Рыжесть вела себя так, словно соседней комнаты вовсе не существовало. Внезапно всхлипывания прекратились. Необычно твердым голосом Дегтярев заявил:
- А я ведь тебя любил… Мразь!!! - последнее слово он прямо-таки выплюнул.
Леся выронила чашку, и пятно кляксой расползлось по девственно чистому полу. Тут же, суетливо семеня ножками, выскочил робот-гном и принялся вытирать покрытие. Рыжесть с каменным выражением лица подобрала чашечку, сполоснула ее и налила новую порцию горячей жидкости. Дегтярев тем временем продолжал:
- Я всегда считал тебя своим другом. - Олег горько усмехнулся. - Всегда тебе доверял…
Вдруг в тихой ненависти Дегтярев с размаху ударил стену с такой силой, что рука онемела и ее пришлось пару раз встряхнуть.
- Конечно, - прошипел он, - конечно, я ошибался. Ведь друзья не запирают тебя парализованным в четырех стенах, где нет даже туалета.
- Чувствуй себя как дома. - Леся забралась с ногами в кресло и, мелкими глоточками отпивая горячий чай, добавила: - Любой угол в твоем распоряжении. Чересчур сильно я тебя кормить и поить не буду, чтобы ты ненароком не захлебнулся в собственном… соку. А запах… Ничего, потерпишь. Впрочем, очень скоро тебе будет уже не до запаха.
- Тварь! Сволочь! Ненавижу! - Дегтярев в изнеможении съехал по стеклобетонной стене, разрыдавшись. - Леся… Лесенька… Ну пожалуйста, всего один "чек". Обещаю, я больше не буду. Ну прощальный, а? Ну хочешь, на колени встану?!!
Дегтярев встал на колени, умоляюще уставившись на Рыжесть.
- Знаешь, мне пора на работу. - Леся встала и, бросив пустую чашку в раковину, послала Олегу воздушный поцелуй, промурлыкав: - Будь паинькой, я скоро приду. Сначала сделай уроки, потом полчаса посмотришь перед сном телевизор, а потом сразу в постельку. - И она погрозила ему пальчиком.
Леся, едва за ней закрылась дверь, привалилась к стене (обычной, непрозрачной). Она учащенно и прерывисто дышала, цвет лица сделался землисто-серым, в груди кололо.
Она уже сотню раз успела пожалеть о том, что взвалила на себя эту ношу. Сунув под язык стимулятор, она поняла, что еще пару минут такого зрелища - и она потеряла бы сознание.
Спустившись на уровень ниже, Рыжесть села в мобиль и, выехав на пульсирующую такими же, как и она, точками Магистраль, отправилась на поверхность.
Когда Рыжесть вернулась домой, Дегтярев уже полностью утратил всякое сходство с разумным человеческим существом: он, что-то мыча, лежал в луже собственных испражнений и блевотины; скрюченные пальцы пытаются отковырять от пола нечто ведомое только самому Олегу; побелевшие губы трясутся, из уголка рта тоненькой вязкой струйкой тянется слюна.
Глава 5
Давай отсюда уйдем, и станет легче дышать,
Здесь хозяева - дети, они будут стрелять,
Они запомнили лица и стоят за углом,
Пока мы можем идти, давай отсюда уйдем…Dolphin "Сахар"
(альбом "Ткани")
- Знаешь, а ведь ты запросто мог загнуться, - промурлыкала Рыжесть на ушко Олегу. - Сердце, например, не выдержало бы.
Дегтярев, не мигая, глядел в прозрачный потолок - он все никак не мог привыкнуть к отсутствию неба над головой.
- Так что считай, что ты легко отделался. Пара вывихнутых суставов и съеденный палец - это просто мелочь.
- Я только боюсь, что снова на какую-нибудь дурь подсяду. Не уверен, что не поддамся искушению. Слушай, - Олег решил сменить тему, - у тебя нет знакомого врача, способного нарастить палец за приемлемые деньги?
- Да. И что бы ты без меня делал? - Леся, тепло улыбнувшись, поцеловала Олега в щеку, после чего поудобнее устроилась на его плече.
