Не говоря ни слова, он подлетел к Рите и обеими руками схватил за голову. Она не успела отшатнуться, как Кузьма что-то быстро зашептал у ее рта, затем клюнул губами в больное место, словно занозу зубами вытаскивал, и тут же сплюнул. И - удивительно! - боль сразу ушла. А Кузьма бесцеремонно вывернул ее разбитую губу и удовлетворенно кивнул:
- Кровь остановилась. Опухоль спадет, завтра и не вспомнишь. Идем! - он схватил Риту за руку.
Она испугано отпрянула, и Кузьма тихо засмеялся.
- Не бойся! Тебе понравится.
Переступив порог комнаты, Рита увидела нечто странное. Ее обидчики сидели за столом, откинувшись на спинки стульев и безжизненно свесив руки. Глаза мужчин были открыты, но смотрели они словно сквозь нее. Рита попятилась.
- Да не бойся! - услышала она за спиной голос Кузьмы. - Они теперь безопасные. Вот! - Кузьма подошел к Григоровичу, сидевшему с краю, и резко схватил его за волосы. Григорович даже не пошевелился, отрешенно глядя куда-то вдаль. - Помнишь, я показывал тебе этот фокус? С ними, правда, пришлось труднее: Григорович все-таки из Службы, их там учат противостоять психологическому давлению. Хотел взгляд отвести, собака! Опоздал… Без приказа они не шевельнутся. И ничего не чувствуют.
- Совсем ничего? - со странным металлом в голосе поинтересовалась Рита.
Кузьма понимающе взглянул на нее.
- Пни его! - сказал он, указывая глазами на молодого бугая. - Можешь и рожу расцарапать…
Дважды повторять ему не пришлось. Завизжав, Рита подлетела к обидчику и с размаху ударила его носком ботинка в бок. Тело мужчины вздрогнуло от удара, но сам он остался сидеть, глядя мимо нее. Рита с размаху отвесила ему одну пощечину, затем другую - голова бугая только дернулась.
- Хватит! - Кузьма оттащил ее в сторону. - Отвела душу - и ладно! Он все равно не чувствует боли, бьешь как по манекену. Смысл?
Рита всхлипнула, а Кузьма, подойдя к Григоровичу, стал шарить по его карманам.
- Вот! - показал он Рите мобильный телефон. - Приватизировал, шкура продажная, - Кузьма сунул телефон в карман брюк и достал из внутреннего кармана пиджака Григоровича пачку долларов, - а это плата за наши головы. Паскуда! - Кузьма замахнулся, но в последний миг удержал руку. Какая-то мысль, как было видно, осенила его, он улыбнулся и сунул деньги обратно. Затем залез пальцами в нагрудный кармашек пиджака оперативника и извлек оттуда визитную карточку. - Моя. И цифры, что Михайлович писал, на месте. Ну, Коля… - Он оглянулся и заметил лежащие у дивана, забытые Ритой черные кружевные трусики. Шагнул и поднял.
- Отдай! Это мои. Они дорогие! - выпалила Рита, не находя, что же ему еще сказать, чтобы удержать от задуманного.
- Я куплю тебе лучшие, - пробормотал Кузьма, деловито засовывая трусики в карман Григоровича. Затем обернулся и посмотрел на нее: - Ей богу, Рита! Не злись! Так надо, - он достал из бокового кармана пиджака оперативника ключ с биркой. - Я так и думал! Конспиративная квартира. По обстановке было видно…
- А сейчас - концерт! - с веселой злостью в голосе объявил он и приказал: - А ну, ребята, налили и выпили!
Бритый, сидевший в центре, по-прежнему глядя вдаль, взял со стола бутылку, открыл ее и разлил по стаканам водку. Тут же все трое синхронно взяли стаканы и, механически перелив их содержимое в глотки, синхронно поставили их обратно. Риту затрясло.
- Повторили!
Жуткая сцена повторилась с механической четкостью.
- Теперь отдыхать!
Троица за столом одновременно закрыла глаза.
