Когда они уже выходили из зала, Алексей указал пальцем на очередь в мужской туалет.
- Ты когда-нибудь видела такое? - спросил он. - Вот она, сила искусства!
Надя фыркнула.
- Знал бы кто-нибудь, как дела со смертью обстоят на самом деле, - усмехнулась она.
Да, подумал Алексей. Знал бы кто…
- Как фильм? - поинтересовался водитель, когда они сели в машину.
- Хорош, - ответил Алексей. - Просто отличный фильм. Только… Можно вас попросить об одолжении?
- Каком?
- Можно, я довезу нас до дома?
Он буквально почувствовал, как напряглась рядом Надя.
- Э… - в растерянности произнес водитель. - У тебя же гипс.
- На левой же руке.
- Ты же пил вроде, - начала было Надя, но замерла. - Ты хотел это провернуть и поэтому не пил! - сказала она в озарении. - Да?
- Я вам заплачу, - произнес Алексей, не обращая на нее внимания. - Сто долларов, на месте. Я сам водитель, у меня и права есть.
- А машина?
- Нет пока.
- Разбил?
- Продал.
- Хорошо, - кивнул водитель. - Только смотри, "ниссан" у меня почти новый, все проблемы на тебе.
- Договорились, - кивнул Алексей и посмотрел на Надю. - Разреши мне… В последний раз…
- Запрещая, я была бы последней сволочью, - ответила она и быстро его поцеловала в губы. - На удачу.
19
И старт был дан.
Отмашка пошла.
И машина с ревом, едва не вылетев на встречную полосу, рванулась по вечерней Москве.
Когда-то давно Алексей видел классный фильм с Аль Пачино в главной роли. Тот играл отставного слепого полковника, который приезжает в Нью-Йорк, чтобы свести счеты с жизнью. Три вещи хотел он исполнить перед смертью. Погулять в отличном ресторане, заняться любовью с прекрасной женщиной и покататься на хорошей машине. Первые две вещи Алексей выполнил на ура, и хотя ночь с Надей вспоминалась урывками, он знал, - это было прекрасно. Как прекрасна она сама, милая, любимая, единственная. Теперь оставалось последнее. И хотя в кино полковник оказался за рулем красного "феррари", а не "ниссана", и хотя Алексей, в отличие от него, мог видеть, остроты ощущений это не убавляло.
Так он не ездил никогда в жизни.
Так стремительно, напористо, нагло…
До полного слияния с машиной.
Когда они, визжа покрышками, вошли в последний перед домом поворот и Алексей остановил машину, несколько минут в салоне царила абсолютная тишина.
- Я за рулем почти тридцать лет, - разорвал ее водитель, - но такого не видел. Ты, парень, кто - гонщик?
- Я очень долго работал на джипе сопровождения, - ответил Алексей, голова которого слегка пьяно плыла. - Нас там учили таким фокусам.
- Как рука твоя? - спросила Надя.
- Я ее даже не чувствовал.
В лифте Надя прильнула к нему.
- Я очень боялась, - призналась она. - И в то же время такое странное состояние… Знаешь, словно выросли крылья… И доверие… Полное к тебе доверие.
- Спасибо.
Лифт остановился.
- Вот и все, - сказал он на площадке.
- Я провожу тебя.
- Не надо.
- Сейчас еще остается целых сорок минут.
Он поднял за подбородок ее прекрасное лицо и пристально посмотрел в зеленые с золотистыми окантовками глаза.
- Если сейчас мы зайдем ко мне и займемся, а мы займемся, любовью… Я не смогу прыгнуть… Если ты будешь рядом, я тоже не смогу прыгнуть… Я должен сделать все сам, собранный и сосредоточенный.
