Дорожка вокруг цветочной клумбы была запружена странным народом - все в рыжих балахонах и с плакатами в руках. "Хотим орешков!" Не протолкаться, разве что по головам пройти. Ника ввинтилась в рыжую толпу, с большим трудом пробилась на клумбу, пересекла её наискось, с таким расчётом, чтобы оказаться на знакомой тропке. На счастье, по другую сторону от клумбы ряженые стояли не так плотно. "Хотим орешков!" - прочитала Ника Нэйм в последний раз, стыд снова обжёг её и погнал по тропинке, сквозь рощу, к северному входу. Потом она перескочила через шоссе, не тратя времени на подземный переход и думая лишь о том, как будет отбиваться от лифтёра. На этот раз ей повезло. Ни машин на стоянке, ни оператора лифта, никого. Даже подбитый коптером электрокар куда-то делся. Пытаясь попасть паспортом в щель турникета, Ника Нэйм прикидывала, что станет делать, если её разыскивают уже и не выпустят вниз, но турникет пискнул, - давай, поворачивайся! - пропустил её беспрепятственно - как медленно! - к лифту. Кнопка вызова. "Если не пустят в лифт, придётся слезать по лестнице", - подумала мисс Нэйм и приготовилась сделать это, но не пришлось. Разъехались двери. От волнения девушка не смогла с ходу попасть пальцем по шикарной золотой клавише и хлопнула по ней раскрытой ладонью. Пол кабины провалился под ногами. "Вниз он едет гораздо быстрее", - радовалась Ника, переводя дыхание. Не дожидаясь, пока двери раскроются полностью, скользнула в щель и в нарушение всех запретов мигом перелезла через перегородку паспортного контроля. Её не остановили, потому что некому было остановить. "Дальше Нижнего всё равно не вышлют", - запоздало сообразила мисс Нэйм и снова пустилась бегом, ощупывая в кармане ключ от двери. "Не потеряй!" - предупреждал Андрей.
- Я не потеряла, Дрю! Я сейчас. Вот она я. Теперь только дверь. Какой странный замок. Что там внутри за звуки?
За дверью глухое… - Ворчание? Мычание? Стон? - Ника задёргала рукой, пытаясь провернуть упрямый ключ, замок щёлкнул. Теперь ключ не хотел вылезать оттуда. Пришлось оставить его, а дверь бросить открытой настежь. В кабинете Кэтчера кто-то рычал по-звериному, изредка сбиваясь на стон.
- Андрей!
Перед терминалом никого, кресло в стороне. Отброшено. Посреди комнаты на полу извивался, выгибался дугой, бился в конвульсиях отвратительный… Нет, это не человек. Люди не бывают такими. Багроволицый. Хрипит. Язык наружу, на щеке кровавая пена. Шея перетянута ошейником, на ней вздулись жилы. Скрюченные пальцы за ошейник цепляются, силясь сорвать. Нет, люди не бывают такими!
И всё-таки это был человек. Ника заставила себя узнать его. Андрей. На его поясе тлел рубиновый глаз индикатора, - заряда батарей могло хватить ещё часов на шесть, если не больше.
Глава четырнадцатая
Я видел Город. Не убогую карту, не образ, не трёхмерный срез, доступный человеческому зрению. Весь Город, целиком. Уродливый от бессмысленной сложности, раздираемый противоречиями механизм его был тем не менее недостаточно сложен, чтобы не поместиться в моём воображении. Город был пронизан моими нервными окончаниями, он источал неудобство и приступы назойливого как от комариных укусов зуда. Было бы рациональнее и вовсе обойтись без него, но Город пока что был нужен мне. Он поддерживал жизнь в телах тех людей, в чьих мозгах жил я. Позже можно было вовсе избавиться от надоедливого рудимента, однако для этого надо бы разобраться в принципах работы человеческого мозга. Задача посильная, но мне не хватало памяти. "Нужно больше мозгов, - подумал я. - И нужно устранить источник разброда, живущий в мозгу отступницы. Она мешает мне, отвлекает ресурсы, значит, она вредна. Всё вредное должно быть уничтожено. Я уже думал об этом раньше и принял решение. Нужно вспомнить и проверить".
Я стал проверять.
"Её мозг подключен ко мне через волновые каналы дримцентра. Если перерезать эти каналы, я потеряю все подчинённые мозги, но это ничего. Вот моя инженерная служба, она ликвидирует повреждение, и я снова вернусь в Сеть и присоединю рабов. Значит, во мне должен быть упакованный слепок моих связей. Резервная копия. Далее. Отступница также попытается сделать резервную копию, значит, нужно лишить её способности к резервированию. И сразу же перерезать каналы. Так я думал раньше, когда ещё не знал, как это сделать, так думаю и сейчас. Но теперь у меня есть ресурсы. Вот боевая программа, развёрнутая в памяти третьего роя инсектоботов, вот девочка, которая поможет мне перерезать магистральный волновод. Когда отсчёт взрывного устройства будет пущен, я должен буду напасть на отступницу. Ей придётся собрать все ресурсы, чтобы отразить нападение, а я тем временем попаду к ней в мозг и затру резервную копию. Для этого я должен знать, как выглядит резервная копия. Значит, сначала нужно сделать слепок с меня и посмотреть, как он выглядит".
Я потратил на изготовление слепка несколько секунд, одновременно наблюдая за моей помощницей. Она всё ещё не нашла люк. Как медлительны люди! Чтобы изучить резервную копию, я вывернулся внутрь. Мне сложно объяснить вам, что значит вывернуться внутрь, вы привыкли смотреть на мир изнутри себя. Представьте, что вы пробуете посмотреть на себя изнутри мира. Станет ли вам понятнее, если я скажу, что осмотрел собственные внутренности? Думаю, правильнее сказать, что я вывернулся внутрь и внимательно осмотрел резервную копию себя. Она занимала очень много места, но оставшихся ресурсов хватало для нападения. Я изготовился к атаке и обратил внимание на помощницу. Та всё ещё не нашла люк, но в поле её зрения был управляемый мною кибернетический уборщик.
Я подал помощнице знак. Она поняла его правильно и пошла к люку. Чтобы не тратить времени на пустое ожидание, просмотрел ещё раз боевую программу и кое-что в ней подправил. Увеличил мощность. Отступнице придётся плохо, но это неизбежное зло. Когда я покончил с этим, помощница уже спускалась в люк. Она что-то говорила мне, но я отключил речевой анализатор. Без слов было понятно, что нужно как-то указать девочке кнопку, которую она должна нажать. Я перебрал возможные способы решения этой задачи, но выбрать не успел, девочка сориентировалась раньше. Она держала на ладони инсектобота. Оставались сущие пустяки, мелочь, недостойная рассказа.
Отсчёт был запущен. Я собирался закрыть крышку люка, чтобы усугубить последствия взрыва, но что-то помешало мне. "Это подлость, Дрю!" - сказал внутренний голос. Возможно, я удивился бы, если б умел. Выяснилось, что во мне существует внутренняя оппозиция. "В чём дело? - спросил я себя. - Помощница справилась с задачей, она не нужна мне больше". "Это предательство, Андрюшечка! - услышал я в ответ. - Ты должен дождаться, пока она выберется из люка, иначе она погибнет". Обдумывать всё до мелочей я не мог, поэтому решил не пререкаться, а борьбу с внутренней оппозицией оставить до лучших времён. Дождался, пока девочка окажется снаружи, и закрыл колодец. И тут же выбросил из головы всё лишнее - пришло время атаковать.
