***
Кажется, целую вечность шли. И вдруг вывалились в освещенный коридор. По бокам двери.
- Как идти в столовую - здесь! - майор ткнул в план на стене. - Получить форму, выбрать каюту, заселиться! Сорок минут на выполнение!
"Каюты" внутри двухкомнатные. На удивление цивильные. Кровати большие и хорошие. Тумбочек нет, но есть один огромный шкаф на всех. Это в первой комнате.
В другой стоят четыре кресла - подозрительно барские для этих голых бетонных стен. Эргономичные: не только спинка настраивается, но и подлокотниками и подголовники. Затянуты черным кожзамом - а может, и настоящей кожей.
Только стоят эти кресла странно: спинками к центру комнаты, и иначе их никак не развернуть, основания привинчены к полу. А в стенах, напротив, стальные дверцы, как для выдачи обедов.
- Открываются, - Лис уже пробует. - Оп–па…
Да, есть чему глазами похлопать. Роль–ставни укатываются куда–то вверх, и в каждом окошечке - монитор в метр. Клавиатура. Мышка. Беспроводная, но массивная, тяжелая, в руках держать приятно, и кнопки - тоже большие, из специальной нескользящей резины. Машинки для настоящих игроков.
- Мы тут служить будем, или играть?
- Спать… - задумчиво пробормотал Туз.
Это он вскрыл запечатанный пакет с формой. Снаружи на черном пакете только бирка с размером - а внутри…
- Это что, пижама?
Рубашка цветастая до ряби в глазах, как гавайка. Да и сделана как гавайка, только с длинным рукавов. Штаны под стать. Свободные, легкие и такие же цветастые.
В остальных пакетах оказались тоже гавайские костюмы, только иных расцветок. Вместо пальм - фламинго, ракушки, рыбки и закат. И у всех в левых рукавах, вроде часов, вшито по крошечному… пэйджер, не пейджер? Крошечный экран, под ним две кнопки, со стрелками вперед и назад. Только нажимай, не нажимай - глухо.
- Электронные dog tag'и? Если потеряемся или что–то случится, вся королевская конница бросится нас спасать?
- Нас сюда что, развлекаться привезли?
- Что родина прикажет! - майор уже тут как тут, проходится по нашей каюте. Оглядывает нас четверых, а потом в коридор: - Цаплин! Иди сюда!
На цыпочках, ссутулившись, входит затравленный крысеныш.
- О, нет… - простонал Лис.
- Не нет, а так точно, солдат! А то ишь, хорошо устроились… Соль земли… А отруби? Вот вам подшефный.
Майор вышел, подшефный с ужасом глядел на нас. Медленно пятясь в угол. Подальше от Парижанина.
- Да не дрожи ты, - сказал Туз. - Никто тебя бить не будет… Ц–цаплин.
Цаплин шумно сглотнул, оглянулся на дверь и прошептал:
- А это правда, что нас будут сращивать с железяками?
- Чего?
- Брать наш мозг, и совать вместо процессоров в боевых роботов…
- Роботов?.. Каких еще роботов?
- Огромных… Человекоподобных…
Мы с Лисом переглянулись.
- Нахрена? - спросил Лис.
- Границу охранять…
- Ну вообще–то, - заметил Лис, - один такой робот, да еще срощенный с мозгом, - это нужны технологии подороже, чем вся Сибирь с хребтом Ломоносова в придачу.
- Да не здесь границу, на луне… Охранять нашу зону влияния. И воевать…
- На луне?.. Воевать?.. С кем?!
- Ну с такими же роботами, только пиндосскими…
- Да ради чего?!
- Ну как же… А залежи гелия–три?..
- Да этот гелий–три!..
- Подожди, Лис, - вклинился я. - Про роботов, это вам в автобусе рассказали, пока сюда везли?
- Да. Капитан. Когда мы заметили колючку, и…
- Ц–цаплин… - процедил Лис, с презрением разглядывая подшефного. - Вот что, Пацак. Правила в нашей комнате такие: продуктами умственного несварения воздух не отравлять. Это ясно?
- Чего?..
- Вслух не спамить! Так понял?
- Да… А в роботов нас…
- Правда, правда! - процедил Лис сквозь зубы. - Все правда! Кто же еще будет защищать родину, если не огромные роботы, генномодифицированные хомячки и клоуны вроде тебя?
- Так это…
- Кончай трындеть, я сказал, пока в ухо не дал!
- А–атставить! - из коридора майор заглядывает. - Это что еще за дедовщина? Я сказал, беречь, холить и лелеять. А ну шустро в коридор на построение. Объясняю задачу!
