Кроме этого возникла проблема и с учительницей. Саша ее просто раздражал тем, что был способен читать и писать со скоростью ученика средних классов, а считать в уме вообще едва ли не лучше ее самой. Поэтому ей особую радость доставляло заставить его вместе с остальными учениками раскладывать на парте кучками счетные палочки или составлять из отдельных, нарисованных на картонных прямоугольниках букв слова типа "мама", "папа" и тому подобные. При этом она следила за тем, чтобы он неукоснительно выполнял все ее задания так, как больше ни за кем из детей в классе не следила. Она даже усадила его на первую парту прямо перед своим столом только для того, чтобы ей было легче его контролировать. В результате большинство уроков для Саши превратились в самые настоящие издевательства.
Если с раскладыванием счетных палочек и составлением слов он хоть и с отвращением, но легко справлялся, то с другими вещами у него ничего не получалось.
Саша до школы почти два года пока изучал учебники Алексея, делал из них выписки, часто записывал пояснения, которые давали ему родители. В результате к семи годам он обладал уже сложившимся почерком, который по своему виду был больше похож на почерк взрослого человека, чем ребенка. Но на его беду он обзавелся неразборчивым, корявым и совсем некрасивым почерком. Хотя, как известно, изменить уже установившийся почерк практически невозможно, учительница Саши заставляла его старательно выводить в тетради огромное количество палочек, кружочков, петелек и тому подобного. Он же раз, за разом начиная новую строчку, первые несколько знаков старательно выводил, но затем неизбежно сбивался на обычный свой почерк и соответственно получал очередное замечание и плохую оценку.
Однако наибольшее количество плохих оценок Саша получал не за то, что коряво писал или в тетради отступил на одну строку меньше чем сказала учительница, а за то, что не мог наизусть пересказать определение или стихотворение. Происходило это возможно потому, что, по всей видимости, мозг его был устроен не совсем, так как у остальных людей. Его мозг отказывался запоминать информацию не несущую смысла. Если же информация все же имела смысл, то все равно Саша мог ее пересказать, но только своими словами, что, разумеется, ни одного педагога устроить никак не могло.
В дальнейшем особенности работы его памяти привели к тому, что он так и не смог научиться грамотно писать. Существующие правила русского языка никак и ни чем не обосновывались, их просто следовало запоминать и не задаваться вопросом, почему то или иное слово принято писать так, а не иначе. Саша как раз этого сделать был и не в состоянии и поэтому часто писал слова по принципу: "Как слышится, так и пишется". Такой подход мог привести только к очень плохим результатам, но с этим он ничего поделать не мог. Не мог же он залезть к себе в мозги и переделать механизм работы своей памяти.
Никто ему не мог объяснить, зачем он должен запомнить алфавит и при этом еще запомнить очередность следования в нем букв. С какой стати он должен учить наизусть стихотворение, которое ему лично совсем не нравилось, казалось ему несуразным и вообще непонятно с какой целью написанным и много еще чего другого учить наизусть. Саша очень рано осознал, что без этих знаний он в жизни вполне сможет обойтись, и не понимал, почему с ним так жестоко обращаются и не хотят оставить его в покое. В результате он пришел к выводу, что в школе над ним умышленно издеваются, и никто не мог убедить его в том, что это не так.
Родители заметили, что их сын стал стремительно изменяться и вовсе не в лучшую сторону. Саша и без того никогда не отличавшийся общительностью становился еще более замкнутым. Все чаще он игнорировал как требования, так и просьбы окружающих. При малейшей возможности игнорировал общепринятые нормы поведения. Все отчетливее в нем проявлялась жестокость и безразличие, как к знакомым, так и незнакомым ему людям. Стало заметно, что почти всех окружающих он просто ненавидит и круг этих окружающих постоянно расширяется. Он позволял себе откровенно издеваться над любым человек, если он давал к этому хоть малейший повод. Примерно в третьем классе его первая учительница, в общем-то, недалекая женщина превратилась для него в постоянный и явно любимый объект для издевательств. Ее спасало только то, что остальные малолетние ученики класса были пока просто не в состоянии понять высокоинтеллектуальных, но, тем не менее, очень жестоких издевательств Саши. Саша мстил своей первой учительнице и получал от этого наслаждение.
Родители всегда интересовались делами своих детей и хорошо знали о возникших у Саши проблемах в школе. Как только стали заметны самые первые негативные изменения в поведении их сына, они тут же попытались поговорить с его учительницей. Они надеялись договориться с учительницей об индивидуальном подходе к их сыну, учитывающем особенности Саши, наличие у него полученных еще до школы знаний и навыков.