- Пойдем! - Кузьма тронул ее за плечо. - Хорошо, что они только сейчас выпили. Не то ни хрена бы у меня не вышло! На пьяных внушение не действует…
Кузьма отпер входную дверь, пропустил Риту вперед, и, прикрыв дверь за собой, оставил ключ в замке. Они спустились вниз и забрались в "альфу". Кузьма сел за руль, а Рита, которая от всего увиденного и услышанного впала словно в ступор, даже не возразила.
Он отвез ее домой. Оказавшись в своей квартире, Рита, не раздеваясь, как деревянная опустилась на табуретку в прихожей. Все пережитое нахлынуло на нее, она сидела, уставившись в стену, не в силах что-нибудь сказать или сделать. Кузьма молча прошел на кухню и вскоре вернулся со стаканом в руке.
- Выпей!
Рита послушно взяла стакан и выпила залпом. Горло перехватило: это была водка!
- Спокойно! Дыши глубже! - Кузьма обнял ее за плечи.
Прокашлявшись, Рита отстранилась от Кузьмы. Лошадиная доза алкоголя подействовала: она ощутила, как горячая волна растекается по телу, а вместе с ней уходили скованность и напряжение. Кузьма, отнеся стакан обратно, вернулся со стулом. Сел напротив и испытующе посмотрел ей в глаза.
- Как ты?
- Нормально, - она тронула пальцем разбитую губу и вновь убедилась, что боли нет. - Уже лучше.
- Голова работает?
Рита молча кивнула.
- Тогда конкретный вопрос. Паспорт с разрешительной записью у тебя есть?
Она снова кивнула. Водка уже растеклась по телу, и кивок вышел размашистым.
- Может, там и шенгенская виза?
- Есть! - подтвердила Рита. - Мы собирались ехать по гранту в Страсбург на сессию ПАСЕ. Заранее визу открыли.
- Ой, как хорошо! - Кузьма радостно всплеснул руками. - Ты просто чудо! И у меня виза есть: открывали по приглашению, поэтому на месяц. Все просто замечательно. Быстро собраться в дорогу сможешь?
- Зачем? - спросила Рита, нечетко выговаривая слова: алкоголь уже подействовал.
- Нам нужно ехать. В Европу. Далеко. На твоей машине. Сейчас, - четко выговаривая слова, произнес Кузьма. - Надо собраться. Быстро.
- Не хочу! - Рита разрезала воздух руками. - Никуда не хочу… Я останусь. Меня били, унижали, на мне сейчас даже трусов нет! Как бомжиха… - она всхлипнула. - Я никуда не хочу…
- Да, - задумчиво сказал Кузьма, - перебор.
Он встал, сходил в кухню и вновь вернулся со стаканом в руках. Молча плеснул из него в ладонь и бережно, но твердо омыл ей лицо. В этот раз это была вода. Холодная. Рита замычала, пытаясь отстраниться, но из этого ничего не вышло. Кузьма, придерживая ее за плечи одной рукой, раз за разом обтирал ей лицо, что-то при этом монотонно приговаривая. Рита вдруг ощутила, как проясняется сознание, уходят из него вялость и обида, возвращается способность воспринимать и думать.
Кузьма взял ее лицо в свои ладони.
- Как сейчас?
- В норме! - ответила Рита, и сама удивилась четкости своих слов.
- Очень хорошо! Теперь слушай меня внимательно и постарайся все осмыслить. Нас с тобой похитила банда, в составе которой оказался подполковник Службы. Так?
- Так! - согласилась она.
- Нас отвезли на конспиративную квартиру Службы, где били и унижали, угрожая при этом застрелить.
Рита кивнула, подтверждая.
- Мы оба журналисты, и они знали об этом. То есть, предполагали, что после всего случившегося молчать не будем и, без сомнения, предадим эту историю гласности.
Рита, уже начиная понимать, смотрела на него широко открытыми глазами.
- Если бы все это произошло только с журналисткой "Оппозиционной газеты", то еще полбеды. Извини! - Кузьма развел руками. - Тут еще можно сказать: они оппозиционеры, врут, верить им нельзя. Но в потерпевших оказался главный редактор правительственного журнала, который в симпатии к оппозиции не замечен. Его свидетельство - конец карьеры подполковника Службы и, возможно, уголовное дело для него. Вывод?
