- Ублюдище ты, Рева, а не фотограф… найду я тебе пленку, только поторопись же, сукин сын!
- Да-а, что тебе, бешеный? А у меня жилище, понимаешь, сгорело…
- Свои же алкаши и подожгли. В первый раз, что ли?
- Ой, твоя правда, Тарпан, не в первый… Эй, вот же он, сосед!!!
Мангарева стал подскакивать, порывался махать пиджаком, но и так сквозь толпу ловко пробирался невысокий лысоватый мужичок. Он быстрым шагом настиг нас у самой машины и сунул Реве фотокамеру.
- Нашел, дружище…
- Да, держи. "Самсон-Д", вроде твой?
- Самсон-масон, хрен ли с ним, моя камера, и так вижу, - Рева дернул шторку. - О, и пленочка даже цела…
- Ну, поезжай, друг, с богом, - он втолкнул трясущегося от шока Реву в салон, захлопнул дверцу. На меня даже не взглянул. Я дал газу что было сил и, проезжая по темным улицам, думал только одно: или я сошел с ума, или только что спас из огня фотокамеру дурака Ревы мой всемогущий и ужасный работодатель, Олег Карлович Лелюк, Декан собственной персоной.
Рева на заднем сидении стучал зубами, хлюпал носом в избытке чувств, но, когда мы прибыли на место (сожженец еще догорал), - сработал профессионально. Клацал затвором без дрожи и напоследок заснял оскаленного, злого Пастасу со словами: "Сойдет за оригинал…" Я не мог удержаться от улыбки. А он повесил камеру себе на шею, похлопал Пастасу по спине, потом себя по пузу.
- Все будет класс, ребятки! "Промо" не подведет! Кстати, что-то мой соседушка не то говорил. Как он сказал, Тарпан? Самсон какой-то… Такой марки даже нет.
- Ошибся, - отвечал я. - Не специалист, вот и ошибся.
Реве я дал денег - за съемку и на устройство, пока предприимчивый хозяин отстроит ночлежку заново. Пастаса уехал в морг вместе с трупом-головешкой. Я посмотрел на часы. Двадцать минут второго. Ехать назад, к горелому "Корневищу" - зачем? Декана - если это был он - там уже наверняка нет. В том, что он там был, я почти не сомневался. Неважно даже, что за штука Перо на самом деле… но вокруг него и те, и эти, и еще бог знает кто. И Декан Лелюк собственной персоной, даже не скрывается… хотя - чего бы ему скрываться? Кто его тут знает в лицо? Ох и работенка мне предстоит…
И я поехал в "Нопаль", на ходу набирая номер.
Катерина ждала меня на ступенях. Она ни о чем не стала спрашивать. Села снова сзади - повеяло ванилью и алкоголем. Я тоже рта не разевал. Добрались как раз вовремя - в "Ягуаре" уже гуляли вовсю. Катерина смотрела, крепилась, и все же:
- Ну тут и рожи… А певца я бы утопила в сортире…
- Вернемся?
- Прекрати, пожалуйста… Я буду развлекаться.
- Как угодно. Вот, сыграй в чет-нечет.
Я оставил Катерину возле кучки игроков. Постукивали обточенные океаном камешки, приторно пахло пряностями. Сам, не суетясь, прошел в конец зала. Там у портьеры сидел бородатый карлик. Я отодвинул занавес, заглянул внутрь: порядок, уже начали рассаживаться.
- Ставки принимаешь?
Карлик кивнул.
- Сотня. Запиши на Кватепаля.
- На какую маску?
- Что?
- Принимаем на маски, текутли.
- Черт. - Я оглянулся. Белое платье Катерины было там, где и десять минут назад. - Какого дьявола я буду ставить на маску? Где Квапаль? Он выступает сегодня?
- Я не знаю, текутли, - карлик отвечал смиренно-наглым тоном и пошевелил корявыми пальчиками на кучке фишек. - А только такие сегодня правила, и если не хотите, то и не ставьте. А что до имен господ бойцов, то я их не спрашиваю. Вот даже вы придете, хозяин даст вам маску - будут ставить на вас.
Я стоял, как последний идиот, с сотней в руках. Карлик поднялся и дернул за шнур.
- Поторопитесь, если будете…
- Н-на… синюю. Ладно.
- Ваша фишка.
Я сунул тяжелую квадратную бляху в карман и пошел за Катериной. До этого не замечал, что белых платьев - несколько и та, что я принял за Катерину, вовсе ею не была. Вот еще наказанье! Где же… А, вот! У самой сцены, покачиваясь в такт флейте и барабанам - уставилась на певца.
- Катерина… Пойдем.
- Куда?
- Увидишь сама. Ну - идем.
- А куда? Ты уезжаешь? Имей в виду… я останусь!
- Это здесь. Не упирайся… Как твой чет-нечет?
- Выиграла. Смотри, какая монета странная.
- Старая пятерка, но они еще в ходу. Можешь поставить.
- На него?
- Поставь на желтую маску. Твоя пятерка против моего стольника… хотел бы я все-таки выиграть.
Мы прошли за портьеру, сели в камышовые плетеные креслица. Катерина с удивлением смотрела на сцену.
- А что это?
- Парапокс. Вон перекладины, там они держатся, а дерутся ногами.
- Что-то я не понимаю…
- Увидишь - так сразу поймешь.
Народу был уже полный зал. Кое у кого в руках - тоже маски. Любители, их выпустят потом, поразмяться всласть. Сосед слева, через три места, обмахивался ножной перчаткой.
Карлик проковылял по площадке, и заскрипели под задницами плетеные сиденья. Катерина вытянула ноги поудобнее. Невидимые барабанщики ударили в свои долбленые причиндалы. Началось.
Первой парой вышли драться черная обезьяна и красный тукан. Подпрыгнули, устроились поудобнее - и пошли примеряться, пока только враскачку, на длину ноги. Обезьяна была как обезьяна - коренастая, коротконогая, прыгучая. Тукан повыше, голенастый. Помалу бойцы раззадоривались. Тукан неожиданно для противника выкрутился "солнцем" и обеими ногами ударил обезьяну в горло. "Тут ему и смерть пришла", - обезьяна рухнула с перекладины, хорошо еще, если позвонки целы… Его унесли, а тукан, между прочим, "уронил" еще двоих, прежде чем парапоко в маске белой свиньи прошел над ним головоломной мельницей - сволочной прием, где-то в этой свистопляске он на мгновение оказался на территории противника, но из-за бешеного темпа этого не видно - и прицельно врезал по пальцам. Сам, правда, тоже выпустил перекладину, рухнул, картинно приземлился на плечо и пошел кататься по площадке. Но тукану он, по всей видимости, раздавил пальцы на правой руке - тот не катался и не корчился, просто сидел, как мешок, под своим древком, вытянув по полу изувеченную ладонь. Катерина что-то воскликнула над плечом. Я обернулся:
- Ну, как тебе? Запрещенный прием! Но это для настоящих мужчин. Погоди, вот заказные отдерутся, тогда я тоже…
- Что? Ты с ума сошел! Они убьют тебя!
- Не учи меня жить, женщина. Видишь - вон с маской, и вон тот… Это так, любители, с ними - просто массажик.
Она пыталась меня удержать, но где там! В поединках объявили перерыв. Я вышел размять ноги, приглядывался всерьез: тряхну - ну не стариной, а все-таки я был не последний на перекладине.
Распорядитель позвал нас в зал. Усаживаясь, я нащупал в кармане фишку. На что ж ставил - вроде бы на синюю? А ее что-то не видать. Катерина сложила руки на спинке кресла перед собой, уткнулась подбородком и не то глядела поединок, не то дремала. Я сделал знак карлику - подойти.
- Я ставил тут. Что мой боец?
Карлик поглядел на кусок металла, закивал.
- Скоро, текутли. Парапоко молодой, сильный, хорошо держится. Верные деньги.
- Ладно. Я сам хочу… но не с этими мешками, ты понял?
Он заломил брови:
- Так не делают…
- Знаю. Не твоя забота. С тем, кто останется в последнем круге. Кватепаль уже выходил?
Карлик не отвечал. Он пялился на Катерину. Пришлось показать ему монету. Уродец очнулся и взял деньги.
- Еще нет. Он в последнем круге как раз. А сиуатль - с вами?
- А тебе что? На еще - принеси маску, перчатки. И десять дам, если сделаешь, как сказал.
Карлик внимательно на меня посмотрел и отошел. Я за ним не следил. Он, конечно, сейчас поплелся к хозяину зала. Вообще-то, бывали случаи, когда подстава из публики нанималась нарочно, чтобы убить бойца. Хотя против хорошего парапоко, даже после пяти кругов, выстоять еще уметь надо. Случалось и наоборот. Тут, если у хозяина жадности хватит, - мое дело в шляпе. Подраться захотелось вдруг необыкновенно, аж ладони зазудели.
Круг оказался неинтересный, кончился за двадцать минут - переходом в следующий бойца в маске летучей мыши-вампира. По-моему, он даже не запыхался. Висел себе, зацепившись ступнями, испуская душераздирающие рулады - не то хохот, не то вой, пока почтеннейшая публика выходила в очередной раз глотнуть дыма. Катерину, кажется, сморило совсем - крики летучей мыши не заставили ее голову поднять. Устала, бедная… Мне как раз не мешало бы пойти поискать гуараны. Нечестно? Боги Ацтлана с вами, господа хорошие! А чем же напичканы эти парни? И я, конечно, ее нашел - в автомате, в углу. Четыре зернышка - хватит. Прошел, не спеша, по залу. Чувствовал себя отлично, и еще оставалось время набрать сил дыханием, и для гуараны…
Катерина не спала. Она разговаривала с карликом (как он мне надоел!), а по залу уже шныряли две полуголые девушки из подтанцовки. Хороший знак. Я не успел добраться до урода и выкинуть его из ряда за шиворот - он сам испарился. Катерина поглядела на меня рассеяно.
- Ты где был?
- По нужде ходил. Все спокойно?
- Да… Знаешь, что мне сказал этот малыш?
- Хвалил твои рыжие волосы?
- Почти, - Катерина наморщила нос. - Он сказал, что передаст Кватепалю…
- Что?
- Что рыжеволосая ищет его. Откуда он узнал?
- Выкинь из головы. Смотри бой. Я спрашивал его о Кватепале, он видел, что ты со мной, вот и все дела. Смотри, смотри - сейчас он его сделает! Тьфу, это даже не интересно.
- Как ты думаешь… это не может быть он?
- Ты у меня спрашиваешь? Кто с ним дружбу водил?
- Ну, Артем! Я не знаю… они все какие-то… все вытянутые и двигаются как-то…
- А то! Ведь они по 12 часов в день висят. Вот позвоночник и растягивается.
- Не шути.
- А я серьезно.
Катерина надулась и отодвинула кресло подальше. Ну и черт с этим… честно говоря, меня сейчас больше занимала предстоящая драка. Что она будет - я не сомневался: на меня уже принимали ставки. Третий и четвертый круги я пропустил. Отключился от всего и погрузился в дыхание. Снаружи это незаметно: ну, сидит себе мужчинка, расслабленный весь. Выпил, может, или сонной травки выкурил - грезит. Перед последним кругом Катерина выходила, я и воспользовался случаем: вытряхнул три зернышка. Покатал по ладони. Подумал. Проглотил два. Хватит.
Ну, наконец-то! Синяя маска - это был ягуар, он свалил желтого саймири в первом же бою. И держался все остальные - просто отлично. Меня грела мысль, что я выиграл - раз, и гуарана - тоже. Катерина ерзала, ей уже стало скучно.
- Пойдем… Ну, что с тобой такое?
Я сидел, вытянув ноги, не двигался, рта не раскрывал - внутри плескалось огненное море. Хорошо, прекрасно!
- Артем! Ну, ведь мы же его не увидим. Пойдем. Пожалуйста!
Тут сзади ко мне прикоснулся кто-то.
- Все готово, текутли, - распорядитель сунул мне маску и снаряжение. - Вам одеться…
Я встал. Катерина поглядела на меня снизу вверх. Не разжимая губ, я ей жестом велел оставаться на месте. Обо мне уже делалось какое-то объявление - слова гремели, я их не разбирал. В таких случаях обычно говорят о "приезжем мастере"… Моя маска оказалась - лиловый броненосец. Кольчатый хобот нависал перед глазами. Ладно… хоть лицо прикроет немного. Я зашнуровал ножные перчатки туго, как только мог - оказались великоваты. Халтурщики чертовы… Совсем почти голая девица ударила в гонг, и меня подтолкнули на площадку.
