Я был уверен в существовании такого оборудования, которое влезло бы в эту комнату. Осталось только протащить его незаметно для шпионов Эола, которые уже мерещились мне на каждом углу.
Было еще несколько мест, пригодных для анализа ДНК: медицинская школа при местном университете (та самая, где учился Хопкинс), пять крупных медицинских корпораций, имевших здесь представительства, и полицейская лаборатория. Шесть первых учреждений спонсировались либо сотрудничали с Эолом, а у полиции могло не оказаться нужного оборудования и экспертов. Впрочем, нельзя было исключать, что и полиция здесь подкармливается извне. Долорес резюмировала:
- Сами видите, что обратиться некуда.
- Теоретически, мы можем арендовать оборудование без экспертов.
- А кто будет проводить анализ?
И тут я понял, что мы упустили еще один вариант:
- Госпиталь флота!
- Если у них есть необходимое…
- Разумеется "если"! Звоните адмиралу. Вам он не откажет.
Ради дела она проигнорировала сексистский намек.
Начальник представительства Интерпола имел секретный канал связи со штабом флота. Проблема была в том, что штаб сейчас находился в семистах миллионах километрах от Примы, по другую сторону местного солнца. Конечно, можно было и позвонить, но разговаривать с задержкой в полтора часа крайне не удобно.
- У них есть небольшая база на юге, - добавил начальник представительства, - если вы скажете, зачем они вам, я скажу, как проехать.
Долорес оценила шутку кивком головы.
- Ильинскому надо подлечиться. Не знаете, где у них госпиталь?
- А чем его не устраивают гражданские больницы?
- Он не говорит. Наверное, это что-то по мужской части.
Он посмотрел на меня, я сжал губы и помычал.
- Он что СОВСЕМ не говорит?
Они еще немного обсудили мой предположительный диагноз. Долорес выяснила, что на южной базе есть лазарет, в тяжелых случаях пациентов привозят в столичную больницу. Про госпиталь коллега ничего не знал. Мы взяли координаты базы и погрузились в полицейский флаер. По пути мы заглянули в отделение "Сити-Банка" и арендовали сейф у них в подвале. Спрятав награбленное, мы устремились на юг практически по меридиану.
Мы преодолели 13 000 километров за два с половиной часа. На подлете к базе нас заставили снизить высоту и скорость: воздушное пространство здесь предназначалось исключительно для военных судов. Еще час мы ползли над пустыней, огибая скалистые горы и распугивая стада шустрых ящеров. Порядком измотанные, мы приземлились прямо перед штабом, хотя меня три раза предупредили, что будут стрелять. Последний раз переговоры вела Долорес, поэтому, видимо, они решили отложить расстрел до приземления.
Когда пыль осела, к нам подошел патруль с уже готовым решением: Долорес - к полковнику, меня - под арест за неподчинение диспетчеру. Я только спросил, полагается ли на гауптвахте ужин.
В целом, я неплохо провел время. Новички, разучивающие здесь взлет-посадку, дохли в пустыне не от падений, а от скуки. Я научил их паре карточных игр, заработав тем самым ужин. Когда же они узнали, что я тот самый "граждански пень", который имел недавно стычку с эолийцем, они отдали мне свой компот даром.
Я объяснял им правила боя в сложных космических метеоусловиях, когда явилась Долорес. Курсанты потеряли ко мне всякий интерес. К их горю, Долорес пробыла на гауптвахте не долго - собственно, она явилась за мной. Отведав, для приличия, компота, она бросила мне "прогревай мотор!", а сама вернулась флиртовать с полковником.
Последний проводил ее буквально до трапа. Надеюсь, я набил ему в рот песка, когда, взлетая, переборщил с газом.
- Куда летим, командир? - спросил я
- За вещами. Потом обратно сюда. Если вы устали, я могу повести.
- Пожалуйста. Прима-Домна - не богом забытая база, не промахнетесь.