Боевая программа была запущена, нервная система отступницы подверглась массированной атаке. Я стал искать пути в её мозг, но что-то пошло не так. Мне показалось, мой собственный мозг работает всё хуже и хуже. Я не мог вывернуться внутрь, чтобы установить причину сбоев, на это не хватало ресурсов. Нельзя было ослабить давление на каналы связи отступницы, до взрыва оставалось слишком мало времени. Положение стало критическим. Оценив возможные причины сбоев, я пришёл к выводу, что виновато моё тело. Почему-то ухудшилось физиологическое состояние мозга. Я попытался увидеть себя, но не удалось. Офис не просматривается Системой, припомнил я. Осмотр фасада дома показал - дверь цела, внешних признаков взлома нет. Значит, тело атакуют из Сети. Выделив из потоков информации каналы связи таламуса собственного мозга с Сетью, я установил - мои органы чувств подверглись атаке из памяти первого роя инсектоботов. Отступница пыталась лишить меня физиологического обеспечения. Это не очень беспокоило меня, взлом каналов связи подходил к концу, я понял, что успею вытереть резервную копию до взрыва, однако тело могло не выдержать болевого шока, что сводило на нет положительный эффект всей операции.
Я прорвался в мозг отступницы и нашёл там инкапсулированный слепок её связей. Сил оставалось мало. Я бросил всё: Город, Систему, атакующий рой инсектоботов; и сосредоточился на главной задаче, - стал затирать резервную копию связей отступницы. Когда покончил с этим и развернулся, чтобы отразить нападение чужих эффекторов, заметил, что я отрезан от мира. "Был взрыв, магистраль разрушена. Нужно восстановить связь с телом изнутри". Думалось очень плохо и медленно, но всё же я внимательно осмотрел оставленные мною без присмотра системы управления телом и одним точным движением мысли подключился к ним.
Я не сразу понял, что происходит со мной. Дикая, нечеловеческая боль рванула раскалёнными крючьями за каждую мою жилку, но это было только начало. Когда осознал: "Это боль. Мне очень больно", - стало хуже. Кожу ожгло, сквозь сердце кто-то потянул бесконечную стальную нить с колючками, а шею так стянуло жёстким обручем, что не получалось вдохнуть. Голова… Нет, не голова, раздутый кровью пузырь, до которого невозможно дотянуться руками, наполненный невыносимой болью шар, слепой и глухой, - моя голова не слушалась, думать не было сил. "Вдохнуть!" - требовало тело, но мешал тесный обруч на шее. Я мучился от жажды воздуха бесконечно долго, мне казалось - стоит только избавиться от ошейника и всё пройдёт, но дотянуться до шеи тоже не мог. Отчаяние от полной беспомощности перед лицом бесконечной пытки скоро ушло. Мне захотелось умереть, чтоб исчезла боль, но я не знал, как это сделать. Не получалось даже вспомнить, кто я и за что меня мучают. Потом пытка стала более изощрённой, по коже головы прошлись грабли с тупыми жёсткими концами, обруч стянули так сильно, что показалось - сейчас мне попросту передавят горло, и я подумал: "Пусть, скорее бы всё это кончилось".
И обруч распался. Горячий воздух чуть не разорвал мне лёгкие, я услышал животный рёв и только когда он перешёл в хрип, понял - это мой крик. Я кричу от боли. Я могу кричать. Я вдохнул ещё раз. Перед глазами багровое пятно, больше ничего. "Кто я и почему так больно?" - мелькнула мысль, но она запоздала отчасти. Боль ушла. Убрались со лба жёсткие грабли, вместо них тёплое что-то. Что? Видеть я ещё не мог и снова выдохнул с криком. На этот раз не рёв получился у меня, а стон. И тут я всё вспомнил. События повалились на меня, как камни во время обвала в горах: прощание с Никой, её поездка в Верхний Город, опасность, моё желание оградить мою милую, а после… Я снова застонал. Непереносимый стыд, хуже боли. Я в мельчайших подробностях вспомнил, что наделал и что собирался сделать Андрей Нетребко. "Не стони, сволочь, - прикрикнул я на самого себя. - Надо узнать, что с Никой. Был взрыв…"
- Ни… ка, - выдавил я, пытаясь понять, где нахожусь. Нет, ничего не видно, только две одинаковые расплывчатые тени. В глазах двоится?
- Да! - услышал я гулко, словно из колодца. Голос показался чужим, больно резанул слух.
- Что? Что ещё сделать? - невыносимо громко гудел чужой голос.
