Я с большим опозданием припомнил последний разговор с Кэтчером. Тот, когда я спросил о кредиторе, упомянул некого киберлингвиста. Специалиста по этим самым мёртвым языкам программирования, герц их забери. И сказал ещё, что этот тип найдёт меня, если захочет. И вот вам, пожалуйста. Нашёл.
- Вот именно, - улыбнулся кредитор Кэтчера. - Я тебя нашёл. Теперь мы можем поговорить без помех. Видеонаблюдение отключено, ретранслятор Сети заблокирован. Здесь нет никого, кроме нас троих. Никто ничего не знает о маршруте вагона, Система не видит его. Я устроил так, чтобы ты смог всё рассказать. Ты сам этого хочешь. Это сильнее тебя. Если ты не расскажешь, - не сможешь освободиться. Это как нарыв. Его нужно вскрыть. Я знаю, со мной такое было. Я понимаю тебя. Я слушаю.
Он говорил негромко, его вкрадчивый голос накатывал ровной волной, смывая стену недоверия, которую сознание моё лихорадочно пыталось возвести, как возводят дамбу из мешков с песком при наводнении. Напрасные хлопоты. Он бил наверняка. Я действительно хотел избавиться от накопившейся на душе мерзости. Можно было не спрашивать, что он хочет узнать, я знал - слова вообще не нужны. Взгляд его больно полоснул по моей памяти, как скальпель по нарыву, но боль прошла быстро, и я заметил, что могу говорить, не подбирая слова. Просто лить из памяти всё подряд, не пытаясь переосмыслить. Выразить не могу, до чего это было приятно.
Я рассказал ему, как познакомился в вокзальном баре с девушкой, похожей на Салли Энн, как сбежал в Город и поступил на факультет тестирования, как встретил Далилу, как Ника Нэйм пыталась остановить меня в шаге от края пропасти и что из этого вышло в итоге. Я рассказывал, выжимая из памяти тёмную влагу бессвязных воспоминаний, он слушал. Говорю вам, невыразимо приятно делиться наболевшим, если вас при этом не просят разобраться в нём и оценить свои действия. Когда я заметил, что добрался в моём беспорядочном повествовании до известных ему событий, умолк. Нет смысла говорить о том, что я почуял, когда увидел, что в вагон монорельса сел третий пассажир. Я подумал: вот теперь рассказал всё. Почувствовал себя выжатым досуха. В голове пустота. Приятная звенящая пустота. Я был похож на пустой жестяной бак для воды, гудящий от ударов. Что-то стучалось в меня, требуя, чтобы впустил внутрь. "Андрей! Андрей!"
- Андрей, проснись! - Женский голос ворвался в мой сон. Голова гудела, как пустой бидон, но боли не было. Я просыпался трудно, словно втискивался в реальность. "Я знаю её!" - подумал я о тормошившей меня женщине.
- Это свинство, Андрюшечка! - обиделась моя жена. - Конечно, ты меня знаешь. Продрых всю поездку, теперь жену не узнаёшь спросонья. Спал как сурок, а я за тебя отдувалась. И нечего было обещать, что всё расскажешь, если так хотел спать. Пришлось мне самой.
"Чёрт! - думаю. - И вправду неудобно как-то".
- Всё в порядке, Андрей, - проговорил мужской голос.
Я поднял голову со стола. Шея побаливала, но не так чтобы очень. Жить можно. Главное - ничего не давило на мозг ни изнутри, ни снаружи. "Чтоб я сдох! Кажется, я не чую Сети!" - подумал я, таращась на человека, развалившегося в кресле напротив.
- Зачем же умирать? - буркнул он. - Живи себе. Сюда она ещё не добралась, и доберётся нескоро.
"Что это с ним? Плохо выглядит. Осунулся как-то. Вид усталый".
- Мы уже подъезжаем? - Видно было, что Ника волнуется. - Эти холмы за окном!.. Я плохо помню… Это же и есть Меловые горы? Да? А мы не проедем?