- Я должна быть рядом… Я - твой Проводник…
- Ты - моя единственная и любимая Надежда, - произнес он и поцеловал ее в нежные, словно распустившийся бутон розы, губы. - И я буду всегда помнить тебя. И наши прекрасные два дня, малыш, которые ты мне подарила. Спасибо тебе… И… Иди… Иди, а то я сейчас расплачусь и подорву среди соседей свой авторитет…
- Мужчины не плачут, - дрожащим голосом сказала она. Все тело ее била дрожь.
- Иногда - плачут… - он ощутил, как слезы перехватывают горло и, подняв голову вверх, оттолкнул ее. - Иди! - почти крикнул Алексей.
- Но…
- Иди, - он повернулся и захлопнул за собой дверь.
Потом бессильно облокотился на нее в прихожей, слыша, как Надя рыдает в коридоре.
Слезы душили его.
- Иди, - прошептал он.
20
Через тридцать восемь минут Алексей Петрович Савинов, 63-го года рождения, тщательно выбритый, вымытый и переодетый в свежее белье, уже распахивал окно на кухне.
Я упаду здесь, подумал он, глядя вниз. Мое тело совершит последний кульбит в воздухе и встретится с асфальтом. Боли, наверное, не будет, говорят, что сердце останавливается еще в полете. Я уйду быстро и надежно. Навсегда.
Надя!
Господи, зачем, ты привел ее ко мне?
Зачем ты дал почувствовать мне весь мир и всю сладость жизни в последний миг?
Зачем дал поверить в то, во что я уже перестал верить?
Или только на грани человек способен ощутить все это?
Противно зазвенел будильник, который Алексей так и не собрался поменять.
Время.
Девять сорок.
Ни минутой позже, все точно и в срок.
Он встал на подоконник.
Прощай, внутренний голос, вечный говнюк, надеюсь, ты отвяжешься от меня хотя бы там, наверху. Прощайте, мои родители, так и не ставшие дедушками и бабками. Прощай, Коляныч, хорошо тебе погреть пузо на Средиземноморье…
И прощай, Надежда, которая умирает всегда последней…
Любимая…
Любимая…
Любимая…
И секунду спустя он уже ощутил рвущимися легкими напор осеннего воздуха, стремительно соскальзывая со своего отремонтированного шестого этажа.
Любимая…
И это оказалась его последней мыслью до того, как тело с хрустом встретилось с потрескавшимся околоподъездным асфальтом.
ВЫПИСКА ИЗ ЗАКРЫТОГО ЗАСЕДАНИЯ СОВЕТА ПО РЕАЛИЗАЦИИ СОПРОВОЖДЕНИЯ
(разбор персонального дела Старейшей Первого Круга Реализации Сопровождения Девяносто второго сектора)
Главная Старейшая. И когда, Тамара, вы решили вмешаться?
Старейшая Девяносто второго сектора: Практически сразу, как только поняла, что моя внучка…
Контролер Сопровождения: Вы понимаете, что этим Вы поставили под удар саму идею? Богу - Богово… Нам - Цели… Помните эту поговорку?
Старейшая Девяносто второго сектора. Да. Но считаю, что нам не нужны Проводники с искалеченной психикой. Я прибыла к ней вечером того самого дня… У нее была истерика. Она плакала. Она не хотела верить, что через полчаса ее любимого человека не станет и что ничего нельзя изменить. Она находилась на грани.
Главная Старейшая. Вам будет тяжело доказать свою правоту.
Старейшая Девяносто второго сектора. Я не боюсь этого. Я знаю, что все сделала правильно. Я знаю, что внучка моя будет мне за это благодарна. А внучек у нас с вами, к несчастью, не так много осталось.
Контролер Сопровождения. Но идея…
Старейшая Девяносто второго сектора. Плевать на идею. За свои сто двадцать лет работы Проводником я столько раз делала людей несчастными. Поэтому я не могла сделать несчастной и ее. Решайте сами - вы Совет. Единственное, что меня радует, - изменить что-либо вы бессильны.
