- У меня нет женщины. И не в ней дело.
- Как так - нет? Я сама видела, ты приехал на Гнилую с женщиной.
- Была, теперь нет.
Рассохин откровенно заглянул в топорщившийся разрез блузки на груди и, просунув руки под косушку, слегка подтянул хозяйку к себе. Она не отстранилась, но напряжённо замерла, холодно ожидая последующих действий.
- Где она? - спросила и уставилась ему в переносицу, чтобы не выдавать чувств глазами. - Твоя женщина где?
Стас нащупал сначала ремни на лопатках, и ниже - пистолет в плечевой кобуре. Выхватил его и выпустил Матёрую из объятий.
- Убил, - сказал он, рассматривая добычу. - Тело бросил в воду.
Пистолет оказался наградным, с гравированной надписью на затворной раме: "Полковнику Галицыну..."
- Неправда, ты не убивал, - настороженно проговорила хозяйка. - И в воду не бросал. Отдай мне оружие.
- Как это сочетается с убеждениями? - спросил Рассохин. - Соитие с природой? Полное растворение в пространстве. .. вместе с пистолетом?
- Я тебя боюсь, - сдержанно призналась Матёрая.
- Удивительное совпадение! - усмехнулся Стас. - Я тоже рискую быть распятым!
- Но я никого не убивала!
- Зато Сорокина поставила на жердь. И Скуратенко. Не хочу быть третьим в твоих садистских опытах.
Стас проверил патроны в магазине и демонстративно убрал оружие подальше, во внутренний карман.
- Они это заслужили, - не совсем уверенно вымолвила она.
- И я могу заслужить. Взбредёт тебе блажь в голову... Не верю я тебе! Дразнишь, завлекаешь, а сама с пистолетом за пазухой.
- Ты мне очень нужен, Станислав. Единственный из всех мужчин.
- Ого! Это что - признание в любви?
- Нет, ты мне нужен для важного дела, - заявила Матёрая. - Ты никого не убивал, я знаю. И эту свою спутницу. Она уехала сегодня утром на лодке. У тебя нет обязательств. Тогда ты должен сопровождать меня.
- У тебя есть провожатые. Целый полковник на вышке стоит.
- О, нет, мне нужен такой, как ты! Яросвет не пригоден для моей цели. Нашей цели! Он не имеет нужных знаний и ещё... Как это?.. Чувственного мышления!
- А это что такое? - ухмыльнулся Стас. - Не слыхал.
- Когда человек думает, как чует, и наоборот, - охотно и с нарастающей надеждой объяснила она. - Яросвет - полицейский и слишком сладострастный человек. Он мне нужен как начальник охраны, службы безопасности. Только мы с тобой можем достигнуть нашей цели. Ведь тебе интересно, есть ли на Карагаче пророчица и где она сейчас?
- Ты же сказала: её нет...
Матёрая вдруг заговорила с неприсущим ей жаром:
- Сказала так потому, что рядом были чужие уши. Люди непосвящённые. Им нельзя знать, можно ли найти пророчицу. А это можно сделать! Невгласам же довольно знать только её истины. Если каждый отправится искать, как это делала Зарница, будет всем плохо.
- Значит, Яросвет теперь посвящённый?
- Он нормальный, то есть умный. Ему нужны деньги, блага, удовольствия от жизни. А другим людям нужна вера, и они кажутся не совсем здоровыми. У них слишком яркое воображение, фантазии. Они хотят слышать истины из первых уст, они творят фетиш, кумиров...
- Ладно, мне всё равно, кто у вас там умный или дурак, - перебил Стас. - По-моему, так все сумасшедшие. В общем, разбирайтесь сами. А я в ваших заморочках участвовать не стану. Так что можешь меня не прятать.
Она услышала решительность и, словно напитавшись ею, скрыла свою неуверенность - даже чуть раскосые глаза побелели.
- А если пророчица - твоя любимая женщина? - вдруг спросила Матёрая. - Та самая, которую у тебя похитили много лет назад и в которую ты стрелял.
- Женя Семёнова - пророчица? Не смеши меня!
- Отвечаю за свои слова, - у неё даже акцент пропал. - Ты стрелял в женщину, в свою избранницу. И всю жизнь думал, что её убил. Но ты ошибся... Она прошла сквозь мир мёртвых и овладела высшим даром пророчества.
