Я с пользой провела время, позвонив Лондэну и рассказав ему о предложении альтернативного Пятницы: заменить нашего никчемного и по большей части прикованного к постели металлиста на аккуратно подстриженного, прямоходящего и ответственного члена общества, - и Лондэн согласился со мной, что мы оставим себе того вонючку, который у нас уже есть, спасибо большое. Добравшись до Тарбака, я пересела на скоростной экраноплан до бывшего острова Мэн, нареченного нынешними, не страдающими избытком воображения хозяевами Голиафополисом. Несмотря на потерю почти всего в ходе эффектной авантюры святого Звлкикса в 1988 году, громадная транснациональная корпорация срежиссировала впечатляющее возвращение - в основном, говорят, за счет сокрытия собственного капитала предприятия и объявления банкротом дочерней компании, очень кстати возникшей из далекого прошлого, чтобы принять огонь на себя. Подозревали времяхинацию, но, несмотря на расследование, предпринятое Антихронупционным отделом налоговой полиции Хроностражи, очень внимательно следящей за подобными делами, никаких нарушений обнаружить - или доказать - не удалось. После этого корпорация очень быстро воспряла духом, и Голиафополис снова сделался Гонконгом западного полушария, лесом остекленных башен, широким шагом взбирающихся по склонам Снефелла к вершине.
Не успели мы сняться с якоря в международном Тарбаке, как мне пришло в голову, что за мной следят. Пока голиафовский транспорт на воздушной подушке мчался через Ирландское море, несколько находившихся на борту голиафовских служащих опасливо поглядывали на меня, а когда я села за столик в кофейне, находившиеся рядом люди пересели. Это и впрямь до некоторой степени льстило, поскольку я по меньшей мере однажды разгромила корпорацию самым жестоким образом и они явно видели во мне потенциальную угрозу. Насколько серьезную, мне стало ясно, когда спустя сорок минут мы причалили в Голиафополисе. Меня уже ждала комиссия по встрече. Причем не в ироническом смысле, типа большие дяди без шей и с тяжелыми дубинками, - нет, расстелили красную ковровую дорожку, пристань разукрасили флагами и устроили шествие размахивающих жезлами девушек в гусарской форме. А главное, весь верхний эшелон голиафовского менеджмента явился поприветствовать меня, включая президента, Джона Генри Голиафа V, и с дюжину его заместителей, на чьих одутловатых лицах отчетливо читались дурные предчувствия. Как человека, дорого обходившегося компании в последние двадцать лет, меня явно боялись и, возможно, даже уважали.
- Добро снова пожаловать в Голиафополис, - вежливо произнес Джон Генри, тепло пожимая мне руку. - Надеюсь, ваше пребывание здесь будет приятным, а причины, приведшие вас сюда, станут предметом взаимного интереса для нас обоих. Мне едва ли нужно подчеркивать уважение, с которым мы к вам относимся, и очень бы не хотелось, чтобы вы нашли повод обрушиться на нас, предварительно не рассмотрев вероятность недоразумения.
Он был большой. Создавалось впечатление, будто кто-то выдал его родителям чертеж ребенка и велел воспроизвести в масштабе 1:1,25.
- Вы шутите?
- Напротив, мисс Нонетот. Основываясь на предыдущем опыте, мы решили, что полная и безоговорочная открытость является единственной политикой, которую имеет смысл проводить в отношении вашей милости.
- Думаю, вы извините меня, если я останусь не убежденной вашей осознанной честностью.
- Это не честность, мисс Нонетот. Вы лично стоили нам дороже ста миллиардов фунтов упущенной прибыли, поэтому мы рассматриваем свою открытость как разумную деловую стратегию, пусть и абстрактного свойства. Поэтому для вас здесь нет закрытых дверей, не подлежащих прочтению документов или людей, с которыми нельзя поговорить. Надеюсь, я чистосердечен?
- Очень, - отозвалась я, убаюканная отношением Корпорации. - Я хотела бы обсудить с вами одно дело.