Однако учительница заявила: "Я не вижу причин для применения к Саше в ходе его обучения, какого-то особого подхода. Он должен наравне с другими учениками освоить программу обучения в полном объеме. Если по программе предусмотрено, что ученик должен продемонстрировать способность чтения по слогам, счета при помощи счетных палочек или выучить наизусть стихотворение, то ваш сын обязан все это выполнить, а я обязана убедиться в наличии у него соответствующих навыков и умений. Так предусмотрено в применяемой сейчас методике преподавания. Если же вы считаете, что ваш сын уже освоил программу начальной школы, то он может попытаться сдать курс начальной школы экстерном, но ведь я и вы прекрасно знаем, что ему это сделать не удастся. И вообще вам не следовало в столь раннем возрасте учить мальчика многому из того, что он уже знает. Эти знания бессистемны и только мешают его нормальному обучению. У мальчика ужасный почерк, при чтении он проглатывает окончания, предпочитает читать про себя, что ему еще рано делать. Он еще не научился, как следует, читать вслух. И я сомневаюсь, что мне удастся исправить ошибки вашего домашнего обучения. Если же говорить об особенностях работы его памяти, то по этому вопросу вам лучше обратиться к врачам. Вполне возможно, что по состоянию здоровья ему действительно тяжело обучаться в обычной школе".
Так как школа в поселке была единственная, то перевести сына в другую школу родители никак не могли. Добиться же в школе понимания проблем Саши родителям так и не удалось. Более того, не без участия его первой учительницы в дальнейшем к нему стали плохо относиться и почти все остальные учителя школы. В школе не упускали случая дать понять родителям, что Сашу терпят, переводят из класса в класс и не настаивают на его переводе во вспомогательную школу лишь из жалости и уважения к его отцу, который к тому времени на заводе был уже далеко не последним человеком. Но хуже всего было то, что это совсем не старались скрыть от Саши.
Отец, понимая, что его сын постепенно превращается в затравленного и озлобленного на всех человека, периодически пытался изменить мнение Саши об отношении к нему окружающих. Объяснял, что требования, которые предъявляют к нему, распространяются на всех, что в их обществе так установлено и принято, такая система образования и оценки любого человека. Персонально под него никто ничего изменять и переделывать не станет и ему необходимо приспособиться жить по установленным в обществе правилам и перестать обвинять всех вокруг себя в предвзятом к себе отношении.
Беда была в том, что Саша не признавал авторитетов, для него не существовало понятий: "так принято" или "так установлено, определено" и тому подобных, если только они не сопровождались системой четких и логичных доказательств, обоснований. Ему необходимо было указать причины того почему "принято" именно так, а не иначе. Поэтому когда Саша указывал на то, что его в очередной раз вовсе напрасно заставляют учить очередное произведение великого русского писателя, а отец говорил ему, что это необходимо для того, чтобы он стал образованным человеком, мгновенно со стороны Саши следовал вопрос:
- Для того чтобы мне стать образованным человеком я обязательно, должен выучить это произведение, а если я его не выучу, то образованным никогда не стану?
- Конечно, - отвечал отец.
- Тогда получается, в других странах совсем нет образованных людей.
- С чего ты такое взял?
- Ну, как же? В других же странах почти совсем не заучивают наизусть произведений великих русских писателей, а ты сам только что сказал, что заучивание их произведений является необходимым условием для того, чтобы стать образованным.
- Это необходимо только для того, чтобы стать образованным на территории нашей страны, а они там у себя учат другие свои произведения.
- Значит, в иностранных посольствах на территории нашей страны сидят сплошь необразованные иностранные дипломаты?
- Нет, они конечно, образованные. Просто свое образование они получили в своих странах. И, как я уже говорил, для того чтобы получить образование они тоже должны были учить произведения, но только не русских классиков, а своих писателей.
- Тогда получается, что для того чтобы стать образованным вовсе не так уж и обязательно учить именно те произведения, которые указаны в программе. Оказывается можно выучить и другие. А, если подумать, так может и вовсе никаких учить то и не надо? Вот, например, знание арифметики я думаю действительно необходимое условие, для того чтобы стать образованным человеком, так как ее изучают во всех странах без исключения и заменить ее ничем невозможно.
Отец привык, что подобные рассуждения, как правило, объявлялись демагогией и, на этом разговор заканчивался. Но своему сыну просто так объявить, что все его рассуждения являются демагогией, он не мог. Для этого необходимо было предъявить логичные доказательства. Без доказательств Саша просто проигнорирует его заявление. Однако доказать, что рассуждения Саши базируются на ложных основаниях или он в них использует односторонний подход не представлялось возможным.
