ЧЕТВЕРГ НОНЕТОТ
Беллетрицейские хроники
Мисс Сингх воспользовалась шансом и собрала несколько судмедэкспертов-стажеров, знакомых ей по Кладезю, на импровизированный семинар. Они все сидели как завороженные, пока я излагала имеющиеся у меня ограниченные сведения по их профилю. Спустя четыре часа мне, донельзя измученной, удалось смыться. Домой я попала уже вечером. Я открыла дверь в гидросамолет и сбросила туфли. Пиквик кинулась приветствовать меня и принялась возбужденно дергать за штанину. Я проследовала за ней в гостиную и затем была вынуждена ждать, пока она припомнит, где оставила яйцо. Наконец мы обнаружили пропажу под стойкой с аппаратурой, и я поздравила свою любимицу, несмотря на отсутствие каких-либо внешних изменений в предмете восхищения.
Наконец меня отпустили на кухню. ибб и обб весь день изучали пособие миссис Битон, и теперь ибб пытался приготовить стейк "Диана" с картофелем-фри. Лондэн не раз готовил его для меня, и я внезапно почувствовала себя очень маленькой и одинокой, заброшенной так далеко от дома, что с тем же успехом могла бы находиться на Плутоне. обб наносил последние штрихи на четырехъярусный свадебный торт.
- Привет, ибб, - сказала я, - как дела?
- Какие дела? - переспросил генерат, как всегда понявший мой вопрос буквально. - И я обб.
- Извини… обб.
- Почему ты извиняешься? Ты что-то натворила?
- Не важно.
Я уселась за стол и открыла доставленный пакет. Мисс Хэвишем прислала мне текст "Стандартного беллетрицейского вступительного экзамена". Беллетриция являлась полицейским агентством внутри литературы, и попала я туда почти случайно: мне надо было извлечь Джека Дэррмо из "Ворона", и поступление в агентство казалось лучшим способом овладеть необходимыми для этого навыками. Но беллетриция запала мне в душу, и теперь я очень серьезно относилась к поддержанию незыблемости печатного слова. В ТИПА мне приходилось заниматься тем же самым, только с другой стороны. Но в данном случае меня поразило, что мисс Хэвишем оказалась не права: я не была готова к полноправному членству.
Пухлый том содержал пять сотен вопросов, причем почти на каждый имелось несколько вариантов ответа. Я заметила, что экзаменационный материал оснащен устройством автоматического контроля времени: стоило открыть книгу, как стрелки в верхнем левом углу начали отсчитывать минуты от положенных двух часов. Вопросы были в основном по литературе, и с ними у меня трудностей не возникло. С законами беллетриции дело обстояло хуже, тут мне могла потребоваться консультация мисс Хэвишем. Я приступила и десять минут спустя добралась до вопроса номер сорок пять: "Какой из нижепоименованных поэтов никогда не использовал запрещенное слово "величавый" в своем творчестве?" - когда раздался стук в дверь, сопровождаемый раскатом грома.
Я захлопнула экзаменационную книжку и открыла дверь. На пирсе топтались три облаченные в грязное рубище уродливые старые карги. Их костлявые физиономии покрывала грубая бородавчатая кожа. Как только дверь отворилась, они тут же начали хорошо отрепетированное действо.
- Когда все трое мы сойдемся вновь, - произнесла первая ведьма, - у Тарбера, Вудхауза иль Грина?
- Когда уляжется переполох, - откликнулась вторая, - когда сплетем рассказа паутину!
Повисла пауза, пока вторая ведьма не ткнула локтем третью.
- Когда на Эйр закат сойдет, - произнесла та поспешно.
- А где?
- Сюжетный поворот.
- Там ждет нас встреча с Нонетот!
Они умолкли, а я уставилась на них, не понимая толком, чего от меня ждут.
- Спасибо большое, - произнесла я наконец, но первая ведьма пренебрежительно фыркнула и сунула ногу в дверь, когда я попыталась закрыться.
- Погадать вам, милая барышня? - спросила она, а остальные две омерзительно закудахтали.
- Честно говоря, не думаю, - ответила я, выпихивая ее ногу. - Может быть, в другой раз.
- Привет тебе, мисс Нонетот! Привет тебе, Суиндона гражданин!
- Честно, мне очень жаль… да и мелочь закончилась.
- Привет тебе, мисс Нонетот, беллетрицейский полноправный, - ты скоро станешь им!
- Если вы не уйдете, - сказала я, начиная раздражаться, - то…
- Привет тебе, мисс Нонетот! И быть тебе Глашатаем самим!