- Ты думаешь?..
- Я уверен! Нас с тобой приговорили. Они сразу смотрели на нас, как на трупы. Это было видно. А вот и факты. Коля звонил тебе по моему мобильному телефону - чтобы на станции зафиксировали звонок от определенного абонента. Хотя у каждого из них был свой мобильник. Он просил тебя приехать на машине и ни кому не говорить о звонке?
- Просил…
- Я так и думал. Несколько странная просьба, не правда ли? Ты ведь еще ничего не видела, ничего не слышала… А помнишь, как бритый разволновался, когда тебе разбили губу? Кричал, что договорились без крови… Скорее всего у них уже был гараж. Нам вкололи бы какую-нибудь гадость, отвезли туда, включили бы мотор и прикрыли двери… Тихая смерть от отравления угарными газами. Несчастный случай. Следов насилия нет, оба погибших полураздеты… Главный редактор, оставшийся без жены, и незамужняя журналистка - сенсация для бульварных изданий. Все продумано…
- Но за что? - Рита ошеломленно смотрела на него. - Что мы им сделали?
- Ничего. Просто Ломтев привез сюда одну старую реликвию, которую тайком оставил у меня. Я сам узнал об этом только вчера… - Кузьма помолчал. - Ей уже более двух тысяч лет, но на нее до сих пор много охотников. За нее готовы заплатить столько, что за такие деньги могут убить обе наши редакции в полном составе.
- Это та самая чаша? Из-за нее?!.
- Из-за нее семьсот лет назад вырезали полстраны. Я расскажу тебе по дороге. Собирайся! У нас мало времени. Этих троих мы обезвредили, но кто знает, сколько их еще здесь!
- Я не тронусь с места, пока ты не ответишь на один вопрос, - вдруг твердо сказала Рита. - Почему ты сказал им, что я для тебя никто?
- Я не говорил им, что ты для меня никто, - ответил Кузьма, и Рита заметила в его глазах знакомые искорки. - Я сказал, что ты мне не жена, не сестра и даже не племянница. Это правда.
- Но ты дал им это понять! - не согласилась Рита. - Я стояла перед ними - голая, избитая, а ты спокойно сидел, как ни в чем не бывало… - она всхлипнула. - Даже не пошевелился…
- И ты обиделась? - Кузьма взял ее ладони в свои. Она попыталась вырвать их, но он не позволил. - Неужели ты не поняла: они только и ждали, чтобы я пошевелился? Тогда бы они стали измываться над тобой по полной программе, лишь бы я заговорил. Если бы я сказал им, где чаша, нас обоих ждал бы гараж… Мне нужно было показать, что ты для меня никто, и они поверили. Мне надо было, чтобы ты ушла из комнаты, иначе пришлось бы вырубать и тебя вместе с ними. А я им такое сказал!
- Они умрут?
- Нет. Хотя, может, и стоило бы… Ключ у Коли был с биркой, значит, он брал его у себя в Службе. Когда утром он не появится на работе, его станут искать, и первым делом наведаются в конспиративную квартиру. А там - он и в компании сомнительных личностей. В кармане пачка долларов, визитка странного человека с написанной его рукой астрономической суммой на обороте. Плюс женские трусики в кармане. Полный фраерский набор. Что бы вы ни писали про Службу, но предателей они очень не любят. Коля - конченый человек…
- Он что-нибудь им наврет.
- Не сможет. Когда их найдут, то подумают, что пьяные. Потом будут искать яд, которым их опоили. Пригласят психиатра, но это не обычный гипноз… В городе есть только один человек, кроме меня, который сможет понять, что их сурочили и помочь, но вряд ли они догадаются к нему обратиться.
- Ты - умный. Все рассчитал. А я стояла перед ними, как рабыня на невольничьем рынке, и ты сидел совсем чужой… - Рита захлюпала носом.
- Посмотри на меня! - попросил он.
