- Должен покаяться: я сразу понял, что твой интерес к встающим из могил мертвецам-кровопийцам объясняется лишь незнанием специфики предмета. И мог сразу и коротко рассказать про больных вампиризмом некробионтов… Но… Знаешь, не с кем поговорить об этом по-настоящему, потому и начал от Адама и Евы. Кому про такое расскажешь? В лучшем случае будут считать безобидно съехавшим на фильмах "ужасов". В худшем - не безобидно. Адель… Адель знает, что всё это правда, она видит ауры и может замечать вокруг некробионтов… Но мои теоритезирования на эту тему ей до чёртиков надоели. Так что, Иван, извини за долгую лекцию не по теме.
- Ничего. Было интересно. Но есть вопрос: как убить вампира-некробионта? Легенды про осиновый кол - враньё?
- Убить его нельзя - он и так не жив. Можно упокоить - чтобы перестал двигаться. А кол - не враньё. И не обязательно осиновый - тополиный, осокоревый, по беде - любой не хвойной породы. Но недавно, не больше месяца назад, срезанный. И не в сердце, сердце вампира мертво. В печень. В принципе, если всё это знать - совсем нетрудно. Сверхспособностей у них нет, в летучих мышей не превращаются, силой и реакцией запредельной не обладают, интеллект деградировавший. Есть, правда, суггестивные способности… Но вполне преодолимые.
Да, всё так оно и было. Дар сомнений не оставлял.
- Для живых вампиризм заразен?
- Да. Но полноценными вампирами они не станут. Если только укус случайно совпадёт со смертельной душевной болезнью…
Дэн не добавил - и если укусивший окажется. Царём Мёртвых. Не добавил - ибо редко кто выживает после укуса Царя.
- Окружающим особо бояться не стоит. Но для самого укушенного всё может обернуться плохо, - продолжил Дэн. - Очень плохо. Если затянуть с лечением.
- А как лечить?
- Упокоить вампира. - Казалось, Дэн слегка удивился наивности вопроса.
- Но как его найти? Вампира?
- Есть такой приборчик…. - Дэн порылся на столе, - вытащил из кучи странных конструкций одну, небольшого размера, и протянул Ване. - Прими на память о нашем разговоре. У меня таких несколько. В полость стрелки надо поместить каплю крови укушенного и раскрутить на рассвете…
Гироскоп, подумал Ваня. Скорее даже гирокомпас. Изящная подставка, несколько бронзовых окружностей, вложенных одна в другую… В самой середине - стрелка-сосудик. Но всегда указывать эта стрелка будет не на Полярную звезду, как в обычных гирокомпасах… На Наю, девушку с распущенными чёрными волосами. На вампира.
- Они наиболее слабы под вечер, до полуночи, - сказал Дэн словно между прочим.
Ваня смотрел в бездонно-синие глаза и думал, что их обладатель скорее всего знает всё: и о нём, и о Славке, и о Наташке, и о девушке-вампире Наоми.
А он, Ваня, знает только одно.
Каким будет Испытание.
Его Испытание.
Полгода назад.
Она была красавицей.
Не той красотой - что в глазах смотрящего, в которую надо долго вглядываться, дабы увидеть и понять - никого красивее для тебя на свете нет. Её красота била наповал - достаточно держать глаза открытыми.
Она могла выбирать из многих - и, выбрав, могла без особого труда заполучить любого. Почти любого… И, как часто в таких случаях бывает, выбор её оказался странен.
Даже страшен.
Чёрные волосы разметались широкой волной - и на белых подушках казались ещё чернее. Он - стоял у окна. Молча. Неподвижно. Смотрел на бесконечный хоровод снежинок. Смотрел очень долго - казалось, он забыл обо всём. Или просто спал.
Но это лишь казалось. Она позвала - и он оказался рядом. Быстро. Почти мгновенно. Когда его звали - он бывал очень быстр. И - очень нетороплив, и ласков хотя странными порой казались его ласки. Страшноватыми. Но девушке с редким именем Наоми - нравились.
Губы ласкали, губы, руки - прекрасную грудь. След недавней любовной игры - круглый отпечаток перешедшего в укус поцелуя на её шее - почти не виден под слоем тонального крема - никто и не увидит, никто не удивится двум крохотным, но глубоким ранкам-проколам среди отпечатков зубов.
Она отдаётся ему, закрыв глаза. Его серо-стальные глаза открыты.
Но спят.
Света на лестничной площадке не было.