***
Объяснил - и понеслась…
Поначалу мы даже не поверили, что родине от нас так мало понадобилось. В коридор выглянешь, и на лице у каждого написано: это все классно, но не пойму, в чем прикол?
Это тут что? Вроде пансионата, что ли? Как сыр в масле катайся? Играй, не хочу?
Шутеры такие, шутеры сякие… Четыре часа утром, перерыв на обед, и еще четыре часа. Полдник, сорок минут на сиесту, и еще три часа игры… Один день в другой перешел, обеды–ужины сливаются, игра, завтрак, игра, игра, игра… Сетевая в одиночку, сетевая командная. Матчи на вынос, на счет, на удержание флагов…
Дни сливаются. Если бы Лис не догадался черточки на стене ставить, то и со счета дней сбились бы.
До того дошло, что мы уже начали сомневаться - не лучше была бы нормальная служба? С покраской травы, подметанием двориков и хождением на стрельбище раз в три месяца. От игр - уже никакого ощущения дуракаваляния и халявы. Только усталость и раздражение. Натурально тошнит.
И злость, особенно первые дни. Мы постоянно проигрывали. В других каютах собрались прогеймеры - а у нас что? Контрольная группа, одно слово. Я с Лисом еще туда–сюда. Пацак - ну он и есть Пацак. А Парижанин вообще мышку взял в руки первый раз в жизни. Туз, конечно, старался, но много ли он один может? Стал нехорошо коситься на Лиса. Если бы не Лис, Туз бы сейчас был как все остальные профи. Сбился в стайку с такими же мастерами по массовому покосу монстров. Может быть, в сильнейшей команде сидел бы.
Но главное - мысли. Разные мысли. Про сыр в масле. И про сыр бесплатный. И про то, где такой сыр бывает…
Вечером, уже после отбоя, когда свет в каюте погас, но сон еще не сморил, в темноте раздается голос Туза:
- А кто–нибудь помнит, что именно мы подписывали?
- Ой, а когда? - тут же Пацак. - Я ничего не подписывал!
- Да не реально подписывали, тормоз! Якобы. Ну, что нам зачитывали с бумажки? Еще на том свете?
- Про пять лет без права переписки?
- Нет, вот про это я и сам помню. А почему? Что мы тут вообще делаем–то? Как это там формулировалось?
- Не помню…
- Да–а–а… - Лис из угла скептически тянет. - Картина маслом: приплыли.
- Лис, кончай выпендриваться! Помнишь - скажи, а не знаешь - не трынди!
- А с чего вопрос–то возник?
- Да мне кажется… - Туз замялся. - Ну, что–то здесь не так…
- Что?
- Да все не так, как майор говорит!
- Да–а–а… - Лис тянет. Потом говорит, как ярлычок на консерве зачитывает: - Муму!
- В смысле?
- В смысле вечер, река, лодка. Герасим пускает скупую слезу, но гребет на середину. Муму внимательно глядит на Герасима. Смотрела, смотрела, смотрела, а потом вдруг и говорит: сдается мне, Герасим, чего–то ты не договариваешь…
- Да достал, Лис! Я же по делу спрашиваю!
- А я по делу и отвечаю.
- Да?! Ну и к чему это было?!
- К тому, - я влезаю, пока они всерьез не перегрызлись, - что можно было и раньше сообразить, что дело нечисто. Чтобы играть в игры, бункер не нужен. Очевидно, он нужен для другого.
- Очевидно… - передразнил Туз. - Ну и для чего?
- Чтобы изолировать нас на тот случай, если что–то нехорошее выйдет, дубина! - Лис опять звереет от чужой тупости.
- А что может выйти? - Пацак спрашивает.
Но молчание ему ответом. Мы и так каждый об этом думаем.
- Да ладно тебе, Лис, - наконец прошептал Пацак. - Ты ведь пошутил? Ну правда же, пошутил? С нами ведь ничего не случится? Это ведь просто случайность, что нас сюда привезли? Просто совпадение? Могли бы и в другое место, просто здесь им удобнее. Правда?.. Мессир!
- Не совпадение, - сказал я. - Что–то случится. По крайней мере, кто–то ждет, что что–то произойдет. Потому и готовится…
Туз нервно заворочался.
- Из чего сие следует, Мессир? Какие ваши доказательства?
- Кровати.
- И что?
- А то, дубина, - опять завелся Лис, - что их пять!
- Ну, пять! И что?!
Опять мне влезать надо, но Парижанин меня опередил:
- Каюты рассчитаны на четыре койки, - сказал он очень спокойно. - Кают в этом бункере огромное множество, нас без труда могли расселить по четыре человека. И еще тысячу таких же партий. И все же зачем–то нас расселили по пять, втиснув по лишней койке.