При наличии у Саши очевидных проблем с памятью все же сказать по этой причине о его умственной отсталости было нельзя. Даже просто говорить, что у него плохая память было тоже нельзя. Его память была даже очень хорошая, но иная, чем у большинства людей. Он был в состоянии, без каких либо усилий, запомнить во всех подробностях информацию, которую запомнить большинство людей было не в состоянии, как бы они не старались это сделать.
Так на схемы, чертежи, карты ему было достаточно лишь мельком взглянуть, чтобы затем без ошибок их воспроизвести даже через несколько дней. Играя в карты, он запоминал все карты так, что обмануть Сашу становилось практически невозможно. Играя в шахматы, он запоминал все сделанные ходы. Был в состоянии мысленно увидеть шахматную доску с расставленными на ней фигурами на любой выбранной им стадии игры. По всей видимости, именно это приводило к тому, что выиграть у него обычному человеку было практически невозможно. Может быть, профессионально занимающемуся шахматами человеку, он бы и проиграл, но проверить это не удалось, так как с такими шахматистами Саше играть так ни разу и не довелось.
Отцу удалось с большим трудом свести в ничью всего одну партию, самую первую партию Саши. Больше в своей жизни Саша не только не проиграл ни одной партии в шахматы, но даже ни одной не закончил ничьей.
Несмотря на то, что шахматы была практически единственной игрой, в которую Саша играл действительно с удовольствием, к девяти годам он перестал в нее играть раз и навсегда. Он постепенно настолько увлекся игрой, что стал играть мысленно, вспоминая старые партии. От этого ему особенно плохо было по ночам. Стоило Саше лечь в постель, как помимо его воли в мозгу начинали прокручиваться шахматные партии. В результате он не мог заснуть, порой до самого утра.
Впрочем, бросил играть в шахматы Саша довольно легко, так как к тому времени с ним соглашались играть только отец и Алексей, да и то без явного удовольствия, а так словно для отбытия повинности. Больше в поселке садиться с ним за шахматную доску никто не соглашался. Одним было просто неинтересно из-за постоянных проигрышей, а некоторым и откровенно неудобно из-за того, что они никак не могут выиграть у совсем еще маленького мальчика.
Саша очень неохотно изучал в школе почти все гуманитарные предметы и любил точные и естественно-научные дисциплины. По последним ему было недостаточно объема знаний, предусмотренного школьной программой. Очень многое он осваивал самостоятельно.
Среди освоенного им самостоятельно особое место занимали электротехника и радиоэлектроника. Он не просто очень рано стал ремонтировать все бытовые приборы в их квартире и собирать различные радиоприемники, как это многие делали в то время, но создавал собственные схемы различных радиоприемников, усилителей, генераторов и блоков питания. Причем многие из созданных им устройств по своим характеристикам превосходили традиционные, рекомендуемые в специальной литературе. Более того, Саша самостоятельно освоил методики расчета всех этих устройств. И к средним классам он уже запросто был в состоянии фактически выполнять работы, которые на предприятиях обычно способны были делать только инженеры.
В школе знали о его обширных познаниях далеко выходящих за пределы программы обучения и рассматривали их как очередное проявление чудачеств Саши. Учителя никак не могли понять, зачем человеку, который в полном объеме удовлетворительно не освоил еще даже школьную программу узкоспециальные знания. Ведь эти знания никак не могли помочь ему получить аттестат с хорошими оценками, обеспечить поступление в престижное высшее учебное заведение, не давали право профессионально выполнять определенные работы, занимая соответствующие должности, и были явно избыточными для использования в быту. В общем, для дальнейшей жизни они были ему совсем не нужны. Поэтому когда становилось известно об очередном хитроумном изобретении Саши, в учительской кто ни будь из учителей, обязательно произносил: "Нет, что не говорите, а у этого Игнатова точно не все дома! Лучше бы он свою энергию на учебу бы направил. Глядишь, из него бы толк и вышел, и коллеги молчаливо соглашались с этим высказыванием, а некоторые даже развивали эту мысль.
Но больше всего Саша раздражал учителей своей способностью при демонстрации своего полного незнания правил и определений быстро решать самые сложные задачи по математике, физике и химии. Они не понимали, как он это делает. Это было неправильным. Этого не должно было быть, но Саша, раз за разом демонстрировал эту свою способность. Тем самым, демонстрируя остальным ученикам, что оказывается можно решать все задания, вовсе не утруждая себя зубрежкой и более того большую часть уроков, занимаясь совсем не учебой.