- Кеды бы надул, - буркнул Дегтярев. - И так передоза была не за горами. Или служба безопасности накрыла бы - я ж без двух секунд убийца.
После этого молчание надолго укутало их в свое свинцовое одеяло.
- Лесь, спасибо. Я даже не знаю, как тебя отблагодарить. Вот продам пару органов и на эти деньги куплю тебе подарок.
- Глупая шутка, не говори так больше. - И Рыжесть прижала свой изящный точеный указательный пальчик к губам Олега, словно запечатывая их.
- Лесь, прости меня за то… ну, в общем, я много всякой чуши напорол… Я… Это был не я… Ну… понимаешь…
- Да, я понимаю.
- Я…
- Я знаю, - перебила его Леся. - Я тебя тоже.
Доев яичницу и запив ее крепким черным чаем, Леся стала собираться на работу, а Олег канючить, что провести почти целый день без нее - хуже ломки. В конце концов он смирился, а она уехала.
Дегтярев уже почти устроился на работу исследователем - осталось только подождать официального разрешения. Конечно, от тяжелого труда он в восторге не был, но платить обещали хорошо, а для него это было самым главным в положении, в которое он сам себя загнал, - с долгами-то как-то надо было расплачиваться. Исследователям же платили просто бешеные деньги - не столько за труд, сколько за риск, потому что гибли исследователи просто в огромном количестве. Олег тешил себя тем, что такое положение вещей ненадолго и как только он рассчитается с долгами, так сразу же найдет себе что-нибудь менее оплачиваемое, но более безопасное.
В то же время он зарегистрировался как боец в каком-то виртуальном турнире и даже сумел успешно пройти квалификацию.
Виртуальным гладиаторам также платили неплохо; в зависимости от зрелищности поединка и, естественно, от того, кто победитель, а кто проигравший.
На виртуальных турнирах делали деньги. Не деньги, а именно деньги. В первую очередь из-за зрелищности - впервые со времен гладиаторов бои велись насмерть. Для зрителя неважно, виртуальная смерть или реальная, настоящей кровью захлебывается боец или это только образ, передаваемый мнемоюстами.
Впрочем… благодаря тем же мнемоюстам, боль, испытываемая в Сети, ничем не отличалась от боли реальной. То есть если в Сети человеку ломали руку, то в реальности рука оставалась целой и невредимой, зато острота ощущения была полностью адекватна боли реальной, и если не выйти и не перезагрузиться, то мнемоюсты так и будут транслировать абсолютно всю гамму ощущений. Если же кого-то убивали в Сети, то его элементарно выкидывало в реальный мир.
Прилепив мнемоюсты к вискам, Олег влез в Сеть, чтобы превратиться в Нейро.
Зайдя в зал, где проходили соревнования, он был отправлен в ложе для других бойцов. По регламенту их было шестнадцать - восемь сеянных игроков и столько же прошедших квалификацию. Соперников определял жребий.
Олег, тренировавшийся с двенадцати лет и уже давно мечтавший поучаствовать в подобной авантюре, сиял, как медный таз. Он, конечно же, был уверен, что турнир ему не выиграть, однако азарт брал свое.
Его бой открывал 1/8 финала. Рев толпы просто оглушал. Противником Нейро был парень по имени Пепел - альбинос с абсолютно седой головой, коренастый и спокойный, как десять тысяч мамонтов.
- Хадзимэ! - крикнул рефери, мгновенно испаряясь.
Оба бойца выдали головокружительный каскад приемов. Это был танец. Устрашающе прекрасный, как сама смерть. Олег наступал, а Пепел действовал на контратаках, выжидая ошибку противника. Комбинации Нейро вытекали одна из другой, а седой альбинос уклонялся от ударов, с нечеловеческой точностью отбивая выпады Олега. Однажды, когда Олег наносил очередной удар, Пепел схватил его за лодыжку и свалил с ног; толпа взревела, однако альбинос отошел от поверженного противника, всем своим видом демонстрируя превосходство.
