– По делу так по делу. Что ты знаешь о понтианаках? – поинтересовался Локи.
– Э-э… машина?
– Машина – "Понтиак", – фыркнул призрак. – Если уж тебя интересуют реалии внешнего мира, то есть такой город – Понтианак, он расположен в Индонезии. Но нас больше волнует существо со схожим названием, хотя с городом они взаимосвязаны.
– Это как же?
– Город назвали в честь чудовища, – Локи произнес это так, будто банальнее факта в мире не было. – Легенда гласит, что султан, основавший город, явился на болота, где располагалось гнездовище понтианаков. Он со своими отважными воинами выпер понтианаков вон и в честь победы над ними назвал город именем пораженных врагов.
– Как-то сомнительно – называть город именем тех, кого ты лишил дома, – нахмурилась я.
– Потому что эту легенду придумали люди, у них всегда так – жестко и воинственно. Но в магическом мире в ходу другая легенда, как я подозреваю, более правдивая. Тут, понимаешь ли, огромную роль играет разница восприятия. Люди считают понтианаков призраками, но при этом приписывают им типичное поведение неумерших – с охотой и пожиранием своих жертв. По факту же, понтианаки – это бывшие люди, которые превратились в чудовищ. Превращение происходит через смерть, но они все равно не могут считаться призраками, потому что сохраняют ту же плоть, что была у них раньше, а не переселяются, как твоя подружка цурара-онна. Просто их плоть изменяется, она не живая и не мертвая, а все сразу.
– Я уже привыкла к тому, что в этом мире ничего не понятно. Ты мне главное скажи: почему они становятся понтианаками? В мире, как ни печально, многие умирают, но не все из-за этого превращаются в чудовищ.
– Не поспоришь, – согласился Локи. – Начнем с того, что понтианаками становятся только женщины, это вид без мужчин, бывает и такое. Чтобы человеческая женщина стала понтианаком, должны быть соблюдены два условия. Первое – она должна обладать врожденными колдовскими способностями, то есть, нести в себе ген ведьмы. Не важно, пользуется она этими способностями или нет, знает ли о них. Это именно врожденное, то, от чего не избавишься.
– Гены пальцем не раздавишь? – усмехнулась я.
– Вот-вот. Второе условие – она должна быть беременна нечеловеческим ребенком. Чаще всего речь идет о детях демонов, но любой нелюдь сгодится. Так вот, если подобная женщина умрет во время беременности, колдовской ген может активироваться, а может и не активироваться. Если он так и не проснется, то все, конец – трагическая, но ожидаемая смерть. Если же он активируется, тело матери поглотит нерожденного ребенка и за его счет обретет силу понтианака.
– Жуть какая!
– Природа вообще не слишком жалостлива, – рассудил Локи. – Так вот, возвращаясь к легенде о султане. Наша, нечеловеческая, версия легенды гласит, что султан действительно приперся к коммуне, где жили понтианаки. И в одну из них он влюбился, потому что эти заразы обычно очень красивы. У парочки все сложилось неплохо, но тут доверенный советник султана прознал, кем является новая наложница, и поставил ультиматум: или она умирает, или народ узнает о том, с кем делит ложе правитель. Султан смалодушничал и убил понтианака.
– А почему не советника? – возмутилась я.
– История умалчивает. Так вот, он убил свою возлюбленную, изгнал оставшихся понтианаков, а на месте их коммуны основал новый город. Но, видимо, где-то в глубине души он догадывался, что поступил как скотина, и назвал город в честь убиенной им же невесты.
Подозреваю, что и нечеловеческая легенда где-то приврала, однако в ней все же больше логики, чем в рассказе о городе, названном в честь врага.
Я, понятное дело, уже догадывалась, к чему он завел этот разговор:
– Ты хочешь сказать, что местный патологоанатом – понтианак?
– Ага, – кивнул Локи. – Зовут Нея Шантерей. И она уже ждет тебя в общежитии.