- Конечно быть. Давайте убирайтесь, вы, убогие болтуньи! Доставайте своей чепухой кого-нибудь другого!
- Шиллинг! - сказала первая. - И мы скажем тебе больше… или меньше, как захочешь.
Я закрыла дверь, невзирая на их ворчание, и вернулась к своим вопросам. Но только я покончила с сорок девятым: "Какая из нижеприведенных словоформ не является герундием?" - как раздался новый стук в дверь.
- Проклятье! - пробормотала я, поднимаясь и стукаясь лодыжкой о ножку стола.
Это снова были три ведьмы.
- По-моему, я вам сказала…
- Тогда шесть пенсов, - произнесла главная карга, протягивая костлявую руку.
- Нет, - твердо ответила я, потирая лодыжку. - Я никогда не покупаю ничего с рук.
Тогда они затянули втроем:
- Трижды раз, да два, да три, получается…
Я опять захлопнула дверь. Суеверностью я не отличалась, и у меня имелись более важные предметы для беспокойства. Едва я села, отхлебнула чаю и ответила на следующий вопрос: "Кто написал "Жаб из Жабхолла"?" - как в дверь снова забарабанили.
- Так, - сказала я себе, шагая через комнату, - эта троица меня достала.
Я распахнула дверь и произнесла:
- Слушай сюда, старая хрычовка, меня не интересовали, не интересуют и не будут интересовать твои… Ой.
Я вытаращила глаза. Бабушка Нонетот. Думаю, явление адмирала Нельсона собственной персоной не потрясло бы меня сильнее.
- Ба?!! - воскликнула я. - Ради бога, что ты здесь делаешь?
На ней был эффектный наряд из синей в полоску ткани, от платья до пальто и даже шляпки, туфель и сумки. Я обняла ее. От бабушки пахло одеколоном "Бодмин для женщин". Она ответила мне хрупким объятием, как это свойственно очень старым людям. Да она и была очень старой - последний раз мы насчитали сто восемь лет.
- Явилась присматривать за тобой, малышка Четверг, - заявила она.
- Э… спасибо, ба, - ответила я, гадая, каким образом она сюда попала.
- У тебя родится ребенок, и тебе понадобится помощь, - пояснила бабушка величественно. - Мой саквояж на пирсе, и тебе придется заплатить за такси.
- Разумеется, - пробормотала я, выходя на пристань и обнаруживая там желтое такси с надписью на двери "Трансжанровые перевозки". - Сколько? - спросила я водителя.
- Семнадцать и шесть.
- Да ну? - язвительно откликнулась я. - Долго катались?
- Поездки в Кладезь по двойному тарифу, - отрезал таксист. - Платите, а не то я позабочусь, чтобы об этом узнали в беллетриции.
Я протянула ему фунт, и он захлопал себя по карманам.
- Извините, а помельче у вас нет? У меня столько сдачи не будет.
- Оставьте себе, - сказала я, когда его комментофон забормотал что-то насчет группы из десяти человек, желающих выбраться из Флоренции в "Декамероне".
Он выдал мне чек и пропал из глаз. Я взяла бабушкин саквояж и поволокла его в "сандерленд".
- Это ибб и обб, - объяснила я, - их прислали ко мне на постой. Слева - это ибб.
- Я обб.
- Извини. Этот - обб, а тот - ибб.
- Привет, - сказала бабушка Нонетот, разглядывая моих постояльцев.
- Вы очень старая, - заметил ибб.
- Мне сто восемь, - гордо сообщила бабушка. - А вы двое что-нибудь еще умеете, кроме как таращиться?
- Вообще-то нет, - сказал ибб.
- Плок, - сказала Пиквик, высовывая голову из-за двери.
Она возбужденно встопорщила перья и помчалась приветствовать бабушку, у которой, похоже, всегда имелось при себе несколько лишних зефиринок.
- А каково это, быть старой? - спросил ибб, пристально разглядывая мягкие розовые складки на бабушкиной коже.
- Отрочество смерти, - ответила бабушка. - Но знаете, что хуже всего?
ибб и обб помотали головами.
- Я на три дня опоздаю на собственные похороны.
- Ба, - проворчала я, - ты их запутаешь: они склонны понимать все буквально.
Поздно.
- Опоздаете на собственные похороны? - пробормотал ибб, усиленно думая. - Как такое возможно?
- Подумай, ибб, - сказал обб. - Если она проживет на три дня дольше, то сможет выступить на собственных похоронах, улавливаешь?
- Конечно, - обрадовался ибб, - как глупо с моей стороны.
И они удалились в кухню, обсуждая произведение миссис Битон и наилучший способ разобраться с любовными связями между судомойкой и чистильщиком обуви - видимо, им досталось старое издание.