Я глянул в окно. Действительно: спины невысоких холмов, укрытые рваным покрывалом. В прорехах бурого пледа - морщинистые серые плеши. Меловые горы, поросшие лесом. Осень.
- Нет, вы не проедете, - настроение у нашего попутчика было под стать пейзажу за окном. - Это конечная станция, дальше пути нет.
- А вы? - спросила Ника.
- Я возвращаюсь в Город. Дела.
- Жаль, что у нас самих ещё нет дома, а то мы пригласили бы вас в гости, - сказала Ника и глянула на меня, наклонив голову. А что я? Я, вообще-то, был не против послушать, что этот тип думает об истории, которая была ему рассказана. И не отказался бы узнать, в чём ему призналась моя жена, пока сам я валялся без памяти.
Вагон дёрнулся, подходя к перрону, пошёл медленнее.
- Я воспользуюсь вашим любезным приглашением, миссис Нетребко, - наш попутчик улыбнулся, - но позже. Мне понадобится время, чтобы осмыслить всё, что я узнал от вас обоих. Ждите меня через пару месяцев. До той поры можете ни о чём не задумываться. Поторопитесь, вагон стоит здесь не больше трёх минут.
Ника не заставила себя упрашивать, вскочила как подброшенная. Я выбрался из кресла не так живо. Дело даже не в том, что плохо ещё справлялся со своими конечностями. Понимаете, не такой я человек, чтобы жить, ни о чём не задумываясь. Кое-что пришло мне в голову сразу после пробуждения.
- Зачем тебе возвращаться? - спросил я, нехотя волоча ноги по проходу. - Ты ведь вроде меня. Тебе нельзя жить там, где есть покрытие, держа в памяти всякую дрянь.
- Я и не собираюсь там жить, - ответил он. - Мне нужно завербовать нового резидента. Знаешь, Андрей, не так-то просто теперь найти Ловца. Мир изменился. Опасно стало торчать во ржи над обрывом, ловя неразумных детей. В любой момент может оказаться, что обрыв уже у тебя под ногами.
- Но офис Кэтчера…
- Я знаю, - перебил он. - Не в офисе дело, а в людях.
Он остался в вагоне, мы вышли на платформу. Мне очень хотелось спросить, правда ли то, о чём я догадался за миг до пробуждения.
- Правда, - ответил он. - Ваш дриммонстр - не первый. Это было уже дважды, и будет ещё. С каждым разом становится всё труднее справиться. В Сети остаются обрубки эффекторов. Мы, конечно, пробуем чистить, но за всем не уследишь. Ладно, об этом позже. Теперь о главном. Эти два месяца попытайся ни о чём не задумываться и ни в коем случае не ройся в памяти. Ухнешь в пропасть. Но я надеюсь, Ловец, который будет рядом с тобой…
Он говорил, глядя на Нику, но закончить свою мысль не успел. Закрылись двери. В ту же секунду я почуял, что этот самоуверенный тип ошибается. Не подумал, не догадался, а именно почуял. Интуиция, понимаете? Скрипнул подвес, вагон тронулся, я потерял собеседника из виду, но всё-таки заорал:
- Ты ошибаешься! Нет больше обрыва! Мы все уже летим в пропасть!
Думаю, он меня не расслышал, потому что не хотел слушать.
- Всё, Дрю, успокойся, - сказала Ника. - Пойдём отсюда. Не знаю, какая там у вас с ним пропасть и куда вы летите, но здесь такой ветрище, что как бы нам с тобой и вправду не улететь. С меня сейчас сорвёт юбку.
Я собирался сказать ей, что ничего не имею против такого происшествия, ведь всё равно на полуразрушенной платформе нет кроме нас никого, но удержал язык за зубами. Незачем лишний раз напоминать жене о том, в какую глушь мы попали. Небось, в округе одни только фермеры и живут. Овцеводы. Одно название станции чего стоит: "Меловые горы". Лечь, не встать.
