– А не напомните ли мне, – начала я вкрадчиво, глядя прямо в прекрасные глаза дриады, – получили ли вы лицензию на продажу шкуры василисков? Или мне следует как слуге закона сообщить о факте уклонения от уплаты налогов?
А вот это подействовало. Вон как Ларисэль погрустнела – с лица хоть уксус сцеживай.
И быстренько сдала позиции, пробормотав что-то о включенном утюге…
Тьфу, достали уже своими бесконечными сварами. Добрососедство, чтоб его.
– Как у тебя дела? – доброжелательно спросила я у Хельги, когда за дриадой закрылась дверь.
Присаживаться не предложила – стулья в моем кабинете на такой вес не рассчитаны.
– Хорошо, – порозовел он. – Ну, на работу я устроился и вообще.
– Молодец! – искренне одобрила я.
– А еще я пить бросил, – гулким шепотом признался Хельги, почему-то смущенно потупившись.
– Так это же отлично! – подбодрила я.
– Ну… – протянул он. – Наверное. Только я того, не просто так бросил. Меня как выпустили, ко мне сосед приходил. Этот… Сидоров, вот! Выпить принес. Говорил, мол, он-то знает, как там было… И, кажется, я ему лишнего наболтал. Про адвоката и вообще…
– А потом ты протрезвел и понял, что наделал, – вздохнула я, потирая лоб.
Эх, меня же теперь любопытство заест, чего хотел Сидоров от юного тролля! У Хельги об этом спрашивать без толку, он же наивен, как дитя.
Тролль кивнул, не поднимая глаз и алея ушами.
– Простите меня, пожалуйста! – попросил он, нервно теребя кепку. – Это ж вам не помешает… Ну, Натали разыскать?
В его маленьких глазках таилась такая бездна надежды, что мне стало неловко.
– Н-нет, – пробормотала я, откашлялась и уточнила: – Думаю, нет.
Тролль кивнул, и тут снова распахнулась дверь.
– Домовой, нам нужно поговорить. Наедине, – заметил Мердок с порога.
– Ага, я уже того… ухожу, – смутился тролль и попятился к выходу.
– Зачем вы его напугали? – укоризненно спросила я, вынимая из ящика припрятанный до обеда пакет. – Включите чайник, пожалуйста!
Мердок поднял бровь, но послушался.
Я благодарно кивнула и принялась потрошить передачу Дис.
– Присаживайтесь, – предложила я, не поднимая головы. – Сейчас чая попьем и все обсудим… О, надо же, даже блинчики с творогом есть! И бутерброды…. Любите копченое сало?
Мердок посмотрел на меня как-то странно и признался:
– Не имею представления. Не довелось попробовать.
– Да, куда уж вам, – хмыкнула я.
– Быть может, вы соизволите пояснить вашу реплику? – заметно похолодевшим тоном произнес он, рассеянно глядя на полочку с сувенирами.
– Хм, – я почесала бровь и украдкой принюхалась к свертку, пахнущему копченостями и специями. – Ну, это же плебейская еда, а вы такой утонченный… В смысле, аристократичный!
Потерявший дар речи Мердок был мне наградой за этот пассаж.
– Стравински, – наконец отмерев, вздохнул он, – временами вы невыносимы.
– Ну так не выносите, – фыркнула я и впилась зубами в восхитительно вкусный бутерброд. – Так будете или нет?
И протянула ему второй кусок. От сердца оторвала, можно сказать!
Мердок смерил меня взглядом, но принял подношение.
А он небезнадежен! Даже руки не помыл…
Когда первый голод был утолен, я полезла в ящик стола теперь уже за сигаретами.
Мердок поморщился и отошел к окну. Повозился немного с наглухо закрашенными рамами и даже, что удивительно, сумел открыть!
– Рассказывайте, Стравински, – велел он, не чинясь, прихлебывая чай с коньяком (неприкосновенный запас!) и заедая это удовольствие вкуснейшими блинами.
Я пожала плечами, закурила и кратко рассказала о своих изысканиях.
– Любопытно, – признал Мердок, когда я умолкла. – Как полагаете, Стравински, мог ли дежурный вам солгать?