Ягуар уже был там. Он сидел себе спокойно наверху, на своих клетках. Завидел меня, соскользнул вниз и закачался на одной руке, показывая зрителям в зале палец - мол, сейчас я его уделаю! Там творился содом - в смысле шума и скрежета зубовного. Я подпрыгнул и занял свое место.
Мой инструктор учил - никогда не разглядывай противника. Обводи его, обманывай, но никогда не ищи глаза. А увидишь - бей сразу. И поменьше этих вывертов на публику. Ягуар, видно, тоже учился в хорошей школе. Он перестал кривляться, когда пропустил мой славный режущий правой - сразу же ушел в безопасный угол (вот это руки, вот так дыхание!). Оттуда несколько секунд спустя налетел на меня - и понеслось.
Я не подымался по древку уже довольно давно. Я знал, что риск большой. Этот парапоко был классный боец, растяжки поразительной, а я - всего лишь отличник боевой подготовки. Тем слаще было ловить его на простонародные приемы. Он в Ответ заставлял меня перебрасываться из угла в угол, надеясь, что руки не выдержат. Из чего я заключил, что предыдущие ребята все-таки помяли его чувствительно, - и старался достать его в каждой серии. Тогда он бросил к черту свою тактику измора и пошел выкладываться на всю катушку. Я это изменение не уловил сразу, зато уловил такой косой удар по левой скуле, - мало не показалось. А поскольку уйти не смог - получил заодно по печени и на излете - по коленям. Мастер! Убийца! Чем дальше - тем хуже, он размялся и почувствовал себя совсем уже королем древка, и, когда я увидел, как он ставит руки, чтобы выйти надо мной в мельнице - ну, зачем обязательно по пальцам, - он парень ловкий, достанет до груди, - прощайте, ребра… Спастись я мог, только уйдя внезапно, но у меня было невыгодное угловое положение, простым перебросом я бы попал на его половину и был бы, по всем правилам, с боя снят с позором. Надо было двигаться только назад, а для этого придется качнуться вперед… и сейчас же, как только я подумал - ножная перчатка ягуара прошла передо мной, зацепила дурацкий хобот и врезалась в бровь. Это было страшно больно, - прямо по нервной точке, гад! - но, заливаясь слезой, я уже знал, что делать. Руки у него соскользнули, вот что! Толчок вперед был хороший, и на втором проходе мельницы меня на пути уже не было! Однако, какой все-таки боец! - промахнулся, сорвался, и умудрился повиснуть на мне. Поединку был конец - по хорошим правилам он оказывался на моей половине, но тут уж не до правил: пальцы и без того сводило, а еще лишние сто килограмм, да в рывке… Мы сверзились оба, но я все-таки на него. На мягкое пришел.
Откровенно сказать - не помню, как уж там нас растащили. Как оделся опять в свое - тем более. Начиналось снова все с того, что я стоял у портьеры, прижимая к брови платок со льдом, а карлик, подобострастно хлопая красными веками, умолял принять выигрыш. "На маску, - повторял он. - Берите, текутли". Наконец деньги взяла Катерина. Она была озабоченная и сердитая.
- Ты хоть понимаешь, что нам идти до Тегуана?
- Дойдем…
- Дойдем? Ты? Да тебя ноги не держат! Зачем тебе это понадобилось? Впечатление хотел произвести?
- Дойдем. - Я знал, что делать. Еще оставалась гуарана в кармане рубашки. - Ты только помоги выйти отсюда.
Катерина фыркнула.
- Что? Прикажешь ноги тебе переставлять?
- Нет. Руку дай…
Мы выбрались на улицу. Я отвернулся, вытащил пробирку и проглотил зернышки. Прислонился к стене. Теперь недолго… пока начнет разливаться огонь… не будет ни боли, ни шума в ушах.
- Ну, так лучше. Пошли. Нет, стоп. Ты дала ему десятку?
- Никому я не давала никаких денег.
- Так давай. Я обещал.
- С ума сошел! Собираешься вернуться? Еще пару боев?
Я взял у нее деньги (она все их в руках держала) и двинулся к двери. Дверь распахнулась навстречу, выпустив еще кого-то. Карлик стоял там же, видно, ждал, что я вспомню, - или провожал. Я порылся в пачке, вынул десятку…
- Сиуатль…
Тот, что вышел, обращался к Катерине.
А она замерла. Я видел только, что она растерялась и перепугалась. Турнул карлика с десяткой, захлопнул дверь, во мгновение ока встал рядом с Катериной.
- Что тебе надо?
Он перевел взгляд с Катерины на меня, потом снова уставился на нее.
- Я Квапаль.
Катерина тихонько ахнула. Я положил руку ей на плечо. Квапаль, засунув руки в карманы, молча ждал. За ним подмигивал красным газосветным глазом попугай с вывески. Бедная Катерина! Если это ее красавчик - хорошо ему сегодня досталось.
- Не смотри на женщину. Не пугай ее. Это я тебя искал. Нужно будет поговорить, только не здесь.
- Поговорить? - он отвечал по-ацтекски, и выговор - не городской, врастяжку. - Можно. Почему нет? В Колодец пусть она придет, завтра. Там и поговорим.
Мы дошли до Тегуана, ни слова не сказав друг другу. Катерина смотрела под ноги, как будто считала торцы в брусчатке - у нее губы шевелились. Я просто радовался тому, что идти не больно. Душу я почти усладил и отделался, можно сказать, легко. Вот Катерину только расстроил - это да…
Она молчала и в машине, потом я оглянулся, когда уже совсем рассвело - она спала, оказывается. Вымоталась. Шутка ли - гоняться за каким-то там фантастическим типом из прошлой жизни, а он, извольте видеть, ногобоец - физия в ссадинах, глаз заплывший, ручищи ниже колен… Я усмехнулся и потрогал губу - будет больно. Потом, пока что гуарана держит. На Усумасинта мы минут двадцать ползли еле-еле в пробке, солнце уже поднялось, пора залегать. Я свернул на родимую башню и был у подъезда без четверти семь. В самый раз - парковка уже почти опустела. Катерину я, рассудив по-хорошему, осторожно вынес на руках. Жалко было ее будить, а таких, как она, я сейчас мог нести троих.
Но в лифте она проснулась.
- Тс-с! Спи.
- Артем?
- Спи, спи. Все хорошо.
- Поставь меня…
- Ох, господи. Зачем? Так хорошо спала…
- Артем!
- Ну, ладно… Приехали уже.
- Куда приехали? Мы…
- Выходи. "Кетцаль". Не в гостиницу же было тебя отвозить. Там не поспишь.
- А у тебя?
- Выходной день. Утро! "Никого не будет в доме…" Никто нам не помешает.
- Нам? Что ты хочешь сказать?
- А то, что я сейчас как на массу задавлю! Часов десять. Чего и тебе желаю. Прошу!
- Темно… Ну и запах! Крыс травил?
- Нет. Тут был когда-то фотоцех. Располагайся… вон дверь - ванная.
- Спасибо. - Катерина втиснулась в мою ванную величиной с наперсток. - Вода просто на удивление хорошая, не затхлая! Кто-то мне говорил, что в Теночтитлане - подземные источники…
- Да. И горячие ключи… - я постелил на полу одеяла и набитые шерстью цветные подушки, привернул реостат и оставил только слабенький желтенький свет в углу, - вот так… а ты устраивайся на диване.
- Нет уж. Там, наверное, не то что клопы, а и динозавры водятся.
Я промолчал. Катерина с удовольствием растянулась на одеялах, укуталась в плащ и тут же уснула. Я осторожно поплескал подземной водичкой на разбитую бровь и тоже лег. Гуарановое пламя гасло. Надо было одно зернышко оставить. Забыться, подремать - пока успею… Вечером всех пошлю на фиг… всех, кроме Катерины. Ведь она уже здесь. Надо же - спит… крепко так. Устала, конечно. Я потянулся, вывернул свет совсем, но и во тьме вроде бы все равно различал отсветы плаща: колено вот, а это, значит, зад, и даже рука белеет смутно, потому что старые шторки мадам Квиах никак Солнца не удержат. Надо бы ей плащ поправить… да куда там! От паха до пяток, от подмышек до запястий - каждое мышечное волоконце, каждое поганое сухожилие уже считало свои долгом заявить о себе. В одном положении я не мог улежать дольше двух-трех минут. Диван мерзко скрипел. Пробовал перетерпеть, в самом деле, что такое - мужчина я или вошь? - расслабиться, ровно дышать…