- Куда нам теперь? - спросила Ника.
- Я думал, ты помнишь дорогу, - сказал я, сдерживая улыбку и стараясь ни о чём не думать.
Ника покраснела, но промолчала. Просто продела руку под мой локоть и повела. Вообще-то я знал дорогу не хуже неё, но приказано ведь было - не рыться в памяти. Идти оказалось недалеко, и мы не торопились. Вовсю шуршали листьями, обходя по заросшей тропке холм. Листья уже облетели с клёнов, в голых ветвях посвистывал ветер. Ника вела меня, я волочил ноги бездумно, вдыхая полной грудью осенние запахи. Быстро темнело. В прогалину глянула бледная луна. Когда тропинка привела нас на плечо холма, сияющий круг налился живым серебром.
- Он такой же, как… как тогда, - шепнула мне жена, указывая на дом, поджидавший нас в конце тропинки.
Старый дом отчуждённо и неприветливо глянул множеством лунных зрачков из тёмных окон.
- Он продан, - напомнила Ника, заметив, что я хочу войти. Я ничего не ответил, пока не нашёл ключ там, где тот должен был находиться по сведениям риелтора. Не хотелось ударяться в патетику. Обойдёмся без пафоса, решил я.
- Ты только выгадала на этой операции, - сказал я ей, возясь с древним механическим замком. - Дома в этой дыре подешевели раз в десять. У тебя куча денег осталась после продажи офиса Кэтчера.
- Ты…
Я не дал ей возмутиться. Не хотелось пререкаться по пустякам. Понимаю, о чём вы подумали. Считаете, что я поступил скверно? Чёрта с два. Тому парню, чип которого остался в эмуляторе, офис уже не нужен, а дом, отнятый у ребёнка, нужно было вернуть.
- Ох, Андрюша!.. Ты… - снова попыталась упрекнуть меня Ника. Упрямая. Пришлось опять закрыть ей рот поцелуем.
- Ты говорила, хочешь, чтоб у нас было трое детей? - спросил я чуть позже, чтобы не дать опомниться.
- Четверо, - ответила она слабым голосом.
Ника Нетребко ни в чём не знает меры, но именно так и следует жить. А Система, если хочет, пусть катится в пропасть.
Послесловие автора
Не два, а три месяца тяжёлой работы понадобилось мне, чтобы разобраться в бессвязных воспоминаниях Андрея Нетребко. Я прошёл с ним весь путь от захолустной станции монорельса, расположенной на пятом транспортном кольце, и до Меловых гор. С тем, что я услышал от Ники, работать было гораздо проще. С ней вообще проще, она - цельная натура. Но когда я смотрел на мир глазами её мужа, приходилось всякий раз вносить в поток сознания поправки в зависимости от того, которая из шизоидных компонент личности Андрея преобладала в тот момент. Кроме того, госпожа Нетребко выполнила за меня половину работы. Она превратила картинки в слова, мне осталось только пересказать. Её муж изрядно помучил меня своими видениями и нелепыми действиями в реальном мире, но в итоге весь путь был пройден, и в конце пути меня ожидал приз - готовый текст.
Я прочёл его для проверки и усомнился. Воспоминания - капризная штука; чёрт знает что происходит с ними, когда пробуешь переосмыслить и записать. Требовалось обратиться к первоисточнику, чтобы проверить трактовку, и я поехал к Меловым горам. Я не ждал, что хозяева дома на холме будут мне очень рады, потому что, смею думать, к тому времени уже достаточно хорошо знал Андрея. Приём мне был оказан умеренно тёплый, но я всё же смог уловить первую мысль хозяина дома, когда он, сбивая сосульки с крыши мансарды, увидел в заснеженной кленовой аллее меня. "Какого герца ты припёрся?" - подумал он. Я не стал объяснять, что для приезда имел и более вескую причину, чем желание привезти ему файл с его же собственным жизнеописанием. Мне нужно было убедиться, что огромная инкапсулированная часть его памяти, которой я не посмел коснуться, всё так же плотно упакована и что у владельца мозга хватило ума не притрагиваться к ней.