Глава 20
Сатир
– Ты с ума сошел?! – возмущалась я. – Как можно было сделать такое, не посоветовавшись со мной? Двинуть бы тебе, да не получится! Черт, Локи, я думала, мы понимаем друг друга!
Локи выдерживал бурю с терпением, которым я в других обстоятельствах даже восхитилась бы. Но теперь мне было не до восхищения: он знал, что понтианак опасна, знал, что у нее в шкафу хранятся органы в банках. И он все равно рассказал ей обо мне! Ну, то есть, она обо мне и так знала, но не знала, что я ищу ее!
Когда я устала требовать справедливости и взяла паузу на передышку, Локи осторожно поинтересовался:
– Закончила? А теперь послушай, как все было. Я направился в морг, чтобы проследить за ней, а она увидела меня. Не услышала, как твой дружок зомби, а именно увидела, как видишь ты. Этого следовало ожидать, учитывая связь понтианаков со смертью, но я как-то расслабился после того, как цурара-онна меня проглядела. Короче, она поймала меня с поличным.
– И что? Удержать-то она тебя не могла!
– Это понятно, свалить я могу в любой момент, ну а смысл? Я решил для начала поговорить с ней. Она оказалась на удивление адекватной, спокойней многих, кто с живыми работает! Когда она вернулась в морг, она поняла, что кто-то там был, увидела меня. Она бы все равно докопалась до тебя, и я решил, что так будет лучше.
– Тебе все равно следовало посоветоваться со мной!
– Времени не было, – развел руками Локи. – Пришлось импровизировать.
Если бы он пришел ко мне советоваться, я бы, скорее всего, не стала ничего менять, я сама бы попросила его назначить мне встречу с Неей в людном месте – то есть, в ресторане общежития, где она и дожидалась меня. Он поступил правильно, и все же я не могла признать это. Пускай не расслабляется!
Когда я пришла, в ресторане было пусто – завтрак уже закончился, время обеда еще не пришло. Занят был всего один столик, за которым и дожидалась меня Нея Шантерей.
Что ж, легенды о понтианаках не врали – она была очень красива. Не чистокровная индонезийка, как я ожидала, но точно с примесью азиатских кровей – это выдавали благородный оттенок кожи, густые черные волосы и миндалевидный разрез глаз. И все же черты лица у нее были скорее европейские.
Она казалась задумчивой, печальной и какой-то совсем уж не страшной.
Когда я подошла, она кивнула мне, и я заняла место за столом. Локи – тоже, и мне непривычно было думать, что он способен полноценно участвовать в разговоре, а не отпускать колкости, которые слышу только я.
– Доброе утро, – сказала она. – Меня зовут Нея. Жаль, что наше знакомство началось на такой ноте. Я знала вашего брата и давно хотела пообщаться с вами.
Я невольно вспомнила металлический стол, скальпели и органы в банках. Знала она его, конечно!
– Это я виновата. Я пришла в морг и не застала вас, – признала я. – Мне следовало сразу уйти, а не рыться там.
– Да, Локи говорил мне. Но я бы на вашем месте поступила точно так же.
Я бросила на призрака удивленный взгляд. С каких это пор он начал представляться именем, которое дала ему я?
– Думаю, мне следует объясниться, – продолжила Нея. – Вы напряжены в моем присутствии, и если так пойдет и дальше, мы не сможем нормально разговаривать.
– Вы не обязаны ничего мне объяснять.
– Но я хочу!
Я знала, что правда мне не понравится, и не ошиблась. Понтианаки питались мягкими тканями живых существ – и это еще красивый вариант. Если по сути, они жрали мышцы, кожу и внутренние органы. Незавидная судьба, которой сами понтианаки, вполне разумные существа, были не рады, но уйти от нее не могли – такой была цена их собственного бессмертия.
При этом иногда им нужны были разумные жертвы. Ради выживания они могли питаться и животными, но тогда понтианаки постепенно теряли рассудок. Им нужна была добыча из числа людей или нелюдей хотя бы раз в месяц.
