Скука, праздность, бессонные ночи и тонны выпитого кофе. Красные глаза, боль в спине от неудобного дивана и постоянные насмешки Кали. Казалось, что время, став врагом Кочеткова, замедлило свой ход, стараясь, чтобы все неприятные мгновения стали минутами, а потом плавно перерастали в часы. Нервы, срывы, снова кофе, потом сигареты, редкие перерывы на сон – не потому, что нету времени, а потому что не спится, глаза не закрываются.
На вторую неделю незнакомцы с красными газами так и не появились, а Кали окончательно перестала разговаривать с Пашкой. Те редкие моменты, когда следовало-таки общаться, вроде пересменки, обходили затейливым мычанием и перестукиванием через стену. И вот миг настал. Кочетков такой квинтэссенции эмоций не получал ни разу. Варево получилось знатное. Если взять и ссыпать в большой котел добрую порцию ожидания рождества, сдобрить предчувствием удачи на ипподроме, добавить несколько литров отличного настроения в солнечный погожий денек и сверху приправить это ощущением от снятых ботинок, что немилосердно жмут… получается что-то настолько чудесное и волшебное, что словами просто не передать.
Пашка в этот момент делал сразу три дела. Смотрел в бинокль на штативе, отхлебывал кофе и пережевывал бутерброд с вареной колбасой. Сам напиток давно уже перестал действовать как бодрящий и употреблялся скорее в силу привычки, а вот круг розовой колбаски на толстом ломте батона с маслом сохранял свою актуальность. С удовольствием наслаждаясь завтраком и отсутствием враждебной ауры напарницы, Кочетков наблюдал за улицей, и вдруг на горизонте, а точнее из-за угла многоквартирного дома появилась парочка граждан, как нельзя лучше подпадающих под описание. Оба хорошо одеты, с аккуратными прическами и в чистых ботинках. Один молодой, поджарый, скуластый и с чуть бледноватым цветом лица, а вот второй – полная его противоположность. Оптика у Пашки была армейская, так что портрет второго гражданина можно было обрисовать так, будто не в бинокль смотришь, а стоишь в паре метров от объекта слежки. Общая бледность на его лице переходила в некую синеву. Дряблая кожа, заострившийся нос и черные круги под глазами, которые не скрывали даже большие солнцезащитные очки, выдавали наличие долгой болезни. Шел он, в отличие от своего провожатого, очень осторожно, придирчиво выбирая место на асфальте, чтобы поставить ногу, часто останавливался отдохнуть, и его молодой спутник с титаническим спокойствием дожидался, пока приятель переведет дух. Как только больной был готов, люди возобновляли движение.
– Кали! Похоже, наши!
Кочетков отложил бутерброд, отставил кофе и вновь прилип к окулярам бинокля. Гости медленно, но уверенно двигались по тротуару к роддому и, похоже, сворачивать не собирались. Очки у них на лицах были, цивильный прикид тоже. Кто же, как не они?
– Кали! Да где ты там?
Вновь не получив ответа, Пашка бросился в комнату, где спала оперативница, и застыл на пороге, уткнувшись взглядом в пустую кровать. Среди простыней и подушек, поверх кроватного хаоса лежал клочок бумаги, на котором было выведено:
"Уехала в отдел. Буду к пересменке".
– Замечательно! – Драйвер в сердцах рубанул ребром ладони по дверному косяку. Вновь поспешив к биноклю, он наблюдал, как двое неизвестных подошли к двери черного хода. Молодой помог старому присесть на скамейку рядом, а сам постучал в дверь. Ждать пришлось недолго. Спустя пару мгновений та приветливо распахнулась, и бородатый малый в синем халате уборщика, высунув голову в образовавшийся проем, сначала кивнул, а затем поманил рукой.
Нужно было что-то делать, и делать срочно. По агентурным сведениям, параллельщики долго в здании не задерживались. На весь процесс того, что они творили внутри, уходило до получаса, а за это время Кали ну никак не могла появиться на пороге. Требовались инструкции, однако хамоватой девице звонить не хотелось. Недолго думая вытянув из кармана джинсов телефон, Пашка набрал номер Библиотекаря.