Сначала учителя думали, что он просто списывает у кого-то из своих одноклассников, и старались его поймать на списывании, но сделать это им так и не удалось. Более того, использованные им методы решения задач очень часто больше никто в классе не применял, да и самим учителям они не всегда были знакомы. А случаи, когда Саша оказывался единственным в классе, кто смог решить особо трудную задачку вообще всех ставили в тупик.
Тогда решили, что задачки за него решает отец, но сразу было понятно, что эта версия также является несостоятельной. Ведь большую часть задач Саша решал в классе на виду у всех, и никакой отец тут явно был не причем.
Как бы там ни было, но то, что такой плохой ученик оказался, наделен этими способностями, всеми воспринималось как вопиющая несправедливость, которую, увы, невозможно было никак исправить. Причем, таким образом, относились к Сашиным неизвестно откуда берущимся успехам не только учителя, но и его одноклассники. Те из них кто хулиганил и плохо учился, считали несправедливым, что чисто внешне такой же, как они Саша каждый раз вдруг начинал от них отличаться. А то, что учителя вынуждены были уже через пять - десять минут после начала очередной контрольной, для того чтобы он не мешал остальным, выпроваживать Сашу из класса, как все решившего досрочно вообще вызывало у них дикую зависть. Как же он отправлялся гулять и заниматься своими делами, а они вынуждены были сидеть до конца урока и решать контрольную, за которую все равно получат двойку, ну в самом лучшем случае - тройку. Те же Сашины одноклассники, которые хорошо учились, вообще буквально ненавидели его. Для того чтобы решить сложные задачи они были вынуждены день и ночь заниматься зубрежкой и над решением очередной задачи часто бились по нескольку часов, а тут Саша брал, и решал все подряд без каких либо усилий, затрачивая на решение, каких то пять минут. Кроме этого получалось так, что, решая задачи, Саша лишал их возможности получить свои заслуженные тяжелым трудом пятерки. Дело было в том, что у учительницы рука не поднималась поставить Саше пятерку за очередную решенную им задачу, но она считала, что поставить пятерки всем, решившим трудную задачу, кроме Саши будет выглядеть нехорошо и поэтому она не ставила пятерок никому в Сашином классе. Хотя исправно ставила их всем в параллельном классе.
Когда Саша учился в седьмом классе, в школу поступили задачи олимпиады по математике первого тура. Олимпиаду первого тура должны были решать все семиклассники школы без исключения. Математичка долго и открыто возмущалась по этому поводу, так как считала, что она и так знает тех немногих по настоящему достойных учеников способных пройти это испытание, а таким ученикам, как Саша и другим бездельникам, лентяем и прочим тупицам участвовать в олимпиаде вовсе не к чему. Однако ослушаться поступившего в школу указания не посмела.
Задачи, которые было предложено решить ученикам в ходе олимпиады, оказались все нестандартные и сложные. Они были из тех, которые невозможно было решить, опираясь лишь на крепкую терпеливую задницу, зубрежку и натаскивания в ходе дополнительных многочасовых занятий. Было очевидным, что составители заданий хотели убедиться в наличии у ребенка вполне конкретных способностей, полученных им еще при рождении.
Впервые за все время его обучения в школе Сашу не пришлось досрочно удалять из класса. На решение заданий олимпиады у него ушли почти все сорок пять отведенных на нее минут.
Когда Саша в конце урока сдавал свои листочки с решениями, математичка с ухмылкой громко на весь класс произнесла:
- Ну, вот уж теперь-то наш Игнатов, наконец, поймет, что в школе надо учиться по- настоящему и много трудиться, а определения и правила нужно знать наизусть. Что на этот раз решить все задачи не удалось?
- Елена Викторовна, задания были по-настоящему трудными и очень интересными, но мне удалось их все сделать, - тихо, но очень уверенным голосом ответил ей Саша.
- Ничего, я посмотрю, сколько ты там смог сделать, - ехидно улыбнулась учительница. У нее даже заметно улучшилось настроение. Она откровенно радовалась тому, что на этот-то раз Саша точно никак не мог решить все эти задачи. Ведь накануне она сама попыталась их порешать, и после двух часов усилий ей удалось решить меньше половины заданий.
На следующий день настроение Елены Викторовны уже не было столь хорошим, войдя в класс, не поздоровавшись как обычно с учениками, не предложив им сесть, она в раздражении обратилась исключительно к своим любимчикам: