- Извините, сэр, можно попроще, для минимального проходного балла? Что делает эта штука? Что-то смертельное?
- Эта штука повышает интеллект, - мрачно произнес шеф. - Необратимо, наследуемо и очень сильно. Если модели верны - а они клянутся, что верны.
- Ага, - на физиономии Сергея изобразилось облегчение, и шеф тут же спросил:
- Чему ты обрадовался?
- Ну, все-таки неопасная вещь. Конечно, это прокол, но могло быть хуже…
- Болван, - беззлобно сказал Картер. - Из-за таких неопасных вещей Институт находится на Луне, а не на одиноком островке в Тихом океане. Из-за них мы с тобой тут сидим. Еще раз, медленно, для минимального балла: эта штука повышает умственные способности ОЧЕНЬ сильно. Носитель вектора настолько умнее нас с тобой, насколько ты умнее шимпанзе или трехлетнего ребенка. По сути, он уже не человек, а нечто другое. И это наследуется. Ты понимаешь, что это значит?
- Я думаю, наверное…
- Не понимаешь. Ну вот тебе один из сценариев. Если мы его упустим на Землю и вектор начнет распространяться - а едва ли похититель поставит свою добычу на полку в качестве сувенира! - то земляне разделятся на два биологических вида. Более умный и более глупый. Конечно, умников будет значительно меньше, но ведь и хомо сапиенсов когда-то было меньше, чем неандертальцев. Что может быть дальше, объяснять, или сам видишь варианты?
- Нет, сэр. То есть да, вижу варианты, сэр, и ни один мне не нравится, можно не объяснять.
- Вот и хорошо. Теперь ты мне рассказывай. Злоумышленник похитил файл с нуклеотидной последовательностью. Его дальнейшие действия?
Сергей подергал себя за хвост на затылке.
- Ну, он не сможет ее никому переслать, верно? Компьютерные сети Сэнгера не имеют выходов во Вселенскую Паутину. Почта с Земли принимается раз в сутки, через административный канал. Обратная связь - только голосовая… последовательность длинная?
- Длинная, тысячи "букв", причем более половины участков не имеют аналогов, поскольку она кодирует новый белок. Криптография исключена, в голосовом сообщении это не спрятать.
- Ага. Вообще-то он мог воспользоваться каналом дирекции…
- Ну ладно, ты нас не смешивай с дерьмом. Не мог.
- Если он сам не из совета директоров.
- Тогда в заговоре все члены совета. Мы работаем и над этим, но лично я не верю в такую возможность, сейчас поймешь почему. Думай дальше.
- Он может спрятать носитель и дождаться отпуска на Землю.
- И что потом? Сотрудники Института покидают базу так же, как приезжают, - сирыми и нагими, только с деньгами на счету. Ничего кроме идентификатора личности. Даже белье под скафандр им выдают на транспортном корабле. Еще идеи?.. Подсказываю: ничего кроме собственного тела.
- То есть он может проглотить носитель или, э-э…
Шеф только глянул в ответ, и Сергей умолк. Сканер и в земном аэропорту так просто не обмануть. Ну, а если носитель будет не электронным, а каким-нибудь органическим… И тут он понял.
- Вы хотите сказать, что он мог синтезировать вектор и ввести его себе? Чтобы на Земле, допустим, выделить? Или владеть единолично, передавая только собственным детям?
Шеф кивнул и снова включил сигарету.
- Второй вариант был бы большой удачей. Да, скорее всего, именно это он и сделал. Ни в какой другой форме переправить информацию нельзя. Признаю, мы недодумали про ДНК, но, видишь ли, до сих пор генетические объекты информационной безопасности никто не хотел попробовать на себе… И это плавно подводит нас к особым приметам. Похититель сейчас очень умен. Нечеловечески. Заведомо превосходит по IQ любого из нас.
- Счастлив это слышать, сэр. Кстати, а тестирование интеллекта сотрудников нам не поможет?
- Ты меня разочаровываешь. Я уже упоминал, что он очень умен? - достаточно, чтобы занизить результаты, будь уверен.
- А генетический анализ?
- Обманывать генетические тесты научились еще в двадцатом веке - сразу же, как только их начали использовать в большом спорте. И вместе с методами анализа совершенствуются методы обмана. А мы, так уж совпало, находимся в том самом месте, где собрано все необходимое и для тонкого анализа, и для фальсификации. Кровь на анализ наши службы регулярно берут у всего персонала в любом случае, просто из соображений биобезопасности: сотрудник может заразиться какой-нибудь дрянью случайно. Наш Умник об этом знает, следовательно, не мог не подготовиться. К тому же эксперт говорит, что в клетках крови трансфекция проходит медленнее и не полностью, то есть на третьей-четвертой неделе велика вероятность ложноотрицательных результатов. Продолжай.