Мы мило провели время. Жарили на решётке баранину, пили красное вино и болтали у камина. Удовольствие, которое мой визит доставил Нике, примирило её супруга с тем, что я буду изредка наезжать к ним без предупреждения. Он даже попросил меня купить в Городе кое-какие хозяйственные мелочи, когда решусь в следующий раз "свалиться к ним на голову", как он изволил выразиться. Я оставил Андрею файл с текстом, взял с него торжественное обещание прочесть и подправить по собственному усмотрению. Прощаясь, сказал ему:
- Осторожнее со своей памятью, Андрей. Не лезь вглубь. Всё, что найдёшь в тексте, безопасно, я проверил, но в тебе есть и ещё кое-что.
- Что? - спросила Ника. - Не мешай, Дрю, мне интересно.
Андрей смолчал. Я понял, он знает, о чём речь. О слепке Системы в его мозгу.
- Не знаю, - ответил я любопытной женщине. Я действительно не знал, чей именно бэкап носит в себе Андрей, свой или Далилы. Впрочем, если бы у монстра была возможность развернуться, имя его мало что могло изменить. Как ни называй чудовище, это никак не влияет на его аппетит. Чтобы не волновать понапрасну впечатлительную особу, я добавил к сказанному, что серьёзной опасности нет. Судя по некоторым признакам, мадам Нетребко лишние волнения были ни к чему.
Я вернулся к ним в следующий раз в середине весны. "Ну, наконец-то. Где тебя черти носили?" - услышал я мысленное приветствие господина Нетребко. По иронии судьбы он опять торчал на крыше - поправлял съехавший шиферный лист. На этот раз жители дома на холме были мне искренне рады. Признаки скорых перемен в семействе Нетребко стали к этому времени такими явными, такими оформленными и округлыми, что я не рискнул в присутствии Ники говорить о делах. Сидя вечерком на веранде их дома вчетвером, мы обсуждали прошлое, в будущее не вторгались. Андрей вернул мне исправленный текст, Ника заявила, что "чтение понравилось ей и деточке", но упрекнула меня в нескромности. Нехорошо, сказала она, выносить на публику личные переживания. Потом она правдами и неправдами попыталась выведать, когда я опубликую рукопись. Только когда "деточка" намекнула будущей маме, что пора и честь знать, Ника оставила нас с Андреем вдвоём. И он шёпотом, стараясь не обдумывать слова, рассказал мне о том, что его тревожит.
Его мучили сны. В них он был заточён в упругий тёплый мешок, слышал странные звуки, видел рассеянный свет и чуял какое-то большое существо там, снаружи. Ему нужно было выбраться из мешка, но ещё больше хотелось дотянуться до забавного зверя, ощупать его, увидеть, услышать и понять. Хуже всего, шептал мне Андрей, что после пробуждения вожделенное существо казалось ему знакомым.
То, что изменения мозга, возникшие в результате использования дримодема, в некоторых случаях передаются по наследству, я уже знал, потому и набивался так настоятельно в гости. Нужно было выяснить, будет ли ментальная связь ребёнка с его несчастным отцом двусторонней. Я боялся этого, не хотел верить, но, слушая на освещённой луной веранде шёпот Андрея, убедился, что оправдываются худшие мои опасения. Я как мог успокоил его. Сказал, что монстру не хватит двух объединённых мозгов, чтобы развернуться, но сам был в этом не уверен. Сказал ещё, что в случае кризиса смогу справиться, поскольку я старше Системы и неплохо разбираюсь в её инстинктах. Он сделал вид, что поверил мне.
