- На его счету больше аварий, чем у тебя горячих завтраков!
- И вы собираетесь устроить с ним гонки? - с некоторым трепетом спросила я.
- Мало того, я намерена сделать его, - ответила она, протягивая мне кусачки.
- Чего вы от меня хотите? - спросила я.
- Открой камеру и вытащи оттуда пленку, как только я проеду мимо.
Я выбралась из машины. Она надела очки и исчезла под рев мотора, взвизгнув напоследок шинами. Я нервно оглядывалась по сторонам, пока ее машина неслась прочь. Рычание двигателя превратилось в гудение, порой прерываемое приглушенным треском выхлопа. Взошло солнце, и я увидела в небе по крайней мере три дирижабля. Интересно, как там поживает ТИПА? Я оставила Виктору записку, что меня не будет где-то с год, а то и больше, и подала прошение об отставке. Внезапно что-то резко выдернуло меня из воспоминаний. Нечто темное и неуловимое. Что-то несделанное или забытое. Я вздрогнула, и тут в голове у меня щелкнуло. Вчерашняя ночь. Бабушка. Мозгоед Аорнида. Что она выгрызла из моего разума? Я вздохнула. Осколки мозаики у меня в мозгу медленно становились на места. Бабушка наказывала мне постоянно обращаться к воспоминаниям, дабы обновлять знакомые картины, которые Аорнида пыталась стереть. Но откуда начинать выяснение, что ты уже позабыл? Я сосредоточилась… ЛОНДЭН. Я не думала о нем весь день, и это было необычно. Я помнила, где мы встретились и что с ним случилось, тут ничего не потерялось. Что же еще? Его полное имя. Черт, черт! Лондэн Парк-как-его-бишь-там. Кажется, на букву "Б"? Вспомнить не получалось. Я вздохнула и положила руку на живот, где, по моим представлениям, находился сейчас наш будущий ребенок, пока всего с полмонетки величиной. Я помнила достаточно много, чтобы понимать, что люблю Лондэна и ужасно по нему скучаю. Наверное, это хороший знак. При воспоминании о предательстве Лавуазье и о братцах Дэррмо в душе у меня закипел гнев. Я закрыла глаза и попыталась успокоиться. У обочины стояла телефонная будка, и, поддавшись порыву, я позвонила матери.
- Привет, мам, - сказала я. - Это Четверг.
- Четверг! - воскликнула она. - Минуточку, духовка горит!
- Духовка?
- Нет, кухня это… минутку!
Раздался грохот, и через несколько секунд я снова услышала ее голос.
- Ну все. Дорогая, ты в порядке?
- Да, мам.
- А ребеночек?
- И с ним все хорошо. Ты-то как?
- Жуть! - воскликнула она. - Стоило тебе уехать, как "Голиаф" и ТИПА прямо-таки окопались возле дома, а Эмма Гамильтон поселилась в свободной комнате и жрет, как лошадь!
Послышался сердитый рык и громкий свист, когда Хэвишем размытым пятном пронеслась мимо меня. Камера дважды быстро мигнула, затем послышалось еще несколько громких ударов - моя наставница сбрасывала газ.
- Что это за шум? - спросила мать.
- Если скажу, все равно не поверишь. А мой… ну, муж… он меня не разыскивал?
- Боюсь, нет, малышка, - сказала она своим самым понимающим тоном. Моя родительница знала про Лондэна и понимала меня едва ли не лучше всех: ее собственный муж, мой отец, сам был устранен семнадцать лет назад. - Может, заскочишь поболтать? Сегодня в восемь вечера встреча Анонимных утратотерпцев, ты окажешься среди друзей.
- Вряд ли, мам.
- Ты регулярно питаешься?
- Да, мам.
- Мне удалось обучить DX-82 кое-каким трюкам.
DX-82 - это мамин клонированный тасманийский волк. Обучить тилацина делать по команде что-нибудь, кроме как есть и спать, было при его чудовищной апатичности почти невозможным делом.
- Это хорошо. Послушай, я звоню тебе просто сообщить, что со мной все хорошо и чтобы ты обо мне не беспокоилась…
- Я собираюсь сгонять еще раз! - крикнула, подъезжая, мисс Хэвишем.