Сергей прищурился на скальную гряду, незаметно вздохнул.
- В Институте две сотни человек, технический персонал исключаем. Космобиологов - ботаников, зоологов, микробиологов - можем исключить?
- Можем. Во-первых, они слишком заняты самочувствием жаб и тритонов при лунной гравитации, с молекулярщиками и компьютерщиками общаются мало. Во-вторых, что более важно, почти никто из них не обладает необходимыми умениями и допусками.
- Значит, остается меньше сотни. Причем этот человек должен быть умелым хакером и в то же время иметь навыки лабораторной работы и допуск к приборам. И должен уметь работать с приборами в одиночку. Уметь достаточно хорошо, чтобы потом стереть протоколы синтеза - а это тоже, как я понимаю, нетривиальная задача. Кстати, а как этот вектор попадает в организм?
- Простая инъекция. Тут как раз особой квалификации не нужно. А почему ты говоришь об одном человеке? Как насчет сообщников?
- Маловероятно. Заранее спланировать похищение открытия, которого, если я правильно понял, никто вообще не ожидал… А сколачивать группу прямо здесь, среди всех мер безопасности и психологического контроля, мог только самоубийца. Как говорят немцы, что знают двое, знает свинья. Скорее похититель сам и компьютерщик, и "мокрый" биолог. Есть тут такие?
- Молодец. Но проблема в том, что тут много таких. Деньги, которые платят здесь, дуракам не достаются. И знать о векторе могли многие. Однако если иметь в виду тот уровень хакинга, который нам показали, и близкое знакомство с лабораторными приборами - годится только одна группа, из "Селена Джиномикс". Руководитель - Кэтрин Хиггс, область научных интересов - метилирование ДНК, что бы это ни значило. Сотрудники - Эрвин Баумгертнер, Йозеф Радл, Аруна Амритрай. У каждого - высшее IT-образование, все владеют навыками лабораторной работы, все время от времени синтезируют ДНК, причем сами вводят протоколы.
- Их только четверо?
- Рано обрадовался. Ты их еще не видел. Впрочем, завтра у тебя будет возможность. Действовать будем тихо и незаметно, минимум вовлечения непричастных. Напомни, сколько баллов ты набрал на тестах по биобезопасности?
* * *
- Но в этом помещении никто не работает с биоматериалами, - холодно сказала Кэтрин Хиггс. Сергей с первого взгляда принял ее за мужчину - рыжие волосы зализаны назад, бледное вытянутое лицо, высокий рост. И голос слишком резкий для женщины, скорее похожий на фальцет. Одевались сотрудники института примерно одинаково, в блузы и брюки.
Сергей, в таком же костюме, с бэджем сотрудника службы биобезопасности на кармашке, виновато улыбнулся и развел руками: мол, я скромный служащий, законов и правил не придумываю и дело мое маленькое.
- Я постараюсь не мешать вашей работе, доктор Хиггс. Предупредите меня сразу, куда не соваться, и я не буду.
- Суйтесь куда хотите, нам тут скрывать нечего, - ответил вместо начальницы темноволосый мужчина округлого телосложения, с эспаньолкой и усами. - Но на кнопки не нажимайте, иначе я не гарантирую…
- Эрвин?
- Да, мэм?.. А, понял. Я просто хотел пошутить.
Остальные двое молча разглядывали его. Йозеф Радл - рослый, плечистый, коротко подстриженная борода, волосы светло-русые - спокойно встретил взгляд Сергея и вернулся к работе. Аруна Амритрай… ух ты, а я думал, Аруна - мужское имя. Невысокая, тонкие черты лица, на вид совсем девочка. Черно-шелковая коса, толщиной в Сергеево запястье, переброшена на плечо, блуза персикового цвета очень идет к ее смуглой коже, глаза ярко поблескивают сквозь густые ресницы… Ладно, сыщик, не отвлекайся.
* * *
Вручную брать пробы ДНК на месте происшествия Сергея учили в академии. Чтобы обеспечить прикрытие на несколько суток, они с шефом придумали особый рабочий протокол, обширный и бессмысленный. Впрочем, не более бессмысленный, чем многие реальные процедуры, положенные по регламенту.
Сергей установил "фонарь" на штативе, включил его и направил на стену. Откалибровал так, чтобы алые лазерные линии разделили серую стену на квадратики ровно по десять сантиметров каждый. Достал стерильные впитывающие тампоны, штативы с заранее пронумерованными пробирками и принялся за дело. Мазок внутри квадрата - открыть крышечку - тампон в пробирку - закрыть… и так десять раз, пятнадцать, двадцать и далее, пока не кончатся расходные материалы. Будь я настоящим лаборантом, я бы, наверное, парился, что пропущу квадрат или перепутаю нумерацию.
Ученые между собой не разговаривали. Шелест пальцев по клавишам, хмыканье, смешок, краткое допустимое в обществе проклятие… Сергей полез на стремянку, чтобы снять пробы из верхних квадратов - мало ли, вдруг коварные молекулы поднялись с током воздуха… Оттуда ему были видны тач-скрины на столах перед каждым. У Хиггс, Эрвина и Аруны окна были похожие: какой-то график с пиками и провалами, вроде бы у всех троих один и тот же, схематическое изображение хромосомы, переливающееся цветами радуги, таблица с умопомрачающими аббревиатурами и цифрами, а также чат. Общались они виртуально. То ли им проще нажимать клавиши, чем открывать рот, то ли по контракту положено фиксировать в текстовом файле все полезные и бесполезные соображения. Йозеф Радл работал в какой-то статистической программе, Сергею незнакомой.
Что и говорить, наблюдение за их повседневной рабочей деятельностью даст мне чрезвычайно много информации. Я могу проторчать в этой комнате месяц и даже не пойму, чем они заняты.
Часы на стене тихонько пискнули и подмигнули. Одиннадцать часов, время кофе-брейка. Наконец-то.
- Майкл, вы идете? - это Эрвин. (Согласно тому же бэджу, имя сотрудника службы биобезопасности было Майкл Коэн.)
- Спасибо, с удовольствием.
Сергей поставил пробирку в штатив, придавил пальцем крышечку, встал - и встретился взглядом с Кэтрин Хиггс. Руководительница группы смотрела на него внимательно, без улыбки, и сразу же опустила глаза.
Кофе с крекерами пили в уютном холле, под широкими листьями лунной сенполии. Листья нависали над столами подобно зонтикам, - бледно-зеленые с пурпурными хрящами, похожие на огромные щетинистые уши. Сергей считал гигантскую фиалку омерзительной, а ее использование в интерьерном дизайне - пустой тратой органики. Однако его хорошая знакомая из ботанического сектора от таких слов приходила в негодование и принималась рассказывать, как чудесно она цветет и сколько дает кислорода.
Белые чашечки с толстыми стенками казались чересчур вместительными, но они были меньше внутри, чем снаружи. Похоже, донца утяжелены металлом - обычная фарфоровая чашка весила бы здесь чуть больше пластикового стаканчика. Кофе переливался в чашке лениво, как горячая смола. Он был вкусный, может быть, даже натуральный, но все равно вонял. Запахи еды и напитков на Луне отличались от земных. Сам кофе пах горелым, холодными углями, залитыми водой, а тонкие имбирные крекеры - почему-то лакрицей. Лучше бы их пекли вовсе без пряностей.
Ученые негромко переговаривались. Сергей, деликатно присев за отдельный столик, сначала пытался вслушиваться, потом перестал.
"А почему ты решил, что твоя метилтрансфераза узнает цитозин только в этом контексте? - Мы имеем дело с тканеспецифическими паттернами, а ты пытаешься делать обобщения вселенского уровня… - Если хотите знать мое мнение, мы теперь дальше от святого грааля теоретической биологии, чем во времена Ламарка: опыты in vivo перенесены in silico, но эмпиризм никуда не делся!"
Последнюю реплику произнес нежный голосок девочки по имени Аруна. Сергей прикрыл глаза. "Сэр, пожалуйста, не могли бы вы повторить задание? Мне, выпускнику полицейской академии, предлагается выбрать самого умного среди этих четырех людей?!"
Ладно, что толку ныть, работать надо. Глупо пытаться… но не пытаться еще глупее. Сергей открыл заранее выбранный сайт, повернулся и спросил:
- Извините, никто не знает, чему равна сумма всех целых чисел от одного до девяноста девяти?
- Это что у вас?
- Игрушка. Математический марафон. Меня приятель подсадил, у него на Земле сын в колледже, будущий гений.
- Э-э… Элементарно, приятель, - раздался самодовольный баритон Эрвина. - Один плюс девяносто девять - сто, два плюс девяносто восемь - сто… вы следите за ходом моей мысли?
