Аура даже не стала спрашивать, как ему это удалось. Мужчина, способный без грима превратиться в женщину, без труда справится с простой щеколдой в уборной.
Когда они снова очутились в зале ожидания, Аура подумала, что слово "превращение" не вполне подходит. В том, что сделал Джиллиан, нет никакого волшебства. Дело в одежде – и только. В брюках и рубашке он выглядит как мужчина, в платье – как женщина. Все просто! При других обстоятельствах Аура, наверное, посмеялась бы над этим.
Вместе с одеждой Джиллиан похитил у несчастной женщины и кошелек. Содержимого хватило на два билета до Вены. На платформе Джиллиан купил у старика-разносчика полдюжины бутербродов, которые они проглотили с волчьим аппетитом. Аура поинтересовалась у старика, какой сегодня день, и узнала, что три дня проспала под действием лекарств. Девушка опустилась на скамейку, закрыла руками лицо и попыталась собраться с мыслями.
Столько всего произошло за последнее время! В горах за ней гнался убийца. Мадам де Дион торговала девушками. Человек, который еще несколько месяцев назад собирался ее убить, спас ей жизнь, а потом превратился в женщину. Просто невероятно! И в довершение всего Джиллиан попросил ее поехать с ним в Вену и помочь ему покончить со старым врагом Нестора. Кстати, что он имел в виду? Неужто он намерен убить Лисандра? А она здесь при чем?
Шепотом, чтобы никто из пассажиров, стоявших на платформе, не услышал, Аура задала этот вопрос Джиллиану, но он лишь пообещал, что объяснит все в поезде. Если они окажутся в купе одни, он ответит на все вопросы.
– Обещаю, – добавил Джиллиан.
Конечно, Аура не верила ни единому его слову, однако с тихим вздохом положилась на судьбу.
Два часа спустя Джиллиану удалось прогнать из купе единственного попутчика, обвинив его в том, что он неприлично разглядывает дам. Наконец они остались наедине.
В клубах черного дыма поезд, пыхтя, пробирался по зеленой холмистой местности – северным предгорьям Альп. Горы были окутаны чарами зарождающейся весны, небо сияло лазурью, лишь кое-где, как легкие клочья ваты, виднелись белые облака. Над крутыми утесами и пологими склонами парили огромные стаи птиц, возвращавшихся с юга.
Аура даже не удостоила и взглядом всю эту красоту за окном. Путаница в голове постепенно прояснялась, но сердце разрывалось от волнения, словно запоздало отзываясь на произошедшие события.
Только она собралась что-то сказать Джиллиану, как тот ее опередил. Он все еще был в синем платье и безвкусной шляпке с пером, скрывавшей его короткие волосы.
– Итак, ты ждешь объяснений, – начал Джиллиан. Судя по голосу, ему не очень-то хотелось говорить об этом. – Лучше скажи сама, с чего мне начать.
– Расскажи о Лисандре, – предложила Аура, и сама удивилась, как мягко и дружелюбно звучит это имя.
– Лисандр – алхимик, как и твой отец. Известно о нем немного. Последние десятилетия он скрывается в разных укромных местах и дорого за это платит. Судя по всему, состояние у него огромное. Он им не бахвалится, не сорит деньгами направо и налево. Но деньги дают Лисандру власть над людьми – от императора до последнего уличного воришки. Его врагам нет числа, но никто из них не осмеливается ему противостоять. Все, кто знает Лисандра, его боятся. Все, кроме одного…
– Моего отца, – прошептала Аура.
Джиллиан кивнул.
– Одно время мне часто приходилось иметь дело с Лисандром. Последние лет десять, а то и больше я не раз выполнял его поручения.
На вид Аура дала бы Джиллиану около тридцати. Если он проработал на Лисандра больше десяти лет, стало быть, убивать начал с юности. Как ни странно, девушка лишь посочувствовала ему, но не испугалась.
– А больше я о нем почти ничего не знаю, – продолжал Джиллиан. – Лисандр весь окутан тайной, многие и вовсе считают его легендой. Я слышал кое-что об экспериментах, которые он якобы проводил. Но можно ли верить слухам? Сам я никогда не присутствовал при этих экспериментах. Есть еще кое-что: Лисандр испытывает тягу к искусству. Он любит живопись и сам не лишен таланта… – Сделав короткую паузу, Джиллиан поспешил добавить: – Он прибрал к рукам половину подземного мира Вены. Да и наземного тоже.