Внезапно, уже после того, как Нейро поднялся, Пепел резко выбросил вперед правую руку, с кончиков которой сорвались языки пламени, - банальщина в виртуальной-то реальности, но Олег этого никак не ожидал (он считал, что пригодятся лишь быстрота реакции, ловкость, сила и тому подобное), а потому не успел отпрыгнуть достаточно быстро, и огонь смог дотянуться до левого предплечья.
Пытаясь не обращать внимания на боль, Нейро размахнулся в хлыстообразном выпаде, именуемом "фури учи" и оттолкнул своего противника. Снова огненные нити, но на сей раз Дегтярев уклонился и нанес круговой удар в солнечное сплетение. А затем вложил всю свою силу в кулак, сломавший оппоненту нос.
Пепел отшатнулся, застонав и забрызгивая виртуальной кровью виртуальные тела, паркет и одежду.
Нейро, закрепляя успех, нанес хук слева, с удовлетворением увидев, как Пепел на несколько секунд потерял ориентацию в пространстве. Проведя еще один удар в лицо, Олег с разворота обрушил боковой удар на колено противника.
Дегтярев прыгнул на корчащегося на паркете альбиноса для того, чтобы размозжить ему голову, но тот откатился, одним точно выверенным движением оказался на ногах и буквально разорвал левую почку Олега. Дегтярев рухнул и попытался отползти от противника в надежде потянуть время, для того чтобы боль немного улеглась, однако у Пепла были совсем другие планы относительно Нейро - он обрушил молотоподобный удар на другую почку Олега. Еще пару секунд спустя Дегтярев уже сидел в одной из комнат подводной ячейки Рыжести - виртуальному телу элементарно свернули шею.
Дегтярев проверил свой счет, с радостным удивлением обнаружив там действительно неплохую сумму - чуть больше половины того, что он вообще должен. И это только за один проигранный бой! Может, ну ее к такой-то матери, эту работу исследователем? Хотя опять бегать с документацией и с пеной у рта? Нет, лучше уж месяц отработать, получить деньги и спокойно уйти.
Глядя на цифры на своем счету, Олег вдруг подумал, сколько "дури" можно набрать на эти деньги.
"Нет! - пытаясь отогнать стучащие участившимся пульсом идеи, сказал Дегтярев сам себе. - Даже думать не смей о том, где можно достать, чек"!"
Однако сознание тут же участливо выдало ему, словно выводя на дисплей, где доза стоит сравнительно недорого.
Одолеваемый этими навязчиво копошащимися в мозгу мыслями, Олег зарыдал. Сквозь пелену отчаяния просочилось осознание того, что эта пытка далеко не последняя, что это расплата за блаженство, которое он получал, что над каждой более-менее значительной суммой он будет вот так рыдать, измеряя все в "чеках".
В мозгу что-то заворочалось, и Олег, подбежав к терминалу, зашуршал клавиатурой:
Меня несет сквозь мышцы по венам
В хитросплетенье твоего подсознанья,
До самых звезд, до корней мирозданья,
Твой мозг опутав паутиной и тленом.По алым снам, по улыбкам кирпичным
Ступаю я, твое тело съедая.
Ты погибаешь, и это логично,
Я хохочу, в тебе прорастая.По корке слез, по граням кристальным,
По негативам твоей памяти желтой,
Я иллюзорным узором кинжальным
Пену морскую вдыхаю иголкой.Ты так доволен участью рабской,
А подо мной хрустят стекла мечтаний.
В твоей сетчатке мешаю я краски,
А ты - лишь раб моих мерзких желаний.Я, обглодав твой нерв оголенный,
К твоим страданьям остаюсь безучастным.
Рухнувший в зев моей пасти бездонной,
Ты умер в муках, и это прекрасно…
После того как Дегтярев оторвался от клавиатуры и прочитал то, что было написано на мониторе, ему почему-то стало еще хуже - уж больно концовка стиха звучала неутешительно. Нет, умирать, тем более в муках, он, конечно же, не собирался - наоборот, после того, как Леся вытащила его, хотелось дышать полной грудью, а когда она была рядом, то вдобавок хотелось одновременно и смеяться и плакать от счастья, но… но с воспоминаниями о "дури" даже блеск глаз любимой как-то… тускнел, что ли.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Олег снова влез в Сеть и зашел на один из турниров - в виртуальной реальности их было несколько.
