Отдав документ, я уже хотел поинтересоваться, можно ли мне, наконец, направляться домой, когда в кабинете появился отчаянно зевающий О`Хара.
- Неужто это никак не могло подождать до утра, инспектор? - спросил он, и потер ладонями глаза.
- Поверьте – нет. Уведите мистера Доу, мы с ним чуть позже продолжим, - крикнул Ланиган констеблям, дожидавшимся за дверью, и повернулся ко мне. - Помогите-ка нам с доктором, Вильк. Только аккуратно.
Инспектор кивком указал мне на стоящую в углу, упакованную в оберточную бумагу, икону Святой Урсулы (ее тоже, как вещественное доказательство, забрали в участок, хотя я сам слышал обещание мистера Ланигана, которое он давал сестре Амброзии – вернуть образ не позднее завтрашнего полудня).
Освободив икону от обертки мы аккуратно, стоймя, водрузили ее на стол старшего инспектора. Наш штатный художник пригляделся, и потрясенно ахнул.
- Да это же Эндрю Флорин, лопни мои глазоньки, - пораженно воскликнул он. - Но что за негодяй покрывал изображение лаком? Это же бронирование, а не олифление… Постойте, да оно отслаивается.
Мистер О`Хара провел рукавом по поверхности, и на столешницу посыпались темные чешуйки лака, открывая нам удивительно яркие, словно только что нанесенные, краски.
- Сможете привести образ в нужное состояние, - напряженно спросил инспектор. - Это позволит нам привлечь на свою сторону Церковь, что в свете сегодняшних событий будет нелишним.
- Да, но… Нужна не простая, но именно иконная олифа, а у меня ее нет.
- Льняное масло, отбеленное под действием дневного света в продолжение двух лет и вареное затем со свинцовыми белилами или свинцовым глетом? - спросил доктор Уоткинс, и, получив утвердительный ответ, произнес: – У меня есть. Осталось от одного дела… Можете послать ко мне домой, инспектор – миссис Кристи знает, где это.
- К обеду закончите, мистер О`Хара?
- Помилуйте, сэр! Я-то, положим, и к утру закончу, но олифе полтора дня надо сохнуть!
- Ну это-то уже вопрос решаемый, - пробормотал инспектор.
В дверь постучали, и на пороге появился Стойкасл – нынче он был дежурным по участку.
- Сэр, - обратился он к мистеру Ланигану, - осмелюсь доложить, сегодняшний задержанный здоровяк пришел в себя.
- А! Прекрасно, - потер руки старший инспектор. - Давайте-ка его сюда, голубчика… Мистер О`Хара, скажите, как долго вы будете удалять старый лак?
- С четверть часа, может немного больше, - пробормотал художник не отрываясь от занятия. - Если констебль будет столь любезен, что подержит икону это время.
- Что же, мистер Вильк, не откажете в любезности, - спросил мистер Ланиган.
- Не откажу, сэр, - еще четверть часа без сна я переживу, а поглядеть, как облик святой будет выглядеть без этой, раскритикованной нашим художником лакировки, было страсть как интересно.
Да и конка еще не ходит, а тратиться на кэб (тем паче идти домой пешком) что-то не хотелось.
Вскоре Маккейна, в наручниках, доставили в кабинет.
- Лучше мне не дергаться, - хмыкнул он, покосившись на меня, и тот предмет, что я держал в руках.
- Уж будьте так любезны, - ответил мистер Ланиган, и, кивнув на стул, добавил: – Присаживайтесь.
Задержанный последовал его указанию (пара констеблей, ну просто на всякий случай, осталась стоять рядом с ним), а старший инспектор, сложив руки в замок, посмотрел на него долгим взглядом.
- Скажите, мистер Маккейн… Это, кстати, ваша настоящая фамилия?
- Да, сэр, - ответил тот.
- Так вот, скажите нам мистер, зачем вы убили мать Лукрецию?
- Что?!! Да я, - преступник хотел было в возмущении подскочить, но был остановлен тяжелой рукой Мозеса Хайтауэра. - Э, нет, сэр, вот это вам на меня повесить не удастся! Уж чего-чего, а этого-то я точно не делал!