Они справлялись с этим по-разному. Те понтианаки, что не могли перебороть себя и принять такую участь, покидали этот мир. Другие становились наемниками, вступали в гильдии убийц, это было не так уж сложно, учитывая врожденную ненависть этих существ к мужчинам. Были и те, кому хотелось мирной жизни, насколько это вообще возможно. Они жили коммунами, совсем как говорилось в легенде, и раз в месяц объединялись, чтобы убить жертву и разделить ее на всех, а потом неизменно оплакивали тех, кого лишили жизни.
Нея решила пойти другим путем. Она не чувствовала ненависти к мужчинам, присущей большинству понтианаков. Ей претила мысль о том, что она может кого-то убить.
– Я росла в нормальной семье, до смерти у меня была хорошая жизнь, – пояснила она. – Многие понтианаки очень несчастны, потому что в их душе нет покоя, особенно если они наделены геном ведьмы, но не колдуют. Они постоянно чувствуют тревогу, которая гонит их вперед, к неведомой им цели. Им нет места в этом мире, они притягивают несчастья, а часто сами становятся их причиной. После перевоплощения они считают, что наконец-то обрели цель, которую искали, и держатся за новую ярость. Но я-то помнила, как счастлива была раньше, помнила отца и всех своих друзей-мужчин. Я не могла убивать просто так.
Поначалу она покупала органы на черном рынке – в кластерных мирах все возможно, но за очень большие деньги. Это был тяжелый период в ее жизни, и Нея не стала говорить мне, где именно она взяла те деньги, но по ее взгляду я догадывалась.
И все же она понимала, что вечно так продолжаться не может. Она нашла гениальное решение: пошла учиться на патологоанатома, чтобы потом работать в морге.
– Не я первая так делаю, да и последней я не буду. Я не виновата в смерти тех, кто попадает в морг, а им эти органы уже не нужны. Они спасают меня – и тех людей, которых я могла бы убить, если бы не они.
Работая с телами разумных нелюдей, Нея получала первоклассную пищу, о которой другие понтианаки только мечтали. При этом она не могла взять первое попавшееся тело: у разных видов разные традиции захоронения и отношение к смерти. Если бы родственники заметили, что у усопшего не хватает пары-тройки органов, разразился бы грандиозный скандал. Нея, как и любая сотрудница больницы, указывала свой вид в личном деле, и руководство Эпионы закрывало глаза на ее меню до тех пор, пока она была осторожна.
Поэтому она забирала органы только у тел, которые никому не были нужны, – за ними не пришли ни друзья, ни родственники, их ожидала лишь кремация и одинокое захоронение. А какая разница, сколько пепла будет в урне?
Такие тела попадались ей нечасто, поэтому она делала заготовки – на случай, если новых поступлений долгое время не будет. Их я и обнаружила в морге.
– Я понимаю, что это ужасно, – вздохнула она. – Прежняя я, та, что была человеком, не смогла бы понять такое. Но при перевоплощении многое меняется, даже на инстинктивном уровне. Я знаю, что я – хороший врач, я многим помогаю – и живым, и мертвым. Мне хочется верить, что это оправдывает плату, которую я беру.
– Почему тебя не было в морге, когда я пришла? – поинтересовалась я.
– Потому что днем меня там обычно не бывает, я сплю. Понтианаки – ночные существа.
Она не просто спала, а спала внутри дерева – специфика вида, ничего не поделаешь. Ни в какой кровати Нее не было так уютно, как в старой акации рядом с моргом. У нее, в отличие от других врачей, не бывало срочных вызовов, ее пациенты никуда не торопились. Если кто-то умирал днем, его тело привозили в морг и оставляли там. Ночью Нея проводила вскрытие, а утром врачей уже ждал полный отчет. Это всех устраивало, потому в морге и был включен свет, когда мы с Локи пришли туда.
– Но в этот раз ты была там утром, – указал Локи.
– Так из-за вас же!
– В смысле?