Я махнула ей рукой, и она отъехала.
- Ты держишь яйцо Пиквик в тепле?
Я сказала маме, что это дело Пиквик, пообещала звонить еще, как только смогу, и повесила трубку. Мелькнула мысль брякнуть Безотказэну, но я сочла ее не слишком удачной. Мамин телефон наверняка прослушивается, а я и так уже много наговорила. Вернувшись к дороге, я стала смотреть, как стремительно увеличивается в размерах серое пятнышко, пока "спешиал" не пронесся мимо с пронзительным воем. Камера снова мигнула, а из выхлопной трубы вырвалась струя пламени. Мисс Хэвишем сумела сбросить скорость только где-то через милю, так что я спокойно сидела на ограде и ждала ее возвращения. Всего в четверти мили от нас вдруг обнаружился небольшой четырехместный дирижабль. Наверное, дорожный патруль ТИПА. А в мои намерения отнюдь не входило обнаруживать себя и попадаться им в руки. Я нетерпеливо посмотрела на подъезжавшую ко мне мисс Хэвишем.
- Ну же, - прошептала я себе под нос, - быстрее, ради бога!
Хэвишем притормозила рядом и грустно покачала головой.
- Слишком насыщенная смесь, - объяснила она. - Давай, вынимай пленку.
Я показала на приближавшийся к нам дирижабль. Как-то уж очень быстро он летел.
Мисс Хэвишем зыркнула вверх, что-то проворчала, выпрыгнула из кабины, подняла огромный капот и заглянула внутрь. Я срезала замок, сняла камеру и как можно быстрее вытащила пленку.
- Стоять! - рявкнул громкоговоритель с дирижабля, когда тот был в нескольких сотнях ярдов от нас. - Вы арестованы! Ждите у машины!
- Пора делать ноги, - нетерпеливо сказала я.
- Чушь! - ответила мисс Хэвишем.
- Руки на капот! - снова заорал громкоговоритель, и дирижабль снизился до верхушек деревьев. - Вас предупреждали!
- Мисс Хэвишем, - сказала я, - если они узнают, кто я, у меня будут очень большие неприятности!
- Чушь собачья, девочка. Зачем им такое ничтожество, как ты?
Дирижабль развернулся на маневровых двигателях. Когда меня начнут допрашивать, разговор выйдет долгий.
- Нам надо уходить, мисс Хэвишем!
Она уловила отчаяние в моем голосе и знаком велела мне садиться в машину. В мгновение ока мы вместе с машиной перенеслись с этого места в вестибюль Великой библиотеки.
- Значит, По Ту Сторону ты не в большом фаворе? - спросила Хэвишем, глуша мотор.
Двигатель захлебнулся, затрясся, и воцарилась блаженная тишина.
- Можно и так сказать.
- Нарушила закон?
- Не совсем.
Она несколько мгновений не сводила с меня взгляда.
- Мне показалось немного странным, что "Голиаф" засадил тебя в свой самый глубокий и охраняемый подвал. Пленка у тебя?
Я протянула ей катушку.
- Сделаю двойной отпечаток, - пробормотала она. - Спасибо за помощь. Встретимся завтра на поверке. Не опаздывай!
Я подождала, пока она уедет, затем вернулась к тому столу, где оставила купленный Ньюхеном сюжетный поворот с головой в мешке, и направилась домой. Я не стала прыгать напрямую, а поехала на лифте. Книгопрыганье, может, и быстрее, но очень утомляет.
Глава 9
Яблоки "Бенедикт", еж и командор Брэдшоу
Устройство записи/передачи вымысла (Вымыслопередатчик): механизм, использующийся для написания книг в Кладезе. УЗПВ представляет собой большую трубу (обычно латунную, восьми футов в поперечнике), присоединенную к смесительной коробке красного дерева, немного напоминающей церковный орган со множеством регистров и рычажков. Когда повествование вводится в трубу коллектора, действия, диалоги, юмор, пафос и т. д. собираются, перемешиваются и передаются в виде неструктурированных данных в Главное текстораспределительное управление, где словоделы переводят их в читабельную повествовательную кодировку. После этого они направленно передаются в перо или пишущую машинку писателя, а потом по прямой комментофонной линии поступают обратно в Кладезь в виде открытого текста. Страница считывается и, если все в порядке, добавляется к рукописи, и персонажи продвигаются дальше. Красота системы в том, что авторы ничего не подозревают - они полагают, что делают всю работу сами.