- А что же делали, - мягко поинтересовался доктор Уоткинс. - Ну, кроме того, что проникли в женскую обитель без дозволения настоятельницы или лица ее замещающего, что действующим законодательством трактуется как святотатство, и оказали сопротивление полицейскому? Ведь это вы похитили сестру Епифанию, верно?
- Моя вина, сэр, - ответил Маккейн, тяжко вздохнув и поникнув даже как-то. - Не знаю как вы про это прознали… Но она жива и здорова! Я собирался ее отпустить когда вся эта катавасия со старинными чертежами закончится, ей-богу, сэр!
- Где вы ее держите?! - хлопнул ладонью по столу мистер Ланиган.
- В домике, который снимаю, Коннахат-лайн сорок пять, в подвале. Я оставил ей еды и воды, перед тем, как отправиться на дело, сэр, так что…
- Констебль Стойкасл, - крикнул старший инспектор.
Когда тот явился, Ланиган распорядился отправить в дом Маккейна дежурный наряд, и доставить в участок удерживаемую там монахиню.
- Ну а теперь, - сказал Уоткинс, - расскажите нам, что же вы искали в тайнике аббатисы.
- И на кого работаете, - добавил старший инспектор.
- Сэр… Я не знаю, на кого я работаю. Мне никогда не доводилось видеть этого человека.
- Так, - насупился Ланиган. - И вы полагаете, будто я в такое поверю?
- А пускай мистер Маккейн расскажет нам свою историю с самого начала, инспектор, - предложил доктор. - Ведь сотрудничество со следствием, если я верно помню, смягчает вину.
- Вплоть до перевода в разряд свидетелей – зависит от степени сотрудничества.
- Что же, - вздохнул арестованный. - Я расскажу вам, господа, историю своей жизни и падения.
Он помолчал немного, собираясь с мыслями.
- Происхожу я из небогатого дворянского рода в Дамфрисе, что в Стрэтклайде.
- Англичанин? - удивился Макензи.
- Шотландец, сэр, - с негодованием ответил Маккейн. - И именно это стало причиной моих горестей. После несчастливой битвы при Куллодене, почти полторы сотни лет назад, как все вы знаете, хайлендеры во главе с Джорджем Мюрреем запросили помощи в Эрине, и короновали вашего короля Донхада шотландской короной. Стрэтклайд же достался англичанам, и скверные оказались это хозяева для нашей земли. Нет таких притеснений, что не чинили бы они шотландцам, имевшим несчастье оказаться под управлением британской короны. Арендаторов сгоняли с земель, дворян лишали их ленов… Мы бунтовали, но бунты быстро и жестоко подавлялись, а в землях наших селилось все больше и больше англичан. Что я рассказываю, вы сами все это прекрасно знаете, господа.
Он покачал головой.
- Как и многие в юности, я мечтал о свержении ненавистного владычества, и вступил в тайное общество заговорщиков – "Круг Чертополоха", надеясь или победить, или с честью погибнуть в борьбе. Увы, прекрасному порыву моей души не суждено было сбыться. Мои соратники, смирившись с невозможностью открытого противостояния Лондону, решили действовать путем террора: убивать английских поселенцев, жечь их фермы, и чиновников англичан они тоже приговорили к смерти. - Маккейн вновь тяжело вздохнул. - Незадолго до того, как я вступил в их ряды, одно из покушений вышло удачным – был убит проезжавший через наш городок лорд-протектор Глазго. Надо ли говорить, какие силы были брошены на поиск его убийц? Я, в отличие от большинства членов "Круга Чертополоха", не обладал еще навыками уходить от слежки, путать следы и скрываться. Англичане без труда меня арестовали, хотя я-то как раз был и ни при чем, и приговором мне должна была стать виселица. Тут-то я и попался на крючок своим нынешним хозяевам. Будучи отнесен к особо опасным преступникам, злоумышлявшим против короны, я был заключен в одиночную камеру, где дожидался судилища и казни. Надо ли говорить, насколько я был угнетен? Никому не хочется умирать в семнадцать лет, и я не был исключением, однако твердо был намерен не выдать никого из своих товарищей с "Круга Чертополоха" – тем паче, что и известны мне были весьма и весьма немногие.