- Слежу… - Сергей на мгновение "задумался". - А-а! То есть это получается…
- Пять тысяч, - пискнула Аруна.
- И не пять тысяч, дитя мое, - Эрвин ехидно ухмыльнулся девочке, та покраснела. - Намекаю: сколько всего слагаемых?
- Девяносто девять, - с готовностью ответил Сергей. - То есть это выходит сорок девять пар по сто и плюс… э-э…
На этот раз правильный ответ дала сама доктор Хиггс. Через пять минут все четверо ученых, отодвинув чашечки и раскрыв на столиках экраны, решали задачи марафона. Сергей привстал со своего места, якобы от азарта, наблюдая и сопоставляя.
Доктор Хиггс работала с ледяным неподвижным лицом, лишь иногда проводя рукой по волосам. Именно работала - непохоже было, что она развлекается. Пальцы пробежались по клавиатуре - и снова полная неподвижность. Эрвин вздыхал, ерошил волосы, дергал себя за усы и бородку, азартно скалил зубы, когда находил решение; по его мимике можно было определить, как далеко он продвинулся, и не глядя на экран. Йозеф забавно выпячивал нижнюю губу, размышляя; лицо его было спокойным, он даже зевнул один раз. Аруна хмурилась, как школьница на трудной контрольной. Она и сидела, по-детски скрестив щиколотки под стулом.
Первой прошла марафон Кэтрин Хиггс. Эрвин обиженно взвыл и удвоил видимые усилия. Он был вторым, но Аруна отстала секунд на пять. Последним оказался Йозеф Радл.
Даже лучший результат и по времени, и по набранным очкам был много ниже рекордного, зарегистрированного в институтской сети. Зато даже худший был выше результата Майкла Коэна, он же детектив Островски.
* * *
После кофе-брейка все вернулись к работе. Сергей - тоже. Наблюдать он уже не пытался. Надо было придумать, что делать дальше.
Без паники, приказал он себе. Я умнее шимпанзе. Пожалуй, умнее ребенка. Но значит ли это, что мне легко обмануть того или другого?
Сергей вспомнил, как пытался помешать своему трехлетнему племяннику съесть шоколадную конфету, запрещенную его матерью. Джонни сначала купился, увидев пустую вазочку, потом заметил, что дядя держит руку за спиной… Так, стало быть, на чем я погорел? На том, что недооценил сообразительность и наблюдательность этого клопа. Мало дела имею с детьми, подумал, что он не заметит или не догадается. Годовалый ребенок не догадался бы, верно?..
Ага. Значит, я неверно оценивал его интеллект, иногда считал его умнее, а иногда глупее, чем он был на самом деле. И что это мне дает? Мой фигурант совсем недавно был таким же глупым, как я… ладно, и тогда был умнее, неважно. Он помнит, как мыслил тогда и как мыслят другие люди? Да, но я ведь тоже когда-то был трехлетним и злился, когда взрослые врали мне и делали честные лица… и читать не умел, точно помню, как бабушка со мной сидела и показывала буквы. Но не помню, почему это было трудно - учиться читать. Когда мы умнеем, нам трудно представить себе мышление глупого. Даже самого себя в прошлом. Так, что ли?
Допустим, что так. Допустим, что мой фигурант плохо представляет себе, что знают и чего не знают другие люди. Что они могут и чего не могут. Тогда что он сделает, чтобы не выделяться? Выяснит, сколько времени уходит у среднего человека на решение той или иной задачи… проверить бы их обращения к базе данных… нереально: много времени прошло, но попрошу шефа. Не интересовался ли кто-нибудь из них ай-кью, возможностями человеческого мозга или другими подобными задачами. Да нет, ерунда. Не может он или она узнать и запомнить, сколько надо тормозить и как ошибаться для всех возможных случаев. Ладно бы стандартные тесты… В нестандартных ситуациях он смотрит на остальных, на их реакцию и старается не выделяться… Они не видели, что делают другие участники, но видели, кто первым закончил. Первой была Хиггс, последним - Радл… Значит ли это, что он притворялся тупым, или ему попросту было неинтересно? Хиггс могла стремиться показать лучший результат, потому что она начальница… Вообще, если подумать, самые подозрительные - немец с маленькой индианкой: средний результат самый безопасный. Кажется, я в тупике.
А если зайти с другой стороны? Эрвин очень быстро отщелкал последнюю серию задач. Сразу после того, как закончила руководительница группы. Как будто бы он понял, что больше можно не осторожничать.