- Я могла сходить на эту экскурсию по ГТУ за двадцать шиллингов и в более приятной компании, - сказала Четверг-1–4, пристально глядя на Четверг-5.
- А мне интересно, мэм.
- Зануда.
- Шлюха.
- Как ты меня назвала?
- Эй! - гаркнула я. - Прекратить!
- Она первая начала, - сказала Четверг-1–4.
- Меня не волнует, кто начал. Будете продолжать в том же духе - уволю обеих.
Они умолкли, и мы двинулись по гулким коридорам мимо бесконечных дубовых дверей, ведущих в отделы, имевшие отношение к какой-нибудь текстуальной деятельности вроде значения слов, лицензирования идей или контроля за граммазитами.
- Сложность с фортепиано, - начала я, - заключается в том, что их не хватает. Множество народу в Книгомирье играет на них, они часто появляются в сюжете и нередко используются в качестве фабульных устройств. Однако по непостижимой причине, которую никто не может как следует объяснить, на все Книгомирье их всего пятнадцать штук.
- Пятнадцать? - переспросила Четверг-1–4, недовольно тащившаяся позади. - Тогда как они справляются?
- С большим трудом. Смотрите.
Я открыла одну из выходящих в коридор дверей. Комната за ней сильно напоминала кабинет психоаналитика с множеством книжных полок и дипломами на стене. Там имелись письменный стол, два стула и кушетка. На стульях сидели двое: один из них, судя по бороде и трубке, явно был психоаналитиком, а второй, отчаянно нервничавший, - пациентом.
- Итак, господи пациент, - начал психоаналитик, - что я могу для вас сделать?
- Ну, доктор, - печально пробормотал пациент, - я продолжаю думать, что я собака.
- Понимаю. И давно это у вас?
- С тех пор, как я был щенком.
- Извините, - вклинилась я, - мы ищем Фортепианный отдел.
- Это Бородатые анекдоты, - извиняющимся тоном пояснил психоаналитик. - Фортепиано дальше по коридору, первая дверь слева.
- Простите, - смущенно буркнула я и тихо прикрыла дверь. - Вечно у меня так. Давно пора повесить на дверях таблички.
Мы прошли дальше по коридору, нашли нужную дверь, открыли ее и увидели каморку площадью пятнадцать квадратных футов. На стенах грубая штукатурка, каменный сводчатый потолок поддерживался в центре прочной колонной. Справа от нас в стене имелся проем размером с гараж на одну машину, выкрашенный ослепительно-белым и освещенный изнутри несколькими сотнями лампочек. У нас на глазах с еле слышным жужжанием и легкой вспышкой в проеме внезапно материализовался кабинетный рояль. Почти мгновенно подошел работник в коричневом комбинезоне и плоской кепке и выкатил его наружу на хорошо смазанных роликах. Лицом к слепяще белому проему располагался пульт управления, с виду напоминавший микшерский пульт звукооператора, а за ним сидели двое моложавых мужчин в льняных костюмах. У обоих на головах красовались наушники, и оба имели загнанный вид людей, работающих с огромным напряжением.
- Рояль "Роузвуд" вернулся из "Сыновей и любовников", - прошептал тот, что стоял. - Приготовиться к отправке концертного "Гёцмана" в "Виллетт".
- Есть! - крикнул второй, перестраивая ручки и тумблеры на пульте.
Рабочий закатил рояль в пустой проем, отступил на шаг, сказал "Готово", и инструмент, опять с легким жужжанием, исчез.
Как только мы вошли, они уставились на нас, и я кивнула в знак приветствия. Они кивнули в ответ и вернулись к работе.
- Обратите внимание, - сказала я двум Четверг и указала на большую индикаторную панель на стене за спиной у мужчин.
Пятнадцать инструментов были перечислены в левой части панели, а колонки огоньков и световых окошек по правую руку отражали происходящее с каждым из них. Верхним в списке числился так называемый большой рояль, в данный момент пребывающий в "Холодном доме". Через несколько минут он должен был освободиться и отправиться в "Мельницу на Флоссе", где ему надлежало пробыть несколько сцен и переместиться в "Сердце тьмы". Узор огоньков на панели непрерывно менялся согласно действиям двух операторов, мастерски перемещавших фортепиано взад-вперед по литературе. Под индикаторами помещалось еще несколько столов, кулер с водой, кухонька и кофейный аппарат. По углам торчали разрозненные растения в горшках, но, кроме нескольких ржавых каталожных шкафов, вещей в комнате было немного.
- Обычно пятнадцати инструментов хватает, - объяснила я, - и когда все они в работе, Фортепианный отдел просто весело трусит по накатанной дорожке. Парочка изменений там и сям, когда инструмент требуется в новой книге, но в целом все работает - восемьдесят шесть процентов фортепиано появляются в литературе девятнадцатого и начала двадцатого веков.
Я указала на индикаторную панель.
- Но если вы заметили, у восьми инструментов статус "недоступно" - это означает, что их сняли с линии на техобслуживание. - Я помахала отчетом, переданным мне Брэдшоу. - Административная путаница: обычно в ремонте находится только одно фортепиано единовременно, но какой-то кретин отправил в починку разом половину, чтобы сэкономить деньги.
Четверг снова посмотрели на двух операторов, и у нас на глазах рояль красного дерева с бронзовыми вставками переехал из "Сыновей и любовников" в "Мэр Кастербриджа", а затем в "Поворот винта".
- Вот так. Теперь Чарльзу и Роджеру приходится растягивать семь фортепиано на всю английскую литературу. Погодите, кажется, сейчас будет перерыв.
Они действительно вроде бы собрались передохнуть немного. Оба оператора расслабились, прекратили работу, сняли наушники и потянулись.
- Привет, Четверг, - тихонько шепнул младший из них. - Подключила к делу родственников?
Я рассмеялась.
- Ни в коем разе. Курсанты беллетриции Четверг-пять и Четверг-один-четыре, познакомьтесь с Чарльзом и Роджером из Фортепианного отдела.
- Привет! - гаркнул Роджер, похоже неспособный общаться иначе как криком. - Подойдите гляньте.
Четверг подошли к Роджеру за пульт: Четверг-5 из искреннего интереса к процессу, а Четверг-1–4 потому, что Роджер был чертовски привлекателен.
- А сколько точно фортепиано присутствует в литературе? - спросила Четверг-5.
- Тысячи, но в разной степени. Львиная доля произведений девятнадцатого века, в частности Бронте, Харди и Диккенс, просто завалены фортепиано, но на них редко играют. С этими проще всего. Наши инструменты с первого по седьмой нерабочие и годятся только для описаний. Они автоматически циркулируют по Книгомирью, появляясь в тексте на мгновение, чтобы в следующий момент исчезнуть и появиться в другом месте. - Он повернулся к индикаторной панели. - Если вы взглянете сюда, то увидите, что наш старый добрый номер шесть, пианино "Бродвуд", в данный момент пребывает на триста тридцать девятой странице "Затерянного мира", где занимает место рядом с торшером на вилле Потсов в Стритеме. Через несколько секунд оно автоматически перепрыгнет в подвал на девяносто первой странице "Говардз-Энд", где встанет под картиной Мод Гудман. Спустя еще мгновение оно перепрыгнет на сто шестьдесят первую страницу "Гекльберри Финна" в гостиную Грэнджерфордов.
- Но, - шепотом добавил Чарльз, - Элиот, Остин и Теккерей не просто по колено в фортепиано - они там работают, во многих случаях служа краеугольным камнем эпизода. И вот с этими надо быть особенно внимательными в плане спроса и предложения. Пианино Эмилии Седли в "Ярмарке тщеславия" продается с аукциона, где его перекупает Доббин, чтобы преподнести ей в дар, а пение и аккомпанемент играют большую роль в создании общей атмосферы у Остин.
Четверг-5 воодушевленно кивала, а Четверг-1–4 впервые за день выказала слабый интерес и задала вопрос:
- Разве нельзя изготовить еще несколько инструментов?
- Это мера экономии, пронизывающая все Книгомирье, - ответил Чарльз. - Нам еще повезло, фортепиано просто навалом по сравнению с количеством настоящих пыльно-серых морщинистых слонов.
- А этих сколько?
- Один. Если кому-нибудь требуется стадо, то Отделу слоноснабжения приходится обходиться картонными силуэтами и множеством закадрового топота.
Пока Четверг переваривали услышанное, Чарльз и Роджер натянули куртки и приготовились отдохнуть несколько часов, пока я их подменю. Я занималась этим и раньше, так что сложностей не предвиделось.
- Практически все автоматизировано, - пояснил Чарльз, направляясь к двери, - но придется выполнить и кое-какие ручные перемещения фортепиано. Список на пульте. Мы вернемся через пару часов, чтобы позаботиться об этом дурацком сюжетном повороте "письмо в пианино" и как-то увязать запрос на годное к употреблению фортепиано для "Троих в лодке" с уничтожением бюловского рояля в "Упадке и разрушении".
- Лучше уж вы, чем я. Удачно отдохнуть.
Они заверили меня, что постараются, и отчалили вместе с человеком в комбинезоне, которого, как выяснилось, звали Кен.
- Хорошо. - Я уселась и закинула ноги на пульт. - Давай кофе, Четверг.
Ни одна из них не шелохнулась.
- Она отдала тебе приказ, - сказала Четверг-1–4,- а я люблю крепкий и без молока.
Четверг-5 возмущенно фыркнула, но тем не менее пошла ставить чайник. Четверг-1–4 сняла плащ, повесила на крючок и села на один из стульев.
- Итак… мы просто сидим тут и наблюдаем, как фортепиано перемещаются по Книгомирью?
В тоне ее сквозило ехидство. Впрочем, она всегда так разговаривала, поэтому здесь не было ничего необычного.
- Именно этим мы и занимаемся. Беллетрицейская работа в основном такова. Нудная, но нужная. Без непрерывного снабжения фортепиано большая часть неотъемлемой атмосферы будет утрачена. Можешь представить себе "Женщину в белом" без играющей Лауры?
Четверг-1–4 непонимающе посмотрела на меня.
- Ты не знаешь, о чем идет речь?
- Классика для меня слишком медленная, - ответила она, бездумно вытащив один из стволов из кобуры и сняв обойму, чтобы поразглядывать блестящие патроны. - Действия маловато. Мне больше по душе Дэвид Уэбб.
- Ты читала Роберта Ладлема? - удивилась я.
Большинство книжного народа не читает. Это слишком напоминало бы анекдот про отпуск фрезеровщика.
- Не-а. Мне просто Дэвид нравится. Особенно в роли Джейсона Борна. Знает, как доставить даме удовольствие, и может отстрелить башку с расстояния в тысячу ярдов.
- В литературе остался хоть кто-нибудь, с кем ты еще не спала?
- А я люблю "Женщину в белом", - вставила Четверг-5, вернувшаяся с подносом кофе. Я заметила, однако, что для себя она принесла стакан воды. - Весь этот Моцарт, чтобы выразить ее любовь к Хартрайту, - просто мечта!
Я взяла свою чашку, и мы принялись наблюдать за помаргиванием огоньков на пульте в процессе перемещения нерабочего "Безендорфера" из "Нашего общего друга" в "Доводы рассудка", откуда он, шустро проскакав по двенадцати сценам, в которых о нем упоминалось, ушел в "Жены и дочери".
- По-моему, роль атмосферы в романах переоценивают. - Четверг-1–4 отпила глоток кофе и покровительственно добавила: - Хороший кофе, Четверг. Отменно сварено.
- Бальзам на душу, - отозвалась Четверг-5 с сарказмом, которого Четверг-1–4 не заметила.
- Печенья никакого нет? - спросила я.
- Да, - эхом подхватила Четверг-1–4,- нету?
Четверг-5 раздраженно фыркнула, встала, нашла несколько апельсиновых печенюшек и плюхнула их на пульт передо мной, сердито зыркнув при этом на Четверг-1–4.
- Не стоит недооценивать атмосферу, - медленно произнесла я, кладя в рот печенинку. - В любом романе имеются четыре противодействующие силы: атмосфера, сюжет, характер и темп. В книге может вообще отсутствовать сюжет и темп, но она состоится за счет характера и доли атмосферы - как "Старик и море". Большинство триллеров - это сюжет и темп, и ничего больше, как в "Куда залетают орлы". Но это не важно, у каждого читателя свое…
Я умолкла, потому что на пульте перед нами замигал огонек.
- Хм, - я наклонилась ближе, - в "Дублинцах" перерасход, а в "Улиссе" меньше чем через минуту потребуется пианино для реплики мистера Дедала в отеле "Ормонд".
- А в Норленд-парке разве нет лишнего пианино? - спросила Четверг-5.
- Нет, Марианна взяла его с собой в Девон, и оно в данный момент на капремонте, вместе с другими.
Я изучила ручки и переключатели на пульте в поисках лишнего пианино для переадресации. Вскоре я обнаружила искомое в "Питере Пэне". Оно упоминалось только в одной строчке диалога, поэтому я перенаправила его в "Улисса" как можно быстрее. Честно говоря, слишком быстро и потому неуклюже.
- Черт, - ругнулась я вполголоса.
- Что такое?
- Ничего, - откликнулась я, совершенно точно зная, что никто ничего не заметит.
Я засунула инструмент не в ту часть отеля "Ормонд". Однако времени на переживания по этому поводу у меня не оставалось, потому что мигал уже новый сигнал. Этот предупреждал нас о приближении первого ручного перемещения, оставленного на нас Роджером и Чарльзом. Я взяла написанную от руки шпаргалку и прочла.
- У нас из "Виллетта" возвращается рояль "Гёцман", и отправить его надо вместе с фортепианным табуретом 87Б в "Фокус с зеркалами" Агаты Кристи. Кто-нибудь видит фортепианный табурет?
Ни одна из Четверг не шелохнулась. Наконец Четверг-5 похлопала Четверг-1–4 по плечу и сказала:
- Твоя очередь. Я кофе делала.
- В таком случае, - возразила Четверг-1–4 с безупречно извращенной логикой, - печенье должно было стать моей очередью?
- Полагаю, да.
- Поскольку ты столь любезно выполнила эту задачу от моего имени, то теперь твоя очередь что-нибудь сделать, поэтому отыщи этот долбаный фортепианный табурет и прекрати доставать меня своим нытьем!
Я положила ладонь на плечо Четверг-1–4 и сказала:
- Четверг, найди табурет.
Она скроила надменную рожу, достойную одобрения Пятницы, но встала, оглядела комнату и вскоре обнаружила искомое возле кучи непереплетенных нот, нескольких пюпитров и пыльного фагота.
- Вот, - скучающим тоном изрекла она, поднимая сиденье и заглядывая внутрь.
Ровно в этот момент послышалось жужжание, и в ярко освещенной нише возник концертный "Гёцман".
- Как раз вовремя.
Я покрутила несколько ручек, чтобы отправить его дальше по маршруту, велела Четверг-1–4 поставить табурет рядом с ним, что она и выполнила, а затем с жужжанием послала инструмент в Большой зал Стоунигейтс-хауса в "Фокусе с зеркалами" Агаты Кристи.
- Хорошо, - пробормотала я, вычеркивая первый пункт из списка. - В ближайшие полчаса нам делать нечего.
Но мои неприятности и не думали заканчиваться, потому что Четверг-5 уселась на стул, недавно освобожденный Четверг-1–4.
- Ты сидишь на моем месте.
- Это не твое место.
- Я первая сюда села, поэтому оно мое.
- Ты не можешь забить место, и, кроме того, оно тебе не принадлежит.
- Слушай, - прорычала Четверг-1–4,- ты любишь вязать крючком?
- Да…
- Тогда ты, наверное, представляешь, как трудно это делать со сломанными пальцами.
У Четверг-5 на мгновение дрогнула губа.
- Я… я… уверена, мы можем обсудить это как разумные взрослые люди, прежде чем перейти к чему-либо столь жестокому, как насилие.
- Вероятно, могли бы, - возразила Четверг-1–4,- но гораздо проще, если я расскажу тебе, как это будет. А теперь убери свою вязано-крашеную задницу с моего стула.
- Четверг, - сказала я.
- Сама справлюсь, - рявкнула Четверг-5 в редком для нее проявлении досады. - Не надо меня спасать как маленькую каждый раз, когда мисс Бей-Гуляй разинет варежку!
- Я не вмешиваюсь, - пояснила я, - просто хочу узнать, где Четверг-один-четыре взяла этот пистолет.
- Этот? - Она подняла маленький черный автоматический пистолет, который я заметила у нее в руке. - Правда классный? Браунинг двадцать шестого калибра, стандартный однозарядный, с ползунковым предохранителем.
- Где ты его взяла?
- Нашла, - настороженно заявила она, - поэтому оставлю себе.
У меня не было на это времени.
- Говори, где взяла, или станешь его следующей жертвой.
Она помолчала, потом сказала:
- Он лежал… в том фортепианном табурете.
- Идиотка! - взвыла я, вскакивая и протягивая руку за пистолетом, который она мне покорно отдала. - Это же ключевое фабульное устройство в "Фокусе с зеркалами"! Почему ты не можешь оставить вещи в покое?
- Я думала…
- В том-то и дело, что не думала! Оставайся здесь, пока мы с этим разберемся, и ничего не трогай. Повторяю: не трогай ничего. Понимаешь?
- Да, да, разумеется, понимаю. Что я, по-твоему, ребенок, что ли?
Времени на споры у меня не оставалось, поэтому, велев Четверг-5 не отставать, я выпрыгнула из Фортепианного отдела в Великую библиотеку, откуда мы направились в "Фокус с зеркалами" Агаты Кристи.