– Подземного? – удивилась Аура.
– В последнее время он обосновался в подвалах Хофбурга. А туда невозможно попасть без ведома дворцовой охраны. Слуги Лисандра разъезжают в императорском экипаже. И все это, конечно, не бесплатно. Кое-кто из высокопоставленных чиновников получает весьма приличные суммы. И если Лисандру понадобится помощь, он ее получит. – Горькая улыбка мелькнула на губах Джиллиана. – Быть его врагом крайне неприятно.
Аура недоуменно покачала головой.
– И ты всерьез собрался с ним тягаться?
– А почему бы и нет, – все так же с улыбкой ответил Джиллиан. – Ведь у меня такая удивительная союзница!
– Это не смешно, Джиллиан. Я сойду на следующей остановке.
– Сомневаюсь.
– Что же ты сделаешь? Свяжешь меня?
– Да, если придется.
Аура нервно рассмеялась.
– Почему именно я?
– Эта война касается и тебя. Лисандр боялся твоего отца, иначе не поручил бы мне его убить. Надеюсь, он так же боится и тебя.
– Только из-за того, что отец собирался со мной сотворить?
– Лисандр опасается, что это уже случилось и ты уже носишь ребенка своего отца.
Аура рассмеялась, снова слишком резко.
– Он вправду считает, что я беременна?
– Ты же читала письмо. Он не знает наверняка.
– Но я-то знаю! Кроме того, в письме говорилось, что для создания философского камня дочь алхимика должна достичь совершеннолетия. Так что, будь я даже беременна, это ничего бы не значило.
Видимо, у Лисандра есть на этот счет сомнения. Ведь труды алхимиков, в которых об этом написано, очень и очень древние. В наши дни возраст совершеннолетия – двадцать один год. Но ведь раньше многие едва доживали до сорока. Тогда женили детей одиннадцати-двенадцати лет, и девочки вскоре становились матерями. Вполне возможно, что в те времена человек считался совершеннолетним гораздо раньше.
– Но отец никогда…
– Вероятно, он черпал знания из других источников. Или не хотел рисковать.
– А что, если отец ни о чем таком и не помышлял. Что, если… – Аура едва сдерживала слезы. – Откуда нам знать, что было у него на уме?
Джиллиан взял ее за руку.
– Такие люди, как твой отец и Лисандр, всю жизнь искали то, что остальные считают плодом фантазии. Над ними смеялись, их гнали отовсюду, им пришлось скрываться. Но они продолжали искать. Поверь, для них все средства хороши. Лишь бы достичь цели.
Вспомнив о "несчастном случае", произошедшем с Даниэлем, Аура едва заметно кивнула. Она окончательно запуталась и уже не знала, что и думать. Стоило ей ухватиться за какую-нибудь мысль, как та сразу терялась в хаосе других мыслей.
Джиллиан, сидевший все это время напротив Ауры, пересел к ней на скамейку.
– Я должен сказать еще кое-что, – начал он тихо. – Но это непросто. Я не знаю, подходящее ли сейчас время, но думаю, чем раньше…
– Ну, говори же!
Джиллиан смутился и отвел взгляд. Но руку Ауры не отпустил.
– Я узнал это случайно, несколько лет назад. Лисандр однажды уже рассказывал мне о твоем отце. Я и не вспоминал об этом, пока не прочитал письмо Лисандра по дороге к вашему замку. Мне вдруг многое стало ясно.
– Что ты имеешь в виду?
– Нестор не отец твоей сестры. И он всегда об этом знал.
– Всего-то? – Аура усмехнулась.
– Ты знала?
– Мать отрицала это, но не слишком убедительно.
– Но тогда, – воскликнул Джиллиан, – тогда ты должна понимать, что ее настоящий отец заявит свои права… Именно сейчас.
Аура покачала головой.
– Фридриху это ни к чему.
– Какому Фридриху?
– Барону фон Везе. Любовнику моей матери.
