- Есть, командир. - отрапортовал космонавт и исчез. Зажужжал доводчик люка, а затем раздались частые шаги. В корабле, окружённом вакуумом, звуки разносятся гораздо лучше, чем в атмосфере.
Федорчук вновь обернулась к нам. Если что-то и бросалось в глаза при виде каллистянки, то это был её рост: Каллисто, как и другие спутники планет-гигантов, не мог похвастаться высокой гравитацией. Командир "Синевира" была очень высокой - под два метра росту, никак не меньше - и очень стройной, почти худощавой. К счастью, высокое (для неё) притяжение не причиняло ей дискомфорта. И, я был готов поспорить, отлично сказывалось на физической форме.
- Присаживайтесь, пожалуйста, господа. - пригласила она, хозяйским жестом указывая на свободные кресла позади нас. Мы уселись, и после этого Федорчук сама опустилась в своё кресло, скрестив длинные ноги. Даже не так: очень длинные ноги. Будь здесь Фудзисаки, она пошла бы лиловыми пятнами от зависти.
- Благодарю вас, госпожа Федорчук, - ответил я. Линза выпала из левого рукава в подставленную ладонь. - Вы не против, если я буду записывать нашу беседу?
Федорчук весело хмыкнула.
- А у меня есть выбор? - с улыбкой спросила она. Я пожал плечами и включил запись.
- Госпожа Федорчук, - начал я, - ваш корабль прибыл в порт Титана-Орбитального вчера, в 23:00 по местному времени. Это верно?
- Разумеется. - кивнула Федорчук. - 23:10, если быть точным. - разговор шёл на русском, и я сразу заметил, какой род использовала тут собеседница.
- Спасибо. Вы раньше бывали в Титане-Орбитальном?
- Корабли нашей компании совершают регулярные рейсы с заходом на Сатурн, поэтому да, разумеется.
- Как давно вы командуете "Синевиром"?
- Два года. - чуть подумав, ответила Федорчук. - Но до этого я командовала другими кораблями, которые также заходили сюда.
- Когда вы были в Титане-Орбитальном в последний раз?
- Семь месяцев назад. - ответила она. - Это имеет отношение к делу?
- Может иметь. - сказал я; и правда, это было вполне возможно. - Вернемся ко вчерашним событиям. - Федорчук с готовностью кивнула. - Вы заметили какие-то странности в поведении диспетчера во время захода на стыковку?
- Нет, ничего неестественного. - она замешкалась, глядя поверх моего плеча. Похоже, она только что подключалась к базе данных своего корабля. - Мы сравняли скорости, получили необходимые указания, выполнили манёвр и начали заходить на стыковку, и всё это время нас вёл диспетчер. Я не заметила ничего необычного в её поведении.
Ну вот, опять. В системе Юпитера все говорят по-русски, причём каллистяне - лучше всех: украинский гораздо ближе к русскому, чем, скажем, французский (lingua franca половины космоса). И всё же манера речи Федорчук упорно раздражала меня - и её произношение здесь было не при чём. Проблема была в употреблении женского и мужского рода.
В Сатурнианской Гегемонии одновременно употребляются сразу три языка - французский, русский и японский, причём по-японски не говорят нигде, кроме Гегемонии. Перейти исключительно на русский мне не составляло труда. Но разговариваем мы совершенно иначе.
- Вы уверены в этом? - уточнил я. - Никаких пауз дольше положенного, никаких запинок, ничего?
- Была небольшая пауза, - ответила Федорчук, - как раз когда мы запрашивали, к какому из стыковочных узлов нам приближаться. Диспетчер помедлила секунду и после этого сказала, чтобы мы приближались к третьему узлу. Я не придала этому особого внимания: возможно, она просто задумалась. Как её звали, господин инспектор?
- Вишневецкая. - я посчитал, что одной фамилии будет достаточно. - А зачем вам?
- Простой интерес. Это довольно необычная фамилия для сатурнианки, не находите?
- Не нахожу. - моя фамилия тоже не самая обычная для большинства жителей Гегемонии, но это не значило ровным счётом ничего - кроме того, что я с Титана-Орбитального. - Госпожа Федорчук, присутствовали ли какие-то другие корабли в пространстве Порта, пока вы заходили на стыковку?
- В свободном полёте? - уточнила Федорчук. Я кивнул. - Нет, не было. На других орбитах были корабли, приближающиеся к Титану… но вы ведь не об этом хотели знать, господин инспектор?
- Не об этом. - кивнул я; на других орбитах полным-полно кораблей, что в таком густонаселенном округе, как Титан, и неудивительно. - Вы видели корабли, пристыкованные к этому терминалу, во время вашего манёвра?
- Видела. Два узла из четырёх уже были заняты… Знаете, господин инспектор, это было довольно необычно, если так подумать. - добавила Федорчук. Я внимательно посмотрел на неё; лицо каллистянки приобрело тот же вид, как когда она подключалась к памяти "Синевира". - Да, точно: когда мы приближались, я заметила, что не заняты два узла на терминале: самый дальний и самый крайний. Никакой разницы нет, но я была уверена, что нам дадут крайний узел. Но диспетчер проинструктировала нас заходить на стыковку с самым дальним узлом, ближайшим к терминалу. Тогда мне показалось это странным, но я не придала этому значения.
Я глянул на Еремеева. Тот покачал головой и характерным жестом постучал по рукаву двумя пальцами.
- Стыковочные узлы нумеруются от терминала, - возникло у меня перед глазами сообщение Еремеева. - Первый-второй-третий-четвёртый. Это - первый.
Я кивнул.
- Вы точно уверены, что было пристыковано только два корабля? - вслух уточнил я.
- Прыжковые грузовики довольно крупные. - усмехнулась Федорчук. - Мы точно видели, что их было двое. А что вы имеете ввиду, господин инспектор?
- Что четвёртый узел был занят кораблём меньших размеров. - не моргнув глазом, ответил я. Федорчук покачала головой:
- Диспетчер сообщила нам, что свободны два узла из четырёх. - сказала она. - Это было перед тем, как мы получили инструкции стыковаться к первому узлу. Но куда именно направлять прибывающий корабль - дело диспетчера, а не моё. Я не придала этому значения.
- Я понял вас. - кивнул я. - Как долго вы остаётесь в порту?
- Ещё три-четыре дня. - ответила Федорчук. - Зависит от того, как быстро будет идти погрузка и разгрузка: мы должны взять на борт новый груз… Обычно мы устраиваем увольнение для команды, но так как доступ в Порт ограничен… - она пожала плечами.
- Мы работаем над этим. - заверил её я и поднялся с кресла; Еремеев поднялся следом за мной. - Большое спасибо, что согласились уделить нам своё время.
Я вежливо поклонился. Еремеев сделал то же самое. Федорчук удивлённо заулыбалась, прикрыв губы ладонью (совершенно сатурнианский жест, между прочим) - видно было, что для неё это немного внове.
- Я рада, что смогла быть вам полезной. - проговорила она, и её глаза загорелись: - Послушайте, господин инспектор, вы не хотели бы задержаться? Сейчас ещё рановато, но, я думаю, мы смогли бы накормить вас обедом на прощание.
- Благодарю, - я развёл руками, незаметным движением убирая Линзу обратно в рукав, - но я на службе.
* * *
- Слушай, Штайнер, - начал Еремеев, стоило нам отойти на приличное расстояние от "Синевира", - а тебе, часом, не приходило в голову просто взять записи с камер Порта?
- Наружных, что ли? - уточнил я; Еремеев утвердительно кивнул. - Приходило. Но это не в моей компетенции.
- Это как?
- Это так: изъятие больших объёмов данных находится в компетенции отдела по борьбе с киберпреступностью. - отчеканил я и добавил: - Ну, или мне нужен ордер. Ордера у меня нет, да и тогда оно проблематично.
- И поэтому ты таскаешься по кораблям? - закатил глаза Еремеев.
- Человеческий фактор. - многозначительно сказал я. - Заметь, мы уже знаем, что за час до убийства Вишневецкой четвёртый узел был пуст…
- И что это нам даёт?
- А вот это, - ответил я, - нам с тобой и предстоит узнать.
"Лепанто Экспресс", судя по виду из иллюминатора, был не менее внушительным кораблём. Видимо, у полукилометровых прыжковых грузовиков это общее. Пока Еремеев разговаривал с дежурными космонавтами, женщиной и мужчиной примерно одного с нами роста, но с характерной внешностью людей, выросших при другой гравитации и под другим солнцем, я разглядывал корабль, повисший у терминала. Исполинские стыковочные захваты удерживали его - огромную сигарообразную громаду, в свете прожекторов отливавшую зелёным, как будто "Лепанто Экспресс" покрывала благородная патина.
