* * *
Ни один, даже самый проницательный, человек ни за что бы не догадался, но левое веко N в эту самую секунду нервно подергивалось.
Этот "бухгалтер" оскорбил гостей, украл бесценный артефакт, а вдобавок – избил Механического Человека!
В том, что именно Ульрик виновен в краже книги, N не сомневался. Больше некому. Участие в Турнире, теперь это… Не мог ведь Ульрик случайно забрать учебник, верно? Выходит, знает, что с ним делать.
Прежде бы N подослал к Ульрику убийц, и дело с концом. Но, после того что фрачный поганец сотворил с Механическим Человеком, это не казалось столь блестящей идеей.
Но что, если Ульрик ничего не крал? А пришел забрать свое?
N нервно хихикнул. Механически-нервно, разумеется.
По городу ходили слухи, будто Ульрик не кто иной, как перевоплотившийся Генри Блэткоч. Вздор, конечно. С другой стороны, Генри слыл тем еще троллем. Может, он решил всех разыграть? Подобные шуточки в его духе. Да и отправить в нокаут Часовика способен лишь тип, по описанию похожий на Генри. Тот, кто умывается кислотой, бреется топором и ест раскаленное железо на завтрак.
Или носит веревку с висельной петлей вместо галстука.
* * *
Председатель Департамента профпригодности разговаривал с Белиндой по телетранслятору из своего кабинета. Теадеус давно не видел директора фирмы "Брайан и Компания" такой довольной. Если точнее – года четыре. Ульрик как раз устраивался на работу.
– Как ему удалось пройти второе испытание? – откашлявшись, спросил Теадеус. – Обычно неудачникам страсть как не везет.
– Жульничал, разумеется, – отмахнулась Белинда.
– Зачем вы решили устроить этот "экзамен"?
– Пусть его нельзя уволить, так хоть поиздеваюсь.
– Я думаю, это все веревка, – задумчиво произнес Теадеус. – Мой дедушка как-то рассказывал: играя в карты, хорошо иметь при себе веревку, на которой повесили человека, везет – жуть.
– Он думает, надо мной можно безнаказанно потешаться? Как бы не так! – Белинда расхаживала туда-сюда перед телетранслятором, то и дело пропадая из виду. – Я кое-что придумала. Блэткочцы называют такой подход "троллингом".
– Троллинг? – оживился Теадеус. – При чем здесь ловля рыбы на блесну?
– Неважно. Я хочу посмотреть, как Ульрик из кожи будет вон лезть, чтобы сойти за неудачника, и от души повеселюсь.
– Значит, вы не считаете его брайаном? Думаете, лотоматон ошибся?
– Я этого не говорила. Я лишь сказала, что собираюсь отомстить этой сволочи за четыре года унижений, за те помои, которые на меня вылила пресса. Вы читаете газеты? Но ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Вот увидите, Ульрик еще у меня попляшет, я…
– Ручаетесь за это?
– Именно.
* * *
Мрак под капюшоном фигуры № 1 сегодня был… мрачнее обычного.
– Братья обыскали номер, – сказал Седвик, стараясь не встречаться взглядом с главой Ордена. Что, справедливости ради, было не так уж сложно. – Вот что им удалось найти.
Седвик протянул фигуре № 1 блокнот. Написано там было следующее:
"1. Тролли – бывают не только зеленые.
2. Способы троллинга:
Киса куку. Киса как тебя зовут? Скока тебе лет? С какова ты горада? С какова раёна? А ты умеиш p-p-p? Киса ты абидилась? У тебя есть паринь? Он веселый штрих?
3. Отвратительный кофе".
– Что это? – ледяным тоном осведомилась фигура № 1.
– Блокнот, – не моргнув глазом ответил Седвик.
– А книга где?
– А книги нет.
* * *
– Посмотрите, кто пришел!
Коммивояжер вытащил изо рта сигару и улыбнулся. Чемодан с серебряными замками стоял у его ног. За спиной Коммивояжера маячили трое в костюмах и в масках. Успело стемнеть, и Ульрик едва не заблудился, пока отыскал нужный адрес.
– "Чтобы узнать человека, достаточно бросить взгляд на ту его часть, что находится между головой и грудной клеткой", – процитировал Коммивояжер.
– Кто это сказал?