Джиллиан откинулся на спинку и глубоко вздохнул. Шляпка свалилась у него с головы, но он этого даже не заметил.
Вдруг Джиллиан наклонился к Ауре и пристально посмотрел ей в глаза.
– Ты заблуждаешься, – проговорил он, и девушка замерла от удивления. – Был еще кое-кто.
– Еще… кое-кто?
Джиллиан кивнул.
– Настоящий отец Сильветты – Лисандр. Боюсь, он уже послал людей, чтобы забрать ее к себе.
Глава
10
Как-то во вторник вечером Шарлотта впервые за долгие годы решила подняться на чердак и поговорить с Нестором. Она изо всех сил колотила в дверь с рельефом пеликана, а Кристоферу ничего не оставалось, кроме как забаррикадироваться изнутри комодом – на случай, если она прикажет выбить дверь. Через полчаса крики и плач прекратились, и Кристофер услышал, как Шарлотта спускается по скрипучим ступеням. Он прождал еще часа два, опасаясь, что она вернется в сопровождении слуг и все-таки вломится на чердак. Наконец, перебрав добрый десяток способов сохранить все в тайне, Кристофер постепенно начал успокаиваться. Кажется, Шарлотта оставила свою затею. "Может, прикажет слугам не приносить больше Нестору еду, чтобы таким способом выманить его из убежища?" Подумав так, Кристофер мрачно усмехнулся.
Похоже, он в безопасности, по крайней мере, на какое-то время. И все же Кристофер понимал, что его тайным занятиям на чердаке скоро придет конец. Сегодня его приемная мать отступилась, но кто знает, до какого отчаяния она дойдет через неделю?
То, что Шарлотта в отчаянии, было совершенно ясно: с тех пор, как Фридрих исчез, Кристофер замечал в ее поведении все больше странностей. Долгое время она боролась с собой, но в конце концов стала срываться на окружающих. Жители замка по-разному ощущали это на себе: кто-то чаще, как Кристофер, кто-то реже, как Сильветта. Сомнений не оставалось: Шарлотта на грани помешательства.
Началось с того, что она начала пропускать семейные трапезы. Все чаще Кристофер и Сильветта сидели за столом вдвоем, а слуги, как могли, старались скрыть свое удивление. Эти посиделки один на один еще больше сблизили Кристофера с Сильветтой, которая все больше отдалялась от матери, найдя защиту и сочувствие у сводного брата. Для девочки одиннадцати лет она с удивительным хладнокровием перенесла эти перемены и спустя какое-то время даже не спрашивала, почему Шарлотты нет за столом. Наконец, когда мать вообще перестала появляться на людях, Сильветта взяла на себя некоторые обязанности хозяйки дома. Дошло до того, что кухарка стала обсуждать с ней меню, спрашивала, какие продукты купить в деревне или у крестьян, и обращалась к ней "фрейлейн Инститорис", а не по имени, как раньше.
Кажется, Сильветта воспринимала происходящее как своеобразную игру и с удовольствием играла роль взрослой. Она очень выросла в глазах Кристофера, который теперь относился к младшей сестре как к равной. Он и сам этому удивлялся, но действительно любил сестру все сильнее.
Вот уже много дней Шарлотта не покидала свою комнату – тем поразительней было то, что ей вдруг захотелось попасть в сад на чердаке. Целыми днями она перебирала свою коллекцию ракушек. Если бы кто-то стал подслушивать у двери, он бы услышал, как время от времени трещат тонкие стенки раковин. Мнимое превосходство над морем – единственная радость, оставшаяся у Шарлотты.
На следующее утро Кристофера разбудил страшный грохот. Он тут же вскочил с кровати и натянул брюки. На миг его охватила паника. Они пришли! Шарлотта, Даниэль, может, кто-то из слуг. Они пришли, чтобы отнять у Кристофера тайну сада. Никаких сомнений: грохот – это удары в дверь чердака.
Грохот повторился.
Кристофер замер. Тут что-то не то. Источник шума слишком далеко. Это явно не стук в дверь.
Он натянул рубашку и свитер и стал поспешно обуваться. Звуки доносились откуда-то снизу.