- И очень неудачно, - подтвердил Пацак. - Моя койка хуже ваших…
- Ну и зачем? - потребовал Туз.
- Затем же, - сказал Лис, - зачем нужны нечетные числа. Чтобы не было ничьей. Чтобы решение было принято обязательно…
- Не проще тогда было одну вынести? Чем три хуже пяти?
- Возможно, - мягко заметил Батый, - необходима достаточная свобода в принятии решения… Если три человека, и мнения разделились, то один обязательно окажется в одиночестве. Если пятеро, то мнения могут разделиться так, что никто не останется в меньшинстве…
- Парижанин! - взмолился Пацак. - Хватит этих алеутских заклинаний! Ты когда начинаешь так говорить, я перестаю понимать родные слова!
- Ну, допустим… - неохотно признал Туз. - Но что из этого следует? Что мы тут должны будем решить? Что от нас, в этой каютке, может зависеть? Настолько важное, что нас даже заперли в этом гребаном бункере на черт знает какой глубине? Будто мы опаснее ядерного взрыва?
- Не прошло и трех лет… - пробормотал Лис. - С другой стороны, лучше поздно, чем никогда. Хотя бы теперь до тебя доперло…
- Это верный вопрос номер один, - сказал я. - Но есть еще и второй: при чем тут игры?
А утром пропал первый человек.
***
- Пошел поссать и не вернулся, - шептались в столовой.
- А ну жабрами не шлепать! - покрикивал Перископ. - Вылизали тарелки, и по каютам!
Только дело было не в походе в уборную. Мы все это знали. Туалет здесь ни при чем. Туалеты и душевые - они совсем близко…
Далеко - это если идти по указкам догтэга.
Загружают в столовой. Перископ проходит вдоль столов, и у некоторых догтэги вдруг тренькают. И опять умирают. А потом, после обеда или после полдника, экран вдруг загорается, на нем таймер. Как дойдет до нуля, пора. Всем в разное время. И в разные места…
Первые уходили - веселые. Как–никак, какое–то разнообразие. А приходили - как мешком по голове трахнутые. На расспросы невнятно мычали и отмахивались: сходишь - сам узнаешь…
- Они что, темноты боится? - хмыкнул Туз.
И я даже посмеялся… Пока сам не пошел в первый раз.
Каюты, в которых нас расселили, столовая, санузел - это все рядышком. Один длинный коридор. Если это можно назвать коридором. На самом деле это вихляющая змейка, из–за чего дальше чем метров на десть не видно - выступы закрывают. Но здесь, по крайней мере, светло. Здесь все ярко освещено. А с обеих концов - провалы в темноту…
И тебе надо идти туда.
Одному.
Первые шаги, пока только вышел из комнаты, и идешь по ярко освещенному коридору, и будешь по нему идти еще шагов пятьдесят, пока не пройдешь мимо входа в столовую… да только дети боятся темноты! Подумаешь, по коридорам пройтись! Тоже мне, приключение!
Но светлый коридор кончается. Последняя лампа остается за углом, и дальше только тусклые отблески. Шагов через двадцать, когда коридор делает загогулину, уже едва светло, а дальше все темнее, темнее, уже ничего не видно. Пропадают последние отсветы…
Идешь уже почти на ощупь…
КРАК!!!
Подпрыгиваешь, как от шлепка по спине.
Этот звук ждешь, и все равно бьет по нервам, как выстрел. Это сработало реле. Впереди вспыхнула маленькая оранжевая лампочка, не больше чем от ручного фонарика. Света от нее едва–едва. Но что–то видно. Проходишь под ней, обходишь выступ коридора - и где–то за спиной, с тихим члу–у–у–у… свет затухает.
Но прежде, чем он пропадет совсем, впереди - КРАК! Загорелся новый оранжевый светлячок, чтобы погаснуть через двадцать шагов. Члу–у–у–у… И снова КРАК! впереди. Будто это один и тот же оранжевый светлячок телепортируется, скачками сопровождая тебя. Не давая тьме сомкнуться совсем.
Теперь куда ни посмотришь - либо оранжевый отблеск на стенах, либо провалы в полную темноту. Это ответвления коридора. Целый лабиринт коридоров. Никакой четкой структуры вроде ячеек нет. Некоторые ответвления отходят не под прямым углом, а под наклоном. А бывают и пандусы, вверх или вниз. Или сам коридору вдруг начинает плавно закругляться…
И это все растворяется в темноте…
Только оранжевый светлячок, скачущий наперегонки с тобой. В его свете над ответвлениями можно рассмотреть указатель: альфа–775–168…
Это именно то, что на экране моего догтэга. Сворачиваю. И тыкаю в кнопку догтэга, чтобы узнать, какой указатель нужен мне теперь. Иду дальше, вглядываясь в указатели на стенах. За спиной умирает старый светляк: члу–у–у… КРАК! Члу–у–у… КРАК!
Пол бетонный, шаги гулко отдаются, улетают до поворота, прилетают, отраженные, перепутанные… или это кто–то крадется сзади? Хочется обернуться.
Я знаю, что там никого. И все равно невозможно удержаться, чтобы не повернуться…
Но если остановиться - тишина становится оглушительной. В ушах начинает звенеть, так тихо вокруг. И только где–то далеко–далеко, едва слышно: крак… члу–у… крак… члу–у… Кто–то еще идет по этому лабиринту своей дорогой. Если напрячься, иногда можно расслышать и шаги. Пока все не затихает вдали…
Самое паршивое, когда щелчков реле нет, а шаги есть.
Чужие шаги. Очень далеко. Едва слышно… - сначала. Затем они становятся ближе. Еще ближе…
Теперь шаги медленнее… Они явно ближе, но не громче… Крадутся?..
Тусклый светлячок вдруг кажется ослепительным софитом. А ты сам - на сцене. Вокруг провалы черных коридоров. В них ни огонька, ни отсвета от другой лампы… Оттуда не доносится ни одного щелчка реле… И только шаги - шарк, шарк, шарк…
Почему реле, которые так точно отслеживают мое перемещение, и зажигают светляков, - почему эти реле не срабатывают на те шаги?
Стоишь неподвижно, затаив дыхание.
Отползая потихоньку прочь от лампы… Прочь с этой освещенной сцены… До жути хочется, чтобы свет погас. Чтобы не выставлял тебя напоказ, пока те шаги… они все ближе и ближе…
Уже почти выбрался из этого предательского света в тень - и вдруг светлячок гаснет с усталым чл–у–у - и тут же оглушительный КРАК! прямо над головой. Светляк прыгнул. Снова залил оранжевым светом.
На что срабатывает реле? На звук? Или на тепловое излучение тела? Или на движение воздуха от дыхания? Или на изменение объема? Давление на пол?
На что бы оно ни срабатывало, тебе его не обмануть, как ни пытайся. Как ни крадись, как ни сдерживай дыхание…
А те шаги обманывают. И они ближе.
Почему в лабиринте переходов, где нет регулярной структуры, и даже номера на переходах идут не по порядку, и без маршрута на догтэге мгновенно запутаешься - те шаги так легко находят путь без всякого света?..
А тебе от света не спрятаться. Никак. Стоишь ли ты неподвижно, или пытаешься забиться в темноту, - светлячок всегда догонит тебя. Прыгает за тобой, что ты ни делай. Ты всегда будешь на свету.
И тот, кто там шагает… Если он заметил этот свет… Если пойдет на отблески, то придет сюда. Увидит тебя. Не выходя из темноты, он будет видеть тебя…
А если он не один? Если эти шаги - лишь чтобы отвлечь? А на самом деле их много. Просто остальные крадутся совершенно бесшумно… Их много, со всех сторон…
Можно лишь сбежать. И все равно, пока добежишь до комнаты психолога, психом станешь.
А у психолога - избавление? Как же!
***
Лампа нацелена в лицо, свет режет глаза, ничего не видно. Только голос:
- В какой вариант вы играли? Звук был родной, кустарный перевод или полная локализация?
- Перевод.
- Раньше вы говорили: "перевод, кажется".
- Я столько раз говорил про этот перевод, что мне уже не кажется! Я уже сам верю, что это был перевод, даже если на самом деле звука вообще не было!
- На два тона ниже. И впредь потрудитесь выражаться предельно четко. Это ясно? Не слышу ответа.
- Ясно!
- Хорошо… Не отводить лицо от света! Диск был родной, лицензионный или пиратская копия?
- Пиратка… "Пиратка, само собой", как я отвечал раньше!
- Разговорчики. Постарайтесь вспомнить до мелочей, как был оформлен диск. Начните с описания вкладышей. Что было на лицевой стороне?
Мне хочется выть, рычать и рвать зубами, причем одновременно! Я же ему уже тысячу раз говорил, как выглядел диск! И тот конкретный, и вообще все диски! К каждой игре, в какую я когда–либо играл или просто брал в руки подержать! Бесконечные часы, под этой нестерпимой лампой, свет режет мои глаза, буравит виски, выедает мозг…
- Не отвлекаться! Глаз не закрывать! Начинайте описывать. Подробно и четко, важна каждая мелочь.
А потом - опять в лабиринт коридоров. Если хочешь вернуться…