Гонконгская территория Земли, остров Лантау, Тунг Чунг, городской рынок, 1 апреля 2058 года, 08:01АМ
Пингун отлетел в сторону, врезавшись в стенку лавочки. Высокий широкоплечий человек шагнул за ним в проход. Он не снимал с лица тёмных очков, и мало говорил, отчего становилось жутко.
- Да-да! Видел я её, - затараторил Пингун, отползая от надвигающегося на него незнакомца. Оскальзываясь в грязи, Пингун покрылся потом. Туфли на его правой ноге не хватало, был виден дырявый носок.
- Где она? - спросил человек, продолжая надвигаться.
- Не знаю… Она сбежала! Ей… С другой девчонкой!
- Как она выглядела?
- Черноволосая, каре… В спортивной одежде. Больше ничего не знаю! - Пингун упёрся спиной в тупик, который образовали три ларька. С улицы этот тупик не был виден.
- Прощай, - тихо хлопнул глушитель. Незнакомец не удосужился проверить точность выстрела. Убрав пистолет в карман, он развернулся и вышел из тупика обратно на шумный и пёстрый азиатский рынок.
Гонконгская территория Земли, материковый Гонконг, Каулун-сити, берег пролива Виктории, 4 апреля 2058 года, 08:16РМ
Ишика притормозила около обочины, в том месте, где притулились два старых кирпичных невысоких дома. Мрачные стены и грязные окна без признаков жизни нависли над дорогой. По другую сторону улицы была такая же картина. Людей вокруг не было вообще. Настя задрала голову вверх:
- Ты уверена, что это здесь?
- Hai, so desu, - твёрдо ответила Ишика и слезла с квадроцикла, поставив его на блокировку. Настя-Ленина последовала за ней, и встала рядом с байком, оправляя короткую юбку. Когда она подняла глаза, оказалось, что Ишика уже скрывается в узком проходе между домами, пропадая из виду. Схватив медвежонка и быстро накинув его за лямки на плечо, она поспешила за Ишикой:
- Эй, Иши, подожди меня! - Настя рванула за подругой в темноту подворотни. Она как раз нагнала её, когда Ишика стояла перед тяжёлой железной дверью, которой, казалось, никто давно не пользуется. Настя поравнялась с подружкой и вцепилась в её руку:
- Ты чего меня там бросила? Тут жуткий район!
- А я чего говорил? - тихо проворчал Слава, болтаясь на лямках на плече у хозяйки. Ишика не ответила, а, собравшись с духом, резко постучала в дверь кулаком. Сперва было довольно долго тихо, но когда наконец лязгнул затвор прямоугольного глазка и в проёме показались чьи-то злые глаза, Настя непроизвольно вскрикнула, подавшись назад и увлекая за собой оторопевшую Ишику.
- Чего надо? - спросил между тем человек за дверью.
- Я Ишикава, - ответила Риокхан-Скаратова, вновь сделав шаг вперёд и сбрасывая с себя руки испуганной Насти. Глазок закрылся с лязгом, щёлкнуло несколько замков и засовов, и перед ними распахнулась тяжёлая бронированная дверь. За ней в полутёмном коридоре стоял высокий крепкий мужчина азиатской внешности с раскосыми, зло и хитро сощуренными глазами и в конский хвост затянутыми чёрными волосами. Выглядел он лет на тридцать пять. Одет мужчина был в красную рубашку и оранжевые брюки, из под которых выглядывали острые изогнутые носки стильных бордовых ботинок. На плече он покоил обрез калибра четыре восьмёрки, который держал левой рукой.
- Она с тобой? - он кивнул подбородком на Настю.
- Да, мастер Тин, - поклонилась Ишика.
- Проходите, - мужчина, которого Ишика назвала мастером Тином, затворил за ними дверь, вернув на место засовы и защёлкнув замки.
- Идите за мной, - он шагнул вперёд, девочки последовали за ним следом. В конце коридора оказалась очень уютная комната средних размеров, полностью устланная коврами, пледами и шкурами. Все стены также были занавешены гобеленами и шкурами, входы прикрывали тяжёлые портьеры и неизменные шкуры. Свет помещению давали яркие лампы и горящий камин. Из мебели здесь были несколько вычурных кресел, две широких изогнутых кушетки и низкий столик, накрытый белой шёлковой тканью. Сбоку, не касаясь стены, стояла ванная на ажурных ножках, наполненная розоватой благоухающей водой. В воздухе витал аромат благовоний и масел.
- Садитесь в кресла, - мастер Тин махнул в сторону рукой, а сам подошёл к стене и вернул обрез на подставку в виде изогнувших свои тела драконов, вырывающихся через гобелен наружу. Бронзовые драконы терялись на фоне хорошо подобранного гобелена, так что казалось, что обрез парит в воздухе.
