- Ничего страшного. Я приступила всего минуту назад. Как я уже сказала, наш основатель и руководитель Барнаби Бэй начал проповедовать восемнадцать лет назад в маленьком городке на побережье Нью-Джерси. Он был молод тогда, да и сегодня, с моей точки зрения, он по-прежнему молод, - со смешком добавила она. - В следующий день рождения ему исполнится сорок девять. Барни - Преподобный любит, когда его так называют, - был вначале помощником пастора в двух церквах Джорджии, откуда он родом. Услышав призыв Господа, он двинулся на север. Собрав нехитрый скарб, Барни со своей красавицей женой переселился в известный курортный район к северу от Кейп-Мэй. Примерно четыре года он в теплое время года читал проповеди собирающимся на пляже отдыхающим. Зимой он выступал перед местной публикой. Его аудитория в старом, пустовавшем годами полуразрушенном церковном здании, конечно, была меньше, чем летом. Вам известно, что Господь наш заявляет о себе самым чудесным образом. О Барни услышали в журнале "Тайм" и опубликовали там большой очерк о "босоногом проповеднике". Так его нарекли в журнале. После этой публикации отовсюду начали притекать деньги, и Барни сумел построить в том маленьком городке новую прекрасную церковь, которая действует и по сей день.
Весело обежав взглядом свою аудиторию, Нелла Рейд спросила:
- А теперь кто из вас назовет мне самый безбожный город во всей Америке?
Высокий костлявый человек с изборожденным глубокими морщинами лицом и прядью седых волос, спадающей на один глаз - позже я узнал, что его зовут Макферсон, - прогудел:
- Это не трудно. Мы сейчас в нем находимся. Это наше старое доброе "Большое Яблоко".
- Мы сами из Сиу-Фоллз, - гордо добавила его жена, как бы стараясь придать дополнительный вес словам супруга.
- Есть ли желающие прокомментировать данное утверждение? - с улыбкой спросила Нелла Рейд.
- Я тоже проголосовала бы за Нью-Йорк, - со смехом заявила женщина неопределенного возраста с лицом, похожим на полную луну. - Проголосовала бы, несмотря на то, что приехала аж из самою Кентукки, чтобы взглянуть на этот город.
- Я добавлю и свой голос, - бросила еще одна дама, тощая, в огромных очках с темной оправой и стрижкой в стиле Принца Отважного - героя детских комиксов и мультфильмов, - а мне ведь дважды довелось побывать в Лас-Вегасе.
- Барни не был бы удивлен, услышав ваше общее мнение, - произнесла Нелла Рейд с интонацией, которая появлялась у миссис Каннингхэм, моей первой учительницы, когда та хотела похвалить одного из нас за случайно выдавленный правильный ответ. - Он разделял и разделяет ваше чувство. Еще находясь в Нью-Джерси, Барни услышал призыв Господа прийти в Нью-Йорк, в котором для Всевышнего было и есть столько дел.
Она выдержала паузу, однако у нее хватило актерского мастерства на то, чтобы пауза выглядела естественной:
- Однако я хочу добавить, что Нью-Йорк заселен совершенно замечательными, великолепными людьми, многие из которых являются столпами нашей общины. Но там же обитают многие и многие тысячи тех, кто отчаянно нуждается в прикосновении руки Божией. Барни знал это четырнадцать лет назад, когда прибыл сюда, он еще лучше знает это сегодня, несмотря на безмерный прогресс, которого он добился здесь, в Серебряном Шпиле.
- Вы видите это? - спросила она, сделав выразительный взмах рукой в сторону кирпичной, утопающей в зелени церквушки на противоположной стороне автомобильной стоянки. Остроконечная крыша церкви была раза в четыре ниже большого шпиля. -Это наша Канская часовня - первое здание, которое построил Барни, явившись сюда. Часовня получила свое имя в ознаменование первого чуда, свершенного Христом, когда он превратил воду в вино на пиру в Кане Галилейской. Барни считал, что сооружение церкви в Нью-Йорке, на Стейтен-Айленде, - событие под стать божественному чуду. Мы посетим часовню позже, а сейчас настало время осмотреть храм. Пожалуйста, следуйте за мной.