- Не буду!
- Почему? - удивился он.
- Ты меня заколдуешь. Как их.
- Что за глупости! Заколдованная ты мне не нужна. Иди сюда, воробышек!
Он ласково потянул ее за руки, и Рита, сама не зная как, оказалась у него на коленях. Она тихо всхлипывала, уткнувшись мокрым лицом ему в плечо, а он бережно гладил ее по спине. И ей было тепло и радостно, как в детстве, когда она, кроха, ударившись, сидела также на коленях отца, хныкая и жалуясь, а он гладил ее по спинке, ласково целуя и утешая…
12
- Ты обещал мне все рассказать…
- Доброе утро!
- По-моему, уже не утро.
- Для тех, кто только проснулся, утро.
- Не надо подкалывать. Я долго спала?
- Триста километров по спидометру.
- Противный!.. Ты обещал. Рассказывай!
- Наверное, надо издалека…
- Опять про прадеда Кузьму?
- До Кузьмы еще восемьсот лет. Это Франция, второе тысячелетие от Рождества Христова. Точнее, XII век. Еще не единая страна. Та часть, что к северу от реки Луары называется страна "ойль". Ей правит король. К югу от Луары лежит страна "Ок", или Окситания, которой владеют графы Тулузские. Страна "ойль" - бедная, раздираемая междуусобицами, неграмотная. Страна "Ок" процветает. Здесь нет крепостного права, жесткого сословного деления: дворянин может жениться на мещанке и наоборот; городами правят не столько феодалы, сколько избранные магистраты, здесь спокойно живут и богатеют евреи, которых уже преследуют по всей Европе, здесь расцветает искусство трубадуров. Слышала про них?
- Учили в университете. Этот… Бертран…
- Де Борн… Пейре Видаль, Жиро де Борнейль, Пейре Кардиналь… За четыреста лет их было около пятисот. Представляешь, пятьсот трубадуров!
- А ты откуда все это знаешь?
- Я же филолог. Изучал. И вообще, собирался стать переводчиком поэзии трубадуров.
- С французского?
- С окситанского. В стране "Ок" говорили на окситанском, или прованском языке. Уже тогда, в XI–XII веках он, если не считать латынь, был языком большой литературы в Европе. Настолько, что Данте даже собирался писать свою "Божественную комедию" на окситанском.
- Ты знаешь окситанский?
- Я собирался переводить с языка оригинала.
- Разве у нас его преподавали?
- Его и сейчас не преподают. Сначала я выучил французский.
- Ты знаешь французский?
- Подзабыл немного, но когда-то знал в совершенстве.
- Ну, Телюк!.. Никогда бы не подумала. Так что с окситанским?
- Преподаватели наши ездили во Францию, я дал денег и попросил привезти мне учебник и словарь окситанского. Поэтому я не говорю на нем. Не слышал никогда. Только читаю и пишу. Для перевода достаточно.
- И много перевел?
- Не очень. Сложно было достать оригинальные тексты. А потом появилась семья, и стало не до переводов…
- А что со страной "Ок"?
- Страна процветала. Граф де Фуа и король Арагона вели переписку в стихах, в то время как король Франции Филипп-Август едва мог нацарапать свое имя. Все было хорошо, пока католическая церковь не обратила внимание на катаров.
- А это еще кто?
- Катары, с греческого, "чистые". Еще их называли альбигойцы. Это от латинского albus, белый. Многие считают, что так их звали по имени города Альби, где, якобы, был центр их движения. Но в Альби катаров было мало… Себя они называли Добрыми Людьми и считали христианами, хотя, по сути, ими никогда не были. Они последователи манихейской ереси.
- Какой?
- По имени пророка Мани, жившего спустя два века после Христа. Мани пытался объединить воедино христианство, зороастризм, буддизм и некоторые другие верования. Говорил: "После чего явилось мне Откровение и в последнем поколении даровано было пророчествовать мне, Мани, посланцу Божьему." Его казнили после страшных пыток в Индии… Катары были очень набожны и вели аскетический образ жизни. Они не лгали, помогали другим. У них был лозунг: "Вера без добрых дел мертва!" Поэтому их уважали и любили. Даже правители.