Председатель Совета. Но почему же… Кое-что мы можем изменить… Где, Контролер, сейчас наш подопечный?
Контролер Сопровождения. Городская больница. Координаты в вашем личном компьютере.
Председатель Совета. Так что, Старейшая? Вы до сих пор полагаете, что мы бессильны что-либо изменить?
Старейшая Девяносто второго сектора. Да.
Главная Старейшая. Минуточку, Повелитель. Результаты избыточного сканирования…
Председатель Совета. Что в них?
Главная Старейшая. Она беременна, Повелитель…
Председатель Совета. Младший Проводник?!
Главная Старейшая. Да, Повелитель…
Председатель Совета. Это невозможно!..
Старейшая Девяносто второго сектора. Я до последней минуты не хотела признаваться. Все знают, как редко в семьях Кланов рождаются дети… Перенапряжение Проводников в момент Сопровождения плохо сказывается на продолжении рода. За все надо платить. Поэтому, проведя сканирование, я вынуждена была принять самостоятельное решение…
Главная Старейшая. Повелитель, краткая справка по Цели у вас в компьютере…
Председатель Совета. Невероятно! Шесть жен!.. И практически все были бесплодны!.. Да этот парень просто уникум какой-то!..
Старейшая Девяносто второго сектора. Один из его товарищей уже обещал ему Нобелевскую премию…
Председатель Совета. Что скажете, Главная?..
Главная Старейшая. А что мне сказать? Только, пожалуй, одно, Повелитель… У нас действительно осталось очень мало внучек… И внуков, кстати, тоже…
Статус персонального дела
Закрыто, с вынесением строгого выговора без занесения в личное дело.
Дорогая бабушка!
Пишу тебе с великой радостью в сердце. Скоро у нас будет вторая девочка. Надеюсь, они обе станут достойными Проводниками и сумеют исправить так плохо начатое мамой дело.
Ты спрашивала о нем.
Я люблю его.
Он - мой единственный мужчина.
И наша жизнь, соединенная твоими руками (я-то знаю, что бы ты там ни говорила), течет, принося каждый день радость. Чудес не бывает, если их не спланировать тщательно. Поэтому я слабо верю в то, что около подъезда в тот день случайно оказался забытый грузовик с кузовом, полным воды и песка. Узнаю дело рук твоих. Ведь ты все в тот момент уже знала. И про него, и про меня…
После больницы он, конечно, долго не верил, что остался жив. Потом родилась Вера и, знаешь… То ли то падение, то ли вообще вся та история, благодаря которой мы оказались вместе, но - случилось невозможное.
Алексей просто не отходит от Верочки. Он любит ее. И я, благо кое-что осталось от способностей Проводника, чувствую это.
Кстати, ба…
Хотелось бы узнать несколько вещей:
1. Не сильно ли тебе попало на Совете за меня и Алешу?
2. В каком возрасте надо начинать готовить девочек?
3. Нельзя ли мне после родов вернуться в Проводники?
И самое главное.
Можно ли попробовать себя в этой роли Алеше? Ведь, насколько я помню по истории Сопровождения, Харон со своей лодкой был одним из самых известных Проводников…
На сем прощаюсь.
С нетерпением жду ответа.
Твоя единственная внучка
Надежда.
Москва, Россия
Екатерина Ракитина
Рыбка
Я вчера поймал было рыбку…
Братья Гримм (в пересказе А. Пушкина)
- Жена! Жена, тебе говорю!
Мама, сосредоточенная на штопанье носков, неохотно подняла голову. Муж и отец троих ее детей стоял у двери, сложив руки на груди, и глядел исподлобья. Она бы испугалась - не проживи с ним семнадцать лет.
- Что, дорогой?
Он развернулся и двинулся в сторону кухни. Так поступал их кот Мурзик, когда хотел есть. Мама пошла следом.
В кухне на первый взгляд ничего необычного не было. Только исходила паром большая чашка на столе. В коричневом круге кофе отражалась лампа. Мама задумчиво потерла щеку:
- Не понимаю.
Отец ткнул в чашку пальцем:
- А это что?
- Кофе?
- А в кофе?
Жена присмотрелась: обыкновенный кофе - горячий, и пахнет приятно.
- Сахар, что ли?
Муж зашипел. Действительно, с кофе происходило что-то странное: поверхность нервно раскачивалась, плескала и расходилась волнами. Как будто от дождя - если в квартире возможен дождь. То ли в темных глубинах проводила маневры миниатюрная подводная лодка.
- Что это? - прошептала мама.
Муж обвиняюще воздел длани:
- Вот я и спрашиваю - что?!
- А ты чашку мыл?
Отец взглянул с презрением.
- Вылей, - предложила жена.
- Жалко.
- Вылей. Отравишься - дети сиротами останутся.
Словно почуяв, что разговор о них, возможные сироты нарисовались на кухне.
- Отойти! - велел папа.
- А что, бомба? - поинтересовался старшенький - пятнадцатилетний Никита.
Трехлетний Петька запрыгал, захлебываясь от счастья:
- Бонба! Бонба!
Отец закрыл стол грудью. Мама, спасая от шлепка, поймала озорника.
- Никакая не бомба, - скривилась Наташа. Они с Никиткой были погодками и часу прожить не могли, чтобы друг друга не подкусывать. - Обыкновенная рыба.
- Какая рыба? - папа хлопнул очами. - Рыбы в кофе не живут.
Однако вопреки его словам, рыба как раз появилась на поверхности, засветилась золотой спинкой и тонкими, как паутинка, плавниками, ударила хвостом, забрызгав семью, на счастье, остывшим уже кофе.
- Лыбка! - завел радостный Петенька.
- Не трогай!
- Кофе бразильский? - спросил эрудит Никита. - Тогда это пиранья. Палец оттяпает - и не заметишь.
Наташа глянула с ехидцей:
- Вот я ее выпущу, и она исполнит мое желание.
- Ща, в нашу реку выпусти - ничего не исполнит, сдохнет сразу.
- Вот и пожелай, чтобы сперва реку очистила.
- Ха! - папа дернул ус. - Скорей я английской королевой стану.
- Попугая хочу! - заорал Петенька.
- Какого попугая, - вздохнула мама. - Тебе сапожки нужны, Наташе босоножки…
- Компьютер.
Отец схватился за голову:
- Сапожки я сам куплю. Когда зарплату заплатят.
- Так пожелай, чтобы сразу за пятьдесят лет выплатили, - подначил Никита. - В этих, в уях.
- Не ругайся!! - крикнули родители хором.
Никита надулся:
- А я чего? Все так говорят: условные единицы.
- Тогда "уе".
Рыбка спокойно плавала в кофе. Не исчезала, но и желания исполнять не торопилась. Только Мурзика пришлось отогнать, чтобы не проявлял нездоровый интерес.
- А может, она солнечная? - подумал Никита вслух. - Зайцы солнечные бывают. Вон, под лампой как раз.
- Тогда лампочная, - поправила Наташа. - Свет погасим, и пей, папка, свой кофе. Нет рыбы - нет проблемы.
И тут свет погас. В двери стукнули.
- Не открывай, - зашептала мама. - Они проводку режут, а потом квартиры грабят. Говорят, что монтеры…
- Я не монтер, - донеслось из-за двери, - я почтальон!
- Все равно не открывай!
Да разве отец послушает? Он зажег заранее припасенную на такой случай свечку и пошел к двери. Семья поспешно вооружалась: мама схватила сковородку, Наташка с Никитой гантели, Петюнчик - кота. Злобный кот с четырьмя когтистыми лапами - то, что нужно.
Но за дверью стоял самый настоящий почтальон.
- Телеграмма вам, распишитесь, - промолвил он мрачно и ушел.
Папа прочел украшенный печатями (одна золотая) бланк и в полуобмороке осел на пол. Петька заревел. Мама бросилась за валерьянкой.
- Что там? Читай! - помирая от любопытства, прошипела Наташа. Никитка поднял листок:
- Ос… освободилась должность английской ко-королевы. Срочно телефонируйте согласие. Ваш принц Чарльз.
Гомель, Беларусь
Григорий Головчанский
Чертик
Бортовой компьютер справился с задачей: спасательная капсула не срикошетила от атмосферы и не ушла в космос; вектор посадки был таков, что аппарат выдержал нагрев и не превратился в комок плазмы. Тормозные двигатели отработали в последний раз перед самой землей, посадочная скорость оставалась велика, но не критична, и капсула, грузно ударившись о поверхность, подняв столб песка, заворачивая по ходу скольжения кормой, доказала-таки состоятельность земных инженеров.
Наверное, со стороны это выглядело очень красиво, как красивы бывают батальные сцены, поставленные опытным режиссером. Изнутри красоту падения оценить было невозможно, даже если бы телеметрия не отказала в верхних слоях: Саня, не выдержав скольких-то там g, скрученный ремнями, безвольно болтался в кресле. Он был в сознании, но его сознания хватало лишь на то, чтобы прочувствовать переливы боли и головокружения.
Капсула, пропахав по пустыне почти километровую борозду, наконец остановилась. В ту же минуту Саню вырвало, и, захлебнувшись, он почувствовал, как в ногу входит шприц автоматической аптечки.
Когда он пришел в себя, кабину заливал матово-зеленый свет химических аварийных ламп. Тело, как ни удивительно это было, оказалось относительно целым и пальцы слушались. Спаренные мониторы управления были темны, и вообще пульт не подавал признаков жизни; разве что где-то в глубине приборной стойки попискивал непонятный сигнал. Капсула стояла накренясь, отчего Сане, выкарабкивающемуся из кресла пилота, пришлось изрядно потрудиться, дабы не свалиться к правой стене, но в конце концов ему это удалось.
У аварийных капсул есть, конечно, SOS-маяк. Но для того, чтобы передать сигнал по гиперканалу, требуется мощность корабельного реактора. Так что реальная польза от этого SOS-маяка может быть только в том случае, если капсула упала на обитаемую планету, или на орбите барражирует спасательное судно.
Последний сигнал на базу был отправлен перед прыжком, и спасатели наверняка вначале обследуют район, находящийся от этой планеты на расстоянии в добрых полсотни световых лет. Небольшая вероятность, что переход совершен штатно, и тогда существовал какой-то шанс быть обнаруженным, - после того, как кораблик не найдут в месте отправления сигнала. Сколько на это потребуется времени? Неделя? Месяц? Год?
Что-то подсказывало Сане, что, если его не найдут через неделю, не найдут уже никогда.
Чертик появился сразу же после того, как Саня, облачившись в скафандр (он так и не смог разобраться с изувеченной экспресс-лабораторией и совершенно не представлял, что ждет его за пределами капсулы), попытался вылезти наружу.
Чертик стоял рядом с люком и задумчиво ковырял песок копытцем - ростом метр с кепкой, чумазый, рогатый и хвостатый - как водится. На нем были просторные штанишки на помочах.
- Я уже решил, - сказал чертик, - что ты никогда не осмелишься вылезти наружу. Так и подохнешь в своем жестяном гробу.
Саня в это время судорожно пытался вытащить пистолет из кобуры, и это ему не удавалось, потому что трудно вытащить пистолет, находясь в узком люке переходника капсулы.
- Ну конечно, - сказал чертик. - Чуть что - сразу за пушку. Нет, я просто тащусь от этих носителей культуры… Интеллигенция, блин. Сплошные чингачгуки. Ну что там застрял? Вылезай.
- Ты кто? - спросил ошарашенный Саня.