- Когда ужин? - спросила бабушка, презрительно оглядывая внутреннее убранство гидросамолета. - Я умираю от голода, но, имей в виду, ничего тверже нутряного сала. Жевалки уже не те.
Я осторожно помогла ей выбраться из пальто и усадила за стол. Стейк "Диана" был для ее зубов все равно что железнодорожная шпала, поэтому я принялась сооружать омлет.
- А теперь, ба, - произнесла я, разбивая яйца в миску, - расскажи-ка мне, что ты тут делаешь.
- Мне следует находиться здесь, чтобы напоминать тебе о вещах, которые ты можешь забыть, малышка Четверг.
- Например?
- Например о Лондэне. Моего мужа тоже устранили, и мне был очень нужен кто-то, способный помочь мне пройти через это. Посему я здесь - чтобы сделать то же самое для тебя.
- Я не собираюсь забывать его, ба!
- Да, - согласилась она немного странным тоном, - я здесь, чтобы позаботиться об этом.
- Это касательно "почему", - не отставала я, - но как насчет "каким образом"?
- В свое время мне тоже случалось работать на беллетрицию, - объяснила бабушка. - Давным-давно, правда, но это был всего лишь один из многих подрядов в моей жизни, и не самый странный, кстати.
- А какой самый? - спросила я, в глубине души понимая, что спрашивать не стоило.
- Ну, однажды я побывала богом-императором Вселенной, - ответила она тем же тоном, каким могла бы принять приглашение сходить на выставку, - и, скажу тебе, оставаться мужчиной двадцать четыре часа в сутки очень стрёмно.
- Да, - откликнулась я. - Мне тоже так кажется.
Спустя десять минут ибб накрыл на стол, и мы сели обедать. Пока бабушка посасывала свой омлет, я пыталась завязать беседу с иббом и оббом. Трудность заключалась в том, что ни один из них не обладал навыками светского общения, требуемыми для восприятия чего-либо, помимо голых фактов. Для затравки я рассказала слышанный от моего ТИПА-напарника Безотказэна анекдот про осьминога и волынки. Но когда я произнесла ключевую фразу, оба генерата тупо уставились на меня.
- Почему волынки были одеты в пижамы? - спросил ибб.
- Не в пижамы, - ответила я, - а в шотландские пледы. Просто осьминог принял одно за другое.
- Понимаю, - сказал обб, не понимая ничего. - А можно еще раз?
- Так, - решительно сказала я, - вы обретете личность, сдохнуть мне на этом месте.
- Сдохнуть? - переспросил ибб со всей серьезностью. - Почему ты должна сдохнуть?
Я глубоко задумалась. С чего-то же надо начинать. Я щелкнула пальцами.
- Сарказм, - сказала я. - Начнем с него.
Оба собеседника непонимающе смотрели на меня.
- Итак, - начала я, - сарказм тесно связан с иронией и предполагает двойственный взгляд: то, что говорится, диаметрально противоположно тому, что подразумевается. Например, если бы вы солгали мне, заявив, что не вы съели все анчоусы, оставленные мной в буфете, а на самом деле вы, то вы могли бы сказать: "Это не я", а я бы согласилась: "Конечно, не вы", подразумевая, что уверена в обратном, но в саркастической, или ироничной, манере.
- Что такое анчоус? - спросил ибб.
- Маленькая и очень соленая рыбка.
- Понятно, - ответил ибб. - Сарказм применим и к другим вещам или только по отношению к рыбе?
- Нет, украденные анчоусы просто подвернулись в качестве примера. А теперь попробуйте сами.
- Анчоус?
- Нет, сарказм.
Они продолжали таращиться на меня. Я вздохнула.
- Как об стенку горох, - пробормотала я вполголоса.
- Плок, - сказала во сне Пиквик, мягко опрокидываясь. - Плокети-плок.
- Сарказм лучше объясняется через юмор, - вставила бабушка, с интересом наблюдавшая за моими усилиями. - Вы в курсе, что Пиквик не очень умна?
Пиквик завозилась во сне, лежа вверх тормашками там, куда упала.
- Да, мы это знаем, - ответили ибб с оббом, единственным достоинством которых являлась старательность.
- Итак, если бы я сказала, что проще дрожжи заставить выделывать трюки, чем добиться того же от Пиквик, я бы использовала мягкий сарказм с целью пошутить.
- Дрожжи? - засомневался ибб. - Но дрожжи не обладают разумом.
- Именно, - подхватила бабушка. Получается, я сделала саркастическое замечание, что у Пиквик ума меньше, чем у дрожжей. Теперь вы.