- Штайнер! - окликнул меня Еремеев, и я обернулся. - Пошли.
Командир "Лепанто Экспресса" поспешил к нам навстречу. Я одобрительно хмыкнул себе под нос. От каллистянки Федорчук я не ожидал бы такого поведения, но космонавт откуда-то с Лепанто (в тридцати годах от Солнечной) - совсем другое дело.
- Инспектор Еремеев! - воскликнул он. Под густым слоем лепантийского акцента слышалось беспокойство, смешанное с тревогой. - Что привело вас сюда? С моим грузом что-то не в порядке?
- Насколько мне известно, нет, господин Гучетич. - повелительно ответил Еремеев и отступил на шаг, кивнув на меня. - Это инспектор Штайнер, мой коллега из Национальной полиции, и он здесь, чтобы задать вам пару вопросов.
- Господин Гучетич. - слегка наклонил голову я. Интересно, что у него за фамилия? На каллистянскую, или даже какую-то из наших, она была непохожа. - Очень приятно.
- Взаимно, уверяю вас, взаимно. - торопливо заговорил лепантиец. - Позвольте провести вас в более подходящее место… надеюсь, кают-компания вас устроит, господин инспектор?
- Вполне. - на этот раз я не стал удостаивать его кивком. Гучетич выказывал нам должное почтение, но я-то был совершенно не обязан.
Путешествие до кают-компании оказалось не в пример короче, чем на "Синевире". Переступив комингс, я на секунду обомлел: никаких технических панелей и привинченной к полу мебели не было и в помине. Переборки скрывала деревянная отделка, кресла были выложены атласными подушками и стояли на ножках в виде львиных лап, а пол застилали такие ковры, что мне захотелось разуться.
- Присаживайтесь, прошу вас, господин инспектор Штайнер, - пригласил Гучетич. Сам он садиться первым отказывался. - Располагайтесь поудобнее, пожалуйста! Господин инспектор Еремеев…
- Чего ты не сказал, что раньше с ним общался? - молча спросил я.
- Ты и не спрашивал, - написал в ответ Еремеев. Я покачал головой и сел в ближайшее кресло.
Только после того, как мы уселись, командир "Лепанто Экспресса" опустился в другое кресло сам. Видно было, что Гучетич нервничает. Дурацкие тонкие усы на тёмном лице космонавта топорщились. Лишних волос у сатурниан нету, и усы Гучетича меня откровенно раздражали.
- Господин Гучетич, - начал я, включая Линзу на запись.
- Милорад Гучетич, к вашим услугам, господин инспектор.
- Спасибо. - холодно ответил я. - Господин Гучетич, ваш корабль произвёл стыковку вчера, в 21:49 по местному времени. Это верно?
- Верно, разумеется. - кивнул Гучетич. - Это важно?
- Да, господин Гучетич, это важно. Вы заметили какие-то странности в поведении диспетчера при заходе на стыковку?
- Дайте подумать… - Гучетич нервно побарабанил пальцами по колену. - Нет, господин инспектор, никаких странностей.
- Вы не заметили, сколько стыковочных узлов было занято на терминале во время захода на стыковку?
- Нет, но… - Гучетич снова побарабанил пальцами, скосив глаза в сторону, - не могу ручаться, господин инспектор, но занят был только один. Во всяком случае, других грузовиков у терминала мы не видели.
- А не грузовиков? - спросил я. - Менее крупных кораблей?
- Разрешение сенсоров. - развёл руками Гучетич. - Если они и были, то различить их на фоне терминала было невозможно.
- Я понял. - кивнул я. Один грузовик… значит, только "Гваэчжу Грин", а это следующий. Его командира нужно будет расспросить поподробнее. - Господин Гучетич, диспетчер давала вам конкретные указания, к какому узлу заходить на стыковку?
- Ну разумеется! - ответил Гучетич. - Она приказала нам приближаться сюда, ко второму узлу. Если честно, я бы предпочёл самый крайний, четвёртый, но не стану же я пререкаться с диспетчером!
- Диспетчер делала какие-то паузы или задержки, когда указывала вам стыковочный узел?
- Нет… нет, точно. Никаких пауз, господин инспектор.
- Понятно. - ответил я. - Вы раньше были в Титане-Орбитальном?
- Был. Два года назад, для наших кораблей это нечастый маршрут. - быстро ответил Гучетич. Ничего удивительного: Лепанто находится за добрых десять прыжков от Солнечной, да ещё и к галактическому западу. - Это важно?
- Да, господин Гучетич, это важно. - снова повторил я. - Как долго вы остаётесь в порту?
- Обычно это было бы четверо суток, - начал Гучетич, - но половина моей команды застряла в Дэдзиме, а другая половина - злые как черти из-за пропускного режима. Я уже думал, что что-то не так с моим грузом…
- Что у вас за груз?
- Машиностроительные полуфабрикаты. Хорошо хоть конвееры работают… но моя команда этому вовсе не рада, да и я тоже. Скажите, господин инспектор, нас могут задержать?
- Это не в моей компетенции, - ответил я, - но, возможно, нам может понадобиться ваше сотрудничество.
- Разумеется, разумеется. - Гучетич прямо-таки рассыпался в заверениях. - Буду рад услужить вам, инспектор!
- Вы уже оказали незаменимую помощь следствию, господин Гучетич, - сказал я, - но всё равно спасибо.
Предлагать нам угощение Гучетич не стал. Видимо, он был научен горьким опытом.
* * *
- Ты видел его груз? - спросил я у Еремеева, когда мы вышли наружу. Вести такие разговоры внутри "Лепанто Экспресса" я не собирался: в космическом корабле переборки в прямом смысле имеют уши.
- Ну да. - ответил Еремеев. - Он не врёт, там действительно полуфабрикаты. А что, ты у меня работу отбирать собрался, Штайнер?
- Держи карман шире. - ответил я. - Нужна мне твоя работа.
Еремеев гневно засопел.
"Гваэчжу Грин" был нашей последней остановкой. У стыковочного узла никто не дежурил, и Еремееву пришлось несколько раз нажать кнопку интеркома.
- Спят они там, что ли? - недовольно пробурчал он, когда и в третий раз не было ответа.
- А зайти внутрь? - предположил я, одним глазом глядя в иллюминатор. Снаружи простирался серый борт грузовика. - Твоя Линза же вскроет их шлюз, да?
- Ага, вскроет. А потом сюда сбежится весь Порт. - кисло ответил Еремеев. - Оно тебе надо?
- Ну как сказать… - определенно, за такой переполох Мэгурэ меня по головке не погладит, да и начальство Еремеева едва ли отнесется с пониманием. Я оставил конец фразы висеть в воздухе.
Воздух тут был очень спёртый.
- Дежурный, говорите. - ожил интерком характерным выговором селенитского французского. Еремеев просиял:
- Инспектор Еремеев, Транспортная полиция; инспектор Штайнер, Национальная полиция, нам нужно переговорить с вашей командиром. - сказал он.
- Вас понял. Подождите. - ответил интерком. Мы с Еремеевым одновременно посмотрели друг на друга и пожали плечами: да уж, конечно, от селенитов вежливости тем более не дождёшься. - Проходите, господа полицейские. Вас встретят.
- Прошу. - Еремеев жестом указал на коридор. Я покачал головой и вошёл первым.
В шлюзе нас встретила космонавт, совершенно непохожая на селенитку - абсолютно непохожая: вторая половина Лунно-Лагранжийского Альянса живёт в орбиталищах, мало чем отличающихся от Титана-Орбитального (кроме, разве что, плотности населения). Она провела нас внутрь корабля - но, как оказалось, не в кают-компанию, а сразу в каюту командира.
По дороге нам встречались и другие космонавты - и лагранжийцы, и селениты, худые и высокие из-за низкой гравитации, и колонисты - рядовые космонавты из внесолнечных миров. Так как наш путь следовал через жилые отсеки, нас провожали недовольные взгляды: нашему вторжению никто не был рад.
Мне было не привыкать к таким взглядам, а уж Еремееву, имеющему дело с гайдзинами восемь, а то и двенадцать, часов в сутки - и подавно. Но в кои-то веки ощущать чужаком себя было неприятно.
Командира "Гваэчжу Грин" звали Армистед - по крайней мере, так говорила надпись на груди её комбинезона. Она сидела за столом, занимавшим большую половину каюты, погрузившись в окружающие её волюметрические экраны - точь-в-точь, подумал я, как убитую Вишневецкую. Но экраны рассеялись, один за другим, и Армистед перевела взгляд на нас.