– Слушаю тебя, – раздался спокойный, всегда уверенный голос.
– У нас накладка, – хмуро произнес Кочетков. За все время разговора его не оставляло гаденькое чувство, что он сдает свою напарницу начальству. Пусть мерзкую, склочную, хамоватую, однако сливает с потрохами. – Кали нет на месте. Она должна быть в отделе.
– И в этом проблема? – голос шефа не выражал никаких эмоций, так что последствия разговора было предугадать сложно.
– Объекты. Они появились. Уже зашли в здание. Под описание подходят полностью. Что мне делать?
– Секунду. – В трубке зашуршало, потом послышалась возня, будто кто-то намеренно елозил телефоном по твердой поверхности. – Надо проследить.
– Так я не умею. – Сказать, что Пашка растерялся, значит ничего не сказать. Одно дело наблюдать за происходящим из бинокля, отгороженному от внешнего мира трехслойными стеклопакетами, и совсем другое – следить за кем-то на улице.
– В этом случае ничего страшного, – поспешил успокоить подчиненного Библиотекарь. – Слишком нагло себя ведут, уверены в безнаказанности, а следовательно, не оглядываются по сторонам. Твоя задача – просто идти метрах в ста от них, стараясь не упустить из вида. Посмотрят на тебя, притворись, что завязываешь шнурок на ботинке или читаешь афишу. Все контакты отслеживать. Разговаривающих с параллельщиками по возможности снимать на мобильный телефон, адреса, куда они пойдут, записывать, номера машин, в которые сядут, записывать, и всю информацию немедленно отправлять мне.
– Понял. Это я могу, – облегченно закивал Пашка в пустоту квартиры.
– И главное, не играй в детектива. Твоя задача – просто гулять позади, не отсвечивая. Надбавка за вредность к концу месяца будет. Отбой.
– Ладно, чего уже там, – вновь произнес Кочетков в пустоту. Совершенно ясно было только одно. Поддержать его в этой ситуации может разве что собственный позвоночник. Махнув рукой, Кочетков решил действовать.
Пристроившись в сквере на скамейке, Пашка дождался, пока параллельщики появятся на улице. Прежде хворого, едва дышащего гражданина в длинном пальто будто подменили. Дряблая кожа на щеках стала упругой, синеватый оттенок лица сменился на просто бледный, да и шел он теперь куда более уверенно, чем его молодой сопровождающий, в услугах которого более не было нужды. Быстро спустившись по ступенькам, подозрительные типы заспешили в противоположном направлении, оживленно общаясь на ходу. Молодой жестикулировал, что-то втолковывая своему приятелю, ранее больной, а теперь исцелившийся отвечал жизнерадостным басом, и естественно, как и предрекал мудрый Библиотекарь, оба правонарушителя особенно о секретности не заботились. Ну, кому, скажите, пожалуйста, может прийти в голову идея заинтересоваться двумя высокими, плотно сбитыми мужиками, не пьяными, прилично одетыми и вообще ведущими себя как образцовые граждане?
К черту размышления, к псу демагогию, пора было брать себя в руки и поработать в поле, или, скажем, получить первый опыт, чем Пашка и занялся. Дождавшись, пока незнакомцы удалятся на достаточное расстояние, он отделился от скамейки и не спеша, но стараясь не отставать, последовал за ними. Сначала прогулка происходила в обычном режиме. Никуда не торопившаяся парочка просто шла вперед, однако едва поравнявшись с пешеходным переходом, параллельщики резко изменили направление и почти бегом метнулись под землю.
Проклиная себя за беспечность, Кочетков бросился следом. Вприпрыжку спустившись по гранитным ступенькам, Пашка напряженно оглянулся по сторонам. Подземный переход оказался с подвохом, ибо в одну сторону он вел на противоположную улицу, а другим своим рукавом уходил в метрополитен. Людской поток неспешно тек в двух направлениях, еще чуть-чуть, и граждане в пальто пропали бы из поля зрения, но Пашке улыбнулась удача. Крепкие плечистые фигуры мелькнули рядом со стеклянными дверьми входа в подземку, и сломя голову Кочетков бросился следом. Немного замешкавшись на турникете, Драйвер проскочил мимо людского потока и, ловко вклинившись на свободную ступеньку эскалатора, смог перевести дух. Параллельщики были буквально в нескольких метрах от него, и теперь, в непосредственной близи, он смог их как следует рассмотреть. К его удивлению, ничего сверхъестественного заметить не удалось. Огнем они не дышали, чешуей покрыты не были, не имелось также жабр и рогов на заметных местах. Самые обычные люди, чуть-чуть бледные, однако жизнерадостные и приветливые. Молодой сопровождающий даже помог пожилой даме спустить сумку-тележку с эскалатора.
"И зачем я их преследую? Люди как люди, самые обыденные, приветливые и не конфликтные. Выглядят аккуратно, ведут себя примерно. Вся их вина в том, что они вдруг решили посетить нашу реальность, не спросив на то разрешения". Однако вслед за этой мыслью в голове всплыла другая, мигом перечеркнувшая все хорошее отношение к параллельщикам. Наблюдается неправомерное использование биологических отходов… в роддоме. "Что же они там делают? Жрут мертвых младенцев?" От этой мысли у Кочеткова на лбу выступил холодный пот.
– Господи ты боже мой, людоеды, – прошептал Кочетков и, стиснув зубы, двинулся вперед по эскалатору. Незнакомцы уже успели пройти по перрону и втиснуться в вагон метро, так что следовать за ними снова пришлось бегом. Рассудив, что ехать рядом неразумно, Пашка забежал в соседний вагон и, плюхнувшись на свободное сиденье, коих днем было немало, быстро набил на телефоне SMS: "Преследую объект. Сел в метро. Могу быть вне доступа. Драйвер".
Двери закрылись, и вагон тронулся, однако едва он вкатил в туннель, как приличные господа засуетились. Один из них подошел к карте метро на стене вагона и принялся ее внимательно изучать, о чем-то споря со своим чудесным образом выздоровевшим приятелем, а затем они и вовсе сделали странную вещь. Подойдя к заблокированным дверям, сопровождающий каким-то чудом втиснул между ними сначала одну ладонь, потом вторую, а потом, показывая чудеса силы, раздвинул их, будто и не двери электропоезда это были, а легкие бумажные ширмы.
В вагоне началось нешуточное волнение. Еще бы, не каждый раз такое увидишь. Несколько человек тут же схватились за телефоны, стараясь запечатлеть сцену, а один особенно ответственный гражданин с блестящей лысиной, прижимая к груди потрепанную сумку, поспешил к кнопке вызова машиниста. Дальше события пошли по нарастающей. Из кармана пальто ранее хворый пришелец вынул некий прибор и что-то принялся с ним колдовать, в то время как его приятель продолжал удерживать двери вагона открытыми. Вдруг что-то мигнуло, ухнуло, свет в вагоне на секунду померк, и состав как будто качнуло. Когда свет восстановился, незнакомцев в вагоне не было. Двери тоже успели закрыться. Драйвер метнулся вперед, пытаясь разглядеть незваных гостей среди пассажиров, однако как он ни всматривался в окно между двумя вагонами, найти их так и не смог. Негде им было спрятаться: несколько взволнованных зрителей да полупустые диваны. Парочка покинула состав.
Кто-то подвернулся под руку и больно боднул Пашку в бок. Сразу несколько мобильных телефонов вспыхнули вспышками, ловя ускользающий миг сумасшедшего поступка. Кто-то даже вскрикнул, и одна пожилая женщина, порядка ради, попыталась потерять сознание.
Кочетков с кислой миной отошел в сторону и, прислонившись к двери состава, нахмурился. То, что это происшествие через несколько часов со смазанными снимками и красноречивыми описаниями окажется на первых страницах скандальных блогов, а затем будет позаимствовано бульварной прессой, он не сомневался. Отнимать же фотоаппараты и требовать уничтожить материалы парень, со своим статусом, не решился.
Кали уверенно шагала по путям, шаря лучом фонаря по сводам туннеля, а за ней вприпрыжку несся Кочетков. Докладывать о том, что параллельщики были упущены, Кали не стала и, выслушав сбивчивый Пашкин рассказ, казалось бы, даже немного подобрела к нему. Однако решение было неожиданным.
– Сегодня ночью спустимся и прочешем туннель.
– Кто же нас пустит? – ахнул Кочетков.
– Кто надо, тот и пустит, – сухо заметила оперативница, однако как ни странно грубости и колкости с ее языка слетать перестали. Отношение стало нейтральным, ближе к безразличному, что Пашку вполне устраивало.
– Главное, определить, где они выйти умудрились. – Кали застучала по клавишам ноутбука и вывела на экран карту метрополитена, а затем развернула ноут к Кочеткову. – Показывай.
– Так, – принялся припоминать Пашка. – Сел я на "Ленинском проспекте". Там такая путаница с выходами, что и не упомнить, чуть не упустил. Исчезли они, не доехав до "Автово".
– Бинго.
– Что бинго? Есть варианты.
На лице Кали засверкала улыбка победителя.
– Была по той ветке еще одна станция, надземная. Таких в Питере больше нет. Строили ее в промежутке, южнее к Трамвайному проспекту. Как только ветку продлили, станцию закрыли за ненадобностью.
– Но она же на поверхности?
– Да, однако вспомогательные туннели и подсобные помещения остались. Много аппаратуры бросили, а что конкретно оставили, наверное, никто и не знает. Почти пятьдесят лет прошло. Саму станцию сравняли с землей, или что-то вроде того, так что придется прогуляться.
– А что простроили на месте станции?
– Не поверишь. МРЭО. Теперь там так же людно днем и так же пустынно ночью, однако нам от этого не легче.
Ночной метрополитен вроде большого города. Жизнь в нем не останавливается ни на минуту. Стоит последнему электропоезду доставить до станции припозднившихся пассажиров, и вестибюли пустеют. Однако эта пустота недолгая, вроде передышки перед очередным броском. Техники, электрики, обходчики, полиция на транспорте и сервисный персонал начинают заполнять опустевшие мраморные залы с причудливыми узорами на потолке. Шествуют мимо изящных мозаик, изображающих ударный труд очередной сталинской пятилетки, или проходят мимо барельефа Александра Сергеевича. У них много работы. Надо убраться, проверить помещения на предмет странных и опасных пакетов, протестировать линии связи, и еще сотня дел, которые нужно успеть до половины шестого утра, пока метро вновь не откроет стеклянные двери навстречу новому дню и ранним пассажирам, спешащим по своим делам.
Именно в это время Пашка с Кали спустились в метро и, доехав до нужной станции, или той станции, которую сама оперативница посчитала нужной, выбрались на перрон и стали ждать. Несколько минут ушло на то, чтобы ими заинтересовались стражи правопорядка, однако сотрудники шестьдесят второго отдела показали свои удостоверения, и более вопросов не возникало.
– Пойдем по рельсам? Опасно!
– Если не дурить, то как прогулка. – Кали подошла к краю платформы и кивнула вниз. – Видишь, три рельса. Два обычных, один контактный, в защитном коробе. Если не хвататься за что попало руками и ставить ноги аккуратно, то ни черта с тобой не будет, да и само электричество на путях, возможно, вырубят.
Спрыгнув, оперативница поспешила по туннелю. Оглянувшись, Кочетков последовал вслед за ней. Вскоре стало темно, и светлое пятно внешнего мира сначала удалялось, потом стало блеклым и тусклым и вот уже скрылось за поворотом. Освещения в туннеле, разумеется, не было, и для того чтобы не блуждать в темноте, Кали врубила фонарь и начала ощупывать мощным белым лучом стены туннеля. Несколько минут шли молча, в полной тишине слышался только звук шагов, однако чем дальше они продвигались, тем интересней и разнообразней становились звуки. Первым появилось легкое жужжание. Тихое, ненавязчивое, почти незаметное. Можно, наверное, было и не обратить на него внимания, но Кали, на своем веку повидавшая немало странностей, насторожилась.