- Кто такое сказал?
- О вас здесь ходят легенды, Стас.
- И ты точно знаешь, что это она?
- Знаю. И Сорокин подтвердил. Они встречались на Сохатиной Прорве.
Рассохина передёрнуло от некоего смутного предощущения: на Сохатиной он никогда не был, видел название только на картах, и прорва эта с одноимённой старицей находились где-то ближе к предгорьям, то есть намного ниже золотоносной Рассохи. Искать там Женю Семёнову и в голову не приходило - ни сейчас, ни тридцать лет назад.
- Мистика всё это, - однако же сказал он. - Головы себе задурили.
- Слышал историю о блудной отроковице? Будто её застрелил старатель с прииска. Из ревности. И она ходит теперь, как призрак, ищет убийцу. Все говорят: это про тебя и студентку. Неужели ты не слышал этой легенды?
- Я не был здесь тридцать лет...
- Её Сорокин встретил в первый год, как мы приехали на Карагач. Там же, на Сохатиной Прорве.
- Но если призрак, значит, неживая! - он вскочил. - Всё! Хватит! Мало ли что твоему Сорокину привиделось!
- Она была реальная... Как это? Во плоти и крови! Очень молодая и красивая. Но изменённое сознание, иная сущность, способность к перевоплощению. Такое есть в древнеиндийских практиках.
- Ну, ты сейчас наплетёшь! Какие, к чёрту, практики? Сама-то веришь? Или у тебя тоже... проблемы с рассудком? Жене Семёновой сейчас шестьдесят пять лет.
- У пророчиц нет возраста. И муж у неё есть, молчун, или как их называют - погорелец. Который и похитил её, взял в жены. Теперь он старый.
- Знаешь, сколько женщин похитили? Вот если бы твой Сорокин имя назвал... Ну, или какие-то приметы...
- Приметы есть, назвал! - вспомнила Матёрая. - Она очень громко чихала, особенно после сна. Или когда смотрела в небо... Так громко, что Гарий вздрагивал.
- Чихала? - на миг оцепенел Рассохин и ощутил, как его пробирает озноб.
Вмиг вспомнилось солнечное утро на стане геологов возле россыпи на Рассохе, скворчанье ласточек, гул далёких тракторов на пробном участке...
А Матёрая, эта раскосая томная красавица, словно вколотила последний гвоздь в распятие.
- Ещё она любит купаться в ледяной воде. И очень любит птиц - зимующих ласточек... Откуда бы я знала об этом, Стас? Мне рассказал Сорокин на испытании.
Он пошевелился, стряхивая оцепенение.
- Всё, хватит мне голову морочить! И слушать не хочу!
- И ещё признался, что у пророчицы на груди открывается рана. У мертвецов раны не кровоточат.
- Ну как это возможно?! Сама подумай!
- Сначала она явилась молодой, и ничего не было, - пояснила Матёрая. - Это возможно, если человек переходит и состояние изменённого сознания. Но когда перевоплотилась в старуху, образовалась рана. Она существует сразу и двух мирах.
Рассохин потряс зачумлённой головой.
- Хватит про миры!
Она встала и прошлась перед Стасом, поскрипывая змеиной шкурой кожаных брюк, словно манежила его, тянула время.
- Сорокин не сомневался - это та самая студентка, - сказала она не сразу. - Но тебе ведь не пророчица нужна - блудница, которую... Которую ты любишь до сих пор. Это для тебя очень важно, я же чувствую. Ты приехал сюда не книги выкапывать - поставить точку. Память о ней жить тебе не даёт, ты почувствуешь себя счастливым, когда её встретишь. И она к тебе непременно явится. Не знаю, в каком образе, но придёт... Не зря же говорят: ходит и ищет убийцу.
Он не мог привыкнуть к мысли, что всё услышанное молот быть правдой; пусть с бредовой заумью, с изменённым ознанием, ещё с какой-нибудь мистической чертовщиной, но правдой. И это сейчас злило его и одновременно давало некий шанс избавиться от тяжкого прошлого. Надежда катилась призрачной, зыбкой, но сидеть на берегу и ждать уже не хватало сил.
- Но тебе-то она зачем? - спросил Стас. - Тебе какая выгода от нашей встречи?
- Я готова стать её ученицей, рабыней, наперсницей. Готова служить ей, исполнять всякую волю...
- Понятно, чтоб потом занять её место.
- К этому меня ведёт судьба.
- В психушку она ведёт!
- Но ты ведь сейчас мне веришь. И знаешь, что я говорю правду.
Рассохин неожиданно для себя мысленно с ней согласился.
- Где искать-то твою пророчицу? Ну вот в какую сторону мы пойдём?
Матёрая воспряла и надменно усмехнулась.
- На Сохатиной Прорве. Сорокин на испытании признался и место показал. И после встречи с пророчицей сам получил дар провидения.
- Вот как? Пророчествовать научился?
- Предвидит многие грядущие события. Только не владеет системой. Система закрыта. Он искал ключ, эликсир. Использовал наркотики, яды, ел грибы... Ключей нет! Всё происходит спонтанно, стихийно, как отражённый звук, эхо. У всех, кто встречался с пророчицей, пробуждается интуиция. Но как болезнь, бред... Это Сорокин мне сказал, что ты непременно приедешь на Карагач. Только тебя нельзя ставить на испытания.
Рассохин едва скрыл свои чувства.
- За это спасибо, я ещё на жерди не бывал.
- Много раз искала, - сокрушённо призналась Матёрая. - Ходила по лесу, сидела в засаде по целым ночам. И слышала шаги пророчицы. Слышала, как она чихает по утрам, купается в воде... Но мне никто не явился. Потом хотела, чтоб меня выкрали огнепальные. Блудницу же когда-то похитили! Бродила по лесу в белых одеждах, сама купалась в озере. Спала одна под лёгким пологом! Чувствовала - молчуны где-то рядом, таятся и смотрят...
- И никто не польстился? - усмехнулся Рассохин. - Вот беда, не поймёшь этих молчунов, верно?
- Не смейся - моё желание искреннее! - со скрытым звоном проговорила она. - Я хочу проникнуть в их мир и своего добьюсь. Мы можем с тобой соединить наши усилия и пойти.
- Как в сказке - сквозь мир живых и мёртвых. И где эти миры?
Она не услышала иронии.
- В район Сохатиной Прорвы. Там озеро есть, а на той стороне - священная роща, древние кедры. Где-то там обитает пророчица. Твоя любимая отроковица.
- На Сохатиной полсотни озёр! И на каждом кедровник.
- Я знаю, где это. Сорокин водил и показывал.
Сохатиная от Гнилой была километрах в семидесяти вверх по реке, если идти тайгой, и в два раза более - водой, да ещё три перетаска через малые заломы.
Коль Лизу увели пешим ходом, значит, лучше идти сухопутьем, по материковым борам и высокой пойме, где меньше болот, разлившихся речек и где есть заброшенные зимние лесовозные дороги.
Матёрая словно услышала его размышления и поставила точку:
- Выйдем, как только улетят гости.
- Только сомневаюсь, что скоро улетят.
- Прошлым летом тоже была милиция, вертолёты, катера, - как-то лениво проговорила она и потянулась. - По Гнилой Прорве рыскали, в общину явились. Грозили, стреляли, на штурм ходили. Хотели забрать отроков.
- Слышал, как вы ходили в атаку... Милиция голых тёток испугалась?
- Власти пообещали выселить нас всех отсюда. Мол, ждите: приедем и отомстим. Все по лагерям пойдёте, по психушкам... Мы не боялись, пока у нас было высокое покровительство. Теперь его нет, вот они и прилетели... Поэтому сестёр и братьев в отпуск отослали. А нам с Яросветом бояться нечего: нас не возьмут, над нами защита. Ты в убежище поживёшь.
Рассохин встал и направился в сторону схрона. Матёрая впервые дрогнула.
- Эй? - позвала она его с испугом. - Ты куда?
- Разведи костерок, - попросил он. - Тушёнку разогрею. Есть хочу.
В схроне он взял не только еду, но и карту. Он не собирался прокладывать маршрут в некую священную рощу на Сохатиной Прорве и идти туда пока не собирался, ибо отказывался верить приключениям Сорокина. Однако то, что он встречал блудницу на Карагаче, было бесспорно: приводил слишком выразительные детали и точно рисовал образ Жени Семёновой. Он только хотел посмотреть, как в половодье можно туда попасть и каким образом могли увести Лизу. Заодно и Матёрую проверить, чтоб указала на карте, где бродит мёртвая пророчица.
Сухопутным сквозным маршрутом с Гнилой на Сохатиную он никогда не ходил, однако даже на ходу, разглядывая карту, сразу наметил маршрут по незатапливаемым гривам и материковым борам. И он был, этот путь, судя по высотам, даже в пик половодья! Сначала можно пойти на заброшенный лагерный посёлок Ярское Урочище, где когда-то содержали пленных немцев и откуда начиналась зимняя ледяная дорога. И по ней уже - в верховья знаменитой золотоносной речки собственного имени, которую придётся форсировать по какому-нибудь залому. Это два дня пути; и ещё один, если уложишься, от Рассохи до Сохатиной Прорвы. Будь бы в межень или воды поменьше, можно рвануть на россошинский прииск по насыпной дороге и уже оттуда уйти на материк, на Сохатиную, но тогда пришлось бы переправляться через десяток мелких речек, бегущих с гор: деревянные временные мосты смывало каждое половодье и вряд а и их восстанавливали китайцы. Резиновой лодки нет, а тащить с собой облас или строить плоты на каждом разливе - больше времени потеряешь.
Костёр горел, но Матёрой не оказалось - возможно, не дождалась и ушла в лагерь проверить службу Галицына. Рассохин поставил к огню греть тушёнку и тут увидел одежду хозяйки, аккуратно развешанную на кедровом сучке - всё, вплоть до трусиков. Кажется, Матёрая вздумала продемонстрировать ему "белые одежды"...
И впервые уловил её некое сходство с Женей Семёновой: та тоже любила оголяться и дразнить мужиков. Не исключено: пошла купаться в разлив. Если так, то она попросту подражает Жене; скорее всего, с подачи Сорокина в общине сложился культ пророчицы. От подобных легенд и возникают новые религии.
Рассохин съел тушёнку с сухарём, бросил пустую банку на угли, сразу захотел пить и пожалел, что не прихватил котелок. Он прогулялся до старицы, однако Матёрой там не оказалось. Забрёл по колено в воду, напился из пригоршней и вдруг услышал какой-то плачущий вой. Сначала усмехнулся про себя - не Галицын ли завыл от ревнивой зависти? Он там, на вышке, стоит, облечённый должностью сторожа, а его матёрая сестра тем часом разгуливает в чём мать родила с Рассохиным! Потом прислушался и показалось - воет волк! Хотя знал: волков на Карагаче не было и в помине - слишком снега глубокие; но кержаки говорили, что иногда от бескормицы или перед войной они заходили откуда-то из Алтайских или - рыжие - из Казахских степей.
Звук доносился с кромки кедрача, даже не из лагеря, где была единственная собака - кавказская овчарка. Рассохин осторожно пошёл по склону вверх, ориентируясь на переливчатый и почти беспрерывный звук. И лишь когда вошёл под кроны кедровника, понял - это не звериный голос! Человеческий, и не воющий, а поющий, только нечто протяжное и заунывное, без определённой мелодии. Эдакий странный плач. Стас сразу же подумал - голосит Матёрая, однако почему-то сегодня совсем по другому: не мычит, как слышалось с Гнилой Прорвы, и без гортанных низких нот, без раздражающих, неприятных вибраций.
Он подходил на голос, как подходят к глухарю на току, исключительно под песню и, если она обрывалась на несколько секунд, замирал. И когда уже был совсем рядом, увидел у себя под ногами могильные насыпи с почерневшими столбиками вместо крестов. Это было лагерное кладбище - так хоронили зеков. Воющее пение было совсем рядом, где-то за толстыми кедрами, и хорошо, что мягкий подстил скрадывал шаги. Стас подошёл так близко, что, выступив из-за дерева, оказался за спиной Матёрой. Солнце не пробивало кроны, её "белые одежды" светились в лесном сумраке, но не вызывали никаких плотских чувств. Хозяйка Карагача пела, плакала и молилась одновременно, хотя вначале он ни слова не понял. Безумство какое-то, бессмысленное упражнение, вой отчаявшегося оглашенного, кающегося человека среди могил. Но мороз пробирает!