КОМАНДОР ТРАФФОРД БРЭДШОУ
Путеводитель по Книгомирью Брэдшоу
- Я дома! - крикнула я, входя в дверь.
Пиквик заклацала клювом и радостно кинулась ко мне, обнаружила, что зефира у меня нет, и обиженно отвернулась. Затем откопала в мусорной корзине клочок бумаги и торжественно преподнесла его мне. Я долго рассыпалась в благодарностях, и она пошла заниматься своим яйцом.
- Привет, - сказал ибб, который колдовал на кухне в духе миссис Битон. - Что в мешке?
- Тебе не понравится.
- Хм, - задумчиво ответил ибб. - Поскольку я не спрашивал тебя, понравится ли мне это, твой ответ иносказательно подразумевает: "Я не собираюсь тебе рассказывать, так что отвяжись". Я прав?
- Более-менее, - ответила я, убирая мешок в шкаф для хозяйственных принадлежностей. - Бабушка здесь?
- Вряд ли.
Чуть позже, не отрывая глаз от учебника "Личности для начинающих", вошел обб.
- Привет, Четверг, - сказал он. - Тебя сегодня искали ежик и черепаха.
- Чего им было надо?
- Они не выразили.
- А бабушка?
- Она на Той Стороне. Велела ее не дожидаться. У тебя очень усталый вид. С тобой все в порядке?
Да, я устала, но не до конца понимала почему. Стресс?
Конечно, не каждый день приходится сражаться с ордой граммазитов, ездить с Хэвишем, разбираться с йеху, траалями, дружками Большого Мартина, левыми сюжетными поворотами и отрезанными головами. А может, просто ребенок развлекается с моими гормонами.
- Что у нас на ужин? - спросила я, падая в кресло и закрывая глаза.
- Я экспериментировал с альтернативными рецептами, - заявил ибб, - так что у нас яблоки "Бенедикт".
- Яблоки "Бенедикт"?
- Да. Это похоже на яйца "Бенедикт", но с…
- Я поняла. Альтернативы есть?
- Конечно. Можешь попробовать макароны с заварным кремом или репу а-ля оранж. Вместо пудинга я сделал анчоусовое печенье и селедочное пюре. Чего желаешь?
- Бобов с тостами.
Я вздохнула. Прямо как у мамы дома.
Снов мне в ту ночь не показывали. Лондэн не приходил, но не было также и… как ее там? Спала я крепко и не услышала будильника. Проснулась в жутком состоянии. Я просто лежала на спине, глубоко дыша и пытаясь справиться с тошнотой. В дверь постучали.
- ибб! - крикнула я. - Откроешь?
У меня гудела голова, но ответа я не дождалась. На часах было почти девять, и обоим генератам полагалось уже находиться в колледже Святого Табулараса на практикуме по второстепенным событиям или чему-то в этом роде. Я выползла из постели, выждала, пока перестанет кружиться голова, закуталась в халат и стала спускаться по лестнице. Когда я открыла дверь, там никого не оказалось. Я уже собралась захлопнуть ее, как вдруг услышала голосок:
- Мы тут, внизу.
Передо мной стояли ежик и черепаха. Но ежик не походил на миссис Ухти-Тухти, не уступавшую мне ростом. Эти ежик и черепаха были такого размера, какого им и положено.
- Четверг Нонетот? - спросил ежик.
- Да, - ответила я, - чем могу служить?
- Тем, что перестанете совать свой нос туда, куда не надо, - высокомерно заявил еж, - вот чем!
- Не понимаю.
- А Расписной Ягуар? - встряла черепаха. - А "кто свернется клубком"? Ничего не напоминает, всезнайка самоуверенная?
- О! - сказала я. - Значит, вы - Злючка-Колючка и Неспешная!
- Они самые. И стишок, которым вы так великодушно одарили Расписного Ягуара, создает нам проблемы: этот тупой представитель семейства кошачьих его никогда не забудет!
Я вздохнула. Жить в Книгомирье оказалось куда сложнее, чем я думала.
- Почему бы вам тогда не научиться плавать или еще чему-нибудь?
- Кому, мне? - сказал Злючка-Колючка. - Глупости говорите! Когда это ежи плавали?
- А вы могли бы научиться сворачиваться клубком, - сказала я Неспешной.
- Сворачиваться? - буркнула черепаха. - Спасибо, не надо.
- А вы попробуйте, - настаивала я. - Распустите шнуровку на панцире и коснитесь пальцев ног.
Повисло молчание. Ежик с черепахой переглянулись и захихикали.
- Вот Расписной Ягуар удивится-то! - зафыркали они, поблагодарили меня и удалились.
Я закрыла дверь, заглянула в холодильник, пожала плечами и съела большую порцию яблок "Бенедикт", перед тем как надолго забраться в душ.
В коридорах Кладезя царило такое же оживление, как и вчера. Торговцы ругались с покупателями, заключались сделки, принимались заказы, разбивались пари. То и дело у меня на глазах возникали и исчезали персонажи, когда их перекупали из одной книги в другую. По дороге я рассматривала вывески магазинов и пыталась понять, каким образом они делают то, что делают. Здесь были латальщики, граммаправы, местоописатели, настроенщики, постраничники - всех и не перечесть.
У меня снова ожил комментофон. Я попыталась заткнуть его, но сумела только приглушить. По дороге я заметила среди дельцов знакомую фигуру в обычном костюме путешественника - в куртке-сафари и пробковом шлеме, с револьвером в кожаной кобуре. Это был командор Брэдшоу, звезда тридцати четырех увлекательных приключенческих романов для детей, изданных в твердом переплете. Оказавшись в тридцатых годах не у дел, Брэдшоу вступил в беллетрицию, сделавшись там чем-то вроде серого кардинала. Он все видел и всем двигал - по крайней мере, так он сам утверждал.
- Сто! - язвительно восклицал он, когда я подошла ближе. - Это лучшее, что вы можете предложить?
Продавец цепочек событий, с которым он разговаривал, пожал плечами.
- Сейчас на нападение львов спрос невысокий.
- Но это же потрясающе, вы понимаете, потрясающе! - восклицал Брэдшоу. - Вы на самом деле ощущаете горячее дыхание на затылке! Дети просто тащатся от такого, готов поспорить, это же такая отдушина после званых вечеров и тесных платьев!
- Ладно, сто двадцать. Это последняя цена.
- Кровопийца! - пробормотал Брэдшоу, забирая деньги и отдавая маленький стеклянный шарик с нападением льва, которое, как я предположила, было подвергнуто сухой заморозке и помещено внутрь.
Командор отвернулся от торговца и заметил мой взгляд. Он быстро спрятал выручку и вежливо приподнял шлем.
- Доброе утро!
- Доброе утро, - ответила я.
- Вы - стажер Хэвишем, да? Напомните мне ваше имя.
- Четверг Нонетот.
- Да что вы? - воскликнул он. - Впервые слышу.
Как я заметила, он был на добрый фут выше, чем когда мы с ним встречались в прошлый раз. Сейчас знаменитый путешественник почти доставал мне до плеча.
- Вы намного… - начала я, затем спохватилась.
- Выше? - догадался он. - Именно, девочка. Люблю женщин, которых не стесняют хорошие манеры. Мелани - моя жена, ну, вы знаете, - она тоже грубовата. "Траффорд, - говорит она мне, это зовут меня так, Траффорд, - Траффорд, ты просто никчемная куча слоновьего дерьма". Все так неожиданно: я только что вернулся домой после ужасных приключений в Центральной Африке, где меня взяли в плен дикари и чуть не поджарили на вертеле. Два шведских золотоискателя украли священный изумруд Умпопо, и…
- Командор Брэдшоу, - перебила я его, поскольку иным путем остановить его излияния по поводу совершенно невероятных приключений не представлялось возможным. - Вы сегодня не видели мисс Хэвишем?
