- Я считаю, мне здорово повезло, что я продал два рассказа подряд. Я очень вам благодарен, мисс Мартин. И с удовольствием приеду повидаться с вами. Наверное, вы хотите потолковать насчет третьего.
Она ощутила укол совести.
- Вы правы, мистер Уэйт. Первый и Второй методы оказались настолько любопытными, что все с нетерпением ждут Третьего.
- Зовите меня просто Нат. Кстати, насчет Третьего метода: нет сомнений в том, что он абсолютно законен. В нем нет ничего подозрительного. По сравнению с Первым и Вторым, конечно. И если уж мы заговорили о двух первых, вы обсуждали их со своим банкиром? Я полагаю, вы сообщили ему о Первом методе еще до того, как купить рассказ. Мне просто интересно, как он оценил Второй.
- Он оценил его весьма высоко, - слабо откликнулась она.
- Тогда ему, наверное, и впрямь не терпится узнать, в чем состоит Третий.
Они договорились о встрече через два дня и распрощались.
Он появился в кабинете мисс Мартин точно в срок - маленький человечек старше пятидесяти, с блестящими седыми волосами, по-старомодному аккуратно расчесанными на пробор. На его загорелом лице светились проницательные голубые глаза. Он поклонился с подкупающей вежливостью, отчего мисс Мартин еще острее почувствовала себя предательницей. Она вышла из-за стола.
- Мистер Уэйт… - начала она.
- Нат.
- Хорошо. Нат. Мне очень не нравится вся эта история, и я ума не приложу, как мы дали себя в это втянуть. Нат, мы купили ваши рассказы не для того, чтобы их публиковать. Честно говоря - извините, но мне и впрямь надоело обманывать, - ваши рассказы никуда не годятся. Мы купили их потому, что нас попросил об этом банк - вернее, банки. Они боятся, что, если их опубликуют, люди могут воспользоваться вашими методами.
Он нахмурился.
- Никуда не годятся? Печально. Я думал, что второй не так уж плох.
Она сочувственно тронула его за руку, но, подняв глаза, обнаружила, что он улыбается.
- Конечно, они никуда не годятся, - сказал он. - Я нарочно старался сделать их похуже. Пожалуй, это не легче, чем писать хорошо. Значит, банки решили, что мои методы будут работать? Это меня не удивляет. Я долго над ними размышлял.
- Третий метод интересует их куда больше, - вздохнула она. - Они хотят встретиться с вами сегодня же и договориться о покупке третьего рассказа. На самом деле они хотят заплатить вам, чтобы вы его не писали. И вообще оставили это занятие, - добавила она.
- Это не будет большой потерей для литературного мира. Так с кем мы встречаемся? С Ассоциацией городских банков? Глава которой похож на старого крокодила?
После прочтения тысяч детективных рассказов у мисс Эдвины Мартин развился хороший нюх на тонкие замыслы, поэтому она отступила назад и обвиняюще воскликнула:
- Выходит, вы все знали!
Он покачал головой:
- Не все. Но кое-что я и впрямь спланировал заранее. И понял, что моя идея себя оправдывает, когда заметил, что они приставили ко мне частных сыщиков.
- Они не имели на это права! - сердито воскликнула она. - Хочу заявить вам, что мы в этом не участвовали. Даже не знали, что они собираются это сделать. И я с вами на встречу не пойду. Я умываю руки. Пусть они теперь покупают у вас рассказы сами.
- Прошу вас, пойдемте, - сказал он. - Я думаю, это вас развлечет.
Она согласилась при условии, что он потребует больше денег, чем до сих пор выплачивали ему через издательство.
- Я и хотел потребовать больше, - признался он. - С учетом интереса, который вызывает у них Третий метод.
За ленчем он рассказал ей кое-что о своей работе в банке и гораздо больше - о жизни в маленьком коннектикутском городке. Она узнала, что этот простой, симпатичный человек пользуется довольно широкой известностью как математик-любитель. Он был признанным авторитетом в кибернетике и уважаемым астрономом.