– Тот, кто разбирается в моде. В отличие от тебя, – Коммивояжер прищурился. – Идем, сыграем партейку-другую.
С этими словами знаток моды скрылся за неприметной дверью. Переступив порог следом, Ульрик очутился в тесной прихожей. Дом выглядел необитаемым. Электричества не было. На перилах лестницы, стульях и ящиках горели керосиновые лампы. Пахло сыростью, с потолка свисали клочья паутины. Чтобы не отстать, он невольно ускорил шаг. За спиной пыхтели люди-маски. Коммивояжер миновал узкий коридор, поднялся по лестнице и распахнул дверь.
Из мебели имелся только стол у дальней стены да пара шатких стульев. Керосиновые лампы кое-как разгоняли тьму. Ставни наглухо закрыты, а одно окно и вовсе забито досками.
– Я думал, мы не в игры пришли играть, а по делу, – сказал Ульрик, оглядываясь. – Вы мне обещали. Помните?
– Конечно, конечно, – отмахнулся Коммивояжер. – Но сначала развлечемся, о делах после. Ребята, обыщите его.
Сильные руки бесцеремонно обшарили карманы. Добычей стали дерринджер, стилет и неприятностиметр. Пистолет человек-маска, от которого сильно разило потом, тотчас сунул себе в карман и теперь с интересом рассматривал белую коробку. Ульрик нахмурился, губы сами собой расползлись в улыбке. Неприятностиметр радостно пискнул.
– Отдай ему эту штуковину, – поморщился Коммивояжер. – От нее все равно никакого толка. Приступим?
Он вытащил из кармана колоду карт.
– Я, знаешь ли, азартен.
– Мы так не договаривались, – упрямо повторил Ульрик, скрестив руки на груди.
– Договаривались, не договаривались, к черту. Стоит мне сказать слово господину Скорблу, и он вышибет тебе мозги из твоего же дерринджера. Сойдет за самоубийство. А господа Тошнот и Вилберн подтвердят, что такого-то числа некий Ульрик, проигравшись в пух и прах в карты, свел счеты с жизнью.
Тошнот и Вилберн согласно кивнули, а "господин Скорбл" даже приставил к виску Ульрика отнятый пистолет.
Ульрик пожал плечами и сел за стол. Тошнот с обрезом устроился справа, Скорбл с дерринджером скользнул к двери, а третий – как его, Гилберн, что ли? – прислонился к стене, придирчиво изучая стилет.
– Приятно иметь дело с разумным человеком, – улыбнулся Коммивояжер, распечатывая колоду. Чемодан он положил на стол, так не хотел расставаться. – Ну-с, приступим.
Из пяти раздач Коммивояжер не выиграл ни одной. Он сердито пускал кольца сизого дыма, ругался, а один раз даже ощупал рукава фрака – заподозрил Ульрика в шулерстве. Гилберн и прочие игрой не интересовались, держались скованно, то и дело поправляли галстуки. Ульрик заметил: хоть костюмы подобраны умело и даже с некоторым шиком, ботинки у всех троих изрядно поношенные, давно не видавшие щетки. Зато Коммивояжер щеголял в коричневых лаковых туфлях на пряжках, да еще с цепочками по бокам. По мнению Ульрика – жуткий китч.
– Как они их таскают? – пропыхтел Тошнот и снял маску. – Не видно ни черта, и дышать тяжело.
– Сам целый день маюсь, – поддержал Скорбл и в свою очередь стянул маску с потной физиономии.
Коммивояжер в хорошо знакомом Ульрику жесте отчаянья закрыл лицо ладонью.
– Лучше б я местных нанял, чем тащить вас, недоносков, из Готтлиба. Двадцать. Что у тебя? Проклятье!
Коммивояжер швырнул карты.
– Верно, говорят: дуракам везет.
– Что за дела связывают вас с N? – спросил Ульрик.
– Деловые люди всегда найдут общий язык, – попыхивая сигарой, ответил Коммивояжер.
– "Мистер Блэткоч". – Ульрик выложил на стол двух джокеров. – Вы проиграли. Теперь поговорим о деле?
– Вилберн, Скорбл, приберите здесь, – Коммивояжер подхватил чемодан, резким движением стряхнул пепел с брюк и поднялся. – Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, как я продулся этому неудачнику.