– Когда я пришла туда ночью, я сразу почувствовала, что к моему шкафу кто-то подходил. Я даже знала, кто, – у людей особая энергия, резко отличающаяся от нелюдей, ее невозможно скрыть. Нелюдя я бы, может, и не заметила, ведь вы хорошо замели следы. Но человек… как я могла проглядеть? Я не знала, зачем ты пришла в морг, однако я понимала, что увиденное, скорее всего, напугало тебя. Я осталась до утра – мне несложно, я не распадаюсь в пыль от солнечного света! Для меня это все равно что для человека засидеться допоздна, только и всего. Я ждала, что ты вернешься и я смогу все тебе объяснить, а вместо этого появился Локи.
По идее, в ее истории не было ничего успокаивающего. Она только что призналась мне, что занимается каннибализмом, иначе я это назвать не могла. Однако на душе у меня все равно стало спокойней, потому что Нея не пыталась меня обмануть. Она все указывала честно, каким бы неприятным это ни было, а раз так, то и ее словам о том, что она меня не тронет, я могла верить.
Темно-карие глаза Ней скользнули по Локи.
– Я даже не знала, что здесь есть призраки, – задумчиво сказала она.
Очень любопытно, кстати. Как она могла такое упустить? Локи тут не первый год. Хотя так ли много это значит, если он держался от морга подальше, а Нея предпочитала не покидать свои владения без необходимости? И все же… если он так рвался поговорить со мной, хотя я ему не нравилась, почему он разминулся с ней?
От размышлений о призраке меня отвлек вопрос Ней:
– Так почему ты заходила ко мне вчера?
– Чтобы спросить о брате.
– Только сейчас? – изумилась Нея. – Я, если честно, ждала, что ты зайдешь, в те дни, когда ты только прибыла в Эпиону.
Шах и мат, хорошей сестре вроде меня следовало бы сразу поговорить с ней. Но мне не хотелось отправляться в царство мертвецов, я сосредоточилась на расследовании. Ошибка с моей стороны, это понятно, но я ведь и не профессиональный детектив, а это не обычное дело.
– Тогда не получилось, – уклончиво ответила я. – Но ждать и дальше я не могу, мне нужно знать, что ты думаешь о его смерти…
Мне хотелось спросить еще кое-что, но я не решилась. Это было и не нужно: Нея догадалась сама.
– А еще тебе важно, не брала ли я его органы. Начну сразу с этого, с главного: не брала. И это точно было самоубийство.
Я-то думала, что готова к этому разговору, но как дошло до дела – сердце болезненно сжалось. Сколько бы времени ни прошло, легче не становится.
Заметив, как я напряглась, Локи осторожно опустил руку на мою ладонь. Это был пустой жест, сила привычки – иначе и быть не могло. Но кое-что я все-таки почувствовала! Не настоящее прикосновение, просто тепло, так бывает, когда в прохладный день из тени выходишь на солнце.
Это помогло мне сосредоточиться, и Локи, думаю, все понял правильно.
– Давай начнем с главного: почему ты так уверена, что это самоубийство?
– Потому что я видела, как он это сделал, – ответила Нея.
Она произнесла это тихо, еле слышно, но, честно, если бы она закричала, я бы даже не заметила разницу, слишком уж шокирующими были ее слова.
– Ты… видела?
Нея, ночное создание, прогуливалась по территории кластера. Она иногда позволяла себе такое, когда у нее не было работы, наслаждаясь мирным одиночеством Эпионы. Тогда она и увидела, что кто-то стоит на краю крыши больницы.
Она даже не разглядела, кто это, было слишком темно, увидела только силуэт, но когда подошла поближе, почувствовала присутствие человека. А это, понятное дело, исключало всех, кроме Леона. Нея попыталась его окликнуть, однако он не ответил, даже не посмотрел на нее, а в следующую секунду уже сделал шаг вниз.
Понтианак не могла ни остановить его падение, ни исцелить его. Когда она подбежала к Леону, он уже был мертв.
– Я не знаю, был ли он один на крыше, но на краю он точно был один. Никто не сталкивал его и не заставлял это сделать. Позже, когда я осмотрела его тело, все подтвердилось: у него не было травм, указывавших на драку. Он и правда покончил с собой.
Мне не хотелось ей верить. Даже так: хотелось не верить. Это сводило на нет все мои усилия, перечеркивало надежду на то, что я смогу отомстить за Леона и восстановить справедливость. Все это время я упорно отрицала, что он совершил самоубийство. Но для чего тогда все мои усилия, если я гонялась за солнечным зайчиком, за целью, которую я сама же и придумала?
Так что неверие казалось самым заманчивым вариантом, который я, увы, не могла себе позволить. Не потому что у Ней не было причин врать мне – причины могли и найтись, дело не в них. Просто я видела, что Леон искренне нравился понтианаку, а она и не скрывала этого. Нравился не как добрый доктор, укрепляющий дружбу между людьми и нелюдями, а именно как мужчина. Между ними ничего не было, они даже толком не общались, потому что Нея стеснялась к нему подойти. Но я чувствовала, что его смерть ранила ее, причинила почти такую же боль, как Сиаре.
Она тоже искала следы насилия, искала указания на возможного убийцу и ничего не нашла – значит, этого просто не было.
Все закончилось – и все было напрасно. Как же жалко, должно быть, смотрелись мои игры в детектива! Если ответы получены, то ради чего я здесь? Что должна делать дальше? Пожалуй, просто отпустить Леона или память о нем. Но ведь это так трудно! Я слишком долго жила желанием отомстить за него и не представляла, что буду делать, если это желание вдруг исчезнет.
Сейчас мне нужно было побыть одной, мне требовалось время, чтобы все обдумать. Я быстро и неловко попрощалась с Неей, а она и рада была уйти – чувствовалось, что понтианаку непривычно находиться здесь, в общежитии, да еще и в разгар дня. С Локи все было сложнее, он хотел пойти со мной, но я ему запретила.
Не потому что он был мне неприятен. Просто я не хотела, чтобы он видел меня слабой, при нем я, может, и не смогла бы плакать, а плакать мне хотелось. Слишком многое наложилось друг на друга: меня шатало от сильной потери крови, пусть и контролируемой, а рассказ Ней нанес удар, который мне и при лучшем самочувствии было бы непросто вынести. В такие моменты важна перезагрузка, а для нее мне требовалось одиночество.
Локи понял это и оставил меня в покое. Я добралась до своей комнаты, залезла на кровать, не раздеваясь, и дала волю слезам. Больше всего мне хотелось уснуть, но сон, словно издеваясь, не шел. Время проползало мимо меня, безжалостно и мучительно медленно. Нельзя сказать, что я бодрствовала, это было странное состояние – дремота, забытье, которое не приносит отдыха, зато наполняет голову ненужными мыслями и образами.
Меня привел в себя стук в дверь. Это, конечно, был не Локи – он бы просто прошел сквозь преграду. Приподнявшись на постели, я обнаружила, что утренний свет за окном сменился вечерним. Получается, от меня полдня не было никаких вестей! Должно быть, кто-то из врачей забеспокоился и решил узнать, как у меня дела.
Я кое-как спустилась с кровати и направилась к двери. Движения были неуклюжими, и со стороны я наверняка напоминала пьяную. Во рту пересохло, горло болело от обезвоживания, у меня даже не было сил спросить, кто там, и я просто распахнула дверь.
Увы, это были не Сиара, не Хакир и даже не Нея. К моей комнате зачем-то явился Флор Уинслоу – правда, с литровой бутылкой прекраснейшей прозрачной воды, и за это я готова была многое простить.
– Мне велели передать это вам, – проблеял сатир. – Сказали, что сегодня…
Я не дала ему договорить, буквально вырвала бутылку из рук, открутила крышку и жадно припала губами к горлышку. Хамское поведение, знаю, и за это я собиралась извиниться, но – позже. Для начала мне нужно было каким-то чудом остаться в живых.