Мы покорно потащились за ней, а Макферсоны тем временем завели между собой спор, пытаясь установить точную дату их первой, и единственной, экспедиции в опасные дебри Нью-Йорка. Думаю, что победа осталась за супругой, но точно в этом не уверен, так как совершил плавный дрейф на противоположное крыло группы. На сей раз мы вошли в здание через другую дверь, не ту, которой я пользовался ранее. Нелла Рейд провела нас в зал высотой в два этажа и подняла руку, чтобы прекратить все разговоры.
- Сейчас мы находимся в нартексе - западном притворе нашей святыни, - благоговейно произнесла она. - Я знаю, что он выглядит ужасно дорогостоящим из-за прекрасного белого мрамора стен и гранитного пола, но вам следует знать, что камень и большая часть стоимости строительных работ были оплачены одним джентльменом - членом нашей общины. Он строитель и познал Бога благодаря Барни. Теперь пройдем в святилище.
Поверьте, зал являл собой весьма впечатляющее зрелище. Огромные хоры. Стеклянная стена двадцати футов в высоту и сорока в ширину позади кафедры. Сама кафедра как бы выглядывала из зарослей ивняка над живописным озерцом, какие изображают на пасхальных открытках с парой лениво плавающих лебедей. Над кафедрой висел большой крест из стекла или прозрачного пластика. Его, очевидно, подвесили на тонкой проволоке, которой не было заметно. Нелла по меньшей мере трижды повторила, что в зале более трех тысяч шестисот мест, причем это были не скамьи, как в подавляющем большинстве церквей, а мягкие театральные кресла. При этом, подчеркнула она, зал трижды утром в воскресенье заполняется прихожанами чуть ли не под самые стропила. То же происходит и на вечерней службе. Нелла показала нам телевизионные камеры и будку на балконе, откуда регулируются звук и свет.
- Наша вторая утренняя служба передается по кабельному телевидению более чем на двести студий в США и транслируется через спутник в несколько зарубежных стран. Барни, если не находится в отъезде, читает проповеди каждое воскресенье. Иногда он сопровождает службу показом отрывков фильмов или видеоклипов, - с гордостью сообщила она. - В кафедру вмонтирован пульт управления, что дает ему возможность гасить свет, задвигать жалюзи на большом окне, опускать огромный экран, обычно скрытый в потолке, и включать проектор на балконе. Когда по воскресеньям у нас выступает приглашенный известный певец или музыкант, его изображение проецируется при помощи видео на большой экран, чтобы даже в последних рядах все было хорошо видно.
- Подлинный космический век, - одобрительно произнес мистер Макферсон из Сиу-Фоллз.
- Думаю, что так можно сказать, - подхватила наш гид. - Мы не выдумываем ничего экстравагантного, однако Барни считает, что множество церквей прилагают недостаточно усилий для привлечения прихожан. У него постоянно рождаются все новые и новые идеи. Например, вы, возможно, заметили, что кафедра находится практически на театральной сцене, Барни спроектировал храм со сценой вместо традиционного алтаря, потому что иногда для разнообразия частью воскресной службы может быть отрывок из какой-нибудь драмы или пьесы иного жанра. Сама кафедра при помощи гидравлического устройства может быть убрана под сцену, и в таком случае ее совершенно не видно.
- Ваш храм не совсем совпадает с моим представлением о церкви, - заметила, покачивая головой, луноликая леди из Кентукки, - но в этом определенно что-то есть.
- Нам очень хотелось бы верить в это, - ответила Нелла, безуспешно пытаясь казаться скромной. - Но мы также знаем, что к Богу ведет множество дорог.
- Аминь, - произнесла дважды побывавшая в Лас-Вегасе дама с мультфильмошной прической. - Скажите, работает ли Барнаби Бэй здесь по будням?
Наша хозяйка энергично затрясла головой.