Они столкнулись у Ваниной двери - два тёмных силуэта. Выскользнувшая из лифта Наташа и легко отшагавший шесть этажей вверх Ваня. Она отшатнулась было, но тут же узнала знакомую плечистую фигуру - и выдохнула с облегчением. Она шла из Публички медленно, неуверенно и… сразу всё стало легко и просто, не надо думать и гадать, как встретит её Славик. Бедный Славик… Бедный - пока он Славик…
…Кол был утоплен тупым концом в диван - и торчал остриём под углом примерно сорок пять градусов. Полухин лежал на полу, рядом. Неподвижный. Голый по пояс. Наташка вскрикнула.
Ваня нагнулся, взял за руку. Пульс есть. Не ахти, но есть… Перевернул - поперёк левой стороны груди протянулась царапина… Глубокая, рваная, заполненная спёкшейся кровью - скорее даже рана. Глаза закрыты - обморок? На паркете небольшое кровавое пятно - натекло. Понятно… Ладно, не смертельно, жить будет…
Наташка, не дожидаясь распоряжения, уже подходила с аптечкой. Ваня внимательно посмотрел на острие кола - торчащее как раз на уровне сердца.
- Знаешь, он хотел стать мужчиной… - Слова падали медленно, как камни на дно реки. - По-всякому хотел… А сейчас, по-моему, - стал.
Немая сцена. Звуков нет, звуки ушли в самоволку.
"Хантер-хауз". Прохор один. Мрачен, лоб хмурится. Всё просчитано, до крохотных мелочей, - но Прохору тревожно. Он хорошо знает Ваню.
Крыльцо. Вечерний сумрак. Крупно: ноздри Прохора втягивают воздух. Раздуваются.
Уходит решительным шагом. Впереди мигающие отблески огней, музыка (но она не слышна).
Чуть позже. Возвращается с девицей. Молодая, но не чересчур. Лет восемнадцать. Прохор не любит рисковать ни в чём. Крашеная. Короткая юбка. Красивые ноги. Большая, немного уже отвисшая грудь.
Чуть позже. Внутри. Девица, наклонившись, опирается о стол. Юбчонка задрана, блузки нет. Прохор ритмично двигается сзади.
Крупно: ладони мнут грудь. Большую и чуть отвислую.
Крупно: лицо Прохора - всё тревожней. На лбу капли пота.
Чуть позже. Прохор стоит лицом к зрителям. Ниже его пояса - затылок девицы мерно движется вперёд-назад. Крупно: лицо Прохора - недоумённая злость нарастает.
Чуть позже. Девица (теперь - совсем голая) ложится, почти падает на пол, на медвежью шкуру. Лицом вниз. Шкура искусственная, но этого не видно. Прохор наваливается сверху.
Крупно: лицо девицы. Искажено. Рот раскрыт, но крика не слышно. Ей больно. Не привыкла к анальному сексу. Ещё не привыкла. Сейчас видно, что мех медведя - фальшивый.
Крупно: лицо Прохора. Облегчение, лоб разглаживается - ненадолго.
Чуть позже. Девица одевается. Прохор протягивает ей деньги. Губы девицы раскрываются, недовольно кривятся. Прохор бьёт её по лицу. Она берёт деньги. Уходит.
Прохор один.
На лице тревога.
Глава 15
- Тебя убьют, - обречённо сказала Наташа.
Он с чисто академическим интересом активизировал дар - идти в "Хантер" всё равно было надо. Дар тактично промолчал. И то ладно…
Полухин спал. Он спал с каждым днём всё больше и больше. После вчерашнего инцидента с осиновым колом проснулся лишь на утреннюю пробежку - а может, и на неё не проснулся, может, так и нёсся, не просыпаясь… Изъятие крови из пальца для гировампирского компаса Славу тоже не разбудило.
Приборчик, кстати, работал безупречно. Три взятых на рассвете из разных точек пеленга дали идеальный, как в учебнике, треугольник ошибок, который удалось отлично привязать к карте. Звучит банально, но Ная пристроилась на днёвку где-то на кладбище. На относительно небольшом пригородном кладбище…
Несмотря на желание закончить всё немедленно, Ваня понимал, что рысканье по могилкам с прибором в руках и заглядывание во все укромные кладбищенские места добром не кончится. Днём по крайней мере. Вызовут милицию, обвинив в хулиганстве, осквернении и прочих грехах… Не говоря уже о том, как могут отреагировать служители порядка и простые граждане на свежий труп с колом в печени - и на Ваню рядом. Доказывай потом, что дамочка полгода как мертва. Хотя вскрытие Наи, конечно, принесёт массу нового и познавательного патологоанатомам…
Ладно, до полуночи время будет. Народ у нас хоть и воспитывали семьдесят лет в духе материалистического атеизма, но кое-каких суеверий так до конца и не искоренили. И по ночам ухаживать за могилками почивших родственников никто не стремится. Даже если ночи - белые.