Грохнуло в третий раз, и тут Кристофер понял: выстрелы! Он запер за собой дверь на чердак и сбежал по лестнице на первый этаж. Там он услышал взволнованные голоса и крики, затем еще один выстрел. Инстинктивно Кристофер бросился в холл.
В замке царила страшная неразбериха. По коридорам разносились женский плач и мужские крики. От волнения Кристофер ничего не мог разобрать. Наконец, распахнув последнюю дверь, он очутился в холле.
Конрад, самый старый из немногочисленных слуг, живших в замке, стоял в халате у входа и размахивал ружьем. Должно быть, он взял его из охотничьей комнаты в западном крыле. Удивительно, что оно еще стреляет. Горничная в ночной сорочке в панике металась по залу. Другая горничная стояла в углу, закрыв лицо руками.
Посреди холла, почти под самой люстрой, на полу неподвижно лежал, тихо постанывая, человек в черном. Подойдя ближе, Кристофер понял, что куртка незнакомца насквозь пропиталась кровью, оттого и кажется черной. Один из выстрелов Конрада угодил ему в грудь. Удивительно, что он еще жив.
– Грабитель! – вскрикнула горничная в ночной сорочке, увидев Кристофера. – Похититель! О Господи! – Она бросилась к раненому.
На мгновение показалось, что она задушит его в приступе ярости. Но девушка все же опомнилась, опустилась на колени и принялась неловко вытирать кровь вокруг раны кружевом своей сорочки.
Конрад перезарядил ружье и выстрелил в предрассветные сумерки. Сквозь открытую дверь виднелась мрачная кипарисовая роща. Пожилой слуга, несмотря на всю свою храбрость, не решался выбежать из замка, ведь за деревьями могли поджидать другие преступники.
– Что случилось? – крикнул Кристофер пожилому слуге. Не выпуская ружье из дрожащих рук, тот повернулся, целясь в Кристофера, но тут же понял, что перед ним не злоумышленник. На негнущихся ногах он подошел ближе и пробормотал:
– Этот изверг и его шайка… они… фрейлейн…
– Сильветта? – Кристофер схватил слугу за плечи и сильно встряхнул. – Где она? Говори же, черт возьми!
– Они забрали ее… забрали… они… они только что убежали!
Недолго думая, Кристофер выхватил ружье из рук старика и бросился в погоню. В стволе оставался один патрон. Кристофер держал в руках оружие впервые в жизни.
Миновав тенистую кипарисовую рощу, он остановился на берегу моря. В предрассветных сумерках, за каменными львами, охранявшими вход в бухту, он увидел лодку. Двое мужчин изо всех сил гребли к материку. Третий держал в руках мешок.
"Сильветта!" – мелькнуло в голове у Кристофера.
– Подонки! – крикнул он. – Верните ее!
Досадуя на свою беспомощность, он выстрелил в мрачное небо, истратив последний патрон, и чуть не упал из-за отдачи. Лодка удалялась, не сбавляя скорости; вот уже и людей не различишь… Кристофер подумал было, что можно догнать похитителей на ялике, но мгновение спустя понял, насколько бессмысленна эта затея. Он резко обернулся и увидел на краю кипарисовой рощи Даниэля. А Кристофер и не заметил, как тот подкрался.
– Ты?! – проревел Кристофер вне себя от ярости. – Чего тебе надо?
Губы Даниэля задрожали.
– Тот человек мертв, – тихо сказал он. – Пока ты тут палил в воздух, я узнал, куда увозят Сильветту.
– Он сам тебе сказал? – удивился Кристофер.
– Да, перед тем как умер.
– И куда же?
Даниэль наконец взял себя в руки.
– В Австрию. В Вену. Так он сказал.
– В Вену? – Кристофер не поверил своим ушам. – Почему, черт возьми, именно в Вену?
– Он говорил еще что-то про Хофбург и больше ничего. – Выйдя из тени деревьев, Даниэль подошел к Кристоферу. Он тоже успел полностью одеться, хотя явно спешил: воротник съехал набок. Лицо его побледнело и осунулось, бинтов на запястьях не было. – Вместо того чтобы стоять тут без дела, надо догонять похитителей.
– Они вооружены. Как мы с ними справимся?
– Конрад сказал, что револьвер только у одного. Похоже, они не думали, что в замке есть оружие.
Кристофер задумался.
– Вряд ли они доберутся до Вены в экипаже, так? Значит, сейчас эти негодяи едут на станцию.
– Но их же сразу заметят!
– Тех, кто рискнул вломиться в замок и украсть ребенка, это вряд ли волнует. Наверняка они усыпили Сильветту. Скажут проводникам, что девочка больна и ей нужен покой. Это не вызовет подозрений.
– Так что же? – Даниэль с беспокойством и недоверием смотрел на Кристофера. – Что ты предлагаешь?
Кристофер нерешительно взглянул в сторону материка. Лодка скрылась в утреннем тумане.
– Поступай как знаешь, – холодно заключил Даниэль. – А я попробую их догнать. – С этими словами он прошел мимо Кристофера, поднялся на пирс и прыгнул в ялик.
Не успел он отвязать канат, как Кристофер уселся позади него на скамейку. Волны хлестали в деревянные борта, раскачивая ялик. Сев бок о бок, юноши погрузили весла в воду.
Сзади, на пристани, показались Конрад и две служанки. Шарлотта не появлялась.
– Держите! – крикнул старый слуга и что-то бросил им вдогонку.
Кристофер поймал запечатанную коробку с шестью патронами.
– На всякий случай! – Голос Конрада еще дрожал.
– Будьте осторожны, господа! – крикнула одна из служанок, но Кристофер и Даниэль ее уже не слышали.
Сводные братья изо всех сил молча гребли к материку.
Джиллиан много говорил этой ночью, Аура же не могла вымолвить ни слова и напряженно слушала его. Ранним утром они добрались до Вены. К этому времени с симпатией, которую девушка питала к своему странному спутнику, могла соперничать только ее ненависть к Лисандру.
Незадолго до прибытия поезда Джиллиан переоделся в уборной. Войдя обратно в купе, он снова выглядел мужчиной. Лицо его ничуть не изменилось, но теперь никому и в голову бы не пришло принять Джиллиана за женщину. Аура смотрела на него, одетого в брюки и рубашку, и воспоминание о его женском образе стремительно развеивалось. Казалось, мужчина и женщина слились в этом человеке воедино, и он сам решал, в каком обличье ему предстать. Лишь загадочная красота в чертах Джиллиана оставалась неизменной.
Аура не стала во второй раз спрашивать, как у него это получается. Скорее всего, он опять сказал бы что-то вроде: "Я способный". Девушка знала: это ее только разозлит. Она махнула рукой и решила дождаться, когда Джиллиан сам расскажет правду. Или не расскажет.
На Западном вокзале, в ячейке камеры хранения, Джиллиан оставил перед отъездом немного денег в конверте. Вместе с тем, что он украл у женщины в Цюрихе, получалось достаточно, чтобы несколько дней сводить концы с концами.
Они сели в дрожки, и Джиллиан приказал извозчику отвезти их в маленькую гостиницу неподалеку от дворцового парка – единственную в районе Хофбурга, которую они могли себе позволить. Из окна номера открывался вид на парк, а сразу за ним виднелся дворец. Аура все еще не могла представить, как они попадут в Хофбург, но Джиллиан успокоил ее, пробормотав что-то про людей, чьей поддержкой они смогут заручиться за скромную плату.
Затем Джиллиан заявил, что ему нужно кое-что уладить, и Аура на несколько часов осталась одна в комнате. Он не сказал, как собирается обойтись без денег, которые ожидал получить от Ауры, а та не стала спрашивать. При всей к нему симпатии она помнила, что он все же вор и убийца. Аура не сомневалась, что Джиллиан сумеет раздобыть еще немного денег. Конечно, ей не нравились его методы, но и совесть ее не мучила. Ей теперь не до спасения души Джиллиана – своей головной боли хватает.
Она легла на кровать, подложив руки под голову, взглянула на облачное небо в окне и попыталась успокоиться. Конечно, ни о каком покое не могло быть и речи, и шум, проникавший с улицы в комнату через тонкое оконное стекло, был тут совершенно ни при чем.