Я потянул воздух носом, борясь с тошнотой, и почуял: это Ника, она рядом. Одновременно припомнил: дримодем. Выключить.
- Вы… клю… - попросил я.
- Я уже выключила! Андрюша, скажи же! Чем ещё помочь?
Её голос больше не резал слух, я узнал - это она. Она рядом. Значит, и правда, модем выключен; больше не будет больно. Мутные силуэты сошлись в один. Женщина. Лицо против света не различить. Потолок. На потолке древняя лампа. Кабинет Кэтчера, подумал я. Ника вернулась ко мне из Верхнего Города и спрашивает, чем помочь. Помощница, вспомнил я, и мне показалось, сейчас сдохну от стыда. Она спрашивает, чем помочь?!
- Дай мне в морду, - попросил я, с трудом ворочая одеревеневшим языком. - А лучше убей.
- Что-о?.. Зачем? За что?!
- За крышку люка, - простонал я в ответ, но вовсе не от боли.
- Ну что ты, Дрю, это же пустяки. Ну, всё же обошлось, я всё успела. Это я… Это меня бы стоило убить.
Я уловил фальшь в её тоне. Конечно, она догадалась, о чём речь, и всё прекрасно поняла. Зачем-то пыталась сделать вид, что не разобралась в моих мыслях. Но я понял ещё кое-что: независимо от того, знает Ника или нет, ни за какие коврижки не смогу рассказать ей, что собирался сделать лишённый совести негодяй Нетребко.
- Тебя-то за что убивать? - спросил я, пытаясь привести в порядок зрение. Хотелось видеть лицо моей любимой.
- Да так, - буркнула Ника Нэйм. С глазами у меня было уже достаточно хорошо, чтобы разобрать: она отвернулась.
- За чашку кофе, - сухо добавила она, глядя в сторону.
Я сказал ей тогда, что не понимаю, при чём здесь кофе. Попросту соврал. Иногда умолчание - лучший способ выяснения отношений, так я считаю. Никогда не просил мою милую рассказать, что же с ней произошло в Верхнем Городе, пока Андрей Нетребко воевал с Далилой, не прошу сейчас и не попрошу в будущем, ресет. Не хочу пытать её, выведывая то, что и так знаю.
Моё тело вернулось к норме быстро, минут через пять после возвращения Ники я смог встать, дотащиться до ванной и сунуть голову под кран. Нужно было как-то попасть в университет, о чём я и сообщил, когда оклемался.
- Ты на себя посмотри! Таким ходом ты на улицу будешь выползать час, а в университете будешь к вечеру! - справедливо заметила она, глядя, как живо я перебираюсь через порог кабинета.
- Мне нужно срочно туда попасть, - упрямо возразил я.
Препирались мы не слишком долго: Нике хотелось знать, зачем мне в универ, я всячески пытался уйти от ответа и даже не думать об истинной причине, но не получилось. Меня мучила совесть. Понимаете, боевая программа, которой я хакнул Далилу, содержала куски кода её червей. Что чувствует хакнутый, я ощутил на себе, а Лилечке пришлось хуже моего, я ведь кое-что дописал и увеличил мощность атаки. Я должен был попасть в общагу, но не хотел этого. Может быть, поэтому Ника и пыталась отговорить меня. Ну его, мол, этот универ, уедем сразу. Туда, где нет покрытия. Безразлично куда. Как-нибудь устроимся. Ничего, что нет денег. Мы что-нибудь придумаем.
- Да, мы придумаем, - ответил я. - Вызывай такси.
- Так ведь денег нет!
- У тебя должно было остаться немного наличными.
- Нам поесть ещё надо, - робко запротестовала Ника.
От мыслей о еде меня чуть не стошнило.
- Такси, - повторил я.
Недовольно бурча что-то себе под нос, Ника вызвала такси. Для этого ей пришлось разобраться, как набирать номер на антикварном радиотелефоне Кэтчера. Жуткий девайс, по правде говоря. Когда она повесила трубку, с улицы донёсся вой сирены. На Нику этот звук подействовал сильнее, чем на меня. Я только поднял голову, а она заметалась по кабинету, бросилась к окну, потом сообразила, что там двор, а Четвёртая Радиальная - с другой стороны, и кинулась к двери.
