Всё аэродромное хозяйство Усть-Карагача принадлежало теперь МЧС, рейсовые самолёты не летали уже лет двадцать - с тех пор, как закрылся прииск. Земляное лётное поле однажды и навсегда завоевал вездесущий репейник, и начиная с осени, а особенно весной отойти от старого здания аэропорта, не нацепляв прилипчивых коробочек, было невозможно. И рос он здесь настолько высоким, что скрывал с головой человека. Оставались свободными от его засилья лишь небольшой пятачок с бетонной площадкой и две узкие колеи, ведущие к посёлку. Но дежурным в радиорубке был стареющий парашютист лесоохраны, судя по раскосым улыбчивым глазам, из местных туземцев - ясашный. Кирилл Петрович успел щедро угостить десантника, сразу же найти общий язык и провести разведочный опрос, то есть узнать все местные сплетни за последний год. Пенсионер сразу же предупредил, что он - самый счастливый мужик в Усть-Карагаче, поскольку живёт одиноко, давно переселившись на аэродром, в пустующее деревянное здание. Тут он раскопал огород, развёл пасеку, коз, летом косил сено, когда-то отвоевав у репейника лужок, и, несмотря на уединённую жизнь, знал всё, что творится в округе. Каждое утро дежурный носил молоко к магазину, где его продавал, наторговывал себе ровно на пол-литра водки и возвращался на свой безопасный островок, зная, что его никто не потревожит.
- Ясашные - самые счастливые люди на земле, - сразу же заявил он, - потому что у нас нет врагов. А народ, у которого нет врагов, - самый мудрый народ.
После второй бутылки его потянуло на растительную философию, в результате чего Бурнашов узнал, что самая мудрая из трав на земле - лопух, то есть репейник. У него тоже нет врагов, всё живое и неживое состоит в друзьях, поскольку всё, что движется: будь то звери, птицы, люди или даже ветер - помогают лопухам рассеиваться по земле и сохранять свой род.
К общительному и весёлому учёному мужу из Москвы он так проникся, что позволил поставить палатки на своём покосе и порывался сначала на рыбалку, чтоб сварить уху из карагачской нельмы. Хотя сам признался, что у него нет ни сетей, ни даже удочек, а в обласе последний раз сидел ещё в детстве, поскольку всю жизнь летал и прыгал с парашютом. И ещё грозился зарезать козлика, дабы угостить чапсой - шашлыком на вертеле, как делают это исключительно ясашные оленьи люди. Правда, на чапсу берут молочного оленёнка, но за неимением оного, мол, сойдёт и козлик.
И если бы не Сашенька, отнявшая у них третью бутылку и вставшая на защиту козла, точно бы зарезал.
О Рассохине дежурный слышал (помнил ещё старые его геологические подвиги, но живьём не видел), мол, на аэродроме не появлялся, и слышал, говорили, ушёл по Карагачу вместе с Гохманом на моторной лодке. Зато ментовский полковник Галицын заезжал в компании местного прощелыги Скуратенко, интересовался возможностью попутного авиатранспорта на Гнилую. Было это ещё в ледоход, и вертолёт МЧС планировался, чтоб осмотреть ледяные заторы на реке, которые раньше попросту бомбили с воздуха, а с некоторых пор запретили из-за гибели ценной рыбы - той же нельмы. Полковник ждать авиатранспорт не стал, уехал на моторке, и на Карагаче был пойман Дуськой Сысоевой, в прошлом канадской гражданкой и нынешней хозяйкой всех ореховых промыслов.
От дежурного Бурнашов и узнал, что эта заокеанская тварь поставила Скуратенко на жердь за то, что будто изнасиловать хотел, а самого Галицына захватила в плен!
Если раньше в здешних местах девиц кержаки крали, то теперь бабы воруют мужиков, потому что на Гнилой их живёт целый лагерь, по слухам, бывших проституток, по-этому все они страшно красивые и заманчивые. Мол, они-то и воруют мужиков, содержат на положении зверей в зоопарках: садят в железные клетки и всячески издеваются, глумятся. Например, разденутся догола и перед ними ходят, бёдрами виляют, срамные места показывают, дразнят, но даже руками пощупать не дают. И ещё получают от этого удовольствие, извращенки! Верховодит ими Дуська, молодая девка, что явилась сюда из самой Канады. Ведьма форменная, но настолько влекущая и притягательная, что даже успокоенный и счастливый дежурный испытывает волнение и её присутствии, и Скуратенко это понимает. Любой мужик перед ней теряет голову, становится чумной, покорный, готовый исполнить любую её прихоть, и таким образом оказывается в рабской зависимости.