Рассохин слушал её несколько минут, прежде чем начал понимать отдельные слова, что-то про огонёк, про дорогу. Всё это звучало и выглядело дико, бредово, как в дурном сне. Однако он всё-таки дождался, когда закончится плач. Матёрая замолкла, опустилась на землю и замерла - должно быть, притомилась. Он не хотел объявляться и сделал уже несколько шагов назад, однако услышал её слабый окрик:
- Станислав? Подойди ко мне.
Уходить не имело смысла. Рассохин встал у неё за спиной, прислонился к дереву.
- Никогда не смотри, когда я молюсь, - сказала она. -Ты мне мешал.
- Предупреждать надо, - пробурчал он. - Нашла мест, где молиться.
Она наконец-то обернулась к нему, ничуть не стесняясь своего вида.
- Здесь чистейше поле, - произнесла она со слабым восхищением. - Здесь следует стоять только в "белых одеждах".
Матёрая явно ещё находилась в полубезумном состоянии, слова её всё ещё казались продолжением странной молитвы. И тут он впервые услышал, как она смеётся.
- Здесь снисходит благодать с небес! - она раскинула руки. - Ты никогда этого не испытывал?
- Что ты несёшь?! - разозлился Стас. - Какая тут благодать? Вас Сорокин с ума свёл!
Она рассмеялась ещё веселее - а ведь даже улыбаться не умела, и если кривила ротик, то ехидно.
- Это варисовел! Благодатное энергетическое поле! Вот здесь надо жить человеку!
- Да здесь кладбище! - чуть не закричал он. - Здесь могилы! Тут такая... энергия!
- Ты - невглас! - вдруг жёстко заговорила Матёрая. - Ты тупой и ограниченный человек! Ничего не хочешь понимать. И чувствовать! Ты такой же, как Яросвет. Люди тут страдали и умирали. Но энергия мук и страданий перевоплощается в благодать! Она накапливается в пространстве, как в куполе, и потом источается на живых! Страдания Христа спасительны, поэтому он и Спаситель. Это и есть варисовел, открытый нам пророчицей! Варисовелом наполнены нетленные мощи святых, а здесь лежат в земле святые женщины.
И она побежала к сверкающему от солнца разливу. Смело вошла в воду, окунулась по шею и вдруг замерла, уставившись в небо. Рассохин услышал какой-то неясный шум над водой, но внимания не обратил, пошёл на поляну. А там, из куртки хозяйки, беспрестанно раздавалось тревожное пиликанье. Стас помедлил, но всё же достал рацию и ответил. Полковник напрочь забыл, что принял новую веру, носит благородное имя и ему теперь не позволено ругаться.
- Ну, вы что там, натрахались?! - завистливо заговорил он. - Я тебя предупреждал - не трогай её! Даже если она сама!.. Ну, ты мне ответишь!.. Вертолёт запустил двигатели! Где Дуся?!
От старицы прибежала Матёрая и стала сдёргивать одежду, торопливо натягивая на мокрое тело.
- Тебя на самом деле Дуся зовут? - спросил Стас.
- Евдокия!
- Дуся одевается, - с удовольствием сообщил он. - Натягивает трусики и брючки на голое влажное тело. Представляешь, Яросвет? А какая у неё попа!
На сей раз хозяйка даже не просила позлить ревнивца, молча отняв рацию.
- Что там происходит? - спросила совершенно спокойным голосом. - Пожар?
Под кронами кедрача было по-прежнему покойно и умиротворённо.
- Они поднимают вертолёт! - жалобно отозвался Галицын. - Свернули лагерь!
- Сейчас приду!
Рассохин наконец-то услышал гул и хлопанье несущих лопастей. Похоже, невидимый вертолёт шёл прямо на зону.
- Иди в землянку! - уже на ходу приказала Матёрая. - Не высовывайся!
Сама же напрямую, через лес, понеслась к лагерю.
Стас выждал, когда она исчезнет, и пошёл в обратную сторону - к старице.