- Конечно. Ежедневно. Одно из крыльев здания полностью отведено под рабочие помещения и аудитории программы христианского обучения. Программа включает в себя воскресные школы для взрослых и детей и вечерние классы по будним дням. Кроме того, у нас есть дневной детский садик для более чем трехсот детишек.
- Рабочие помещения... так, значит, именно там... - самоуверенная и напористая миссис Макферсон не закончила фразу, наткнувшись на жесткий взгляд своего супруга.
- Да. - Нелла плотно сжала губы и, опустив глаза, принялась изучать свои очень удобные черные туфли-лодочки. - Именно там мистер Мид был убит частным детективом. Ужасная трагедия.
Я хотел было ответить на это ничем не обоснованное замечание, но вовремя прикусил язык. Посерьезнев после упоминания об убийстве, мы вышли из огромного святилища и направились в учебное и рабочее крыло здания. Нелла продемонстрировала нам пару классных комнат, которые заставили бы позеленеть от зависти большинство университетов. Когда мы шествовали по коридору, нам повстречалась ослепительной красоты брюнетка.
- Привет, Нелла, - произнесла она с улыбкой, способной растопить все полярные льды. - Как поживают ваши милые внучата?
- Превосходно, Элиз. Благодарю, - ответила Нелла, и брюнетка энергичной и изящной походкой продолжила свой путь по коридору. И тут же жизнь показалась мне более тусклой.
- Кто эта красивая женщина? - прошептала леди из Кентукки, обращаясь ко всем одновременно.
- Элиз Бэй - жена Барни, - сказала Нелла. - Она столь же мила характером, сколь и красива. Очень активно участвует в деятельности храма. В свое время получила титул Мисс Каролина. Как говорят, должна была стать Мисс Америка, а вовсе не занять второе место... Но, увы, во все вмешивается политика. Вы знаете, как это бывает.
Дружно кивнув, мы продолжили путь. Я подумал, не стоит ли незаметно отколоться от группы, чтобы провести небольшое собственное исследование, но, взвесив все, отказался от этой затеи. Вулф постоянно твердит, что мне не хватает терпения. Кроме того, у него имеется свой план действий. Во всяком случае, он так утверждает.
Глава 7
Когда я вернулся в особняк из бурого известняка, Вулф, покончив с ленчем, уже наслаждался в кабинете своим кофе и книгой. Фриц, да благословит его Господь, сохранил для меня тарелку запеченных в масле рисовых оладьев и немного черносмородинового джема. Обдумав очередность своих действий, я, прежде чем отправиться на доклад к Вулфу, уселся в кухне и прикончил оладьи с джемом, добавив к ним два куска пирога с черникой. Я знал, что Вулф откажется меня слушать, пока я не подкреплюсь. Если бы мой босс имел девиз, то он звучал бы так: "Пища прежде всего, а остальное может подождать".
Когда я с чашкой кофе в руках добрался наконец до кабинета, Вулф был готов меня выслушать. Я представил ему полный отчет обо всем, включая экскурсию по зданию и прилегающей территории. Пока я докладывал, он сидел, смежив веки. Несколько раз он взглянул на меня и лишь однажды скривился, услыхав, что Нелла Рейд самолично вершила суд над Фредом и безапелляционно вынесла приговор. Когда я закончил, Вулф втянул воздух полной грудью и медленно выдохнул.
- К дьяволу! - буркнул он и нажал на кнопку звонка, требуя пива. - Соедините меня с этим попом.
Вулф почему-то считает, что я могу связаться с кем угодно, просто подняв трубку и объявив, что беседовать будет сам Ниро Вулф. Я набрал номер церкви, и мне вновь ответила рыженькая, восседавшая в роскошном фойе. Я попросил Бэя, и меня соединили, не задав ни единого вопроса.
- Приемная доктора Бэя, - ответил приятный женский голос.
- Говорить будет Ниро Вулф, - сказал я, кивая Вулфу. Тот поднял трубку параллельного аппарата.
- Как мне доложить о нем? - последовал вежливый вопрос.