– Вряд ли, – я пыхнула сигаретой и отпила чая. – Смысл врать, если есть журнал посетителей и кристалл видеозаписи? Это же все легко проверить.
Мердок согласно кивнул.
– Как думаете, отчего мадам Цацуева не стала общаться ни с кем из полицейских?
– А зачем это ей? – спросила я напрямик. – Цацуева, конечно, хм… – я замялась, подбирая слово.
– Вздорная особа? – подсказал Мердок, небрежно облокотившись о подоконник.
– Ну, можно и так сказать, – хмыкнула я. У меня на языке крутилось выражение покрепче, но кто я такая, чтобы спорить с начальством? – Но она очень законопослушная.
– Вероятно, это следствие судимости ее бывшего супруга… – задумчиво заметил Мердок.
Я только пожала плечами. Какая разница? Тут важен результат.
– Так вот. Зачем ей разговаривать с Кукольником? Не шантажировать же!
– Согласен, – поразмыслив, вымолвил Мердок. – Значит, в ее характере было бы немедленно заявить в прокуратуру?
– Ну да, – я закивала и выпустила клуб дыма. – Ладно, можно понять, почему она не сказала мне. Вдруг я с Кукольником заодно? Но промолчать вообще?! Нет, это на нее не похоже.
– Вероятно, у нее имелись свои резоны, – задумчиво произнес Мердок, глядя на мутное, давно не мытое окно. Мне даже стало стыдно… ненадолго. – Вероятно, имеющуюся информацию она сочла недостаточной. И, надо думать, отправилась в райотдел с целью оную информацию раздобыть.
– Так, – я помотала головой и затушила сигарету. – Цацуева же сказала сестре, что у нее архив мужа!
– Именно так, – согласился он. – Однако кто сказал, что информация в означенном архиве не была зашифрована? Или, скажем, что фамилия Кукольника там вообще упоминалась?
Я наморщила лоб, пытаясь сообразить, на что он намекает.
– Постойте! – озарило меня. – Вы думаете, там было только фото, без подписи?
– Вы совершенно правы, Стравински, – скупо улыбнулся Мердок. – И, полагаю, необходимые сведения она получила, иначе вряд ли бы так быстро ушла.
– Да уж, – хмыкнула я, вспомнив напористую мадам Цацуеву, готовую грудью проломить любые препятствия. – Вопрос только – откуда? Она же ни с кем не встречалась. Или Потапыч что-то рассказал?
– Холодно, Стравински, – усмехнулся Мердок. – Попробуйте восстановить эту сцену.
– Хм, – я послушно прикрыла глаза, представляя. Вот Цацуева болтает с Потапычем, вот звонит блюдце, и она бесцельно бродит по комнате… Я предположила неуверенно: – Фотографии "их разыскивает полиция"?
– Уже теплее, – подбодрил Мердок.
Я разозлилась. Что за манера изрекать догадки с видом великого детектива?
И со злости поймала наконец ускользающую мысль.
– Там же еще доска объявлений!
– Верно, Стравински, – одобрительно кивнул он. – И кроме времени приема начальства на ней имеются также его портреты.
– И ваш! – мстительно припомнила я. – Ну, как лучшего работника.
– Я полагал, что с данной… версией мы уже разобрались, – заметил Мердок иронически.
Я пожала плечами, нехотя соглашаясь.
– Там вроде бы фото только начальника и зама? – я дождалась подтверждающего жеста Мердока и скривилась: – Значит, Басюн и Чандлер?
– Увы, – Мердок развел руками.
– Постойте! – спохватилась я. – Если Басюн – Кукольник, и Сидорова подставили именно по его заданию, то почему он так легко согласился снять обвинение? Мог бы упереться.
– И навлечь на себя подозрения? У Басюна тоже имеется начальство, способное отменить его решение. Он не стал бы рисковать.
Я вздохнула и снова потянулась за сигаретами. Под табачный дым и кофе мне всегда думалось легче.
– Стравински, вы слишком много курите, – заметил Мердок неодобрительно.
– Не мы такие, жизнь такая, – усмехнулась я, прикуривая. – Так что, будем проверять начальство?
– Будем, – согласился Мердок покладисто и извлек из кармана блокнот и аккуратно сложенные листы. – Взгляните, вот список всех полицейских РОВД, а также составленный нами перечень качеств Кукольника. Кто из сотрудников полиции отвечает всем заданным требованиям?
– Да никто, – поняла я, пробежав глазами по длинному списку. Надо же, даже уборщиц не забыл! И протянула мечтательно: – Вот бы архив Немо найти…
– Сомневаюсь, что нам посчастливится больше, чем неведомым ворам, – вздохнул Мердок. – Даже если они искомым не завладели.
– А интересно, что это было? – спросила я, вспомнив разгром в доме. – В смысле, что искали? Папку с бумагами? Фотографии? Да нет, скорее бы что-то совсем мелкое…
– Думаю, кристалл, – Мердок сделал пару шагов и остановился напротив меня.
– Вариант, – согласилась я.
Крупные, с кулак, кристаллы используют повсеместно – для той же видеозаписи. А вот миниатюрные, не больше ногтя, редкость. Они надежны, удобны, их легко спрятать – идеальные "шпионские" штучки. Зато и стоят…
Кстати, как маячок для поиска тоже годятся.
Я машинально нащупала собственный камень – лабрадорит в серебряной оправе.
Бабуля надела его на меня вскоре после рождения, и с тех пор менялись только цепочки. Жаль, что она сама таким не обзавелась…
Хотя это бы не помогло – я не умею чувствовать "свои" сокровища, как чистокровные драконы. Только клад, а отдельно носимое украшение кладом не является…
– О чем задумались, Стравински? – поинтересовался Мердок.
– О Кукольнике, – соврала я. – По-моему, не складывается. Кукольник ведь не так давно в Ёжинске, а Басюн и Чандлер…
– Басюн переехал сюда чуть меньше года назад, – перебил меня Мердок, – по семейным обстоятельствам. Чандлер перевелся по ротации чуть раньше. Однако артефакты земли и воздуха похищены около года назад, а один огненный проблем не составлял. Я проверил, в тот период Басюн находился в отпуске, а Чандлер регулярно ездит в командировки.
– Постойте, – я протестующе подняла руку. – Вы сказали – около года? И почему я об этом ничего не слышала?
Выходит, он давно в курсе подробностей, а мне не рассказывал!
– Именно так, – Мердок вздохнул и вдруг присел на угол моего стола. – Стравински, неужели вы полагаете, что о пропаже столь ценных артефактов драконы стали бы трубить на всех углах?
– А кражи с помощью зомби? – едко напомнила я. – Я не очень слежу за новостями, но такое бы точно не пропустила.
– Раньше Кукольник действовал куда осмотрительнее, – вздохнул Мердок. – И боюсь, вычленить в потоке преступлений отдельную серию мы смогли не сразу.
– Не сразу – это когда? – я затушила сигарету.
– После хищения Алого цветка, – признал Мердок нехотя. – Тревогу забил его хранитель, Ярый, который сумел проследить систему в ряде отдельных краж.
Проглотить эту новость оказалось непросто. Значит, Ярый в курсе дела, а меня использовали втемную?
– Выходит, вы давно подозревали Басюна и Чандлера? – спросила я, подавив злость. – Раз выяснили, где они были. Кстати, как вам это удалось?
– Стравински, – Мердок укоризненно посмотрел на меня, – неужели вы полагаете, что я скрыл от вас столь важные подозрения? Просто сегодня я воспользовался случаем и навестил архив, отдел кадров и сестру мадам Цацуевой.
– Откуда я знаю? – я независимо пожала плечами. Наверняка специально меня отослал, чтобы без помех полюбезничать с Каэн и остальными. – Может, не доверяли? Мне ведь Кукольник записки шлет…
– Доверял, – серьезно сказал он, глядя мне в глаза. – Поверьте, Стравински, в вас я никогда не сомневался.
– Это потому, что я – Стравински? – усмехнулась я через силу. – А дракон у дракона сокровищницу не ограбит?
Мердок пожал плечами.
– Можете считать и так.
И я почему-то смущенно отвела взгляд.
– Стоп, – я потерла лоб и попыталась сформулировать мысль: – Но ведь Басюн и Чандлер не могут быть некромантами. Оборотни, как и драконы, владеют только собственной магией. Выходит, Цацуева дала маху?
– Вы еще не догадались? – вопросом на вопрос ответил Мердок. – Если предположить, что мы не ошиблись, то Кукольник – это не одно лицо, а целая преступная группировка с распределением ролей.
– Банда! – потрясенно ахнула я, хлопнув себя по лбу. Немного переигрывала, конечно, зато дорогому начальству приятно. Роза бы еще широко распахнула глазки, но для меня это было бы явным перебором. – Но зачем им тогда морока с зомби? Почему не взять обычных уголовников?
– Вероятно, Кукольник предвзято относится к рядовым бандитам, – пожал плечами Мердок. – И доверяет лишь ближайшему кругу, которым не хочет рисковать, задействуя в качестве исполнителей. Мы можем лишь догадываться о причинах.
– Ну, Беликов же наверняка не просто так собирал архив, – предположила я азартно. – Что, если он решил использовать сведения? Тогда понятно, почему Кукольник не доверял помощникам.
– Это не столь важно, – отмахнулся Мердок. – Главное – выяснить, кто к этому причастен: Чандлер или Басюн.
– А как? – уныло спросила я.
Идей у меня не было. Как вообще можно подступиться к собственному начальству с такими подозрениями?
– Никак, – Мердок развел руками. – Однако можно попробовать… хм, зайти с другой стороны и еще раз проверить некромантов. Это весьма специфическая сфера магии, специалистов в этой области не слишком много.
– В Ёжинске их по пальцам пересчитать можно, – согласилась я. – Двое патанатомов, вроде бы все.
– Справедливости ради следует упомянуть господина Стэнли, – заметил Мердок наставительно. – А также господина Живчикова, профессора на кафедре паталогоанатомии. Однако я сильно сомневаюсь в его причастности.
– С чего бы? – и вновь привычно потянулась к пачке. – Разве вы не должны подозревать всех?
– Прекратите, Стравински! – Мердок накрыл ладонью мою руку, не давая вынуть сигарету. – С вас на сегодня достаточно. А относительно господина профессора – вряд ли он имеет к этому отношение.
– Вы просто так ему поверили? – скептически уточнила я.
Мердок вздохнул с терпеливым видом мамаши, растолковывающей любопытному чаду, почему небо голубое, а дождь мокрый.
– Стравински, вы полагаете, следователем по особо важным делам я стал… хм, за красивые глаза?
– Не-а, – вынужденно признала я.
Хотя, надо признать, глаза у него действительно красивые: большие, теплого карего оттенка, обрамленные длинными темными ресницами…
Хм, что-то я засмотрелась.
– Тогда едва ли я стану делать такие выводы без оснований, – наставительно произнес он. – За время своего пребывания в Ёжинске я разузнал о возможных фигурантах дела, тем более что причастность некромантов была очевидна. И маловероятно, что в деяниях Кукольника задействован профессор Живчиков, в силу преклонного девяностолетнего возраста.
"Ага, – подумала я с иронией, – то-то о запоях Ульва вы ни слухом, ни духом".
Хотя об этом, конечно, старались особо не распространяться. Нечего портить неприглядными фактами светлый облик нашей полиции!
Вслух, конечно, сказала совсем другое:
– А как будем проверять? Думаете, получится поймать на горячем?
Воображение тут же подкинуло картинку: черная-черная ночь, старое кладбище, Ясная с лопатой наперевес… Представить с этим низменным орудием Ульва не получалось – он волшебник скальпеля и дуговой пилы, а не какой-то там гробокопатель. А Стэнли обошелся бы магией.
– Разумеется, нет! – Мердок укоризненно покачал головой. – Подобные вещи случаются лишь в детективах. А нам с вами следует поискать какую-либо связь между означенными лицами и Чандлером или Басюном, поскольку именно в таком ракурсе я их до сих пор не рассматривал.
Я вздохнула – ну у него и манера изъясняться! – и спросила тоскливо:
– Зачем им это?!