Выходит, господина, так и не снявшего маску, зовут Вилберн, а не Гилберн. Впрочем, какая разница?
– Вы задумали меня убить? – спросил Ульрик, вертя в пальцах неприятностиметр.
– Для неудачника ты чересчур сообразительный. Счастливого Котовства, придурок!
В дверях Коммивояжер вдруг обернулся.
– Странно. Эта штука у него в руках. Почему она не пищит?
Ульрик с места хлестким ударом впечатал неприятностиметр в переносицу Тошнота. Тот хрюкнул, уронил обрез и осел на пол мешком. Не теряя времени, Ульрик зарядил увесистым, ударопрочным и влагостойким устройством в лоб кинувшемуся на подмогу Скорблу.
Вилберн-Гилберн оказался проворнее. Сунул в карман руку, щелк! – и в кулаке блеснуло длинное лезвие. Ульрик пинком отбросил стол в сторону. Сорвал с шеи петлю, накинул на запястье не в меру прыткого господина и как следует дернул. Нож отлетел в угол, а Вилберн-Гилберн очутился совсем рядом. Ульрик от души двинул его коленом в пах и добавил кулаком по незащищенному маской затылку.
В считаные секунды вся компания разлеглась на полу. Коммивояжер от удивления открыл рот.
– Мы не договорили, – Ульрик поднял неприятностиметр – тот даже не пискнул – и сунул в карман. – Вы, кажется, собирались оказать мне одну услугу.
– А ты не так уж безнадежен.
– Даже лотоматоны иногда ошибаются.
Коммивояжер было рассмеялся, но понял, что Ульрик не шутит, и вмиг стал серьезным.
– Чего тебе надо, парень, говори скорей, мало времени. Мне, по твоей милости, еще новую охрану нанимать.
– Вилберн и прочие лишь оглушены, – сказал Ульрик, возвратив себе дерринджер и стилет. – Я не убийца. Извольте впредь держать слово.
– Какой же ты зануда. К черту, может, лотоматон и правда ошибся. Давай исправим это. Кем хочешь быть?
– Бухгалтером. Если можно.
Коммивояжер уселся обратно за стол. Смел карты на пол и аккуратно пристроил чемодан.
– С тебя пятьсот тысяч.
– Чего? – не понял Ульрик.
– Лэков, разумеется.
– Но это целое состояние!
– Я обещал сменить печать. Я не говорил, что это будет бесплатно.
– Слишком дорого.
– Сегодня на Турнире ты рисковал жизнью, тебе жаль пятьсот тысяч? Попроси у блэткочцев, они тебя лэками с ног до головы засыплют.
У жителей самопровозглашенной Столицы Метеоритов Ульрик никогда бы не попросил денег – это бесчестно. Они боготворят его за поступок, которого он не совершал.
– Тогда советую начинать копить. Увидимся лет через семьдесят.
Коммивояжер поднялся.
– Сядьте, – раздраженно бросил Ульрик. – Я достану деньги. Но мне нужны гарантии.
– Разумеется. Когда принесешь деньги.
– Нет. Сейчас.
Какое-то время они сверлили друг друга взглядами.
– Черт с тобой, – Коммивояжер снял с шеи ключ на цепочке. – Для хорошего клиента ничего не жалко. Подавись.
В чемодане лежала утыканная трубками рука. Тускло блестели шкалы непонятных измерительных приборов, посверкивали баллоны с вентилями, темнело квадратное окошко экрана, отливали золотом клавиши, как у печатной машинки.
В прозрачном футляре ходил ходуном до блеска отполированный механизм.
– Что это? – с трудом вымолвил Ульрик.
– Не "что", а "кто". Билли. Поздоровайся, если хочешь, но он вряд ли тебе ответит.
Коммивояжер что-то отщелкал на клавиатуре, и в окошке вспыхнуло: "БУХГАЛТЕР". Ульрик не верил глазам.
– Что… Как…
– Аппарат, к слову, моего собственного изобретения, состоит из механической и физиологической частей. Первая – это блок управления с датчиками кровяного давления. Вторая – артериальный насос с оксигенатором – сердце и легкие Билли. Не буду вдаваться в подробности, они весьма специфичны.