А сейчас надо было идти в "Хантер-хауз".
Наташа достаточно знала о клубе со слов и Полухина, и самого Вани, чтобы сделать простой, но логичный вывод.
- Тебя убьют, - сказала она обречённо.
И он ответил ей.
Он сказал ей слова, которые ему никто не говорил раньше. Слова, которых он не знал раньше сам - или думал, что не знает. Теперь он узнал их и понял, что они истинны.
Он сказал:
- Воина нельзя убить. Воин может только пасть. И это - истина.
Что за внешний вид, господин кадет?
Да нет, я не про сапоги, хотя и ими не мешало бы заняться… Я, как бы сказать попроще, интересуюсь генезисом не соответствующего вашему полу вторичного признака, украшающего, несмотря на свойственную означенному признаку парную природу, левую сторону вашей груди в гордом одиночестве…
Разрешите взглянуть? Та-ак. Граната. Потрудитесь объяснить, господин кадет.
Да-а-а… Тяжёлый и запущенный случай неумения чётко и кратко выражать свои мысли. Но ключевые слова: "воин", "плен" и "никогда" в вашем лепете, кадет, выделить всё же можно.
Понимаю. Наседающие враги и истекающий кровью господин кадет, выдирающий зубами кольцо из прикрученной над сердцем гранаты… Романтично. Красиво. Тогда послушайте, господин кадет, одну историю, лишённую красоты и романтики:
Их дни слились в калейдоскоп - однообразный и страшный. Постоянно что-то новое - но всё по кругу. Сырой зиндан - ночная поездка в скачущем джипе, мешки на лицах - подвал жилого вроде дома - опять поездка - пещера где-то в горах - стрельба неподалёку - снова поездка - опять подвал… Кормили мало, били много. Иногда заставляли работать - вот лопата, копай и не спрашивай, радуйся, что не свою могилу. Среди них был парень - копал плохо, медленно, да и ходил с трудом - ногу ему прострелили, чтобы не бегал слишком быстро. Парень убил расслабившегося конвоира. Лопатой. По горлу. Затем убивали парня. Медленно, с перекурами. Отпиливали голову двуручной пилой. Орал страшно. Пока было чем. Заставляли смотреть: отвернувшихся - били, закрывших глаза - били. А потом…
Потом их спасли. Вытащили. Какой-то олигарх набирал какие-то очки в каких-то своих играх. В Ханкале журналюги - целились камерами, тыкали микрофоны в губы. Они рассказывали - мёртво, без эмоций. Рассказывали всё. Рассказали и про парня. Их глаза были мертвы. Хотя нет… Нет! Было, было что-то живое в глазах у одного из них - когда прилетевшая мать обнимала и рыдала, что никогда и ни за что не пустит больше на войну сыночка-кровиночку. Было что-то в глазах… Через год вернулся контрактником. Тем долгий плен не грозил, тех кончали сразу, на месте.
Вот и вся история, господин кадет… А сейчас извольте проследовать в учебный класс и вернуть на место учебную гранату.
Воины в плен попадают. Иногда. Редко.
Воины не сдаются.
Он шёл через стадион завода "Луч". Шёл к охотничьему домику. К "Хантер-хаузу"… Но про охотников и про их домик Ваня в этот момент не думал.
Он думал про Адель.
Никаких следов воскресных эльфийских игрищ, конечно, не осталось - но у Вани была хорошая зрительная память. И в ней, в этой памяти, вновь толпились неуклюжие лучники-эльфы, и их королева посылала стрелу за стрелой в истыканного гоблина…
А потом Адель поднимала лук…
И стрелы вонзались одна в другую…
А потом, сразу, без перехода - ноги сжимают тёплые бока коня, и она рядом на широкой тропе, и вечернее солнце заливает всё добрым светом, волосы Адель сверкают в нём - и кажется, что на голове у неё - золотой венец…
Ваня шагал к "Хантеру".
И тогда, именно тогда, понял - он любит Адель.
