Пастор подпрыгнул, будто его ударило током. Отброшенный стул ударился о стену, столик закачался, кружка соскользнула со стола и разбилась. Натан пошатнулся, он старался удержать равновесие и не уронить поднос. Он рухнул за соседний столик, поймал кувшинчик с молоком. В этот момент священник быстро пошел к дверям. Писатель отметил широко открытые глаза и рот, раскрытый, будто в крике. И тут Рансберг врезался в кого-то из клиентов и упал. И уже не поднялся.
- Кто-нибудь вызовите скорую помощь.
* * *
Натан стоял под плексигласовой крышей автобусной остановки и смотрел, как исчезает мигалка "скорой помощи", которая забрала пастора Рансберга. Он вышел из кафе и прислушивался к разнообразию мнений, стоя перед заведением. Писатель наблюдал как санитары надевают священнику кислородную маску, осторожно укладывают его на носилки и вносят в машину, в то время, как Оуэн, с трудом подавляющий зевки, записывает показания свидетелей. Натан был похож на черного вымокшего ворона, а в его голове начал рождаться план.
Телефон, в котором Натан отключил звук перед тем, как всунуть в задний карман брюк, начал вибрировать. Писатель посмотрел на экран, скривился, но звонок принял.
- Джимми, откуда у тебя этот номер? - сухо спросил он.
- Ты не хочешь этого знать, - засмеялся собеседник. - Не хочешь, твою мать, знать, потому что, если бы я сказал, сколько труда пришлось в это вложить…
- Мое сердце бы лопнуло, - ехидно закончил писатель. - Джимми, я надеюсь, что ясно выразил свою мысль перед отъездом из Нью-Йорка. Если нет, то послушай еще раз - моя писательская карьера закончилась, и я не собираюсь…
- Парень, ты читаешь рецензии? - бесцеремонно прервал его агент. - Люди продолжают писать о "Шепотах", многие интересуются, когда выйдет продолжение. Послушай, подумай еще раз и позвони мне. Если этого не сделаешь, придется нанять какого-то "призрака".
- О, у тебя есть план Б? - лицемерно удивился Маккарниш. - Ну, бывай.
И отключился. Не обращая внимания на дождь, Натан быстрым шагом пошел в сторону "Мэддиз", стеклянные двери которого постоянно открывались, чтобы выпустить либо впустить очередного покупателя. В его голове окреп план. Оставалось собрать кое-какие мелочи.
- Где тут фонарики? - спросил писатель пожилого мужчину в рубашке с логотипом магазина, который стоял возле касс, чтобы помочь клиентам с упаковкой покупок в бумажные пакеты. Тот посмотрел на него с интересом и немного склонил голову. У работника были толстые очки в роговой оправе, которые увеличивали его глаза.
- Четвертый ряд, в конце. Напротив товаров для домашних животных, - сказал работник. - Вы были в "Сохо"?
- Многократно, - буркнул Натан. - Мог бы там даже жить.
Он тут же пожалел о своей шутке, после того, как взгляд сотрудника прошелся по нем, как прожектор по каменной башне. К счастью, это длилось недолго, потом мужчина кивнул, будто бы шутливо заканчивая разговор. Натан пошел в указанном направлении, прикладывая телефон к уху.
* * *
- Скиннер!
- А это ты, пришибленный англичанин. - Голос молодого лесоруба был приглушенным. На фоне был слышен стук топоров и вой бензопил.
- Зачем звонишь? Что-то случилось?
- Нет. Еще нет. - Поморщился Натан. - Но скоро начнется. Слушай, ты занят сегодня вечером?
- Да. Разогретая запеканка, банка "карлсберга" и какое-то ток-шоу, это для меня конкретное занятие. В "Мэддиз" были скидки на "карлсберг". Приятель взял мне парочку, потому что в этот бордель ни ногой. Голова болит от их иллюминации. Ну и слишком дорого.
- Запомню на будущее. А может, поставишь пиво в холодильник, и посвятишь вечер высшим целям?
- О, Боже. Ты снова бредишь.
- Ладно, давай напрямую. Я планирую взлом. Пойдешь со мной?
* * *
Я - создатель мира.
Чтобы вы все поняли правильно, я - не добрый дух или джинн из лампы, найденной в пустыне. Я мечтами строю только собственный мир. Сам процесс так прост, что иногда я не могу перестать удивляться. Как и каждая стройка, он требует материалы. Бывает, что у меня его в избытке - как в случае с "львицей" и "выжженным" - а бывает, что приходится искать неделями. Однако, это не приводит к скуке, ведь я могу посвятить время работам, выполненным ранее, позаботиться о них, отполировать, добавить новые элементы. У меня их много, даже очень много. Целый форум.
Не знаю, собрал ли кто-то из современных строителей такую изысканную коллекцию. Однако уверен, что ни у кого нет такой живой коллекции. Мои создания живут, общаются, ругаются, дискутируют, шутят, а временами и флиртуют. Но главное - они жалуются. Плачут. Просят помочь. Кричат.
Потому что мое здание построено из страха.
Думаю, именно в этом и состоит мой дар, который я формировал столько долгих тяжелых лет. Я умею ухватить встреченного человека как паук, оплести своими грезами, ввести в него страшный яд и выбросить на форум, чтобы он орал вместе с другими. Чтобы боялись.
Я люблю страх. Нет ничего более правдивого, чем страх. Те, кто считают любовь сильнейшим из чувств, наверное, никогда по-настоящему не боялись.
Невероятно, сколько уровней есть у страха, сколько разных обличий он может принять, и как меняет жизнь. И я не могу надивиться тому, насколько сильно его можно усилить.
Я часто задумываюсь, является ли мой форум коллекцией строений, или инкубатор страха? Ферма криков? Не знаю. В конце концов, так ли это важно?
Это единственная вещь, которой я действительно горжусь. Единственное, что для меня действительно важно. Это мое сокровище. Которое уже один раз украли.
8
По бешенной езды по крутым дорогам среди лесов и гор, езды, наполненной дикой музыкой и писком колес, приемный покой госпиталя Святого Джейкоба в Моррисоне, со звонящими телефонами и нервными медсестрами, показалась Натану спокойным местом. Когда стеклянные двери закрылись за ними, он остановился и осмотрел хорошо осветленный коридор. После часа езды по пустынным, темным дорогам это место показалось ему вратами в другой мир, организованный и упорядоченный.
Он сделал глубокий вдох, подошел к регистратуре и улыбнулся темнокожей сотруднице, которая говорила по телефону, и нервно покусывала кончик карандаша. Медсестра - серебристая табличка информировала, что ее зовут Дебора - посмотрела на Натана.
- Ладно, мне пора заканчивать, - сказала она в трубку. Затем повернулась к нему. - Чем я могу вам помочь?
- Добрый вечер, - сказал Натан, изображая скандинавский акцент. - Моего приятеля доставили сегодня в эту больницу. Пастор Рансберг из Нонстеда. Можете мне сказать, что с ним?
Дебора сложила руки и слегка склонила голову. Лицо у нее было задорным, но глаза выдавали усталость.
- Мы не даем информацию о состоянии пациентов, - сообщила она.
- Нет, - Натан выпучил глаза. - У нас в Европе всегда заботятся о правах человека, но члены семей всегда могут…
- Вы сказали минуту назад, что пастор Рансберг - ваш приятель, - Дебора грозно наморщила брови и чуть склонилась, став похожей на носорога, готовящегося к атаке.
- Да. Мы очень дружны. Так, что иногда забывает о кровных узах. Пастор - брат моей тети со стороны…
- Послушайте, мы тут тяжело работаем, чтобы помогать людям, таким как пастор Рансберг, - заявила медсестра. - А вы своими глупыми выходками отбираете наше ценное время. Вы не можете узнать о состоянии здоровья пациента, если не являетесь близким родственником, или не ведете следствия по его делу. Оставьте фамилию и имя телефона, я их передам пастору. Если он захочет, то вам перезвонит.
- Дебора! - Молодой врач с землистой кожей и скошенными глазами отодвинул горшок с цветами, и перегнулся, чтобы посмотреть на экран компьютера.
- Дебора, можешь проверить дежурства на завтра? - спросил он. - Если я снова начинаю спозаранку, то прямо сейчас начну искать новую работу.
- Ясно, доктор, - буркнула она, и повернулась к клавиатуре. - А мотоциклисты будут сами себя собирать в кучу.
Врач сухо засмеялся и только сейчас обратил внимание на Натана.
- Я извиняюсь, не увидел… - Неожиданно глаза врача оживились.
- Сейчас, сейчас… - медленно начал он, осторожно потирая бровь. - Прошу не обижаться, если вас обижу, но я уже на ногах 12 часов. Где-то видел вашу фотографию. Где-то на обложке… Сейчас, не Гейман, не Кунц… Маккарниш? Вы Натаниэль Маккарниш?
Натан дернулся, будто его ударили плетью.
- Д-д-да, - буркнул он.
- Невероятно. - Врач мигнул, будто не веря собственным глазам. - Это вы. Знаю, что слышали это тысячу раз, но ваши "Шепоты" были для меня, как удар молнии. Великолепная работа. Знаешь, кто это, Дебора?
- Знаю, - кисло сказала медсестра. - Человек, имеющий проблемы с определением степени родства с одним из наших пациентов.
- Правда? - Врач не обратил внимания на ее тон. - А с кем?
* * *
Кабину джипа наполняла пелена табачного дыма, которую подсвечивала панель CD-проигрывателя. Натан открыл водительскую дверь и яростно замахал рукой.
- Я же говорил, чтобы не курил в салоне, - прошипел он злобно.
- А я тебе говорил, что поездка в Моррисон бессмысленна, буркнул Скиннер, но сигарету погасил. - Ну, что виделся со священником-алкашом?
- Нет. - Натан прикусил губу и вставил ключ в замок зажигания. - Но говорил с его врачом. У пастора сломана рука и несколько ребер, плюс несколько царапин. Его жизни ничего не угрожает. Но он ослаблен и нуждается в отдыхе. Его врач… - Он прервался ненадолго. - Его врач подозревает несчастный случай. Рансберга мог сбить автомобиль.
- Угу, - после продолжительного молчания произнес Скиннер.
- Если хочешь, прокомментируй. Не сдерживай себя, - сказал Натан. Он повернул ключ в замке. - Это мог бы быть и я. Кого-то мы могли сбить во время дикой гонки на турбазу.
Машина задрожала, мотор тихо заработал.
- Не буду я ничего комментировать, - заявил Скиннер. - Твою мать, начинаю говорить как ты. Ничего не скажу, пришибленный англичанин. Хотя одно спрошу. Почему тебя это интересует?
- Что? - спросил Натан. Машина медленно выезжала со стоянки рядом с больницей.
- Насколько я понял, ты приехал к нам, чтобы отдохнуть. Расслабиться, забыть о чем-то там. Но все пошло в прямо противоположном направлении. Несешься через полграфства, чтобы узнать о состоянии здоровья священника-алкоголика. Зачем? Муки совести - не ты ли его задавил? Или гражданский долг?
- Ни одно, ни второе, - процедил Натан. - Я хочу узнать, в чем дело.
- В чем, б…, дело?
- С тех пор, как мы познакомились, ты мне доказываешь, что все жители Нонстеда что-то изображают. Все, кроме тебя. А когда человек пытается разобраться, что в вашем городке происходит, ты пытаешься ему помешать, так?
- Нет, что ты. Суть в том…
- Именно, в чем суть? О чем идет речь? В Нонстеде точно происходит что-то недоброе. Что-то очень, очень недоброе. В это время вы все - да, я и тебя включил, Скиннер - пытаетесь делать вид, что ничего не происходит. По причинам, которые я не понимаю, вы предпочитаете не касаться Большой Тайны. Вы приспособились к ней, как к пьянице-соседу. Он вредный, пакостит, но свой же. Не позволим какому-то приблудному из большого мира совать нос в наши дела.
- Послушай, Натан…
- Да, ладно, - проворчал писатель, склонившийся к рулю. Двигатель работал громче. - Ты ведешь… Вы все ведете себя как человек, который боится пойти к врачу, ведь тот может что-то обнаружить и надо будет лечиться.
- А ты тот самый врач? - Скиннер поудобнее устроился в кресле. - Ты наш избавитель и пастор? Мы должны в тебя поверить, чтобы ты изгнал Дьявола? Парень, ты не здешний.
Если он ждал очередного взрыва, то сильно ошибся. Натан сильно сжал губы, но снял ногу с педали газа. Фонари снова стали шарами света на длинных ножках. Он не сказал ни слова, пока не проехали последнего строения и не въехали в лес.
- Два года назад я познакомился с одной девушкой, - сказал Натан сухим голосом. - Ее звали Фиона. Она была из Ирландии. Компьютерный график. Познакомились во время работы над обложкой моей книги. Познакомились и между нами, что называется, "пробежала искра". Приближалась дата американской премьеры "Шепотов", я прилетел в Нью-Йорк и мы стали жить вместе. Три месяца полной идиллии. До утра танцевали в клубах, ели хот-доги в Центральном Парке, ходили, держась за руки, по галереям, спорили о прочитанных книгах, в лунные ночи лежали на крыше ее дома…Меня приглашали на встречи с читателями, а Фиона стояла сзади и всматривалась улыбающимися глазами. Понимаешь, о чем я говорю?
Лицо Скиннера скривилось, будто он хотел вставить ехидную ремарку, но воздержался и только кивнул головой.
- Потом мы приехали сюда, в Нонстед, - продолжил Натан, всматриваясь в дорогу. - Хотели ехать дальше, к какой-то Фиониной родне, но здесь у нас сломалась машина. Что-то с коробкой передач, уже не помню, что именно. Механик сказал, что ремонт займет дня три. Оказалось, что все шесть, а стоило в два раза дороже, чем он запросил сначала, но мы не жалели. Боже, как мы здесь развлекались. Без клубов, галерей, кабаков, сами, вдалеке от беспокойного мира. Мы двое, кровать, вино и леса.
Он прервался. Ехали в тишине, освещаемые светом контрольных ламп, развешанных в темноте окрестностей.
- А потом все начало портиться, - сказал Натан уже совсем другим тоном. Он ощерил зубы, будто в нем неожиданно пробудилась агрессия.
- Кто облажался? - тихо спросил Скиннер.
- В том то и дело, что никто. В любом случае, не я. Когда забрали автомобиль и вернулись в Нью-Йорк, Фиона перестала быть собой. Начала… гммм… размываться. Это случилось не вдруг. Процесс занял около полугода. Все хуже разговаривали, все реже смеялись, по-прежнему вместе делали многие вещи, но уже без энтузиазма с ее стороны. Засыпала на фильмах, не хотела танцевать на приемах, всю ночь могла пить теплое пиво без газа или холодный кофе без вкуса. Не дочитывала книги, заваливала проекты, в конце концов перестала ходить на работу. Я узнал об этом случайно. Уронила свой мобильник в мусоропровод, а ее шеф позвонил именно тогда, когда я выходил из дома. Я нашел мобильник и узнал, что она не справилась с двумя проектами.
- Нашла кого-то другого?
- Нет. Пробовал с ней поговорить, даже затащил на сеанс терапии, все без толку. Становилось все хуже, она даже о еде забывала. И я стал следить за ней. Она делала разнообразные вещи, каждый день что-то другое. Однажды пересаживалась целый день на разных станциях метро, на другой день обходила церкви в Челси, читала газеты из-за плеча разных людей, гладила деревья в парке. Нет, она ни с кем не встречалась. Просто угасала на глазах. Ее связь с материальным миром с каждым днем ослабевала. А потом она исчезла.
- Вот так просто?
- Более чем просто. Кажется, она вбросила в рюкзак несколько случайным образом выбранных предметов и ушла. Это произошло после того, как мы выпили бутылку вина, посмеялись, и первый раз за несколько недель занялись сексом. Она все время выглядела как тень, но мне кажется, что остатки сознания все еще тлели в ней. Настолько, чтобы усыпить мою бдительность.
- Искал ее?
- Как безумец. - Натан махнул рукой. - Не хочу даже вспоминать о всех этих не реальных, идиотских идеях, которые приходят в голову от отчаяния. Скажу только, что в своих поисках добрался до Мэйна.
- И не нашел, - Скиннер скорее утверждал, чем спрашивал.
- Нет, не нашел. Сдался. - Натан вытер лоб. - В конце концов, я сдался. Мое отчаяние превратилось в меланхолию, а затем в горе. Ненадолго вернулся в Нью-Йорк, где меня ждал агент с планом турне по Канаде и контрактом на новую книгу. Избавился от него при помощи нескольких ничего не значащих обещаний, а вскоре уехал в Нонстед, единственное место, где был по-настоящему счастлив. И поэтому, Скиннер, я не отстану от вашей Тайны.
- Потому что надеешься: жизнь тут окажется милой и приятной?
- Нет. Потому что такая тайна забрала у меня женщину, которую я действительно любил. Не удалось мне понять, что случилось, и никогда, никогда себе этого не прощу. Поэтому я сделаю все, чтобы раскусить вашу загадку. Понимаешь?
Скиннер кивнул. Он закурил. На этот раз Натан не возражал.
- Кроме того, - добавил он, - мне здесь больше нечего делать.
Остаток дороги они провели в молчании. Радио играло тихо, теряя волны среди гор, мотор время от времени резко рычал, джип входил в повороты. Когда впереди появились они Нонстеда, Скиннер сказал:
- С чего начнем, партнер?
Он произнес эти слова спокойным тоном, в котором не было и тени сомнения. Натан скрыл усмешку и ответил:
- С посещения места, в котором я вчера якобы кого-то сбил.