На сей раз жребий свел его с парнем по имени Сорняк. Соперник был довольно высок, с ярко-зелеными волосами, бледно-салатовой кожей и зелеными же миндалевидными глазами.
Они сошлись в центре зала и начали ходить кругами, пытаясь найти слабые места друг друга. Сорняк словно стелился по паркету, настолько плавными и вроде бы даже неторопливыми были его движения.
Однако когда этот любитель флоры нанес первые удары, Нейро сразу же определил почерк муай тай. Противники такого класса, способные на ходу комбинировать несколько стилей, были в несколько раз опасней. От чудовищной силы круговых ударов ногами следовало уклоняться - для не тайского боксера практически любой блок против этой костедробильни может закончиться весьма плачевно. Когда же Олег сделал пару выпадов, Сорняк очень плавно уклонялся, что было совершенно несвойственно для муай тай.
Олег также знал, что боксеры славятся как мастера ломать шеи, а поэтому из кожи вон лез, чтобы не предоставить зеленокожему возможности это проделать.
Решив рискнуть, Нейро сблизился с соперником и, начав со своего любимого фури учи, сделал выпад в солнечное сплетение, апперкот под мышку и в довершение провел очень жесткий удар в ребра. Это было все равно, что избивать столетний дуб.
Внезапно Олег почувствовал нестерпимый зуд в тех местах, что соприкоснулись с кожей противника. Сорняк стоял и нагло ухмылялся. Только теперь Дегтярев понял, что салатовый цвет коже Сорняка придавала слизь, покрывавшая его тело.
В этот самый миг ладонь бойца превратилась во что-то острое, похожее на узкий лист какого-то растения.
Сколько мог, Нейро уворачивался от этого кинжала, но Сорняку все-таки удалось поцарапать бедро Олега, после чего он сразу же откатился назад.
Дегтярев нанес локтевой удар в голову, ухитрившись не получить ничего взамен.
Олег также припас несколько сюрпризов для своих соперников. Он пристально посмотрел на Сорняка, ловя его взгляд, и как только ему это удалось, Дегтярев стал подавлять волю противника. Сорняк сопротивлялся как мог - вены под зеленоватой и немного люминесцирующей кожей набухли, жилка на виске приобрела сиреневатый оттенок, часто запульсировав.
Вдруг на Олега навалилась усталость - слабость приятными, теплыми волнами шла от небольшого пореза на бедре, наполняя мышцы свинцовой тяжестью. В то же время более-менее оправился соперник Олега, присев на паркет и потирая виски.
Дегтярев понял, что если он сейчас не нанесет смертельный удар, то позже сделать это уже не удастся.
Разбежавшись и из последних сил оттолкнувшись от паркета, Нейро в пируэте взлетел над полированной поверхностью, рассекая воздух.
Удар пришелся Сорняку в голову - Дегтярев еще успел почувствовать, как с сухим треском подались под пяткой кости черепа…
Он вновь был в подводной ячейке Леси, где-то у балтийского побережья. Голова раскалывалась, рвотный ком подступал к горлу.
Над белым как мел Олегом склонилось полное лицо в узеньких очках и с почти братской добротой в еще более узких глазах.
- Чен, ты че, обалдел?! Кретин, существует двадцатипроцентная вероятность того, что человек свихнется, если его вырвать из виртуальности, просто содрав мнемоюсты!
- Угостишь чаем? - спокойно спросил Чен, и что-то в этом спокойствии очень насторожило Олега. Что-то колючее и холодное. - Да ты не вставай, я сам все сделаю.
Попытавшись встать, Дегтярев почти не удивился тому, что не может и пальцем пошевелить, хотя связан он не был.
- Мы ввели паралитик, - сказал Чен, уже стоявший с кружкой горячего чая. - Так ты вряд ли сможешь выкинуть какой-нибудь фокус. Не волнуйся, - китаец отхлебнул из кружки, - никаких побочных эффектов, кроме слабости и головокружения, не предвидится. - Улыбка Чена лучилась искренностью, добротой и заботой о небезразличном ему человеке. - Триада всегда умела производить качественные… хм… лекарства. - Озорной блеск в глазах. - Сам посуди, мыслить и говорить ты в состоянии.
- Что вам нужно?
- Ты, парень. Во-первых, ты изобрел очень дешевый препарат, на котором можно очень достойно заработать, хоть какое-то время оставаясь если не монополистом, то хотя бы наиболее крупным производителем и распространителем. Данные ты на компьютере не сохранил. Такие дела.
- А во-вторых?
- А во-вторых, ты знаешь, где находится лаборатория. Кто-то посторонний может проникнуть в нее с твоей помощью. Мы этого не хотим.
- Так что, со мной все ясно?
- Ничего личного, пойми, - Чен произнес это с легким налетом грусти в голосе. - Из чисто экономических соображений. Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что лучше устранить одного-единственного человека, нежели устранять целую лабораторию. Оборудование, переезд персонала вместе с семьями… Просто так дешевле.
"Господи! - подумал Олег. - Он с таким спокойствием выносит мне приговор - интересно, скольких людей Чен вот так, в своей неторопливой манере, убеждал, приводя те или иные доводы в пользу того, что их смерть необходима?"
И что самое интересное, сам Олег не испытывал ни малейшей толики страха. Он предполагал, что перед смертью человек либо бьется в истерике, оглашая своим почти утратившим человеческое воем, либо, если он достаточно упрям для того, чтобы бороться, он буквально выгрызает каждый миг своего существования, либо, наоборот, - такое часто случается с неизлечимо больными - утрачивает всякую надежду на жизнь, укутываясь в пелену апатии и безразличия.
Еще Дегтярев читал, что перед смертью перед глазами умирающего пролетает вся его жизнь, со взлетами и падениями, успехами и неудачами, любовью и ненавистью…
С ним, однако, ничего подобного не происходило; вот она смерть, на этот раз принявшая немного странный, слегка комичный образ круглолицего толстоватого очкарика с кружкой чая в руках, - и ничего! Дегтярев спокоен, как сто тысяч мамонтов. И никаких картинок из прожитого, даже никаких воспоминаний. Вообще ничего, кроме горстки совершенно глупых мыслей: "Может, я какой-нибудь ненормальный? Может, я не совсем обычный человек? Точно! Я гений! Ведь сумел же изобрести совершенно новый наркотик. И из чего? Из помоев фармацевтики! Вот только на жизнь это не обменять. Даже на такую никчемную".
- А чего ради триада до сих пор меня не ликвидировала?
Услышав этот вопрос, Чен печально посмотрел на Олега, вздохнул и произнес:
- Понимаешь, мы действительно не можем расколоть твой препарат, по крайней мере, мои знакомые этого сделать не могут, а к посторонним обращаться неохота. Конечно, мы сделаем это и без твоей помощи, но… время безжалостно, друг мой. У русских и якудзы есть неплохие шансы решить твою загадку раньше нас. А мы очень не любим, когда нас опережают. Очень. И благодаря тебе, мой друг, - Чен улыбнулся и взял Дегтярева за онемевшую руку, - мы будем первыми.
- У меня нет мотивации вам помогать!!! - выкрикнул Олег. Все-таки страх начал прогрызать пока еще крохотные дырочки в толстом покрове странного спокойствия. - Вы все равно меня прикончите! Какой смысл мне вам помогать?
Чен молча подошел к столику, взял фотографию Леси в красивой рамке, прикоснулся к изображению кончиками пальцев… Вот теперь Олег окаменел - ему показалось, что даже сердце перестало качать кровь. Интересно, а что будет, если его сердце и впрямь откажется выполнять свою повседневную работу?
- Симпатичная у тебя девушка, - как обычно, с мягкой грустью, сказал Чен. - Знаешь, у нее очень теплые, красивые глаза… зеленые… Знаешь, у меня на родине девушек с зелеными глазами считали волшебницами. Она любит тебя, Олег… И ты ее наверняка любишь - не можешь не любить. Ты ведь готов ради нее на все, правда?
- Слово, - прохрипел Дегтярев. - Дай мне слово, что триада ее не тронет. Я знаю, вы очень трепетно относитесь к своей чести.