Генерат думал долго и упорно.
- Ну а если, - медленно произнес ибб, - что-то вроде: "Пиквик так умна, что сидит на телевизоре и смотрит на диван"?
- Для начала неплохо, - одобрила бабушка.
- И, - добавил ибб, с каждой секундой набираясь уверенности, - задумай Пиквик написать диссертацию, она выбрала бы в качестве темы "Яйца дронтов".
обб тоже начал улавливать.
- Если бы мысль пересекла ее сознание, это было бы рекордно короткое путешествие…
- Пиквик вызвала бы сенсацию в Оксфорде - но только в рамках внутривидового конфликта…
- Хорошо, на сегодня сарказма достаточно, - быстро вклинилась я. - Признаю, звание "Мозг Книгомирья" Пиквик не светит, но она верный товарищ.
Я оглянулась на дронтиху, которая соскользнула с дивана и с глухим стуком приземлилась на пол. Она проснулась и принялась громко плокать на диван, на кофейный столик, на коврик - практически на все, что оказалось поблизости, прежде чем успокоиться, усесться на яйцо и заснуть обратно.
- Вы хорошо справились, ребята, - сказала я. - В следующий раз займемся подтекстом.
Вскоре после этого ибб с оббом отправились к себе в комнату, обсуждая, как сарказм соотносится с иронией и возможно ли выделить чистую иронию в лабораторных условиях. Мы с бабушкой болтали о доме. Мама, похоже, чувствовала себя прекрасно, а Джоффи, Уилбур и Орвил пребывали в обычном безумии. Будучи в курсе моих дел с Ганом, бабушка доложила, что вскоре после эпизода с Бет Глатисант в Скокки-Тауэрс этот тип объявился, лишился места в парламенте и снова встал у руля своей газетно-издательской компании. Я знала, что он вымышленный и представляет угрозу моему миру, но не могла придумать, как разобраться с этой проблемой отсюда. Мы допоздна проговорили о Книгомирье, Лондэне, устранениях и деторождении. Бабушка сама выносила троих, поэтому она рассказала мне все, о чем не предупреждают, когда ты подписываешься на это дело.
- Подумай о награде в виде распухших лодыжек, - произнесла она как-то беспомощно.
В ту ночь я уложила бабушку в своей комнате, а сама устроилась в спальне под летной палубой. Я умылась, разделась и залезла в постель, усталая от дневных трудов. Глядя на пляшущие по потолку узоры отраженного света, я размышляла об отце, Эмме Гамильтон, Джеке Шпротте, глазури "Мечта" и детях. Мне полагалось здесь отдыхать, но я не могла игнорировать угрозу разрушения "Кэвершемских высот". В случае чего можно, конечно, переехать, но мне здесь нравилось, и, кроме того, хватит с меня побегов. Появление бабушки было странным, но, поскольку странностей в Кладезе хватало, они сделались общим местом. Если и дальше так пойдет, скучное и бессмысленное начнет вызывать нездоровый интерес.
Глава 4
Лондэн Парк-Лейн
Говорят, по-настоящему человек умирает только тогда, когда о нем забывают. В случае с Лондэном это особенно верно. Поскольку его устранили, я могла воскрешать любимого только в памяти и сновидениях и потому с нетерпением ждала ночей, когда ко мне, пусть и на краткое время, возвращались драгоценные мгновения нашей совместной жизни.
Он потерял ногу, подорвавшись на противопехотной мине, и друга - в результате военной ошибки. Другом был мой брат Антон, и Лондэн дал против него показания во время расследования последствий катастрофической "атаки легкой танковой бригады" в тысяча девятьсот семьдесят третьем. Моего брата обвинили в провале операции, Лондэна с почестями отправили в отставку, а я получила Крымскую звезду за отвагу. Мы десять лет не разговаривали, а два месяца назад поженились. Кое-кто считает наш роман несколько странным, но мне самой так не кажется.
ЧЕТВЕРГ НОНЕТОТ
Беллетрицейские хроники
В ту ночь я вновь очутилась в Крыму. Не думайте, будто я спала и видела, как бы туда попасть. Наяву воспоминания о полуострове мучили меня неотступно: то было время потрясений, страданий и жестокой смерти. Но в Крыму я встретила Лондэна, и мы полюбили друг друга. Память об этом теперь сделалась мне особенно дорога, поскольку наяву этого никогда не происходило, и именно потому крымские - подчас болезненные - воспоминания постоянно возвращались ко мне. Я расслабилась и пала в объятия Морфея, который перенес меня на черноморское побережье двенадцатилетней давности.