Она рассказала мне, чем занималась, пока я ставил свой нож против макарон по-флотски. Полковник был галантен - настолько, насколько это можно было ожидать от провинциального офицера. Она узнала, что их главный госпиталь находится на орбитальной базе - там же где и штаб, и главная парковка. По словам полковника, госпиталь обладал современнейшим оборудованием, и там работали медики, изучающие воздействие космического излучения на генный аппарат. То есть специалистами мы были бы обеспечены. И, может быть, самое главное: военные так ненавидели эолийцев, что ни о каком предательстве не могло быть и речи.
Они написали адмиралу письмо, перешифрованное три раза, с просьбой принять нас по крайне важному и секретному делу. Рано утром к орбитальной базе отправляется военный корабль, и, если адмирал не будет возражать, он нас доставит. Ответ придет, вероятно, часа через два. Полковник уверял, что он будет положительный. Чтобы не терять зря время, Долорес решила пока слетать в банк за образцами.
- Почему мы их сразу с собой не взяли? - спроси я.
- Уже не помню, - она почесала лоб, - наверное, потому что вы думали о чем-то другом.
Я ответил, что когда она рядом, мне действительно есть, о чем думать. Но о чем в это время думает она? Неужели обо мне?
Где-то над экватором позвонил полковник и сказал, что адмирал нас ждет. Планетолет до корабля стартует в 7:00, просьба не опаздывать. Долорес поблагодарила его и прибавила газу. Мы выжали из флаера все, что могли, и оказались в Прима-Домне за два часа.
Когда мы подлетали к городу, уже стоял поздний вечер. Сначала мы завернули в "Плазу" и забрали наши вещи. Затем - домой к управляющему "Сити-Банком", чтобы он дал команду пустить нас в подвал. После банка мы заглянули в офис Интерпола - Долорес сказала, что она оставила там "какие-то документы", но я был уверен - она посеяла косметичку.
- Вы ее не в сейфе оставили? - спросил я, заглянув в комнату, где находился сейф.
- Нет, - она делала вид, что шарит в столе, - а что?
- Если в нем, то можно не искать.
- Почему?
Она прошла в комнату и увидела, что сейф открыт, а бумаги из него валяются на полу.
Среди бумаг валялся и бластер - наверное, он хранился в сейфе. Я подобрал его, проверил обойму и сунул в карман.
- Нет возражений?
Она помотала головой и проверила свое оружие.
- А ведь полковник предлагал нам эскорт.
- Что заставило вас отказаться?
- Я думала, вы станете ревновать.
- Вас это волнует?
Сейчас ее волновало, не следят ли за нами. Она связалась с начальником представительства. Он обещал сопровождение до южной базы. Потом она позвонила полковнику, и тот пообещал, что от экватора нас подцепят.
- Над сушей нас атаковать не будут, - сказал я, - над океаном надежней. Следы несколько раз смоет, прежде чем мы достигнем дна.
- Которое там на глубине шесть километров, - подхватила она. - А вода… вы плавать умеете?
- Разумеется.
- Так вот: ваше умение вам не пригодится.
Взбодрив себя таким образом, мы вышли встречать второй интерполовский флаер. По пути в Прима-Домну я успел немного вздремнуть, поэтому сел за штурвал. Долорес взяла на себя самонаводящиеся ракеты-шокеры, которые вырубают электронику, но не портят внешний вид. Впрочем, для пассажиров флаера, несущегося на скорости три маха, это в любом случае смерть.
Мы стартовали первыми, второй флаер прикрывал нам хвост. До побережья все было спокойно - в смысле, мы были спокойны. Пылевая буря обошла нас стороной, небо было чистым, и я представил себе, что ориентируюсь по звездам.