- Естественно, - откликнулся Джон Генри. - Только вот гимнастки хотят выступить, ничего?
- Разумеется.
Двадцать минут кряду мы смотрели, как девушки маршируют взад-вперед под музыку голиафовского духового оркестра, а когда это кончилось, "бентли" Джона Генри отвез меня в головной офис "Голиафа", могучее стодесятиэтажное здание в самом сердце Голиафополиса.
- Сын и прочее семейство в добром здравии? - спросил Джон Генри, не сильно изменившийся с момента нашей последней встречи, разве что прибавилось несколько седых волосков.
Он не отрываясь смотрел на меня пронизывающими зелеными глазами и изливал на меня природное обаяние, коим был щедро наделен.
- Полагаю, вам прекрасно известно их состояние, - ответила я, - равно как и все прочее относительно моей персоны.
- Напротив, - возразил Джон Генри. - Мы полагали, что если вы обнаружите хоть малейший намек на слежку, то можете решить предпринять действия, а действия с вашей стороны, как мы уже имели возможность убедиться, для наших интересов как минимум катастрофичны.
- А-а, - протянула я вполголоса, внезапно сообразив, почему со стороны "Голиафа" все эти годы царила оглушительная тишина.
- Итак, чем же мы можем быть полезны? - спросил Джон Генри. - Если, - добавил он, - вообще можем быть полезны.
- Хочу выяснить, насколько вы продвинулись в области внутрилитературных путешествий.
Джон Генри вскинул брови и искренне улыбнулся.
- Я и не думал, что это останется тайной от вас навсегда.
- Вы разбрасывали потусторонние зонды по всему Книгомирью.
- Исследования и разработки Книжного проекта велись наугад и довольно небрежно, признаю, - откровенно ответил Джон Генри. - Честно говоря, я ожидал, что вы свяжетесь с нами раньше.
- Я была занята.
- Конечно. Но коль скоро вы здесь, возможно, вы осчастливите нас своими замечаниями по техническим аспектам этого проекта.
- Ничего не обещаю, но мне, разумеется, любопытно взглянуть на вашу затею.
Машина ехала к современным стеклянным башням корпоративного центра транснациональной конторы, оставляя позади элегантных функционеров, спешащих по своим административным делам. Спустя несколько минут мы припарковались у парадного входа в штаб-квартиру "Голиафа", уютно угнездившегося в склоне холма.
- Подозреваю, вы не захотите "освежиться" или еще чего-нибудь, перед тем как мы покажем вам все? - с надеждой спросил Джон Генри.
- И пропустить что-то, что вы попытаетесь от меня спрятать? - откликнулась я. - Нет, если вам все равно, мне бы очень хотелось увидеть, насколько вы продвинулись.
Мы вошли в просторный вестибюль и пересекли его, но не в сторону лифтов или Покаянариума, где я была в последний раз, а туда, где ждала наготове тележка для гольфа. Любопытная толпа голиафовских служащих собралась поглазеть на наше продвижение с неприкрытым интересом. Вряд ли дело было только во мне - полагаю, не многие из них когда-либо видели и Джона Генри Голиафа.
Из вестибюля мы въехали в туннель, уходивший прямо в холм. После простой элегантности холла он выглядел грубо утилитарным, с неотделанными бетонными стенами, и освещался лишь неоновыми трубками на потолке. Дорога представляла собой гладкий цемент и прикрепленные к стенам кабелепроводы. Подземные хранилища "Голиафа" находились минимум в полумиле от поверхности, и по пути мы с Джоном Генри дружелюбно болтали о внутренней политике и мировой экономике. Что удивительно, мне давно не попадался столь умный и осведомленный собеседник для разговора о внутренних делах. Он даже мог бы понравиться, если бы не крайняя беспощадность и специфичность цели, сквозившие во всей его речи. Извинительные в человеке, наделенном меньшей или вовсе никакой властью, но потенциально разрушительные в таких людях, как Джон Генри Голиаф.
Мы миновали три поста безопасности, каждый из которых Джон Генри отметал мановением руки. За третьим постом нас ждал большой набор стальных взрывостойких дверей, а дальше мы проследовали пешком, оставив тележку для гольфа. Джон Генри подставил под сканер для удостоверения личности узел своего галстука, и двери скользнули в стороны, пропуская нас внутрь. От увиденного у меня захватило дух. Их технология шагнула дальше маленького металлического зонда, уже виденного мной. Он пошли дальше, гораздо дальше.
Глава 20
"Остин-ровер"
Я много лет следила за упорными попытками "Голиафа" проникнуть в литературу. Следом за провалом идеи использовать Книгомирье для "воплощения" нерабочей технологии во время скандала с плазменной винтовкой в 1985 году они предприняли долгосрочный Книжный проект в надежде превзойти Прозопортал Майкрофта. До появления зонда я полагала их максимальным достижением синтез комка густой грязи из первых восьми томов "Мира сыра".
В центре помещения сиял великолепием желто-голубой раскраски какой-то давно забытой автобусной компании плоскомордый одноэтажный автобус, ассоциировавшийся у меня с пятидесятыми годами. В таком моя мама, в ее далекой и теперь изрядно приукрашиваемой юности, могла бы отправиться к морю, нагруженная тоннами еды и литрами солнцезащитного крема. Помимо ощущения анахронизма, самой явной чертой автобуса было отсутствие колес - пустоты на их месте были прикрыты дисками для придания иллюзии обтекаемости. И это явно было не единственное изменение. Стоявшее передо мной транспортное средство являлось, вероятно, самым передовым транспортным средством, известным человеку.
- А почему на базе старого автобуса? - спросила я.
Джон Генри пожал плечами.
- Если уж путешествовать, то стильно. Кроме того, в "роллс-ройсе фантом II" сидений маловато.
Мы прошли через мастерскую, и я смогла разглядеть сооружение вблизи. По обеим сторонам на корме и на крыше автобуса располагались небольшие обтекаемые консоли, на которых держались сложные двигатели незнакомой мне конструкции. Плотно прилегающие чехлы были сняты, и над двигателями трудились облаченные в белые халаты техники. Как только мы вошли, они прекратили работу, но теперь возобновили свое копошение, переговариваясь приглушенным шепотом. Я подошла к передней части автобуса и провела пальцами по значку фирмы "Лейланд" на большом, очень выступающем радиаторе. Затем подняла глаза. Над ветровым стеклом, разделенным надвое вертикальной перегородкой, помещалось застекленное окошко, некогда сообщавшее предполагаемым пассажирам название конечного пункта автобусного маршрута. Я ожидала увидеть "Борнмут" или "Портсмут", но нет - там значилось "Нортенгерское аббатство".
Я взглянула на Джона Генри Голиафа, и он пояснил:
- Это, мисс Нонетот, "Остин-ровер" - самое передовое произведение транскнижной технологии в мире!
- Действующее?
- Мы точно не знаем. Это опытный образец, испытания еще впереди.
Он подозвал главного техника и представил:
- Это доктор Анна Дрянквист, руководитель проекта "Остин-ровер". Она ответит на любые ваши вопросы. Надеюсь, вы ответите на некоторые из наших?
Я уклончиво хмыкнула, а Дрянквист протянула мне ладонь для рукопожатия. Она была высокая, стройно-гибкая и ходила вразвалку. Как и все в лаборатории, она носила белый халат с голиафовским беджем, и хотя мне не удалось разглядеть ее иерархический номер, он определенно состоял из четырех цифр - верхний один процент очень важных персон.
- Я счастлива наконец с вами познакомиться, - произнесла она со шведским акцентом. - Нам есть чему поучиться у вас.
- Если вы хоть что-то обо мне знаете, - возразила я, - то наверняка понимаете, почему я не доверяю "Голиафу".
- А! - Она слегка опешила. - Я думала, эти времена давно позади.
- Меня еще надо убедить, - отозвалась я беззлобно. В конце концов, она не виновата. Я указала на туристический автобус. - Как он работает?