- О, хорошо, что вы меня перебили, - весело сказал он. - Люблю женщин, которые умеют вовремя намекнуть занудному старому пердуну, что пора заткнуться. Вы очень похожи на миссис Брэдшоу. Вам надо познакомиться.
Мы двинулись дальше по шумному коридору.
Я заткнула уши.
- Проблемы? - поинтересовался Брэдшоу.
- Да, - ответила я. - У меня в голове опять сплетничают две русские дамы.
- Линии перемкнуло? Дьявольское изобретение. Если будет продолжаться, поговорю с Плюмом из литтехников. Я вот что хочу сказать, - понизил он голос, - вы ведь никому не расскажете об этой сделке с нападением льва, а? Если пойдут слухи, что старик Брэдшоу продает свои цепочки событий, не видать мне их больше как своих ушей.
- Могила, - заверила я его, когда мы обогнули торговца, пытавшегося всучить нам избыточных клонов Дарси класса D, - но мне интересно, многие ли распродают по частям свои книги?
- О да, - ответил Брэдшоу. - Но только если они уже не переиздаются и их можно списать. Беда в том, что у меня туговато с бабками. Приближается церемония вручения Букверовской премии, а миссис Брэдшоу немного стесняется на публике, и я подумываю купить ей новое платье, а цены на одежду здорово подскочили, сами знаете.
- По Ту Сторону точно так же.
- Господи, неужто? - заржал он. - Мне Кладезь всегда напоминал базар в Найроби, а вам?
- Тут чудовищное засилье бюрократии, - заметила я. - Мне казалось, что фабрика по производству литературы по определению должна быть более свободной и незашоренной.
- Если вам кажется, что тут плохо, загляните в цеха документальной прозы. Там одних правил, регулирующих употребление точки с запятой, на несколько томов. Все, что придумали люди, по природе своей всегда связано с бюрократией, продажностью и ошибками, девочка. Я удивлен, что вы до сих пор этого не поняли. Так что вы думаете о Кладезе?
- Никак не привыкну, - призналась я.
- Серьезно? - удивился он. - Позвольте вам помочь.
Он остановился и несколько мгновений оглядывался по сторонам, затем показал на мужчину лет двадцати с небольшим, который направлялся в нашу сторону. Облаченный в длинный редингот незнакомец держал в руке помятый кожаный чемодан, украшенный наклейками книг и пьес, в которых побывал по долгу службы его хозяин.
- Видите его?
- Да.
- Это мастеровой, латальщик.
- Штукатур?
- Нет, он латает дыры в повествовании, сюжете и устраняет нестыковки в описаниях, то есть заделывает авторские ляпы. Если писатель говорит что-то вроде: "Нарциссы расцвели летом" или: "Они посмотрели данные баллистической экспертизы по пистолету", то ремесленники вроде этого парня должны такие фразы отгладить. Это одна из последних стадий отделки, после нее за роман берутся граммаправы, эхолокаторы и орфоверители, чтобы причесать все окончательно.
Молодой человек поравнялся с нами.
- Привет, мистер Праворуль! - поздоровался мистер Брэдшоу с латальщиком, который слабо улыбнулся в ответ.
- Командор Брэдшоу! - с некоторой заминкой проговорил он. - Как приятно снова встретить вас. В добром ли здравии миссис Брэдшоу?
- Прекрасно, спасибо. Это мисс Нонетот, она здесь новенькая. Я хочу показать ей, как тут все работает.
Латальщик поклонился, пожал мне руку и что-то приветственно пробормотал.
- Мне однажды довелось латать дыроляп в "Больших надеждах", - сказала я ему. - Вы не работали в этом романе?
- Боже упаси! - воскликнул молодой человек. - Со времен Диккенса латание ушло очень далеко. Сейчас не найти мастера, который бы взялся за старье вроде: "Двери открываются, и входит пропавшая тетка/отец/торговый партнер/друг и так далее", чтобы объяснить, каким это образом они снова взялись в повествовании, когда двумястами страницами раньше чудесным образом оттуда исчезли. Сегодня у нас другая методология: мы просто отправляемся назад и латаем дыру в зародыше или, что еще проще, маскируем ее.
- Понятно.