На высоте пятнадцать километров рассвет наступает раньше времени. Когда мы оказались над океаном, небо на востоке засветилось розовым и голубым, звезды притухли, уступая место основному светилу. Океан внизу все еще был черным, без блеска. Естественных спутников у Примы нет, и некому в нем отражаться. Когда мы удалились от берега на тысячу километров, Долорес позвонила полковнику и спросила, как там его курсанты. Он ответил, что вылетел сам в паре с его лучшим курсантом. Долорес попросила поторопиться, а нашему сопровождению велела возвращаться домой.
У нас у обоих было чувство, что что-то назревает. Спутник показывал, что общее количество воздушных судов в нашей зоне не изменилось: на смену полицейскому флаеру пришел кто-то другой. Долорес сообщила о подозрительном судне полковнику. Тот ответил, что поднимается на пятьдесят километров, чтобы получить прямую видимость.
По сравнению с его универсальным планетолетом наш аппарат был глух, слеп и беззащитен. Наш радар не различил две небольшие ракеты, пущенные в нас с неизвестного флаера. Но их заметил полковник и сжег двумя лазерными импульсами. Довершить дело он доверил своему курсанту. Не знаю, какую задачу поставил перед ним командир, но ему не удалось заставить врага идти указанным маршрутом к южному континенту. Цель мчалась на север, чтобы спрятаться от планетолета среди высоких гор побережья. Курсанту ничего не оставалось, как послать вдогонку ракету. Через минуту цель растворилась на фоне океана.
- Теперь вы мой герой, - сказала Долорес, и оба пилота приняли эти слова на свой счет.
Что я в это время сумел уклониться от третьей ракеты (ориентируясь через зеркало заднего вида по ее конденсационному следу), никто не заметил - кроме бортовых самописцев. Когда-нибудь их показания включат в мой некролог.
- А вас что так бросало? - обратилась она ко мне. -От страха?
Скромность является одной из моих главных черт, и я промолчал.
Герои были готовы еще кого-нибудь подбить, и туристический аэробус едва добился пощады. Если не считать этого, до базы мы добрались без приключений.
Долорес пошла заниматься своей дипломатией, а я потащил наши вещи к большому планетолету. На орбите нас ждал тяжелый патрульный корабль, не приспособленный для посадки на планету. Полковник умолял Долорес задержаться. Мечтая остаться наедине с эолийской ДНК больше, чем с Долорес, я полностью его поддерживал.
Честная девушка была вынуждена ему отказать. Если бы он знал, что она отказывает не ради меня, а ради дела, мне бы, я думаю, на корабле досталась отдельная каюта.
Отдельная каюта досталась Долорес, я же полный миллиард километров летел в окружении трех молодых офицеров, ни один из которых не был в моем вкусе. Несколько раз до нас доходили грави-волны от эолийских Д-кораблей. Однажды эолиец прошел в ста тысячах километрах от нас, но плотность наших патрулей здесь была такова, что у него было мало шансов причинить нам вред. Одним лазерным импульсом патрульный корабль не уничтожить, а сделать второй ему бы никто не позволил. Пятнадцать килотонн решили бы вопрос, если бы он сумел их доставить. Но это не простая задача, когда вокруг тебя полдюжины кораблей, готовых перехватить любой твой пуск. Так или иначе, эолиец поманеврировал и скрылся.
Три дня прошли быстро, благо большую часть времени я отсыпался на антиперегрузочном ложементе. После каждого ускорения Долорес пересчитывала стекла с образцами, боясь, что я и при десяти "же" сумею что-нибудь прикарманить. Она зря беспокоилась: свою долю я наскреб еще в "Минититане". Срочная посылка шла на мой Фаон, где она должна была ждать "до востребования". Конечно, я не мог быть уверен, что на вырезанном из скафандра куске действительно находились вражеские хромосомы, но я на это надеялся.
48
17.05, Прима
Со вчерашнего дня график Говарда полностью изменился. Накануне он отослал Аграбх-Охору письмо, в котором было всего три строчки, но на их составление у физика ушло два часа. Весьма дипломатично он осведомился у эолийца, почему тому не понравились координаты "Скаута". С чего он решил, что они требуют уточнения?