- Чем же они не угодили католической церкви?
- Тем, что вытесняли ее из Окситании. Церковь в те времена жила за счет десятины - налога в десятую долю доходов верующих. Катары призывали не платить. Они не признавали крещения и церковного брака, отвергали Ветхий Завет. Но, самое главное, на фоне тогдашних католических священников и монахов, пьяниц и обжор, неграмотных, лживых, похотливых, катары выглядели истинными слугами Божьими. Этого им простить не смогли…
- И что сделала церковь?
- Сначала послала в страну "Ок" проповедников. Но даже святой Доминик, который там проповедовал, ничего сделать не смог. Совершенные, это высшая степень посвящения у катаров, не только великолепно знали Святое Писание, но и астрономию, философию, медицину… На открытых диспутах они легко побеждали католических проповедников.
- А чему учили Совершенные?
- Что царство Бога - только на небе. А землю создал дьявол, поэтому жизнь человека на ней так трудна. "Господь очень добр, - говорили они. - А в нашем мире добро отсутствует. Значит все, существующее в этом мире, сотворил не Он."
- Правильно говорили.
- Поэтому это очень не нравилось папе и его легатам. Когда не помогли католические проповедники, они послали армию.
- Чью?
- Сброд со всей Европы. Пообещали полное прощение грехов. В то время люди платили огромные деньги за индульгенции - письменные прощения грехов. А тут задаром… Крестовый поход. Единственный за всю историю крестовый поход внутри Европы. Христиане против христиан.
- И?
- Окситанцы отчаянно сопротивлялись. Причем, рядом сражались и катары, и местные католики. Для них пришельцы были не единоверцами, а врагами, отбирающими земли и убивающими всех без разбора. Война продолжалась почти сорок лет. Крестоносцы и в Азии не были ангелами, но здесь… Им же наперед простили все грехи. Они вырезали подчистую целые города. Не соблюдали договоров, лгали, нарушали клятвы. Отменная была сволочь! Последние катары заперлись в замке на горе Монсегюр. Его осаждали десять месяцев, хотя там была всего сотня воинов. Остальными жителями замка были мирные люди и Совершенные во главе с епископом катаров Бертраном Марти.
- Бертраном?
- Да. Тем, о котором писал Ломтев в своем дневнике. Он, видимо, является во снах всем владельцам чаши.
- А ты откуда знаешь?
- Я его тоже видел. Есть теория, подтвержденная научно, что камни могут сохранять информацию, накапливавшуюся в них веками. Современная наука пока не может ее извлечь. Но особые камни и в особых случаях, видимо, могут передавать ее людям.
- Как это было?
- Почти как в кино. Только в кино всегда можно встать и выйти из зала. Или выключить видео. А здесь ты должен смотреть.
- А что за чаша?
- Грааль.
- Тот самый? Который воспевали трубадуры? Чаша, из которой пил сам Христос?
- Именно.
- И ты мне не показал!
- Когда мы подъехали к офису, ты уже спала.
- Надо было разбудить!
- Успеешь еще. Она с нами.
- Какая она?
- Как в предании. Выточенная из цельного камня размером и формой с большой апельсин. Кстати, по-окситански Грааль означает "каменная ваза". Второе значение - "королевская кровь".
- Почему кровь?
- В апокрифическом, не признанном церковью, Евангелии от Никодима сообщается, что Иосиф Аримафейский, тот праведник, что похоронил тело Христа в своем гробе; отправился в дом, где Христос провел последнюю вечерю с учениками. Там он взял чашу, из которой пил Христос, и собрал в нее несколько капель священной крови, вытекшей из раны от удара копья римского солдата. Видимо, так тогда было принято: известны еще две чаши, в которых была кровь Христа.
- А из какого она камня?
- По преданию Грааль сделан из огромного изумруда, упавшего со лба Люцифера в момент низвержения его с небес.
- Изумруд Люцифера! Боже! Сколько она может стоить?!