За кофе она стала понимать, каковы его жизненные принципы.
- Я не расстроился, когда меня выгнали из банка, - сказал он. - Кумовство для меня не новость. Наверное, я мог бы дослужиться до большого начальника в столичном банке. Но мне нравилось вести скромную жизнь, а в свободное от работы время заниматься любимыми делами. Я вообще-то ленивый. Моя жена умерла вскоре после нашего брака, и вдохновлять меня на продвижение по служебной лестнице было некому. Кроме того, работа в маленьком банке маленького городка имеет свои плюсы. Ты знаешь проблемы каждого земляка, денежные и все прочие, и можешь иногда нарушить правила, чтобы помочь людям выкарабкаться. В своем роде банкир так же необходим, как городской врач. - Он помедлил. - Но теперь все по-другому. Все упорядочено, компьютеризовано, а человек остался за бортом. Теперь у вас больше нет банкира в старом смысле этого слова. У вас есть финансовый агент, который является всего лишь винтиком большой корпорации, управляемой советом директоров. Он вынужден работать по жестким правилам, исключающим всякий учет человеческого фактора.
Мисс Мартин, завороженная, жестом попросила у официанта еще кофе.
- Как, например, делали вклад? - продолжал он. - Вы шли в банк и заполняли бумагу с вашим именем, адресом и суммой, которую хотели внести на свой счет. Это было приятно и грело душу. "Мое имя Джон Смит, я заработал эти деньги, я живу там-то и хочу, чтобы вы сохранили для меня такую-то сумму". Вы отдавали кассиру деньги, и этого переживания хватало на целый день. - Нат положил в кофе сахар. - Но кассиров скоро вообще не останется. Теперь в большинстве банков уже не принято заполнять бумаги. Вам выдают компьютерную карточку с вашим именем и номером счета. И вы должны указать только дату и сумму. А деньги, сэкономленные банками на бумажной работе, идут на оплату идиотской телерекламы. Одна такая реклама и подсказала мне идею написать те сочинения.
Мисс Мартин улыбнулась.
- Значит, нас вы просто использовали. - Затем ее улыбка увяла. - Но даже если вытрясти из них хорошую плату за Третий метод, это ранит разве что их чувства. Они не расстанутся со своим капиталом, ведь даже несколько тысяч долларов для них пустяк.
- Главное - это заставить их понять, что ни одна механическая система не может соперничать с живыми людьми, - мягко ответил Нат. - Если я смогу убедить их в том, что человеческий фактор нельзя сбрасывать со счетов, я буду доволен. А теперь нам, пожалуй, пора отправляться на встречу.
Мисс Мартин, которая раньше беспокоилась за Натана Уэйта, внезапно почувствовала уверенность. Похоже было, что Нат сумеет справиться и с дюжиной Ящеров.
Их ожидала комиссия Ассоциации городских банков, состоящая из двенадцати членов во главе с Ящером и усиленная десятком юристов. Войдя в комнату, Натан Уэйт кивнул.
- Вы Уэйт? - спросил Ящер.
- Мистер Уэйт, - спокойно поправил его Нат.
Слово взял молодой юрист в безупречном сером костюме.
- Насчет рассказов, которые вы написали и за которые мы вам заплатили. Вы понимаете, что ваши так называемые методы нелегальны?
- Сынок, я участвовал в составлении банковского законодательства в своем штате, а теперь время от времени выполняю задания для Совета управляющих Федеральной резервной системы. Буду рад обсудить с вами финансовые законы.
- Помолчите, Энди, - резко сказал юрист постарше. Он повернулся к Нату. - Мистер Уэйт, мы не уверены в том, что два ваших метода законны. Но мы твердо знаем, что пробный судебный процесс отнимет у нас много времени и денег, а если Первый или Второй методы станут известны широкой публике, это может причинить банкам колоссальный ущерб. Нам хотелось бы предотвратить такое развитие событий.
- Вы купили рассказы, в которых описываются два первых метода. У меня репутация порядочного человека. Как сформулировала бы это присутствующая здесь мисс Мартин, я не стану использовать одни и те же сюжеты во второй раз.
- На этой неделе - возможно, - цинично заметил Серый Костюм. - А как насчет следующей? Так и будете держать нас на мушке?
- Я же просил вас помолчать, Энди, - свирепо оборвал его пожилой юрист и снова повернулся к Нату. - Меня зовут Питер Харт, - сказал он. - Прошу извинить моего коллегу. Я не сомневаюсь в вашей порядочности, мистер Уэйт.
В разговор вмешался Ящер:
- С этим все ясно. Давайте поговорим о Третьем методе - то бишь о третьем способе ограбить банк. Он так же сомнителен, как и два первых?
- Как я уже объяснил мисс Мартин, - вежливо сказал Нат, - слово "ограбить" является неточным. Первый и Второй методы - это не совсем этичные, а может быть, и не совсем законные способы выманить деньги у банка. Но Третий метод находится в полном согласии с законом. За это я вам ручаюсь.
Все банкиры и юристы заговорили одновременно. Подняв руку, Ящер утихомирил собрание.
- И вы считаете, что он будет работать, как и два первых?
- Уверен в этом.
- Тогда мы его покупаем. За ту же цену, что два первых рассказа, и вам даже не придется излагать его на бумаге. Просто скажите нам, в чем состоит Третий метод. И мы выдадим вам еще пятьсот долларов, если вы пообещаете никогда больше ничего не сочинять. - Потрясенный собственной щедростью, Ящер откинулся на спинку кресла. На лице Питера Харта было написано отвращение.
Натан Уэйт покачал головой.
- Я принес с собой контракт, - сказал он. - Его составил лучший юрист нашего штата. Мой хороший друг. Я буду благодарен мистеру Харту, если он его просмотрит. В нем говорится, что ваша Ассоциация берет на себя бессрочное обязательство выплачивать мне по двадцать пять тысяч долларов ежегодно до самой смерти, а потом переводить эти деньги различным благотворительным организациям, указанным в моем завещании.
В комнате словно взорвалась бомба. Мисс Мартин хотелось захлопать в ладоши. Она заметила, как на лице Харта мелькнула восхищенная улыбка.
Нат терпеливо ждал, пока утихнет шум. Когда волнение немного улеглось, он заговорил снова:
- Конечно, за один рассказ этого многовато. Поэтому в контракте указано, что я стану работать в должности консультанта Ассоциации городских банков - назовем это консультантом по человеческим отношениям. Разумеется, я буду слишком занят, чтобы писать рассказы. Это тоже оговорено в контракте.
Серый Костюм вскочил на ноги, пытаясь перекричать остальных:
- А как же Третий метод? Он объясняется в контракте? Мы должны узнать Третий метод!
Нат кивнул:
- Я расскажу вам о нем, как только мы подпишем контракт.
Питер Харт поднял руку, прося тишины.
- Если вы подождете в приемной, мистер Уэйт, мы обсудим ваш контракт между собой.
Нат вышел вместе с мисс Мартин.
- Вы были великолепны, - сказала она. - Как по-вашему, они согласятся?
- Уверен, что да. Их может смутить разве что пункт седьмой, который дает мне право накладывать вето на любую банковскую телерекламу, если она мне не понравится. - Он подмигнул. - Но они так боятся Третьего метода, что наверняка пойдут даже на это.
Через пять минут Питер Харт пригласил их обратно к притихшим членам комиссии.
- Мы решили, что Ассоциации просто необходим консультант по человеческим отношениям, - объявил он. - Мистер Грейвс, - он кивнул на поникшего Ящера, - и я подписались от лица Ассоциации. Кстати, контракт составлен превосходно - в нем нельзя найти ни одной юридической лазейки. Вам осталось только расписаться самому.
Серый Костюм опять вскочил с места.
- Минуточку! - воскликнул он. - Мы еще не слышали, в чем состоит Третий метод.
Нат потянулся за контрактом.
- Ах да, - промолвил он, подписав его, - три способа ограбить банк. Метод Третий. Что ж, он весьма прост. Это и есть Третий метод.
Альфред Бестер
УБИЙЦЫ МАГОМЕТА
Был на свете человек, исковеркавший историю. Он разрушал империи и ниспровергал династии. Из-за него Маунт-Вернон не должен был стать национальной святыней, а Колумбусу, Огайо, следовало бы зваться Каботом, Огайо. Из-за него имя Марии Кюри могло стать во Франции ругательством, и никто уже не клялся бы бородой Пророка. На самом деле ничего этого не случилось, ибо он был сумасшедшим профессором; говоря иначе, он всего лишь сделал некоторые события не существующими для себя самого.
Однако терпеливый читатель наверняка знаком с обычным типом сумасшедшего профессора: низкорослый и высоколобый, он создает у себя в лаборатории монстров, которые неизбежно восстают против своего создателя и угрожают его любимой дочери. Герой нашего рассказа не имеет с такими выдуманными персонажами ничего общего. Мы расскажем вам о Генри Хасселе, настоящем сумасшедшем профессоре той разновидности, к которой принадлежат весьма известные фигуры - например, Людвиг Больцман (см. "Законы идеального газа"), Жак Шарль и Андре-Мари Ампер (1775–1836).
Всем следует знать, что ампер, единица силы электрического тока, получил свое название в честь ученого Ампера. Людвиг Больцман был выдающимся австрийским физиком - его прославили исследования в области излучения черного тела, а также в теории идеального газа. Вы можете прочесть о нем в третьем томе Британской энциклопедии, от BALT до BRAI. Жак Александр Сезар Шарль был первым математиком, который заинтересовался полетами: он изобрел воздушный шар, наполненный водородом. Это были реальные люди.
Кроме того, они были действительно сумасшедшими профессорами. Ампер, к примеру, как-то раз направлялся на важное совещание ученых в Париже. В такси ему пришла на ум гениальная идея (тоже, пожалуй, электрическое явление), он выхватил карандаш и записал новое уравнение на внутренней стенке своего экипажа. Оно выглядело примерно так: dH = ipdl/ r, где p - длина перпендикуляра от P до участка dl; или dH = i sin dl/ r. Иногда это называют законом Лапласа, хотя его на том совещании не было.
Итак, экипаж подъехал к Академии. Ампер выскочил наружу, заплатил водителю и помчался в дом, чтобы рассказать всем о своем открытии. Потом он сообразил, что формулы при нем нет, вспомнил, где оставил ее, и ему пришлось гнаться по улицам Парижа за своим ускользающим уравнением. Иногда я представляю себе, что именно так Ферма потерял свою знаменитую "последнюю теорему", хотя Ферма тоже не присутствовал на том сборище, поскольку умер двумя столетиями раньше.
Или возьмем Больцмана. Читая углубленный курс по теории идеального газа, он обильно уснащал свои лекции побочными вычислениями, которые быстро и небрежно производил в уме. Такая уж у него была голова. Пытаясь уследить за выкладками на слух, его студенты теряли нить изложения; поэтому они обратились к Больцману с просьбой записывать формулы на доске.
Больцман извинился и пообещал быть в дальнейшем более внимательным. На следующей лекции он начал: "Господа, объединяя закон Бойля с законом Шарля, мы приходим к уравнению pv=povo(1+at). Теперь, очевидно, если S = f (x) dx (a), то pv = RT и Sf (x, y, z) dV = 0. Это просто, как дважды два четыре". Тут Больцман вспомнил о своем обещании. Он повернулся к доске, добросовестно записал мелом "2×2=4" и двинулся дальше, время от времени с легкостью производя в уме сложные операции.
Жак Шарль, блестящий математик, открывший закон Шарля (иногда называемый законом Гей-Люссака), о котором Больцман упомянул в своей лекции, безумно жаждал стать знаменитым палеографом, то есть специалистом по древним рукописям. Я полагаю, его огорчала необходимость делить славу с Гей-Люссаком.
Он заплатил явному обманщику по имени Врэн-Люка 200 000 франков за документы, якобы написанные собственноручно Юлием Цезарем, Александром Македонским и Понтием Пилатом. Шарль - ученый, который видел насквозь любой газ, хоть идеальный, хоть нет, - искренне поверил в эти подделки, несмотря на то что бесхитростный Врэн-Люка написал их на современном ему французском, использовав современную бумагу с современными водяными знаками. Шарль даже пытался пожертвовать эти сочинения Лувру.
Однако эти люди не были идиотами. Они были гениями, дорого заплатившими за свою гениальность, ибо весь их мыслительный процесс протекал в ином мире. Гений - это человек, который приходит к истине неожиданным путем. К сожалению, неожиданные пути в обыденной жизни ведут к несчастью. Это подтверждает и случай с Генри Хасселом, профессором прикладной маниакальности Неведомого университета в 1980 году.
Никто не знает, где расположен Неведомый университет и чему там учат. Его преподавательский состав включает в себя сотни две эксцентричных личностей, а студенческий корпус - две тысячи неудачников того сорта, что остаются безымянными, пока не получат Нобелевскую премию или не высадятся первыми на Марс. Вы всегда можете распознать выпускников НУ, спрашивая у людей, где они обучались. Если вы слышите уклончивый ответ вроде "Да там же, где и все" или "В одном провинциальном колледже - вы и названия-то его не знаете", будьте уверены, что этот человек закончил Неведомый. Когда-нибудь я, наверное, расскажу вам подробнее об этом университете, который можно назвать просветительским центром разве что в шутку.
Итак, Генри Хассел отправился домой из своего кабинета в Психотическом Псанатории, выбрав путь по Галерее Физкультуры. Он сделал это отнюдь не ради того, чтобы положить глаз на обнаженных студенточек, практикующих Эзотерическую Аэробику; нет, Хасселу просто нравилось любоваться трофеями, выставленными в Галерее в память великих команд, которые принесли Неведомому первенство в его излюбленных видах спорта - таких, как Страбизм, Окклюзия или Ботулизм. (Хассел и сам три года подряд был чемпионом по Фрамбезии в одиночных выступлениях.) Он прибыл к себе в отличном расположении духа и, весело ворвавшись в дом, обнаружил свою жену в объятиях чужого человека.
Да, она была там - привлекательная женщина тридцати пяти лет с дымчато-рыжими волосами и миндалевидными глазами, и ее пылко обнимал незнакомец, из карманов которого торчали брошюры, микрохимические аппараты и молоточек для проверки коленных рефлексов, - то есть персонаж, вполне типичный для здешнего общества. Оба виновных были настолько поглощены своим занятием, что ни один из них не заметил Генри Хассела, мрачно взирающего на них из прихожей.
Теперь давайте вспомним Ампера, Шарля и Больцмана. Хассел весил 190 фунтов. Он был мускулист и не страдал психической заторможенностью. Ему ничего не стоило бы искрошить жену и ее любовника на кусочки и тем самым наиболее быстро и просто достичь желанной цели - а именно оборвать жизнь своей супруги. Но Генри Хассел принадлежал к разновидности гениев; его мысли никак не могли пойти в таком направлении.
Хассел тяжело задышал, развернулся и протопал в свою личную лабораторию. Там он открыл ящик с надписью "ДУОДЕНУМ" и извлек из него револьвер сорок пятого калибра. Затем открыл другие ящики, с более интересными надписями, и собрал некий аппарат. Ровно за 7 минут (таков был его гнев) он соорудил машину времени (таков был его гений).
Профессор Генри Хассел собрал машину времени вокруг себя, поставил указатель на 1902, взял револьвер и нажал кнопку. Машина издала характерный звук, похожий на шумы в неисправной канализации, и Хассел исчез. Он появился в Филадельфии 3 июня 1902 года, пошел прямо в номер 1218 по Ореховой улице - это был дом из красного кирпича с мраморной лесенкой - и позвонил в звонок. Вскоре дверь открылась; на пороге стоял хозяин дома.