Закончив с письмом, Говард полетел в город, чтобы приобрести инструменты для исследования робота. Для начала он купил набор разнокалиберных и разноформатных отверток, щуп, пинцет, обезжириватель, налобный фонарь, лупу как у ювелира и эндоскоп с выводом изображения на компьютер. Вечером, включив весь свет, он приступил к вскрытию.
Через минуту он спустился в лобби, чтобы занять у роботов молоток и стамеску. После этого дело пошло быстрее.
"Не серийный образец", - сделал он вывод.
Сервопривод напоминал наш, но был компактнее и легче. Как и меня, Говарда озадачила человекоподобная рука - потому что все остальное у робота было исполнено очень грубо в смысле человекоподобности. Роботы, которых он видел в Эол-Сити, были исполнены тоньше, но у них было по четыре одинаковых пальца с коническим, а не оппозитным расположением.
Осмотрев механическую часть, он перевернул корпус и открыл доступ к главной плате. Здесь тоже многое было понятно. Ясно выделись блок питания и система охлаждения. Центральный процессор был маркирован обычным для эолийцев образом, но центральное место во всей конструкции занимал не он. На плате был установлен еще один, очень необычный модуль. Он был крупнее ЦП, имел дополнительную металлическую защиту и был маркирован явно не заводским штампом.
Видимых повреждений нигде не было. Батареи имели слабый заряд, но питание на схемы не поступало. Возможно, заряд был недостаточным.
Среди разных интерфейсов Говард нашел простой электросетевой шнур - то есть он подумал, что этот шнур может быть только для электрической сети. Какое напряжение он требует?
Он посмотрел на соответсвующих сайтах, что известно про эолийские блоки питания. Всего за час он сумел найти и расшифровать строку, указывающею требуемое напряжение, ток и частоту. Стало ясно, что для зарядки требуется адаптер. В Прима-Домне уже стояла ночь, и покупка адаптера была отложена.
Утром 17-ого он отыскал сайт, продававший универсальные сетевые адаптеры. Через час покупку привезли. Он настроил параметры и дрожащей рукой замкнул сеть.
Ни взрыва, ни запаха гари… Электричество шло внутрь робота, о чем свидетельствовал мигающий огонек блока питания. Говард поправил шнур и сказал:
- Встань и иди!
Но Лазарь, то бишь, Эрр, не послушался.
Между тем пришел ответ от Аграбх-Охора:
"У нас есть основания предполагать, что полет "Скаута" отклонился от первоначально запланированного. Нам известно, что в течение нескольких лет зонд присылал информацию о своих динамических характеристиках. Эти данные крайне необходимы для определения его текущего положения".
Какого черта он должен ходить вокруг да около?
Говард попросил о личной встрече. Вскоре пришло приглашение посетить Эол-Сити завтра в 9:00. Говард ответил согласием и вернулся к роботу.
Щуп показал, что питание по-прежнему не поступает ни на схемы, ни на механику. Говард померил заряд батареи: заряд не увеличился. Надо менять батарею, решил он.
На расшифровку ее параметров ушло полдня. После обеда Говард отыскал магазин, торгующий батареями и сопутствующими им товарами. Он подобрал более-менее подходящий аккумулятор, с ним он купил набор микросхем, чтобы самому спаять переходник. Паяльник он купил там же. Доставив покупки в номер, он вдруг подумал, а почему бы на первое время не запитать робота непосредственно от сети? Робот эолийский и неизвестно, что у него на уме. Вдруг он захочет сбежать? Питаясь от сети, он далеко не уйдет.
Говард отложил аккумулятор и занялся перепайкой проводов с питанием. В час ночи он с удовлетворением осмотрел дела рук своих и воткнул вилку в розетку.
Внутри робота загудело что-то еще, кроме блока питания.
Охлаждение, обрадовался Говард.