Она взглянула на Джона Генри, и тот кивнул в знак разрешения.
- "Остин-ровер" представляет собой стандартный "Лейланд Тайгер ПС2/3" на платформе "Барлингем", - начала она, любовно поглаживая лоснящийся корпус, - но с несколькими… усовершенствованиями. Давайте поднимемся на борт.
Она вошла в автобус, я последовала за ней. Внутренности были полностью убраны и заменены новейшим оборудованием, устройство которого она попыталась мне объяснить на том техническом жаргоне, где понимаешь одно слово из восьми, да и то если повезет. Десять минут спустя я вышла из автобуса, по-настоящему усвоив лишь тот факт, что у него двенадцать сидений и небольшой тридцатимегаваттный ядерный реактор сзади и что предварительно испытать его нельзя: первая же поездка обернется либо полным провалом, либо столь же полным успехом, третьего не дано.
- А зонды?
- Да, действительно, - ответила Дрянквист. - Мы использовали разновидность индуктора гравитационных волн, чтобы забросить в литературу маленький зонд по одноминутной возвратной траектории - представьте себе очень большое йо-йо. Мы выбрали мишенью "Дюну", так как цикл обширный и многословный и располагается неподалеку от средоточия научной фантастики, и после семисот девяноста шести субкнижных полетов мы попали в яблочко. Зонд вернулся с двадцативосьмисекундной аудиовидеозаписью: Пол Атрейдес верхом на песчаном черве.
- Когда это было?
- В тысяча девятьсот девяносто шестом году. С тех пор запуски проходили более удачно, и путем проб и ошибок мы выяснили, что отдельные книги собираются в группы. Мы начали составлять карту… если хотите, я покажу вам ее.
Мы перешли в соседнюю комнату, до отказа набитую компьютерами и их операторами.
- Сколько зондов вы послали?
- Около семидесяти тысяч, - вступил в разговор последовавший за нами Джон Генри. - Большинство вернулось, ничего не записав, а свыше восьми тысяч не вернулись вовсе. Всего у нас было четыреста двадцать удачных запусков. Как видите, попасть в литературу для нас в настоящее время до некоторой степени вопрос случайности. "Остин-ровер" готов к своему первому путешествию, но, исходя из простой экстраполяции данных по зондам, из каждой поездки он имеет один шанс из восьми не вернуться и только один из ста шестидесяти - куда-нибудь попасть.
Я понимала, во что они уперлись и почему. Они забрасывали зонды в Книгомирье, состоящее на восемьдесят процентов из Ничто. Ирония заключалась в том, что я могла легко нарисовать карту жанров Книгомирья по памяти. С моей помощью у них действительно могло получиться.
- Это Книгомирье, как мы его себе представляем, - пояснил Джон Генри, кладя на стол большой лист бумаги.
Схема была крайне фрагментарна и полна ошибок. Это было все равно что кидать теннисный шарик в неосвещенный мебельный магазин и пытаться по звуку определить его содержимое.
- Долго же вам придется разбираться, - пробормотала я.
- Времени-то у нас как раз и нет, мисс Нонетот. Несмотря на президентский пост, даже я вынужден признать, что потраченные суммы никогда не окупятся. Все финансирование этого проекта будет свернуто на той неделе.
И тут впервые с момента прибытия мне несколько полегчало. Мысль о том, что "Голиаф" хоть кончиком пальца пролезет в Книгомирье, наполняла меня бесконечным ужасом. Но один вопрос все же не давал мне покоя.
- Зачем?
- Прошу прощения?
- Зачем вы вообще стремитесь попасть внутрь литературы?
- Книжный туризм, - просто ответил Джон Генри. - Согласно проекту, "Остин-ровер" способен прокатить двенадцать человек по вершинам творчества Остин. При пятистах фунтах за двадцатиминутную поездку по самым любимым произведениям это очень выгодно - как нам тогда казалось. Имейте в виду, это было девять лет назад, когда люди еще читали книги.
- Мы думали, что это вдохнет новую жизнь в классику, - добавила Дрянквист.
- А чем вас интересует классика?
Ответил Джон Генри:
- Нам кажется, что издательство вообще и книги в частности суть то, за что весьма стоит держаться.
- Вы извините меня, если я не поверю в ваш предполагаемый альтруизм?
- Никакого альтруизма, мисс Нонетот. Доходы от нашей издательской отрасли сильно упали, а поскольку в области компьютерных игр или приставок у нас активов немного, низкий уровень читательской активности влияет на нас в финансовом плане. Думаю, вы обнаружите, что здесь мы вместе. Чего хотим мы, того же хотите и вы. Даже если наши прошлые отношения были не слишком радостными и ваше недоверие вполне оправданно, "Голиаф" в его возрожденном виде вовсе не та всепожирающая корпорация, какой вы нас считаете.
- Я не бывала в Книгомирье со времен "Дела Джен".
Джон Генри вежливо кашлянул.
- Но вам известно о зондах, мисс Нонетот.
Черт.
- У меня… остались кое-какие связи.
Я понимала, что они мне не верят, но куда деваться? Увидела я достаточно.
- Похоже, вы истратили уйму денег впустую, - сказала я.
- С вами или без вас, но мы собираемся испытать его в пятницу вечером, - объявила Дрянквист. - Я и еще двое добровольцев решили рискнуть всем и прокатиться на нем. Возможно, мы не вернемся, но если вернемся, добытый материал будет бесценен!
Я восхитилась ее мужеством, но это не имело значения - я не собиралась рассказывать им то, что знала.
- Объясните лишь одно, - попросила Дрянквист. - Сила гравитации в Книгомирье работает совершенно нормально?
- А универсальность физических законов? - встрял наблюдавший за нами второй техник.
- А сообщение между книгами - возможна такая вещь?
Не успела я и глазом моргнуть, как восемь человек забросали меня вопросами о Книгомирье, на которые я могла бы с легкостью ответить, имей я такое намерение.
- Извините, - сказала я, когда вопросы достигли апогея, - я не могу вам помочь!
Они дружно умолкли и уставились на меня. Для них этот проект был всем, и его бесплодное закрытие явно угнетало их в высшей степени, особенно с учетом подозрения, что ответы мне известны.
Я направилась к выходу, где меня догнал Джон Генри, все еще не оставивший надежды меня обаять.
- Вы останетесь на обед? У нас лучшие повара, и они приготовят все, что вы захотите.
- Я заведую ковровым магазином, мистер Голиаф, и я опаздываю на работу.
- Ковровым магазином? - переспросил он недоверчиво. - Магазином, где продают ковры?
- Вообще-то все виды напольных покрытий.
- Я бы предложил вам пожизненное снабжение коврами со скидкой, чтобы вы помогли нам, - сказал он, - но, исходя из того, что я о вас знаю, подобный ход немыслим. Моя личная "дакота" стоит на аэродроме Дуглас, если вы захотите лететь прямо домой. Я ничего не прошу, скажу только одно: мы делаем это для сохранения и развития книг и чтения. Постарайтесь найти в себе желание обдумать то, что мы делаем, в объективном свете.
Мы уже вышли из здания, и перед нами затормозил "бентли" Джона Генри.
- Моя машина к вашим услугам. Удачного дня, мисс Нонетот.
- Удачного дня, мистер Голиаф.
Он пожал мне руку и отбыл. Я взглянула на "бентли", потом на ряды такси чуть дальше по улице. Пожала плечами и забралась на заднее сиденье "бентли".
- Куда едем, мэм? - спросил водитель.
Думала я быстро. Путеводитель при мне, и я могла бы прыгнуть в Великую библиотеку прямо отсюда - при условии, что сумею отыскать тихое местечко, подходящее для книгопрыгания.
- В ближайшую библиотеку, - ответила я ему. - Я опаздываю на работу.
- Вы библиотекарь? - вежливо поинтересовался он.