Утром я распрощался с четой Нетребко, оставив Андрею чёткие распоряжения на тот случай, если он почует неладное. Исправленную рукопись увёз, чтобы изучить ещё раз. Оказалось, никаких серьёзных изменений текст не претерпел. В нём прибавилось комментариев вроде: "Сто процентов!" и "Так я считаю", а кое-где я нашёл непонятные вставки, похожие на фрагменты протокола работы какой-то большой и сложной программы. Как специалист по мёртвым языкам программирования, смысла в них я не уловил. Сгоряча решил, что это просто результат конфликта моего ископаемого текстового процессора и редактора, которым пользовался Андрей, и чуть было не удалил всё, что было мне непонятно. Но, по размышлении здравом, решил оставить. Пересказчик должен относиться к материалу бережно, так я считаю. Перечитывая текст в очередной раз, я с тревогой ждал вестей с Меловых гор. И вот дождался.
Сегодня мой резидент в Нижнем Городе известил меня, что получил короткое сообщение от агента "Самсон". Всего четыре слова: "У нас будет девочка".
Надеюсь, вы поняли, что испытал я, читая донесение резидента.
13072011:1404:21:08 watchdog: объект <Борис Георгиев> обнаружен;
13072011:1404:19:06 watchdog: вызов supervisor выполнен;
13072011:1404:15:07 supervisor: вызван destructor Image=DW;
13072011:1404:29:11 supervisor: MSG=THEEND.
Толковый словарь
"Death Car" - популярная сетевая игра, имитирующая гонки без правил на электрокарах.
"Slime&Darkness" - популярная сетевая игра. Шутер.
Аблевастровый (искаж.) - алебастровый. Андрей Нетребко ошибся в написании этого слова, поскольку впервые прочёл его в чате и никогда не слышал, как оно произносится.
Айди - персональный идентификационный номер, ID. Присваивается каждому гражданину с рождения, заменяет айдиотам имя и фамилию.
Айдиот - 1. Человек, рождённый "в пробирке", клон. Тот, у кого нет настоящего имени, только ID. Слово зачастую употребляется как ругательство и означает тогда "безродный" или "не помнящий родства". 2. Гражданин, чьи родители были лишены родительских прав или отказались от них добровольно.
Акцепт - подтверждение легитимности платежа. Чаще всего выполняется посредством пальпатора.
Алярм - сигнал тревоги.
Апгрейдиться (жарг.) - модернизировать себя. Применительно к человеку чаще всего означает чип-модификацию или модернизациюпрошивки чипа.
Апстрим - исходящий поток информации.
Афрокожа - человеческая кожа, подвергнутая искусственному чернению.
Баги (жарг.) - ошибки в коде программы или сбои в работе электронного устройства.
Блог - устаревшая форма виртуального дневника.
Бодизайнер - дизайнер, объектом творчества которого служит человеческое тело, реальное или виртуальное.
Бот - программа с ограниченным набором функций, предназначенная для автономной работы в Сети.
Бум-кола - популярный напиток, энергетик.
Бэхи (жарг.) - работники службы безопасности.
Вздрючка (жарг.) - название популярного шутера.
Визомат - автомат для продажи виз.
Визуализатор - программа, предназначенная для превращения текстового описания объекта в визуальный образ.
Вирт - 1. Виртуальный мир, существующий в воображении граждан, чей мозг подключён к Сети. 2. Виртуальный флирт. 3. Виртуальная половая связь.
Виртовать - 1. Флиртовать в Сети. 2. Вступать в виртуальную половую связь.
Виртуал - см. Вирт.
Вормы - вредоносные боты.
Вынести (жарг.) - убить.
Вынести мозг (жарг.) - свести с ума.
Выпрь - персонаж популярной сетевой игры-шутера "Жратва и патроны". Мутант. Похож на вепря, но перемещается на задних конечностях.
Геймер (жарг.) - человек, маниакально преданный игре в Сети.
Герц - грубое ругательство. Например, выражение "какого герца" означает "какого чёрта", но в предельно грубой форме. Зачастую слово употребляется как эвфемизм, замещающий матерное ругательство.
Глюкер - растворимое вещество, по вкусу напоминающее сахар.
Глядки - грубое ругательство. Буквально - групповой виртуальный секс.