Гудение и пощелкивание продолжалось около минуты. Затем робот осторожно шевельнул конечностями.
Надо было его связать, подумал Говард.
Робот, лежавший на животе, покрутил плоской головой из стороны в сторону, как бы осматриваясь. Говард на коленях подполз к его окулярам и заглянул в них.
- Привет! Как тебя зовут?
Робот молчал. Говард продолжил:
- Меня зовут Гор Говард, я астрофизик человеческой расы. Мы находимся на планете Прима. Ты, наверное, по-нашему не понимаешь?
- Понимаю, - отозвался робот. По голосу Говард узнал бесплатный переводчик, доступный для скачивания в сети. Этим переводчиком пользовались и наши и эолийцы.
Спасу галактику, выйду на пенсию и займусь робототехникой, подумал Говард.
- Ты с Эола? - спросил он.
- Да.
- У тебя есть имя?
Робот немного помолчал.
- Кухрум.
- Кухрум? Прекрасно. А чем ты занимался, пока не попал к нам на Приму?
Снова длинная пауза.
- Я должен связаться с Эолом.
- Ты разве не оборудован собственной системой связи?
- Она неисправна. Я должен связаться с Эолом.
Не взять ли его завтра с собой?
Тут он вспомнил, что я взял с него слово никому не говорить, что робот не наш. Никому, значит, и эолийцам.
Все его попытки разговорить робота приводили к тому, что тот отвечал заученной фразой:
- Я должен связаться с Эолом.
Говард в бессилии привалился спиной к основанию дивана и включил телевизор. Робот, оставаясь лежать, повернул голову на новый звук.
В местных новостях в который раз пересказывали историю "Минититана". Репортеры раздобыли видеосъемку аналогичной модели, но комментировали ее так, что создавалось представление, будто показывают именно того самого, погибшего "Минититана". Затем были вставлены документальные кадры с каким-то эолийским кораблем (похожим на тот, что нас преследовал) и кадры из "Галактических войн" с взрывами, которые, естественно, были прекрасно слышны.
Диктор сказал, что власти решили не раздувать скандал из этого столкновения, поскольку "Минититан", видимо, тоже принадлежал эолийцам. По какой-то причине они расстреляли свой собственный корабль. Основная версия была такой: "Минититан" потерял ход из-за неисправности, и чтобы он не достался нам, эолийцы его добили. О том, что этот корабль был предварительно покалечен нами, репортеры еще не пронюхали.
Мелькнули кадры с ОПС "Прима-Транзит-1": мы с Долорес удираем от журналистов, за нами тащат полутораметровый продолговатый предмет, грубо завернутый в пленку.
Говард сложил два и два, взял в уме пару интегралов и сделал вывод:
- Тебя вытащили из "Минититана", правда?
- Я должен связаться с Эолом.
Ему показалось, или робот произнес это с меньшей настойчивостью?
- Не буду тебя выключать, - сказал он, отправляясь спать. -Может, захочешь поговорить. Далеко от розетки не отходи, провод короткий.
Наутро, отправившись в Эол-Сити, он начисто забыл, что оставил робота включенным. Проходя мимо администратора, он потребовал, чтобы с этого дня оплата номера велась с его кредитной карты.
Аграбх-Охор и его соплеменники выглядели и раздраженными и разочарованными. И не только из-за меня, подумал Говард, когда, среди разговора, эолиец получил какой-то неприятный звонок. Он отвлекся на разговор, не извиняясь. Вернувшись к Говарду, он мгновение вспоминал, на чем они остановились.
- Мы не можем начать снаряжать экспедицию, если не будем знать, что "Скаут" до сих пор существует. Чтобы быть уверенными в его существовании, нам необходимо знать его последние координаты с максимальной точностью.
- Люди, которые владеют этой информацией, не предоставят ее вам, пока у них не будет гарантии, что вы не возьметесь за поиски "Скаута" без нашего участия.
Фразами, похожими на эти, они обменивались уже раз в третий.