- Думаю, что мистер Бэй знает его, - ответил я, и мы стали ждать соединения. Из трубки нам в уши лилась мелодия церковного гимна, напомнившая мне о днях, проведенных в воскресной школе в Чилликоте. Не знаю, какие чувства пробудились в Вулфе, который вообще не любит пользоваться телефоном, а священных песнопений просто терпеть не может. Но вот гимн прервался и голос с очень легким южным акцентом произнес:
- Барни Бэй слушает.
Я продолжал держать трубку у уха.
- Мистер Бэй, это - Ниро Вулф. Надеюсь, вы слышали обо мне.
- Ну конечно, - ровным голосом ответил Бэй, - мне известна ваша репутация.
- Сейчас я хочу использовать эту репутацию, чтобы оказать на вас давление, сэр. Мне сегодня же необходимо побеседовать с вами.
- У меня как раз выдалось несколько свободных
минут...
- Это должна быть личная беседа, и, рискуя показаться навязчивым, я настаиваю, чтобы мы встретились в моем доме, так как я весьма редко покидаю его.
- Прошу прощения, мистер Вулф, - сказал Бэй еще более ровным голосом, - но у меня менее чем через полчаса должно состояться важное совещание, а вечером я веду занятия в церковной школе для взрослых.
- В таком случае завтра, - произнес Вулф отнюдь не вопросительным тоном.
Бэй молчал. Затем раздался вздох.
- Полагаю, это связано со смертью Роя Мида и с вашим парнем по фамилии Даркин?
- Именно, сэр. И беседа со мной будет только в ваших интересах и в интересах вашей церкви. Уверяю, что без необходимости я не стану затягивать нашу встречу. Мое время, так же как и ваше, бесценно.
Еще один вздох.
- Ну хорошо. Завтра утром я смогу зайти, скажем... в десять тридцать.
- В одиннадцать, - скорректировал время Вулф и назвал собеседнику наш адрес. Бэй согласился без всякого энтузиазма.
- О’кей. Вы добились своего, - произнес я после того, как трубки легли на место. - Я был готов поставить три к двум на то, что ничего не выйдет. Поздравляю.
Вулф, как всякий, любит похвалу, хотя никогда не сознается в этом. Его губы скривились, что могло сойти за улыбку, и затем он обратился к своим книге и пиву. Я же занялся обновлением файла цветочных почек.
На следующее утро Вулф появился в кабинете все же раньше Бэя, обскакав последнего не больше чем на полкорпуса. Было ровно одиннадцать часов, когда скрип лифта возвестил о том, что великий человек совершает восхождение из оранжереи. Едва он переступил порог кабинета, как у входной двери раздался звонок.
- Устраивайтесь как дома, - сказал я ему, - я еще раз сыграю роль дворецкого.
Через стекло двери я увидел Барнаби Бэя, облаченного в такой сногсшибательный светло-серый костюм, что мне сразу захотелось узнать адрес портного. Преподобный был удивительно - вплоть до теплой, но самодовольной полуулыбки - похож на портрет, который я видел сутки назад в храме. Он в одиночестве возвышался на ступенях, хотя за рулем скромного темно-синего седана, стоявшего у тротуара, виднелась чья-то фигура.
Я распахнул дверь и жестом пригласил гостя войти.
- Мистер Бэй, меня зовут Арчи Гудвин, я помощник Ниро Вулфа.
- Ах да, конечно. Ллойд упоминал о вас, - сказал он мягким южным говором, одновременно твердо пожимая руку. - Он сказал, что вы вчера посетили храм. Сожалею, что не смог с вами встретиться, но весь мой день расписан по минутам. Если бы меня предупредили заранее...
Я попросил его не беспокоиться и сказал, что участвовал в экскурсии. Тем временем мы добрались до кабинета, где состоялось взаимное представление. Бэй, почувствовав, что Вулф не поклонник рукопожатий, ограничился кивком и легко опустился в красное кожаное кресло.
Вулф откинулся на спинку своего кресла, внимательно изучая гостя.
- Не желаете ли чего-нибудь выпить? Сам я выпью пива.
- Воды со льдом, пожалуйста, - ответил Бэй. Как и у Моргана, к лацкану его пиджака был приколот серебряный значок в форме шпиля.
- Ваше подлинное имя - Роберт Бэйли, - продолжил Вулф, после того как нажал кнопку звонка, вызывая Фрица. - Почему вы его изменили?
Если этот вопрос и застал Бэя врасплох, то он не подал вида.
- Боюсь, что даже служителям церкви не чуждо тщеславие, - ответил он, пожимая плечами.
Я отметил про себя, как здорово Бэй может смотреться по телевизору. У него было располагающее лицо, а все жесты казались естественными и изящными.
- Еще учась в семинарии в Джорджии, я восхищался Варнавой. Он был сподвижником святого Павла в Антиохии и...
- Мне прекрасно известно, кем он был, - заявил Вулф, прерывая начало лекции по истории религии в свойственной ему изящной манере. - "Муж добрый и исполненный Духа Святого и веры. И приложилось довольно народа к Господу".
Бэй кивнул с улыбкой столь белозубой, что она была способна ослепить собеседника.
- Деяния. 11:24. Вы великолепный знаток Библии.
- Я знаток литературы. Но почему вы изменили фамилию?
- Похоже, вас очень интересуют имена, - благодушно ответил Бэй. - Могу объяснить: мне показалось, что Бэй звучит ярче, чем Бэйли. Но это только часть правды. Главная причина в том, что мой отец оставил семью, когда мне было восемь лет. Никто из нас его с той поры не видел. Моя мама вырастила четверых, работая в двух местах, что отняло у нее по меньшей мере десять лет жизни. Я не мог простить этого человека и не желал носить его имя.
- Но вы весьма заметный представитель веры, в которой прощение - одно из наиболее превозносимых достоинств.
Бэй фыркнул и шлепнул себя ладонью по бедру.
- Мне по сердцу ваша прямота, мистер Вулф, - заявил он без всяких признаков раздражения. - Конечно, вы правы. Неспособность преодолеть гнев на отца приносит мне боль уже много лет. Лишь недавно я сумел, по крайней мере в небольшой степени, побороть злобу. Однако, - добавил он с легкой улыбкой, - за все эти годы я свыкся с именем, которое дал себе в семинарии. Но, насколько я понимаю, вы пригласили меня не для того, чтобы обсуждать мое прошлое.
- Конечно. Наша проблема целиком и полностью относится к настоящему. Я намерен доказать, что Фред Даркин не убивал вашего коллегу.
- Тем не менее все, кажется, свидетельствует об обратном, - сказал Бэй, театрально понизив голос.
- Как бы вы могли охарактеризовать ваши отношения с мистером Мидом? - спросил Вулф после того, как попросил Фрица принести холодной воды Бэю и пива себе.
-- Мы, естественно, были близки.
- Одна из газет предполагает, что он мог стать вашим наследником.
Бэй скрестил руки на груди и прикрыл глаза. Я даже засомневался, не покинул ли он мысленно наше общество.
- Мистер Вулф, - наконец произнес он, - мне крайне трудно говорить о Рое так скоро после... после того, что произошло. Вы не можете представить, какое количество газетчиков и телевизионщиков обрушилось в последние дни на наш храм. И полиция, само собой... Когда вы позвонили, первым моим желанием было отказаться прийти сюда, но, поскольку Ллойд обращался к вам по поводу этих злосчастных записок, я решил, что обязан встретиться с вами.
- У вас передо мной нет никаких обязательств, сэр. Но коль скоро вы затронули этот вопрос, то прошу поделиться своими соображениями по поводу записок.
- Думаю, что это дело рук какой-то эксцентричной личности. Как ни печально, но такие вещи случаются в каждой церкви. Я получал их в свое время даже в своем крошечном приходе в Нью-Джерси.
- Не было ли других недружелюбных посланий в последнее время?
Бэй, как бы размышляя, воздел взор к потолку и затем, опустив свои голубые глаза на Вулфа, ответил: