В Стоунигейтс мы оказались в коротком отрезке слабо освещенного коридора, соединявшего квадратный вестибюль с Большим залом. Мы вжались в тени, и я заглянула в зал. Это была большая комната, источавшая свойственную викторианской готике мрачность: темное дерево и минимальное освещение. С полдюжины человек болтали о чем-то, но что более важно, прямо перед нами стоял тот самый гёцмановский рояль, отправленный туда нами меньше двух минут назад. А возле него - фортепианный табурет, в который надо было вернуть оружие. Я уже собиралась попытать счастья и прокрасться туда, но не сделала и двух шагов, как к роялю подошел молодой человек, сел на табурет и заиграл. Я отступила в тень и почувствовала, как нервно стиснула мне руку Четверг-5, когда огни мигнули и погасли, оставив дом в полумраке. Мы отступили глубже в тень, когда из двери вышел крупный мужчина с мрачным лицом и исчез в сумраке, бормоча что-то насчет фитилей. Спустя несколько минут пожилая женщина просеменила в столовую и обратно что-то забрать, и почти тут же резко распахнулась входная дверь и в зал с излишним пафосом стремительно вошел молодой человек. Последовал спор, звук открываемой и закрываемой массивной двери, еще приглушенные крики и в итоге два выстрела. Находившиеся в помещении персонажи, таким образом, отвлеклись, и я мягко прокралась к сидевшему за инструментом человеку и легонько похлопала его по плечу. Он поднял на меня удивленный взгляд, и я показала ему свой беллетрицейский жетон. Подняв брови, я приложила палец к губам и жестом велела ему присоединиться к компании на другом конце комнаты. Он сделал, как я просила, и как только он повернулся спиной, я сунула маленький пистолет в табурет между генделевским "Ларго" и прелюдиями Шопена.
Я быстро и бесшумно отступила обратно туда, где ждала меня Четверг-5, и через несколько минут мы вернулись в штаб-квартиру Фортепианного отдела.
Когда мы снова вошли, помещение отдела пребывало в хаосе. Предупредительные огни мигали, клаксоны надрывались, а пульт управления представлял собой сплошное поле мигающих индикаторов. Я с облегчением - если такое слово уместно в подобном кавардаке - увидела, что Роджер и Чарльз вернулись и пытаются навести какое-то подобие порядка в фортепианно-распределительной сети.
- Мне надо забрать "Тюрмер" из "Агнес Грей"! - орал Роджер. - Я подменю его на нерабочий "Штрайхер"…
- Что за чертовщина здесь происходит, Четверг?
Это был командор Брэдшоу, и явно не в лучшем расположении духа.
- Не знаю. Когда я уходила, все было в порядке.
- Уходила?! - переспросил он, не веря своим ушам. - Ты оставила Фортепианный отдел без присмотра?
- Я отлучалась…
И тут я осеклась. Я отвечала за любое действие или бездействие курсанта, вне зависимости от того, где и когда они происходили. Я совершила ошибку. Мне следовало позвонить Брэдшоу, чтобы он меня прикрыл или послал кого-нибудь в "Зеркала". Я набрала побольше воздуха.
- Это непростительно, сэр. Я напортачила. Мне очень жаль.
- Жаль?! И все? Тебе жаль? У меня на руках мертвый Холмс, один из любимейших По Ту Сторону циклов вот-вот схлопнется, и мне не хватало только твоей придурочной стажерки, внезапно возомнившей себя богом всех фортепиано.
- Что она натворила?
- Если бы ты следила за ней как следует, ты бы знала!
- Ладно, ладно, - проворчала я, всерьез начиная раздражаться, - это мое дело и мне с ним разбираться, но мне бы хотелось знать, что она наворотила, прежде чем я навсегда сотру глумливую ухмылку с ее лица.
- Она решила, - медленно произнес он, сдерживаясь из последних сил, - в твое отсутствие перестроить доставку фортепиано по-своему. Из Мелвилла, Скотта и Дефо все до единого упоминания о фортепиано были удалены.
- Что?!
Я оглядела помещение и наконец увидела Четверг-1–4 на другом его конце - она стояла, сложив руки на груди с таким видом, будто ей плевать на весь остальной мир.
- Что слышала. И у нас нет ни времени, ни инструментов, чтобы их заменить. Но это еще не самое страшное.
- Все даже хуже?
- Вот именно! По причине, известной только ей самой, она плюхнула пианино "Бродвуд" прямо посередь гостиной миссис Бейтс в остиновской "Эмме".
- Заметили?
- Пианино, как правило, не относятся к тому типу вещей, которые легко упустить из виду. Как только оно прибыло, пошли толки, откуда оно могло взяться. Миссис Бейтс соглашается с миссис Коль, что оно от полковника Кэмпбелла, но Эмма думает, что от миссис Диксон. Миссис Уэстон более склонна полагать, что оно от мистера Найтли, но мистер Найтли уверен, что от Фрэнка Черчилля. Совершеннейшая путаница, согласись.
- Мы можем его оттуда забрать?
- Оно уже встроилось. Я собираюсь заставить Черчилля взять вину на себя, тогда пианино не причинит особого вреда. Но это твой промах, Четверг, и мне ничего не остается, кроме как отстранить тебя от беллетрицейских обязанностей до служебного расследования.
- Давайте сохранять чувство перспективы по этому поводу, Брэдшоу. Я знаю, что я за это в ответе, но я не виновата. Кроме того, вы же велели мне сделать это, а я сказала, что не смогу.
- Стало быть, это моя вина?
- Отчасти.
Брэдшоу хмыкнул и яростно взъерошил усы.
- Я приму это к сведению… но ты все равно отстранена.
Я ткнула большим пальцем в сторону Четверг-1–4.
- А как насчет нее?
- Она твой стажер, Четверг. Тебе с ней и разбираться.
Он тяжко вздохнул, покачал головой, смягчился на мгновение, попросив беречь себя, и отчалил. Я велела Четверг-5 ждать меня наверху, в Совете жанров, и поманила Четверг-1–4 в коридор.
- Ну и чем, черт подери, ты тут занималась?
- Ой, да ладно, - отмахнулась она, - не будь такой упертой. Непохоже, чтобы это причинило сколь-нибудь продолжительный вред. Ну уронила я пианино в "Эмму" - ни на кого же не попала.
С мгновение я таращилась на нее. Даже с учетом безграничной гордыни Четверг-1–4 это все равно звучало бредом.
- Ты ж не дура. Ты знала, что за такое вылетишь раз и навсегда, так зачем было это делать?
Она уставилась на меня с холодной ненавистью в глазах.
- Ты все равно собиралась меня гнать. У меня не было даже призрачного шанса пройти.
- Шанс был мизерный, - признала я, - но он был.
- Не согласна. Ты ненавидишь меня. Всегда ненавидела, с момента первого издания. Мы могли бы подружиться, но ты меня ни разу даже не навестила. Ни разу за все четыре книги. Ни открытки, ни сноски - ничего. Я тебе ближе, чем семья, Четверг, а ты обращалась со мной как с дерьмом.
И тогда до меня дошло.
- Так ты засунула пианино в "Эмму", просто чтобы насолить мне?
- После всего, что ты мне сделала, ты заслуживаешь самого худшего. Ты была настроена против меня с момента моего появления в беллетриции. Все были.
Я с горечью покачала головой. Ее пожирала ненависть. Но вместо того чтобы попытаться ее обуздать, она проецировала ее на окружающих. Я вздохнула.
- Ты сделала это из мести за почувствованное когда-то пренебрежение?
- Это была не месть, - тихо ответила Четверг-1–4.- Ты узнаешь месть, когда увидишь ее.
- Давай сюда свой жетон.
Она выудила его из кармана и швырнула на пол, вместо того чтобы передать из рук в руки.
- Я ухожу, - бросила она. - Теперь я не пойду в беллетрицию, даже если ты станешь меня умолять.
Мне стоило большого труда не рассмеяться над ее абсурдной логикой. Она не умела по-другому. Так ее написали.
- Ступай, - сказала я ровным тоном, - иди домой.
Казалось, она удивлена тем, что я больше не сержусь.
- Разве ты не собираешься наорать на меня, или треснуть меня, или убить меня? Взгляни правде в глаза: так проблему не решить.
- Довольствуйся этим. Ты и впрямь меня совсем не понимаешь.
Мгновение она сверлила меня гневным взглядом, а затем исчезла.
Несколько минут я простояла в коридоре, прикидывая, могла ли я сделать что-нибудь еще. Кроме того, чтобы не доверять ей ни на йоту, - ничего. Я пожала плечами, безуспешно попыталась заставить "Трансжанровые перевозки" хотя бы отозваться на комментофон, а затем, проверив время, дабы не опоздать на заседание политуправления, медленно направилась к лифтам.
Глава 24
Политуправление
Совет жанров представляет собой административное образование, регулирующее все аспекты жизни Книгомирья, от принятия политических решений в главной дискуссионной палате до повседневного течения обычных книгомирных дел, поставки фабульных устройств и даже контроля за словоснабжением из Текстового моря. Он проверяет Книжную инспекцию, которая решает, какие книги издавать, а какие сносить, и курирует Главное текстораспределительное управление и беллетрицию, но только в отношении политики. По большей части Совет беспристрастен, но наблюдатель ему необходим, и тут в уравнение вступаю я.
Я не направилась напрямик ни в беллетрицию, ни в Совет жанров, а вместо этого устроила себе тихую прогулку в уэйнрайтовский "Иллюстрированный путеводитель по Озерному краю". Я часто забредала туда в задумчивом настроении, и хотя нарисованные скалы, по которым я карабкалась, уступали настоящим в красоте и яркости, от них исходили покой и дружелюбие, напитанные любовью к водопадам, мало с чем сравнимой и мало чем превзойденной. Я сидела на теплой карандашной траве стогов, бросала камушек в озеро и смотрела, как расходятся от него нарисованные круги. Вернулась я спустя час, весьма посвежевшая.
Четверг-5 по-прежнему ожидала меня в рекреационной зоне возле видового окна, выходившего на соседние башни. При моем приближении она встала и сказала:
- Извините.
- За что? Ты же не виновата.
- Но уж вы-то точно не виноваты.
- В том-то и дело, что виновата. Она курсант. Она ни за что не отвечает. Ее недостатки - мои.
Я замерла, обдумывая только что произнесенное. Она была порывиста, страстна и способна на почти неконтролируемую ярость. Ее недостатки действительно были моими.
Я глубоко вздохнула и посмотрела на часы.
- Представление начинается. Пора на заседание политуправления.
- Ой! - воскликнула Четверг-5 и принялась шарить у себя в сумке, пока не извлекла маленькую желтую книжечку и ручку.
- Надеюсь, это не то, о чем я подумала, - заметила я.
- А что это, по-вашему?
- Книжка для автографов.
Четверг-5 ничего не сказала, но закусила губу.
- Если ты хотя бы подумаешь попросить автограф у Гарри Поттера, твой день закончится прямо сейчас.
Она вздохнула и бросила книжицу обратно в сумку.
Заседание политуправления проходило в главной дискуссионной палате. Самое большое кресло на помосте принадлежало Жлобсворту, места по бокам от него предназначались для его ближайших помощников и советников. Мы явились за двадцать минут до начала и оказались первыми. Я села на свое обычное место слева от расположения жанров, а Четверг-5 устроилась позади меня. Читометр по-прежнему упорно падал, и я рассеянно озирала комнату, пытаясь собраться с мыслями. На боковых стенах висели портреты различных знаменитостей, так или иначе отличившихся за время правления Совета жанров. Мое собственное изображение маячило вторым с конца, втиснутое между Мишкой Паддингтоном и Генри Путером.
- Так что на повестке дня? - спросила Четверг-5.
Я пожала плечами, изрядно утомленная всем происходящим. Я просто хотела домой - куда-нибудь подальше от литературы и тех частей себя, до которых мне не было особого дела.
- Кто знает? - беспечно отозвалась я. - Падение рейтингов чтения, полагаю. По большому счету говорить больше не о чем.
В это мгновение главные двери распахнулись и вошел Жлобсворт, сопровождаемый обычной свитой прихлебателей. Меня он увидел сразу же и изменил маршрут, дабы тот пролег мимо моего стола.
- Добрый день, Нонетот, - произнес он. - Слышал, вас недавно отстранили?
- Это профессиональный риск, когда работаешь на переднем крае, - ядовито откликнулась я.
Жлобсворт всегда был чиновником. Если он и понял, что я его подкалываю, то виду не показал. Я добавила:
- Вы хорошо себя чувствуете, сэр?
- Не жалуюсь. Это которая? - спросил он, указывая на Четверг-5 практически так же, как показывают кому-нибудь, где туалет.
- Четверг-пять, сэр.
- Вы делаете ошибку, увольняя другую. Я бы попросил о втором или третьем мнении насчет нее, если бы осталось кого спрашивать. Как бы то ни было, решение принадлежало вам, и я ему подчиняюсь. Дело закрыто.
- Я недавно побывала в ремонтных мастерских, и Изамбард поведал мне, что Совет настаивает на модернизации всех передаточных трубопроводов.
- Правда? - рассеянно отозвался Жлобсворт. - Мне бы очень хотелось, чтобы Изамбард занимался своими делами.
Он подошел к помосту, уселся в центральное кресло и начал перебирать бумаги. Зал затих, если не считать тиканья Читометра, возглашавшего очередное падение потустороннего уровня чтения.
Следующим явился полковник Барксдейл, глава Объединенных сил Совета жанров. Он уселся четырьмя столами дальше, даже не взглянув на меня. Мы и раньше не часто встречались, и мне он не нравился страстью к разжиганию войны. Следом прибыл Бакстер, главный советник сенатора, бросивший в мою сторону неприязненный взгляд. На самом деле меня недолюбливали все девять членов директивной комиссии, за вычетом конного сенатора, Черного Красавчика. И неудивительно: я была не просто единственным потусторонником в комиссии, но и ПБЗС и, следовательно, владела оружием, которого боятся все комиссии, - вето. Я старалась исполнять свои обязанности как можно лучше, несмотря на порождаемую этим враждебность.
Четверг-5 выжидательно ерзала каждый раз, когда открывалась дверь, но, кроме обычных десяти членов комиссии и их сотрудников, никто не появлялся.
- Добрый день всем, - произнес Жлобсворт, вставая и обращаясь ко всем нам.
В дискуссионной палате народу было немного, но это так всегда - заседания политуправления проходят за закрытыми дверями.
- К сожалению, должен известить вас, что мистер Гарри Поттер не может присутствовать по причине ограничений, налагаемых авторскими правами, поэтому нам придется отложить вопрос о поставке персонажей для видеоигр на другой раз.
Со стороны сенаторов послышалось ворчание, и я заметила, как один или два убирают в сумки книжечки для автографов.
- Извинения за отсутствие, - продолжал Жлобсворт. - Джейкоб Марли слишком жив, чтобы присутствовать, фрекен Снорк у парикмахера, а сенатор Зиго в очередной раз недоступен. Итак, начнем. Пункт первый: проблема граммазитов. Мистер Бамфорд?
Сенатор Бамфорд был маленький человечек с пушистыми светлыми волосами и такими маленькими глазами, что их почти и не было вовсе. Из-под сенаторской мантии у него торчал синий рабочий комбинезон. Так называемой проблемой граммазитов он занимался уже почти четыре десятка лет, и, похоже, безрезультатно. Хищничество этих мелких паразитов в книгах, которыми они питались, было разрушительно и постоянно высасывало наши ресурсы. Несмотря на истребление в прошлом, число их по сравнению с прежними временами не уменьшилось. Часто предлагалось массовое уничтожение, но натуралисты яростно протестовали всем жанром. Может, они и паразиты, но в юном возрасте такие милые, пушистые и большеглазые - определенно эволюционный шедевр для обеспечения выживания.
- Проблема настолько хорошо известна, что я не стану обрисовывать ее снова. Достаточно сказать, что число граммазитов резко выросло за последние годы, и, дабы не расстраивать натуралистов, я предлагаю принять программу текстуализации, согласно которой представители примерно семисот видов будут сохранены в длинных периодах ужасных академических томов. Таким образом мы сохраним вид - и даже, если понадобится, вернем их из небытия - и все-таки уничтожим популяцию.
Бамфорд сел, и Жлобсворт попросил поднять руки. Единогласно. Граммазиты были чумой, и с ними следовало разобраться.
- Пункт второй, - сказал Жлобсворт. - Падающие цифры рейтингов чтения. Бакстер?
Бакстер поднялся и обратился к присутствующим, хотя, если честно, прочие делегаты - за возможным исключением Красавчика - обычно во всем соглашались с Жлобсвортом. Обращаться Бакстеру на самом деле следовало ко мне. Как держатель единственного вето, я была тем, кого ему следовало склонить на свою сторону.
- Уже ряд лет падение рейтингов чтения является предметом нашей постоянной озабоченности и увеличило расходы в Кладезе Погибших Сюжетов на создание захватывающих новых книг, неспособных завладеть вниманием читающей публики. Мы, члены комиссии по повышению читательской активности, сформулировали несколько радикальных идей с целью возродить интерес к роману.
Он перевернул страницу и откашлялся, прежде чем продолжить.
- По результатам проведенного в реальном мире сбора фактического материала мы решили, что ключевым словом для нового поколения является "интерактивность". Для множества читателей книга - слишком односторонняя система подачи информации, а новая форма романа, позволяющая читателям выбирать, куда дальше пойдет действие, является шагом вперед.
- Но разве не в этом суть книг? - вопросил Черный Красавчик, сердито топнув копытом по столу и перевернув чернильницу. - Удовольствие заключается в разворачивании сюжетов. Даже если мы знаем, что должно произойти, то, как оно происходит, все равно занимательно.
- Я не мог бы согласиться с вами больше, - ответил Бакстер, - но наш основной читатель стареет, а мировая молодежь растет без привычки читать книги.
- Так что вы предлагаете? - спросил Жлобсворт.
- Создать новую форму книги - интерактивную книгу, которая начинается с пустых страниц, за исключением примерно десяти основных персонажей. Затем, по мере написания, глава за главой читатели голосуют, кого они хотят оставить, а кого - исключить. Как только мы это узнаем, мы пишем новый кусок, а в конце новой главы снова опрашиваем читателей. Я назвал это "книжное реалити-шоу" - жизнь, как она есть на самом деле, со всеми человеческими взаимодействиями, делающими ее столь многогранной.
- И со скучными деталями тоже? - поинтересовалась я, припомнив собственный опыт участия в прямом эфире.