– Другими словами…
– Другими словами, рука мертва, но не знает об этом.
– А почему "Билли"? – зачем-то спросил Ульрик.
– А почему бы и нет?
– И сработает?
– Проверь и узнаешь.
– Проверить?!
Коммивояжер пожал плечами.
– Пальцами щелкнуть Билли не сможет, так что остается один способ.
Стараясь подавить омерзение, он снял перчатку. Неутомимо жужжал механизм в стеклянном футляре, ласково блестели кнопочки, соблазнительно горела в окошке надпись "БУХГАЛТЕР". Ульрику казалось, стоит коснуться пальцев с посиневшими ногтями, и Билли стиснет руку мертвой, во всех отношениях, хваткой.
На ощупь ладонь оказалась вовсе не холодной – липкой разве что. Чтобы не дай бог не вырвало, Ульрик старался думать о чем-нибудь приятном. Как перекосит от злости Белинду, например.
Рукопожатие вышло вялым, белые пальцы Билли походили на тесто.
– Удостоверился? – спросил Коммивояжер, протирая Билли смоченной в спирте ватой.
– Вы можете сделать любую печать, без ограничений?
– Конечно, лучше не выбирать слишком редкую или важную, сам понимаешь. – Коммивояжер закрыл чемодан и педантично защелкнул оба замка. – Но по виду она будет неотличима от настоящей. Единственное условие – печать нельзя поставить на чистую ладонь. Для начала нужно пройти тест.
– А если печать снимут? – забеспокоился Ульрик. – Можно получить с помощью… Билли другую?
– Нет. Наличие печати обязательно. Я не стану раскрывать секреты, так что поверь на слово.
Хорошенькое дельце! Допустим, печать "НЕУДАЧНИК" досталась ему по ошибке. Но кто он тогда? Ничтожество? С чистой рукой в Мехатонии делать нечего. Относиться будут еще хуже, чем раньше. Получается, необходимо оставаться брайаном, чтобы доказать всем, что ты не брайан!
– Где мне вас найти, когда соберу деньги?
– Встречаемся послезавтра, здесь, в это же время. Мои дела в Блэткоче закончены, я уезжаю. Не хочу злоупотреблять гостеприимством N. Всего хорошего.
Ульрик остался сидеть за столом, предаваясь невеселым мыслям.
Чтобы оплатить смену печати, нужны деньги. Много денег. Его работа – оказываться по уши в неприятностях. Так как бы ему быстренько заработать побольше деньжат? Может, сделать что-нибудь опасное?
Самоубийственно опасное.
* * *
– Я уже битый час жду! Где вас носит?
Белинда стояла, с головы до пят закутанная в норковую шубу, словно химера Блуждающей Башни в серпантин. Поблизости топтались пятеро в бронекостюмах.
– Простите, я заблудился.
– Здесь от гостиницы пять минут ходьбы, как можно заблудиться?
– Я ведь неудачник, забыли?
Белинда фыркнула и ничего не сказала.
Ульрик специально шел самой опасной дорогой, по улицам Добрая, Мирная и Спокойная, но неприятности упорно обходили его стороной. Когда он уже хотел с горя поскользнуться и растянуться на мостовой во весь рост, удача, наконец, улыбнулась.
Дальше по улице шла оживленная игра. Блэткочцы столпились вокруг наперсточника. Галдели, спорили, трясли кулаками. Неподалеку скучал Фейлор.
– Счастливого Котовства, шериф! – Младший констебль взял под козырек. – Не одолжите немного наличных? А то я на мели. Не переживайте, как отыграюсь, сразу верну!
То, что нужно.
Игра в наперстки была Ульрику хорошо известна. Правила таковы: вы пытаетесь угадать, в каком из колпачков находится шарик, до тех пор пока у вас не кончатся деньги. Рядом околачиваются громилы с дубинами наперевес, что изображают случайных прохожих, счастливых победителей, или головорезов, убивающих несговорчивых клиентов. По необходимости.
– Вот, – Ульрик ткнул наугад пальцем. – Шарик там.
Наперсточник – вертлявый субъект с редкой щетиной на конопатом лице, поднял колпачок. Из-под него выкатился шарик размером с булавочную головку.
– Поздравляю. Вы угадали.
"Видимо, дает немного выиграть, – догадался Ульрик. – Что ж, попробуем еще".