- Она будет смотреть? - вопрос мастер Тин задал так, словно уже знал ответ.
- Да, - кивнула Ишикава, встретившись с Настей взглядом.
- Хорошо, - мужчина скинул с ног туфли, оставшись босиком. Отогнув край гобелена мордой, в комнату вошёл огромный дог чёрного окраса. Повернув голову к девочкам, он тихо, но угрожающе зарычал.
- Крекс, спокойно, - так же тихо осадил его мастер Тин и дог тут же угомонился. Опустившись на живот и вытянув лапы вперёд, он внимательно стал следить за манипуляциями, которые проводил его хозяин. Сдёрнув со столика шёлк, мужчина взял из плотно сбившихся там предметов кусочек ткани розового цвета и плеснул на неё жидкости из пузатенькой баночки. К ароматам, витавшим в воздухе, присоединился ещё один - аромат розовых лепестков.
Подойдя к Ишике, мастер Тин на мгновение замер, а потом поднёс тряпочку к её лицу. Ишика сперва от неожиданности вскинула руку, чтобы отмахнуться, но мастер Тин легко оттолкнул вскинутую ладонь и начал протирать лицо девочки:
- Это очищающий состав. Кожа должна быть чистой. Без косметики, жира или грязи.
- Извините, - смущённо пробормотала Ишика. Убрав тряпочку, мастер Тин взял со столика тонкий пигментный карандаш.
- Какую?
- Одну кандзи. "Ненависть", - твёрдо, словно заученную фразу ответила Ишикава.
- С ненавистью в сердце вечно жить нельзя. Когда ненависть растает, останется лишь пустота. Пустая жизнь, прикрывающая свою наготу ветшалой тряпкой ненависти, - ответил мастер Тин.
- Прошу вас, - твёрдо повторила Ишикава.
- Хорошо, - мужчина тряхнул головой, отчего его конский хвост описал в воздухе дугу и принялся рисовать. Толкнув легонько девочку в грудь, чтобы она прижалась спиной и головой к спинке кресла, он посмотрел ей в глаза:
- Пока не закончу, ты ничего не увидишь.
- Я знаю, - ответила одними губами Ишика. Кивнув, мастер Тин поднёс острый карандаш к её глазу, над которым вместо брови белел широкий кривой шрам со рваными краями. Замерев на секунду, мастер Тин начал рисовать. Кандзи-буква китайского алфавита была широкой, размашистой, затейливой. Но, вместе с тем, мастер Тин положил её на место отсутствующей брови девочки так искусно, что она восхитительно гармонировала с чертами лица Ишики, словно она родилась с ней. Словно Будда своей просветлённой рукой наложил на её лицо этот замысловатый узор линий.
- Теперь будет больно, - мастер Тин сделал первый укол иглой, вводя пигмент под кожу. Ишикава непроизвольно застонала. Настя хотела вскочить со своего кресла и подойти к подруге, но Крекс, лежавший на полу, угрожающе зарычал.
- Не советую. Он здесь для того, чтобы мне никто не мешал. Поверьте, он умеет убеждать, - заметил мастер Тин, снова делая укол татуировочной иглой.
- Это долго? - Настя-Ленина благоразумно осталась в кресле, сжимая в руках медвежонка.
- Несколько часов, - кратко ответил мастер. - И не стоит так много говорить. Игла воткнулась над глазом в кожу, пробивая её, оставляя после себя в ранке маленькую частичку краски. Ишика снова застонала. Прикусить губы было нельзя - мастер Тин запретил двигать лицевыми мышцами, иначе в рисунке появились бы ошибки.
Гонконгская территория Земли, островной Гонконг, Кеннеди-таун, берег пролива Виктории, 5 апреля 2058 года, 4:42РМ
- Что случилось? - спросил Ченг Лунь.
- Говорят, что у нас скоро будут проблемы, - ответил Джамиль, глядя на пролив.
- Почему?
- Мы наступили кому-то на хвост с последней операцией.
- Мафии? Армии? Русским?
- Первое, - покивал Джамиль и потрогал свою короткую ухоженную бородку.
- Чёрт.
- Вот-вот.
- У нас мало людей.
- Позови боевой отдел, - предложил капрал иракских ВС.
- Придётся. Смотри в оба. Я что-нибудь придумаю.
- Ты за подружкой своей пригляди, - посоветовал Джамиль.
- Знаю. Спасибо, что сообщил.
Гонконгская территория Земли, материковый Гонконг, Каулун-сити, берег пролива Виктории, 12 апреля 2058 года, 11:47РМ
В ночном клубе "На поруках", отделанном в тюремном стиле, играла громкая, тяжёлая танцевальная музыка - смесь нео-техно и классической кислоты. Внизу на главной танцплощадке на полную катушку отрывалась толпа молодёжи. Здесь были посетители от четырнадцати до практически тридцати лет. Лазеры сновали по мокрым спинам и обнажённым торсам, выхватывая из полутьмы то ту, то другую группу людей.
Отвернувшись от зала, Настя взяла свой бокал и отпила коктейль. За столиком с ней сидели два хмурых и усталых "вампира" из боевого отдела: Чжэнг Вон и Ухэнь Чжи Хун. У первого была перебинтована правая рука от запястья до локтя. Второй периодически прикладывал свой холодный стакан ко лбу, где сейчас в полутьме зала практически не было видно тёмной ссадины.
- Мне скучно, - сказала Настя.
- Вожак сказал ждать его, - возразил Чжэнг Вон, покачав головой.
- Поехали куда-нибудь. Скажем, в звёздный квартал? или на берег?
- Не, - отказался Чжэнг Вон. Настя надула губки и отвернулась от своих кавалеров. Они не будут потакать ей, это было ясно. И ничего на них не подействует. Приходилось просто ждать, пока позвонит Ченг Лунь и скажет, куда можно ехать, чтобы быть в относительной безопастности. Ченг Лунь позвонил примерно через двадцать минут, когда Настя-Ленина готова была уже биться головой о пластик столика. Ченг Лунь сказал прибыть в район Пристани в Заливе. Байкеры с облегчением допили свои безалкогольные коктейли и Чжэнг Вон кивком головы показал не менее обрадованной Насте на выход. Она вскочила с улыбкой на ноги и легко пошла к лестнице, ведущей с мансарды-бара вниз на танцплощадку, чтобы оттуда пройти к выходу. Позади неё шествовали её провожатые. Спустившись к чёрному ходу, ведущему на заднюю улицу, Ухэнь Чжи придержал Настю-Ленину за плечо и первым вышел на улицу. Спустя десять секунд к нему присоединились Настя и Чжэнг Вон.
Вокруг было темно и прохладно. Узкая улочка обладала всеми атрибутами чёрного хода: мусорные баки, тусклые лампочки освещения, короткая бетонная лесенка, егоза, намотанная на верх забора из сетки-рабицы, отгораживающей один край улочки, превращая её в тупик. Да высокая непроницаемая стена дома напротив без окон и наглухо заваренной дверью. Здесь было по-ночному очень тихо и каждый шорох звучал очень громко.
- Жутковато тут, - заметила Коммунистова по-английски. Вампиры молча сели на свои мотоциклы, стоявшие подле лестницы.
- Залазь, - Чжэнг Вон кивнул на место позади себя, поворачивая ключ зажигания. Настя подошла к нему и уже было закинула ногу на сидение, как на другом конце улицы громко разорвался выстрел. Чжэнг Вон дёрнулся и завалился набок, увлекая за собой тяжёлый мотоцикл. Настя отдёрнула ногу, едва не придавленная тяжёлым Кавасаки. Перед ней лежал мотоцикл, а рядом с ним - байкер с простреленной навылет грудью. По его груди в свете фонарей расползалось тёмное глянцевое пятно. Коммунистова зачарованно замерла перед ним.
- Пригнись, дура! - заорал ей Ухэнь Чжи, прыгая в сторону от своего мотоцикла и на ходу выхватывая из наплечной кобуры автоматический пистолет-пулемёт системы Ингрэм. Упав за баки с мусором, он мгновенно направил своё оружие в ту сторону, откуда стреляли, но на нём уже зажглись красные огоньки лазерных корректировщиков огня: один на лбу, второй - на груди. Два сухих хлопка отбросили его навзничь. Ингрем, вылетев из его рук, ударился о стену и упал рядом. Настя присела на корточки, вглядываясь в темноту. Бежать было, похоже, бесполезно. Два вампира лежали убитые, в клуб было не вернуться - она была в десяти метрах от двери и явно на мушке невидимых стрелков. Осторожно сняв с плеча плюшевого медвежонка, она прижала его к своей груди. По лицу потекли слёзы, уничтожая хорошо уложенную косметику. Моргнув, она заметила движение в темноте дальнего конца улицы - к ней кто-то приближался.
- Молчи только. Всеми Богами заклинаю: молчи, - сквозь слёзы шептала она медвежонку. - Ты сильный, я знаю. Но их много и они большие. Молчи, прошу тебя, молчи! Только молчи, Славочка…
- Молишься? - перед Настей, сидящей прямо на влажном асфальте сжав колени и раскинув ступни в стороны, вырос молодой мужчина в чёрных брюках и рубашке с закатанными рукавами. Огромные кожаные ботинки с кованной подошвой едва не касались ног Коммунистовой. Прижав к себе медвежонка, Настя подняла заплаканное лицо вверх.
- Молись, девочка. Но не бойся, нас всего двое. Тебе понравится…, - наклонившись, он взял её за запястье и дёрнул вверх. Слава выпал из её рук, плюхнувшись в неглубокую лужу.
- Не надо, прошу вас…
- Не говори "не надо", пока не попробуешь, девочка, - на плечо легла ещё одна рука - кто-то подошёл сзади.
Гонконгская территория Земли, остров Лантау, берег залива Дискавери Бэй, Дискавери Бэй, 13 апреля 2058 года, 9:07АМ
Настю нашли под утро на газоне перед домом. Вытолкнутая с заднего сидения седана, который тут же умчал, Коммунистова лежала на влажной от росы траве в полуобморочном состоянии шока. С диким визгом Ишика вылетела из дома и, обогнав дядю, спешившего девочке на помощь, упала перед подругой на колени.
- Настя…
- Ишика… Теперь она лежала на полу в гостиной на одеяле поверх циновок, а дядя Шань зашивал ей длинный порез на спине, тянущийся от ключицы по лопатке вниз практически до почки. Настя-Ленина лежала на животе, уставившись в пламя камина немигающим взором. Ишика сидела у изголовья на коленях, готовая помочь, если будет в том нужда. Рядом с ней стоял эмалированный таз с остывающей мутно-красной водой, в котором плавали разбухшие от воды и крови бинты. Около таза лежал пустой шприц от ультракоина.
- Это моя вина, - со щеки Ишики слетела капля и упала в таз с водой.
- В том нет ничьей вины, - ответил дядя Шань после краткой паузы, аккуратно делая стежок за стежком по спине Насти.
- Просто есть скоты…
- Называть людей животными не стоит. Никакой скот не похож на человека. Людская жестокость им несвойственна.
- Но…, - хотела возразить Ишикава, но тут подала голос Настя:
- Один из них сказал: "Если к тебе относятся без ласки, значит ты её не заслужила"… Дядя Шань замер и встретился взглядом с Ишикавой.
- Ммм? - растерянно протянула Ишика, переводя взгляд с дяди на подружку и обратно.
- Есть мысли людей. Часть этих мыслей зовётся мудростью. Но эти мысли есть мудрость лишь тогда, когда человек осмысляет их. Но каждый человек осмысляет по-своему каждую мысль, исходя из своих жизненных позиций. Злые люди, как и добрые, не существуют. Это условное деление, - дядя Шань подумал и продолжил свой рассказ:
- Просто одну и ту же мысль, мудрость часть людей понимает так, а часть – иначе, порою в обратном смысле от того, что закладывался в мудрость. Кто из этих двух групп людей понял мудрость правильно - узнать невозможно, ибо все мы люди и можем ошибаться. И потому вроде бы человек оперирует хорошей мудростью, но мудрость эта имеет извращённый смысл, не совпадающим с пониманием окружающих. Не слушай никогда тех людей, чья мудрость идёт вразрез с твоей, что имеет извращённое для тебя понимание. Забудь те слова, что были сказаны чужими тебе людьми, которые причиняли тебе боль. Не ищи в тех словах мудрости и смысла для себя. Ты не найдёшь их, а лишь бессмысленно потеряешь время и искалечишь себе жизнь…
- Но дядя… ей и так уже жизнь искалечили…, - возразила Ишика.
- Никто не искалечит тебе жизнь кроме тебя, - покачал головой дядя Шань. - У тебя могут отнять невинность, но никто не сможет насиловать твои мысли, если ты сама того не захочешь. Если ты сильна, никто не тронет твою душу. А тело страдает постоянно в этом мире, даря боль душе и разуму. Будда учит нас не иметь привязанностей к миру реальных вещей, равно как и к собственному телу - лишь тогда душа не будет знать боли и страданий.
- Ей сейчас слова не помогут…, - вздохнула Ишика, со слезами глядя на Настю.
- Слова сейчас - единственное возможное лекарство для её раненой души, Ишика. Думаю, только ты понимаешь из нас двоих, как ей сейчас плохо. Если она сильная, с твоей помощью она станет ещё сильнее. Если слабая…
- Но…
- …но она сильная, - закончил свою мысль дядя Шань, обрезая нитку на полностью зашитой ране. - Настя, сядь пожалуйста - мне нужно зашить тебе губу.