По предположениям вечного дежурного, Рассохин, скорее всего, вслед за Галицыным попал к ней в плен и томится и лагере на Гнилой. Говорят, там уже с десяток таких сидит; начальство милицейское, прокуратура и даже губернатор знают, но никто выручить мужиков не в состоянии. В прошлом году летали туда целой бандой, человек пятнадцать местной милиции и МЧС, но вернулись рваные и драные: будто сумасшедшие эти девки разделись и пошли в атаку в чём мать родила. Сами менты не рассказывают про свой позор, однако пилоты вертолёта говорили, что половину когтями исцарапали и покусали, другой половине мошонки отбили.
Теперь на Гнилую никто не суётся, так что Бурнашов и вся экспедиция сильно рискует, если отважится полететь на Карагач.
Вертолёт ждали, и в воздухе показалось, что прыгали от радости, но едва Колюжный ступил на землю, как сразу же понял - ссорятся. И тут же сам попал под наезд милицейского потомка.
Вячеслав, как и его родитель, всю жизнь конфликтовал с людьми маленького роста, считал, что они озабочены своей физической невеликостью, страдают комплексом неполноценности, и поэтому относился к коротышам снисходительно. Этот был метр с кепкой, но зато гонору на троих и никакого уважения к старшим, что Колюжного особенно раздражало. Бурнашова он по-соседски звал по прозвищу Сатир или вовсе Кирюха и даже супруге его говорил "ты". Кирилл Петрович почему-то терпел, видимо, чувствовал себя виноватым, что старший Галицын угодил в переплёт, а может, давно свыкся с хамством и никак не реагировал. Короче, Роман чувствовал себя хозяином положения.
- Ты что творишь, финансист хренов?! - тараща круглые совиные глаза, заверещал он. - Бабки дал - и начальник? Или Рассохин - начальник? Так мне до фени! Я на вас положил с прибором! У меня отец пропал! По вашей вине, между прочим!
Последний раз Колюжный дрался в Англии, когда был студентом, и поклялся себе более не применять силы, если пронесёт, если его не отчислят и не посадят по расовым мотивам - сцепились с негром безо всякой мотивации. В порыве ярости Вячеслав, оказывается, ругался по-русски и назвал соперника чуркой драной. Пронесло чудом, из-за неверного перевода ругательств в судебном заседании: растолковали как "расколотые дрова", что вроде было не обидно для негра, заставили заплатить штраф и отпустили. Даже отцу сразу не доложили, и он узнал о конфликте спустя год.
Сейчас ему хотелось дать отпрыску Галицына в оттопыренное ухо, как-то кривовато приросшее к бритому черепу, но за эмоциональной встречей наблюдала жена Бурнашона, Сашенька, нежное юное создание. А потом, за оборзением этого малого стояла уважительная причина - потерявшийся родитель.
- Езжай, ищи отца, - спокойно посоветовал Вячеслав. - Тебя никто не держит.
Роман обескураженно покосился на Бурнашова.
- Сатир, а ты что базарил: денег у тебя нет?! Я бы уже давно на Гнилой Прорве был!
- Ну и дёргай! - озлился тот. - Не теряй времени. Бери лодку, проводника и дуй! А то уже достал за дорогу!
Младший Галицын похлопал геликоптер.
- На хрен лодка - вертушку пригнали! Давай заводи!
- Говнистый слишком, - мстительно отпарировал Бурнашов. - Не поднимет. Топай пешкодралом!
- Кирилл! - строго окликнула его Сашенька. - Как ты выражаешься? Это нехорошо!..
- Я ваше оборудование из Москвы припёр! - мгновенно взъелся Роман. - Полтонны! Машину изломал! А мне места в вертушке нет?!
- Мы обязаны взять Ромочку с собой! - закапризничало нежное создание. - Разве можно проповедовать доброе, вечное и так поступать? Это отвратительно!
- А ты не лезь в мужские разговоры! - обрёл голос её муж. - Не суй свой носик, куда не просят!
Этого жена вынести не смогла и неожиданно хлёстко врезала Бурнашову пощёчину. Носик при этом и впрямь заострился в птичий клюв, и из побелевших губ отчётливо послышалось кошачье шипение. Она тотчас развернулась и безбоязненно ринулась в прошлогодний репейник. Роман даже слегка опешил от этой семейной сцены, по крайней мере замолчал, а муж капризной особы подержался за щеку, бросился было следом, но резко встал, махнул рукой и вернулся.
- У неё бывает, - попробовал оправдаться. - Выплеск эмоций. Накопилось за дорогу... Из-за тебя, между прочим, козлина!
Последнее относилось к Роману, который внезапно сник, сдулся и как-то по-ребячьи виновато протянул:
- А я при чём?
Колюжный вспомнил, что Галицын-старший оказался в экспедиции по его настоянию, против воли Рассохина, и попытался исправить ошибку.
- Сколько стоит доставка груза и пассажиров? - мирно спросил он младшего. - Я возмещу.
- Какой щедрый! - возмутился Бурнашов. - Я оплачивал бензин, ночлег в гостиницах! А ремонт джипа?! На самолёте дешевле было прилететь. Мы ему ничего не должны!
- Ещё выставлю счёт за отца! - пригрозил ему Роман. - Тебе - в первую очередь! Ты его втравил! Если нас тут за лохов держат!
Всегда улыбчивого Сатира потряхивало - забыл даже о жене, исчезнувшей в прошлогодних лопухах.
- Да он сам навязался! Знать бы, так на выстрел бы не подпустил!
- Это я виноват, - признался Колюжный.
- Виноват - отвечай! - ухватился младший Галицын. - Короче, ты забрасываешь меня вертушкой на Гнилую Прорву! И возвращаешь обратно. Будем в расчёте.
- Согласен. Бери вещи - и на борт. Через десять минут вылетаем.
Роман ухмыльнулся, как победитель, полез в свой джип. Бурнашов такого не ожидал.
- Да пошёл он!.. С отцом возились! Устроил нам нервотрёпку... Теперь сынок мозги парит?
Вячеслав приобнял его и повёл в сторону, куда ушла Сашенька.
- С Рассохиным давно разговаривали? - спросил он на ходу.
- Дней пять назад. Он на связь не выходит!
- Со мной тоже. Я надеялся, что он уже в Усть-Карагаче.
- Нет его. Я домой к участковому Гохману заезжал, они вместе уехали. Дежурный по аэродрому рассказал, что здесь творится. Советовал вообще не соваться на Гнилую Прорву. Рассохин в плену у женщин, что в лагере живут. Есть там девица одна - Евдокия Сысоева.
- Евдокия? - с непроизвольным интересом переспросил Колюжный.
- Ну! Из Канады приехала, но русская. Ты-то откуда знаешь её?
- Знаю, - уклонился Вячеслав. - Поехали к участковому!
- Так его уже нет! Привёз больного, который мотористом был у Галицына. Их же бабы словили и этого мужика на жерди распяли и бросили в тайге. А назад участковый уехал с опергруппой и профессором из Питера. Помнишь, который Стасу вредил с получением разрешения?
- Слышал, Дворецкий - фамилия.
- Ну, который ещё письма писал! Вражина... Так вот, жена Гохмана говорит: сбежал он. С ружьём, будто бы отомстить Рассохину. Тот увёз у него Елизавету. А на неё Дворецкий глаз положил! В общем - сплошная любовь-морковь! Про экспедицию вроде как и забыли, и зачем я прибор паял?
Колюжный тоскливо осмотрелся.
- Кирилл Петрович, а что вообще известно о цели экспедиции?
- Как - что? - растерялся Сатир. - Всё известно! Закопанные книги искать в брошенных скитах. Я прибор привёз!
- Это я знаю... Какие книги? Что они собой представляют?
Бурнашов и вовсе обескуражился.
- Я и сам точно не знаю. Должно быть, церковные, старинные. .. Антиквариат. Этим Стас занимался, ну и Галицын. Моё дело - прибор спаять.
- И оба пропали?
- Ты что хочешь сказать, Слава?
- Хочу сказать: к экспедиции мы подготовились классно. Ничего не знаем. Полный экстрим!
- Так Стас руководил. И Галицын!
- А мы ушами хлопали. Вы слышали что-нибудь о Стовесте от Станислава Ивановича?
Тот посмотрел изумлённо, пожал плечами.
- Не помню. Это что такое?
- Книга Ветхих Царей. Или ещё может называться "Мономахова ересь".
- Про такую точно ничего не слышал! - заверил Бурнашов. - Я прибор конструировал... Откуда про книгу узнал?
- Информация из ЦК. Совсем свежая.
- Какого ЦК? Ты что мелешь?
- Это Центр каких-то коммуникаций. Закрытая кремлёвская структура.
- Ё-ё... - выругался он изумлённо. - А они там откуда знают? Во ё-ё!..
В это время из зарослей внезапно возникла Сашенька, голова которой оказалась в репейнике - подслушивала.
- Кирилл?! - произнесла она в ужасе. - Я тебя не узнаю... Как ты мерзко ругаешься! Что случилось?
- Радость моя! Заткни уши! - он стал выпутывать репейник. - А этот ЦК тут с какого бока? Им что, делать нечего?
Жена шарахнулась от него и скорчила брезгливую гримасу.
- Они давно разыскивают эту книгу, - сказал Колюжный. - Считают её собственностью власти. Получилось, что мы случайно влезли в сферу интересов государства. Где-то здесь уже находятся уполномоченные товарищи.
Бурнашов растерянно вздохнул.
- И что теперь? Сматывать удочки?
- Это мы посмотрим, кому сматывать. Сначала разыщем Рассохина.
- Неужели ты думаешь: он что-то утаил от нас? Не верю.
- Вы, Кирилл Петрович, ждите меня здесь, - Вячеслав направился к вертолёту. - Романа возьму с собой.
Геликоптер стоял возле края зеленеющего покоса, неподалёку от палаток, готовый к вылету. Но тут Колюжный увидел, как пилот, отдыхавший в кабине, вышел с топором и стал привязывать машину, вбивая в землю штыри с тросиками.
- Что это вы делаете? - спросил Колюжный.
- Закрепляю, - меланхолично отозвался тот. - Запретили взлёт.
- Штормовое предупреждение?
- Нет. Диспетчер сообщил: до особого распоряжения.
Подбежавший с рюкзаком Роман вытаращил глаза.
- Эй, ты чего, пернатый?
Вертолётчик забил последний штырь и молча забрался в кабину.
- Взлёт запретили, - объяснил Вячеслав.
Младший Галицын надежды не терял - попытался договориться с пилотом.
- Мне до зарезу надо, понимаешь? У меня отец в тайге, в банду попал. Я выручать его приехал из Москвы.
- Ну и выручай, - лениво отозвался тот.
- Тебе же бабки заплачены!
- Бабки хозяину заплачены! А мне за нарушение талон вырежут на раз. Отдыхай, парень.
- Да кто тебя тут увидит?
- Недалеко эрэлэска стоит.
- Да и хрен бы с ней! Взлетим - и нызенько!..
- А ракета в бочину, - пилот захлопнул дверцу и отвалился на спинку кресла. - Сейчас борьба с терроризмом.
Но Роман не сдался, начал стучать по обшивке. Пилот некоторое время терпел, после чего вышел и как-то меланхолично, однако сильно ударил его по уху. Поднял с земли, дал ещё пинка и снова скрылся в кабине. Младший Галицын улетел в репейник и там пропал.
Бурнашов тем часом пытался замириться с женой: ходил кругами с расчёской, пытался вычесать репей из волос, что-то говорил торопливое, ласковое, но с видом усталым и рассеянным. Сашенька вырывалась из его рук, показывая свою независимость и несгибаемость. А Колюжный осторожно ходил козьими тропами по лётному полю и искал устойчивую связь, намереваясь позвонить в Москву. В общем, все были чем-то заняты, потеряли бдительность, и никто не заметил, как на заброшенном аэродроме появился грязный милицейский микроавтобус. Он остановился поодаль, и скоро из репейника сразу со всех сторон появилось семеро омоновцев с автоматами - окружили! Командовал гражданский с лицом, усыпанным родинками или бородавками - одна крупная чёрная болталась в переносье. Вячеслав спохватился, когда они практически взяли лагерь в кольцо - головы в касках торчали со всех сторон, но первым среагировал побитый и неугомонный сын полковника милиции.
- Менты окружают! - почти весело закричал он. - Атас!
Гражданский был уже рядом с четой Бурнашовых.
- На землю! - рявкнул он басом. - Пакуйте их!
Строптивая оскорблённая жена в тот же миг вцепилась в мужа, а тот заслонил её, подставив спину. Один боец вырвал Сашеньку из рук и отшвырнул в сторону, а этот, с чёрной родинкой, ловко заковал Бурнашова в наручники и сбил на землю, лицом вниз. Сашенька закричала, но и её уложили рядом с мужем.
- Вы что делаете?! - чуть запоздало закричал Колюжный и бросился на помощь.
Двое бойцов внезапно оказались за его спиной, повисли на руках и попытались свалить. Вячеслав одного стряхнул, а второго, цепкого и грузного, ухватил за амуницию и поволок за собой. И успел заметить, как шустрый маленький Роман прыгнул за вертолёт и мгновенно исчез в бурьяне. За ним погнался омоновец в бронежилете, но в прыти явно уступал, да и опасался гроздьев репейника.
Колюжный был уже рядом с лежащей парой Бурнашовых, когда второй боец выпутался из автоматного ремня и с силой ткнул прикладом в затылок, сволочь, - чтобы синяка не оставить!
Колюжный устоял, только почуял: шея хрястнула и перед глазами посыпались искры. Гражданский подскочил, хотел ударить под дых, но Вячеслав увернулся и достал его кулаком в грудь. Добавить не смог - навалились втроём и всё-таки уложили на землю. Защёлкнули браслеты, обыскали, отняли бумажник и телефон.
- Колюжный?! - злорадно воскликнул гражданский, рассматривая паспорт. - Ну, ты попал! Срок тебе корячится!
Тот попытался встать, но боец придавил горло автоматным стволом, как дубиной, и сел верхом. Вячеслав из последних сил сдерживал бульдозерный отцовский нрав и выругался по-английски, однако бородавчатый кое-что понял.
- В какую задницу? А ну, повтори по-русски!
- Пошёл ты в драную задницу! - прохрипел Колюжный.
- Все слышали? - победно спросил тот. - Оказал сопротивление! Обмундирование порвал! И оскорбление!
На бойце, которого он волок за собой, разгрузка болталась, как детская распашонка.
- Как вы грязно ругаетесь! - вдруг возмутилась Сашенька, невзирая на то, что сама лежала лицом в землю. - А создаёте впечатление интеллигентного и воспитанного человека!
- Английская школа! - торжествующе позлорадствовал бородавчатый и пнул Колюжного. - Может, тебе ещё права зачитать?
- Завтра тебе самому зачитают, - огрызнулся Вячеслав.
И внезапным рывком сбросив с себя грузного бойца, попытался достать ногами бородавчатого - тот отскочил.
- Этих грузите! Где ещё один?
В микроавтобусе наручников не сняли даже с Сашеньки - закрыли, как преступников, в зарешечённой клетке. Омоновцы убежали ловить младшего Галицына, а с задержанными остался гражданский.
- Ну что, чёрные копатели? - всё ещё злорадствовал он, и крупная, свисающая родинка в междуглазье подпрыгивала. - Мародёрством промышляете? Приехали могилы рыть?
Задирать и пикироваться с ним не имело смысла, поэтому Колюжный угомонился, зато Бурнашов воспрял.
- Ты, урод, наручники с женщины сними!
- Ничего, браслеты ей идут! - ухмыльнулся бородавчатый. - А за оскорбления при исполнении ответишь! Где находится Рассохин?
Кирилл Петрович покосился на жену.
- Я бы тебе сказал где! Но сам догадайся!
- Ладно, - быстро согласился тот и выдернул из кармана рацию. - Бросьте пацана! Джип его заберём - сам явится. У него документы в машине! Собирайте шмотьё и поехали!
Омоновцы будто и ждали этого приказа: быстро содрали палатки, засунули в прицеп, микроавтобус развернулся и затрясся по разрушенной бетонке. За ним потянулся джип с прицепом, где было нераспакованное оборудование для экспедиции.