Вышло проникновенно.
– Мотивы выясним позже. А пока займемся более насущными вопросами.
– И с чего начнем? – мрачно осведомилась я.
– Со звонка в больницу, – ошарашил меня Мердок и протянул руку к блюдцу. – Вы позволите?
– Само собой, – я придвинула средство связи к дорогому начальству и навострила уши.
Позвонил он, конечно, лечащему врачу Сидорова. Уяснив, кто у аппарата, тот разразился такой тирадой, что мне захотелось отодвинуться подальше.
– Успокойтесь, пожалуйста, – вежливо попросил Мердок, улучив небольшую паузу. – Будьте любезны, говорите по существу. Итак, состояние господина Сидорова пока без изменений?.. Тише, прошу вас…
Врач просьбе не внял. Он костерил последними словами полицию, Сидорова, его полоумную невесту и народную медицину.
– Постойте, я не вполне понял… Хм, вот как? Какая нелепость! Да, я вполне разделяю ваше негодование… И держите меня в курсе, пожалуйста. До свидания.
Мердок сбросил вызов, посмотрел на меня и потер висок.
– Вы ведь слышали, о чем шла речь?
– Конечно, – я не видела смысла отрицать. – Соловьева то ли где-то вычитала, то ли кто-то ей подсказал, что вылечить ее жениха можно поцелуем.
– Поцелуем Истинной Любви! – уточнил Мердок с невыразимым отвращением. – И, разумеется, она немедленно воспользовалась рецептом. А поскольку желаемого результата это действие не возымело, попыталась… хм, усилить воздействие. И теперь зав. отделением требует привлечь ее за хулиганство, поскольку увидевшая это безобразие медсестра споткнулась и разбила упаковку очень дорогого лекарства.
Я усмехнулась.
– Так во что вы не верите – в любовь или в нетрадиционную медицину?
– Я не верю в шарлатанство, – с неожиданной резкостью ответил он. – Маргарет верила, однако ей это…
Он резко оборвал фразу и отвернулся.
– Маргарет – это?.. – осторожно уточнила я.
Вопрос повис в воздухе. Наконец Мердок обернулся.
– Маргарет – это моя жена, – произнес он устало. – Покойная жена. Она умерла два года назад. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?
– Простите, – с неловкостью сказала я, отведя глаза. – Но иногда это работает.
– Стравински, – вздохнул Мердок. – Только не говорите, что вы верите в эту чушь! Быть может, и вот этим пользуетесь?
И кивнул на рекламный буклет, увенчавший стопку не разобранной почты.
"Вылечу от алкоголизма и наркомании! Гарантия 200 %!"
Какой идиот додумался бросить такое в ящик домового?
– Алкоголики – это мой профиль, – усмехнулась я через силу. – Хотя я использую другие методы. И все же всякое бывает.
– Не соглашусь, – возразил Мердок сухо. – Лечить поцелуем токсический шок – это ненаучно и нелепо!
– По-моему, все зависит от разных условий, – не согласилась я. – Вот у меня бы тоже не вышло, зато у Розы могло бы и получиться. Она и мертвого поднять сможет! Ну… в переносном смысле, конечно. Но с утонувшим одноклассником у нее сработало.
– Стравински… – начал Мердок устало, но я уже завелась.
Пусть это по-детски, но ужасно хотелось щелкнуть нашего всезнайку по носу. Надеюсь, сестренка не подведет.
– Вот именно – Стравински! А давайте попробуем? Спорим, что у Розочки получится?
И протянула руку, предлагая скрепить спор.
Он посмотрел на меня и медленно покачал головой, не торопясь пожимать мою ладонь.
– И что же вы намереваетесь поставить на кон, Стравински?
– Желание? – предложила я с некоторым сомнением и уточнила: – Не бойтесь, оно будет законное и не аморальное.
– Вряд ли стоит заключать пари, не оговорив ставки, – возразил он. – Огласите свое желание прямо сейчас.
– Хм, – я всерьез задумалась, потом тряхнула головой: – Ладно, пусть будет ответ на вопрос. Только исчерпывающе и честно! А что хотите вы?