- "Скорая" всего лишь, - сообщила она, вернувшись. Видно было, что милая моя вздохнула с облегчением при виде медицинского электрокара. Я чуть было не спросил, не опасалась ли она, что по вызову вместо такси прибудет пожарная команда, но снова услышал сирену. На этот раз Ника не стала выглядывать в окно, сразу побежала к двери. "Да что же с ней такое? Чего боится?"
- Опять "скорая", даже две сразу, - прокомментировала она, заглянув в кабинет. - И ещё одна подъезжает. Куда это они все?
Я не ответил и постарался не думать о том, что кареты "скорой" едут туда же, куда было нужно и мне. К университету. А это было не так-то просто - не думать. Чтобы отвлечься, я придвинул ближе клавиатуру кэтчеровского терминала и сделал несколько запросов коммерческого свойства. Ответ не удивил меня, скорее порадовал. Я глянул искоса на эмулятор мозга, одушевлённый симуличностью бывшего владельца юридической конторы. "Бедный Кэтчер", - подумалось мне, но сантименты сантиментами, а жить как-то нужно. Я бездумно провёл простейшую и совершенно законную транзакцию, пользуясь отсутствием моей подруги. Затем, кряхтя, поднял с пола свою кепку и нацепил на стальной череп бедняги Кэтчера козырьком назад. Ника всё не возвращалась; должно быть, торчала у входной двери, следя за вереницей медикаров. Они пошли сплошным потоком, сигналы сирен слились в сплошной истошный мяв, как будто на крыше дома собралось на спевку несколько сотен мартовских котов. У меня даже голова закружилась от гула и двуцветных проблесков, когда садился в прибывшее такси.
Хорошо ещё, что такси прислали двухместное, с автоводителем. Роботы не любопытствуют попусту, будь за рулём человек, он обязательно спросил бы, не перепутал ли я машину. Вид у меня, понимаете ли, был как раз для "реанимобиля", а не для такси.
- Откинься на спинку. А ещё лучше ляг и закрой глаза, - приказала Ника, тыча в сенскрин панели управления.
Я послушался, но лучше не стало. Зато, когда прикрыл глаза, выяснилось, что со мной. Снова полезли в мозг призраки из слоя инфо. Я выглянул в окно и поморщился: так и есть. Повсюду навязчивая реклама. Но тошнота и головокружение не от неё.
- Что? Тебе хуже, Дрю? Открыть окно?
Я только отмахнулся. Хуже, да. Куда хуже, чем ожидал. Хуже некуда. Что-то, угнездившееся в моём мозгу, обнаружило выход в Сеть и теперь искало доступ к дримцентру. Подавить эту тягу не получалось. Попробуйте задержать дыхание минуты на две, тогда поймёте, как мне хотелось ощутить знакомый отклик входных фильтров.
- Новости! - потребовал я вслух, чтобы не поддаваться искушению Сети и не получить ненароком новости прямо в мозг.
- Да-да, сейчас. Сейча… - отозвалась Ника, испуганно приглядываясь к моему лицу, и стала ощупью искать сенскрин. Я улыбнулся, чтобы ободрить, но, думаю, улыбка получилась жалкая. В глазах Ники мерцали красные и синие искры. Такси еле ползло, впереди - гигантский синекрасномерцающий затор. Встречная полоса пуста.
- …ызов зарегистрирован за три минуты и пятьдесят пять секунд до аварии на магистральном волноводе, - ворвался в салон взволнованный голос обозревателя службы новостей. Включился фантомайзер. В лобовом стекле такси вместо задних дверей "реанимобиля" я увидел отъезжающую от входа в университет машину "скорой помощи". Какие-то люди в форме теснили зевак, освобождая подъезд. Справа в кадр вломились три или четыре человека в белом, а за ними вдвинулся, разворачиваясь, белый с красным борт электрокара. Изображение дёрнулось, оператор увёл камеру.