– Генератор работает, – сухо пояснила она.
– Не наш вариант?
– Как знать? На кой черт в туннеле метро генератор? Им своего электричества, что ли, мало?
Резервная ветка обнаружилась уже через пару минут. Ее даже не потрудились заблокировать, а просто перегородили временными барьерами.
– Тихо.
Кали настороженно остановилась, и в ее руку скользнул ионный расщепитесь. Пашка завистливо посмотрел на оружие, отлично помня, что у него из средств самозащиты только шокер.
– Будут стрелять, – снова произнесла Кали, на этот раз на тон ниже, – падай на пол и отползай в угол. Ты мне нужен живенький и здоровенький.
– Хотела бы, выбила бы бронежилет…
– Который тебе не поможет. От оружия параллельщиков уж точно…
Хмыкнув, девушка уверенно перешагнула через заграждения и двинулась по заброшенному туннелю.
Ханжжж… звук был похож на таран, ударившийся со всего маха в крепостные укрепления, и у Пашки тут же заложило уши. Вокруг замелькало, завибрировало, будто сама реальность начала танцевать вприсядку, и только по жестам Кали он, наконец, сообразил, что момент уткнуться лицом в пол настал. Огонь велся наугад. Пришельцы ориентировались в темноте не лучше местных и вели огонь по лучу фонаря, который при первом залпе оперативница благоразумно отшвырнула в сторону. Попасть под обстрел в замкнутом плохо освещенном пространстве – это еще то веселье. Звуки отражаются от стен и, рикошетя от пола, искажаются, и эхо, троекратно усиливая их, оглушает и заставляет вжаться в землю.
Что-то мягкое и сыпучее припорошило голову Кочеткова. Нападавшие, особо не церемонясь, просто молотили из всех орудий, решив, видимо, задавить количеством, только не понятно было, из-за чего они так всполошились. Ну, не станут же они убивать любого путевого обходчика, заглянувшего в закрытый туннель, чтобы… ну хотя бы отлить? Думать было некогда. Решив перебраться в более безопасное, по его мнению, место, Драйвер начал продвигаться по туннелю туда, где еще при свете фонаря заметил несколько клейменных ящиков. Он было хотел предложить Кали выяснить, что в них, но внезапный огненный контакт спутал все планы. Благо направление было выбрано правильно, собрав совсем немного плесени и паутины, он добрался до убежища. Глухота на секунду прошла, и новая порция смертельных разрядов показалась теперь не такой страшной, хотя армированный бетон начал ссыпаться на пол туннеля с устрашающей быстротой.
В эту секунду Кочетков начал сомневаться в Кали, в самом себе и в том жизненном пути, который выбрал. В памяти сразу всплыли славные денечки в родном городе, проходная завода и спортивный зал с потрепанными лозунгами на облупившихся стенах. Чернота туннеля начала куда-то ускользать, таять, как дым, и перед Пашкиным взором предстали милые его сердцу пейзажи. Дворик, где он с друзьями играл в футбол, речка, на которую с приятелями бегал, отчаянно прогуливая уроки, порыбачить или искупаться…
Ханжжжж…
Выстрел пришелся рядом, и такой мощный, что Драйвера буквально вдавило в стену. Выдернутый грубой рукой реальности из иллюзорных воспоминаний, он хрустнул ребрами и попытался отключиться, но что-то внутри него отчаянно сопротивлялось и цеплялось за край сознания.
– Сдохнешь, – прогрохотало где-то под черепом. – Если ничего не будешь делать, то отправишься на тот свет. Слабак, бестолочь, никчемный человечишка! Ноль без палочки, пустое место, дырка от бублика!
Ну, если уж даже сознание Пашки поливало его такой грязью, значит, дело действительно было труба.