За манипуляциями с шариком он не следил: на какой наперсток ни укажи, шарик обнаружится в рукаве у владельца.
– Поздравляю, сэр, вам вновь улыбнулась удача!
Ульрик попросил сыграть в третий раз. И в четвертый. И в пятый. И в шестой. И так далее. Шарик неизменно был в том наперстке, на какой он указывал. Движения наперсточника были плавными, руки двигались медленно. Шарик не мелькал из одного колпачка в другой, а еле катился.
Когда шарик скрылся под наперстком слева, Ульрик уверенно ткнул в правый.
– Поздравляю, сэр, вы снова выиграли, – по лбу вертлявого субъекта, только что проигравшего тысячу лэков, градом катился пот. – Вынужден с прискорбием сообщить: аттракцион закрывается, приходите как-нибудь в другой раз.
– Но я хочу посмотреть, где шарик! – возмутился Ульрик.
– В этом нет необходимости, сэр, – побледнел наперсточник. – Вы ответили совершенно верно, вам необычайно везет. Еще раз поздравляю.
– И ты больше ничего не хочешь мне сказать? – подозрительно спросил Ульрик.
– Нет, сэр.
– Совсем? – расстроился Ульрик.
– Да, сэр.
"Сегодня не мой день", – решил Ульрик.
Белинда хмурилась и что-то строчила в блокноте.
К Ульрику, сняв шляпу, подошел верзила в клетчатых брюках и штанах на подтяжках.
– Я не даю автографов, – сразу предупредил Ульрик.
– Так я это, по другому вопросу, – тип поскреб ногтем зеленую ленту на тулье. – Я в прошлом году Костолома Грэга, того, прикончил. Еще банк ограбил и так, по мелочи: тому зуб выбил, этому ухо отрезал. Вот.
– А мне ты это зачем рассказываешь? – прошипел Ульрик.
– Ну, вы ведь теперь шериф, я и подумал: может, вам, того, интересно будет.
– Вот и иди, – раздраженно буркнул Ульрик и оглянулся на Белинду, что хмурилась сильнее прежнего.
– Э-э-э, хорошо, сэр. А куда?
– В тюрьму.
Дальше стало хуже.
Ему жали руку, просили сфотографироваться, хлопали по плечу.
Ульрику сделалось обидно до слез. Улучив минуту, когда Белинда отвернулась, он пнул под зад какого-то типа, выбрав из тех, что поздоровей. Тот оглянулся, увидел Ульрика и рассмеялся.
– Ха-ха, замечательная шутка, сэр. У вас отличный удар. Вы, часом, не спортсмен?
Ульрик закрыл лицо ладонью, совсем как Джен. Ну за что они с ним так?
– Это ерунда, – вмешался другой. – Мне шериф голову камнем разбил, вот это, я понимаю, шутка. Помните меня, сэр?
Ульрик сделал вид, что не помнит.
– Да как же, сэр. Пощупайте, даже шрам остался!
Какие-то молодчики отобрали у спецагентов винтовки и теперь пытались продать им же. Лицо Белинды перекосилось. Писать в блокноте она бросила и только затравленно озиралась, наблюдая, как толпа веселых, пьяных людей все прибывает. Некоторые, особо ретивые, уже снимали с нее шубу.
– Нет-нет, – запротестовал Ульрик. – Эти люди – мои друзья, извольте вести себя с ними вежливо!
Какой-то мальчуган протянул Белинде кошелек.
– Это не мой, – поморщилась та. – Хотя и похож.
Белинда открыла сумочку.
– Какого черта?!
Дно у сумочки было аккуратно вырезано.
На щеках и лбу директора некоммерческого учреждения "Брайан и Компания" выступили красные пятна. Ульрик по опыту знал – сейчас посыплются предупреждения.
– Мало того что вы заработали кучу денег, обманывая нас, так теперь вздумали издеваться в открытую! Я даю слово, вас уволят и лишат печати не позже чем через неделю!
Из-под земли вырос почтовый ящик и плюнул в Ульрика приглашением на вечер встречи выпускников. Этого еще не хватало.
Блэткочцы взялись за руки и принялись водить вокруг Ульрика хоровод, распевая гимн Котовству.
Неприятностиметр молчал.