Маккейн вновь помолчал пару мгновений.
- И вот, однажды, под дверь моей камеры просунули записку, где мне предлагалось бежать. От меня не требовалось ничего, просто дать свое согласие, а неведомые доброжелатели обещались устроить все сами. Тогда я подумал, что это члены "Круга Чертополоха" смогли проникнуть в ряды надзирателей тюрьмы – ведь и шотландцы служат там, - и, разумеется, я не смог отказаться. Наивно полагая, что это мои братья по борьбе с английским владычеством над Стрэтклайдом пришли мне на помощь, я дал свое согласие на побег. Не буду утомлять вас его подробностями, господа, отмечу лишь что именно в ночь, когда мне довелось покинуть свое узилище, один из надзирателей, мужчина уже в летах, очень удачно скончался от удара.
- Чем же это так удачно-то? - подивился инспектор Ланиган.
- О, полагаю, что могу подсказать вам, - улыбнулся доктор Уоткинс. - Во многих случаях удара происходит посинение лица умершего, отчего несведущий человек легко может принять его за задушенного. И, готов держать пари, нашего гостя обвинили еще и в его убийстве. Я прав, мистер Маккейн?
- Совершенно правы, сэр, - кивнул тот. - Тот человек, что вывел меня за ворота тюрьмы, - я видел его тогда первый и последний раз, - предупредил меня, чтобы я не вздумал отрицать его убийства перед членами "Круга Чертополоха". Намекнул, что после такого меня допустят к серьезным акциям, и я, от юношеского тщеславия, согласился. Тогда я еще не понимал, в какую ловушку себя загоняю.
Арестованный побарабанил пальцами скованных рук по своим ляжкам.
- Разумеется, - в голосе его появилась горечь, - я направился на один из известных мне конспиративных адресов. Один из тех, что не были обнаружены коронными следователями в Дамфрисе. Товарищи из братства встретили меня как героя – новость о моем побеге напечатали в утренних газетах, а пробирался я окраинами и поспел позже почтальона, - и я представить даже не мог, что все время за мной вел слежку профессиональный филер. После того, как мне выправили документы и я покинул родной городок, полиция накрыла ту явку, арестовав многих, кто счел это место безопасным логовом. Уже на новом месте пребывания, - я не буду утомлять вас подробностями своих скитаний за целых полгода, - меня нашли мои "освободители". Они напомнили мне о том, что я письменно дал согласие на бегство, и рассказали, что это я вывел шпика на явку "Братства Чертополоха", копию рапорта показали, еще бумаги… По всему выходило, что я согласился работать на Скотленд-Ярд чтобы спасти свою шкуру, и попади эти документы в братство, смерть моя была бы делом решенным. Признаюсь, я смалодушничал, тем паче что и просили-то меня о сущих пустяках – присмотреться к одному, рассказать немного о другом, предупредить о незначительных акциях "Братства Чертополоха", наподобие сожжения мельницы, например… День за днем, месяц за месяцем, я все глубже увязал в этом предательстве, по-прежнему оставаясь коронным преступником. Хотел уже, было, на себя руки наложить от всей этой непроходимой отчаянности, но тут "хозяева", а общались мы строго письмами, лишь редко-редко через посланцев, всегда притом разных, сообщили мне, что я должен переселиться в Хайленд. Для "Братства Чертополоха" я погиб во время неудачной операции по подрыву моста, через который должен был проследовать состав Стрэтклайдского губернатора, для английского правосудия, боюсь, нет… Так или иначе, но я, с новыми документами переселился к хайлендерам, где выдавал себя за согнанного с земли арендатора. Мне даже помогли добрые люди из окрестностей Дингуолла обзавестись небольшой фермой, и я постарался стать им добрым соседом.
Маккейн в очередной раз испустил тяжелый вздох.
- Мои хозяева не трогали меня целый год, и я начал надеяться, что больше не нужен им, что меня оставили в покое. Даже позволил себе начать ухаживать за одной вдовушкой, имея виды на ней жениться – о, хотя ей и было уже двадцать пять, но это оказалась воистину чудесная женщина, господа. Добрая, отзывчивая, понимающая и хозяйственная. На мою беду в это время начали тянуть ветку чугунки к Кайл-оф-Лохалш, и мне снова напомнили о моем незавидном месте в этом мире. Распоряжение пришло по почте, обычным письмом, в котором содержались инструкции по дальнейшим действиям. Мне предписывалось взять на постой несколько, как можно больше, инженеров и квалифицированных рабочих со строительства, интересоваться ходом работ, и раз в неделю слать отчеты в один из отелей Дингуолла, на имя мистера и миссис Смит…
Арестованный чуть поерзал на стуле.
- Дорогу в это время тянули как раз в миле от моего дома, и несколько инженеров с удовольствием сменили временный лагерь строителей на комфорт проживания пусть и в небольшом, но настоящем доме, с пансионом. Цену я к тому же не ломил, мотивируя это возможностью пообщаться с образованными людьми. Мы прелестно проводили вечера с этими славными, молодыми, полными энтузиазма людьми, и тем печальнее мне от постигшей их судьбы. После месяца их у меня проживания, я снова получил письмо. На сей раз мне приказывалось сесть вечером в бричку, и отправиться на встречу в относительно безлюдном месте. Сказав своим постояльцам, что мне необходимо навестить соседа, у которого собралась телиться корова, я поступил согласно полученной инструкции. На месте меня уже ждали четыре человека, под одеждой которых я заметил оружие. Мне дали коня, новые документы, и велели спешно уезжать в Дингуолл, где сразу же, нигде не останавливаясь, сесть на шхуну, идущую в Амстердам. Место на ней уже было мне оплачено. Сами же прибывшие сели в мою бричку и поехали к дому. Клянусь вам, господа, я даже предполагать не мог, что это вот мое соглядатайство за строительством обернется жестоким убийством пяти человек! Через час, когда я уже несся по дороге во весь опор, на месте моего жилища поднялось зарево пожара.
- Черт побери, - ошарашенно прошептал Макензи.
- Эта ветка строилась военным ведомством, и мы тогда были на грани войны с Англией. Наш полк тогда, помнится, передислоцировали на границу с Мэном, - печально произнес доктор Уоткинс. - Но, продолжайте мистер Маккейн, прошу вас.
- Да продолжать особенно нечего, сэр. Несколько лет я провел на материке: в Голландии, Франции, Дании и Испании, опять же и в колониях побывать пришлось, и везде все было, примерно, одно и то же. Не стану отрицать – несколько раз мне приходилось убивать людей, но правосудия Эрина это не касается. А три месяца назад, "погибнув" в очередной раз, я переселился в Дубровлин. Некоторое время потребовалось на "врастание", обзаведение знакомствами, а затем меня свели с неким, выдающим себя за ниппонца буддийским монахом. Он родом из Кореи, мне приходилось работать с ним на Филлипинских островах три года назад. Опасный, очень опасный человек, джентльмены. Сейчас он называет себя Дэнгё-дайси, и представляется учителем, получившим посвящение "приходящего монаха". Это очень высокий ранг посвящения в буддизме, выше только монахи без изъянов и естественные монахи, сиречь будды. Такое его звание, ложное разумеется, открывает ему двери в очень многие дома знатных и влиятельных людей.
- Это новомодное увлечение всем ниппонским переходит уже всякие разумные границы, - недовольно пробурчал инспектор Ланиган.
- Рёкай, - кивнул доктор.
- Выдавая себя за кэбмана, я возил его по городу, и, в случае чего, должен был помочь этому лжемонаху бежать, - продолжил свой рассказ Маккейн. - Нужды такой, впрочем, ни разу не случилось, вплоть до дня, когда была убита мать Лукреция. За день до этого Дэнгё-дайси сам явился ко мне в чрезвычайном возбуждении и велел завтра быть наготове. Из некоторых его обмолвок я понял, что человек моих хозяев в Ниппоне телеграфировал о том, что в обитель Святой Урсулы прибудет старинный трактат, содержащий некие чертежи. Не могу сказать, какие – он не распространялся, но полагал, будто эти документы могут значительно усилить империю Зеленого Эрина. Ему удалось добиться приглашения на церемонию в чайном домике, и он намеревался неким образом необходимые бумаги у настоятельницы изъять. В час пополудни я доставил его к калитке в ограде обители, он вошел туда, а я остался ждать. Впрочем, ожидание мое продлилось недолго: еще и четверти часа не миновало, а он вернулся. Забрызганный кровью, и сам тоже раненый в левое надплечье. Рана была не слишком глубокой, но кровила, скажу вам, изрядно.
- Ого, кто же его так, - присвистнул мистер Макензи.
- Откуда же мне знать, - пожал плечами Маккейн.
- Ну это же очевидно, джентльмены, - сказал доктор Уоткинс. - Мать Лукреция, разумеется.
- Согласен с вами, - кивнул инспектор Ланиган. - До пострига она была той еще штучкой. А монашеский сан приняла после скандала, когда вызвала на дуэль леди О`Брэдли и изрядно ее шпагой нашинковала. Но вы, мистер Маккейн, продолжайте.
- Да, сэр, - кивнул тот. - Лжемонах укрылся внутри кэба и велел мне затащить туда еще и сестру-привратницу, которая лежала без чувств во дворе. Затем мы проехали ко мне, сестру Епифанию я оттащил в подвал, помог Дэнгё-дайси перевязать его рану. Этой же ночью мы вдвоем проникли в монастырь – как и сегодня, ворота не были заперты, - и обыскали кабинет аббатисы. Не найдя ничего, мы вновь вернулись ко мне, и допросили пришедшую наконец в себя монахиню о том, где находится тайник матери Лукреции.
- Вы применяли к ней… меры воздействия, - сурово нахмурился мистер Ланиган.
- Нет, разумеется, инспектор. Много ли надо, чтобы запугать беззащитную женщину?
- А затем вы вызвали мистера Доу, - утвердительно произнес старший инспектор.
- Вызвал, да и нашел его не я. Мне лишь поручили встретить его на вокзале, а затем сопроводить в обитель Святой Урсулы. Я обязан был очистить содержимое тайника, а утром все украденное у меня должны будут забрать. Мы вновь проникли в монастырь через открытые ворота, вскрыли кабинет настоятельницы, а остальное вы знаете.
- Мн-да. Засаду мы в доме, конечно оставим, но сомневаюсь, что кто-то явится, - произнес мистер Ланиган. - Однако, сэр, вы понимаете, что я вынужден буду передать вас суду по обвинениям в соучастии убийствам и шпионаже? И, сомневаюсь, что хоть один судья вынесет решение, не связанное со смертной казнью.
- Конечно, инспектор. Просто мне необходимо выговориться было. Очень уж я устал носить это все в себе, - Маккейн посмотрел на икону, с которой мистер О`Хара только что закончил удалять последние остатки старого лака, перевел взгляд на меня, и весело подмигнул. - А хорошо, что ты мне по шее ни разу не приложил, здоровяк.
Сказав это, он вцепился зубами в воротник своего пиджака, и тут же рухнул со стула на пол. Стерегшие его констебли, инспектора Макензи с Ланиганом и мистер Уоткинс бросились к нему, но уже ничего не смогли поделать.
- Мертв, - констатировал доктор. - Цианистый калий. Чувствуете этот легкий запах миндаля, джентльмены?
- Проклятие, - произнес старший инспектор. - Но кто бы мог ожидать, а? На ледник его, парни.
- Он… что же… покончил с собой, - потрясенно спросил наш художник, побледнев как мел, и тяжело сглатывая.
- Совершенно верно, мистер О`Хара. О-о-о-о, вот только не вздумайте тут падать в обморок, - мистер Ланиган открыл секретер, извлек из него початую бутылку бренди, и налил половину бокала. - Вот, выпейте. Это поможет вам прийти в себя.