Без "как бы". Без идиотских рассуждений о спермотоксикозе.
Просто любит.
И надеется, что на той войне, куда его так настойчиво и вместе с тем ненавязчиво приглашают, - они будут вместе. Всегда вместе.
А сейчас предстояла не война - маленькая зачистка тылов. Как говорит майор Мельничук: культурный человек за собой прибирает. Ладно. Приберём.
В "Хантере" его ждали.
- Проходи, присаживайся… - Прохор говорил спокойно, чуть ли даже не равнодушно. Очень чуткий слух надо было иметь, чтобы услышать - чего Прохору это стоит.
И - единственный среди собравшихся в "Хантере" - Прохор сидел.
Затылок давил холодный металл. Отказываться от приглашения и с порога начинать танец с саблями не стоило. Проще тогда было не приходить. Ваня шагнул вперёд, к столу, не обращая внимания на упёртый в затылок ствол. Трое других мазилок целились в него с трёх сторон. Расставил их Прохор грамотно - мёртвых, непростреливаемых зон в "Хантер-хаузе" не оставалось. И на директрисы друг другу мазилки не попадали… А кроме того, у двоих вместо мелкашек - охотничьи дробовики. Тоже грамотно. Если дойдёт до дела - с пригоршней дроби трудней разминуться, чем с крохотной пулькой.
Нет, из Прохора точно смог бы получиться неплохой солдат. И, возможно, даже командир. Личный состав он разместил идеально, оставив и резерв - себя. Винтовка игрушечного вида лежала у него на коленях - но Ваня знал, на что способна эта игрушка в руках Прохора. И на что способен Прохор с этой игрушкой в руках.
- Присаживайся… - повторил Прохор, когда Ваня подошёл к стулу с высокой резной спинкой, отодвинутому от стола. Ствол от затылка так и не оторвался.
Ваня сел. Заметил слева, боковым зрением, неуместный в "Хантере" предмет меблировки - ванну. Пожелтевшую, явно подобранную на свалке чугунную ванну со слегка облупившейся эмалью… Вот так. Бутыли и канистры с чем-нибудь едким не видны, но должны быть и они. Всё понятно и непонятно ничего. При таком раскладе им стоило сразу, у двери, стрелять в затылок - и в ванну. На утилизацию. Ладно, господа. Хотите разговоров - будут вам разговоры.
- Руки за спинку стула! - Жёсткости в голосе Прохора добавилось. Но - глубоко и для очень чуткого уха! - добавилось и неуверенности. Слишком легко всё шло…
Ваня послушно завёл руки за спинку - и чуть не рассмеялся вслух. Когда увидел, что швырнул Прохор одному из мазилок, переместившемуся Ване за спину… Наручники. Точнее - какие наручники.
Да, из Прохора смог бы получиться неплохой солдат. Но командир - никогда. Грамотный командир проверил бы выполнение поставленной подчинённому задачи, проверил бы лично и на практике, и устроил бы дураку-подчинённому разнос, и поставил бы задачу более толковому, а за отсутствием таковых в конце концов сам бы произвёл необходимые действия и достал бы тем или иным путём предмет, получивший по извращённой фантазии своих создателей кодовое название "нежность"…
Ничего такого Прохор не сделал - кивнул в ответ на доклад: наручники куплены! Доклад был лжив. На вещевом рынке был куплен, как формулируют знакомые с законами люди, "предмет, похожий на наручники".
Предмет был юго-восточно-азиатского производства, и Ваня, так уж получилось, оказался с ним знаком. Тамара слыла девушкой продвинутой и хорошо понимала, что добрачный секс надо по возможности разнообразить - дабы не опостылел и успешно превратился в брачный. И однажды притащила упомянутый предмет и другие аксессуары схожего плана. Разнообразие такого рода не понравилось обоим, но с техническими характеристиками похожего на наручники предмета Ваня успел ознакомиться.
Как бы наручники щёлкнули. Ствол наконец отлип от затылка. Мазилки, медленно расслабляясь, опуская оружие, постепенно все передвинулись в поле зрения Вани… Получилось это у членов "Хантера" неосознанно, инстинктивно - жались к вожаку. К Прохору.
Ваня, собственно, этого и хотел.
Хотел взглянуть охотникам в глаза.
С водителями и легковых, и грузовых машин происходило нечто странное.
Идущего по обочине пешехода они не видели. Не замечали, и всё тут. Как-то получалось, что у каждого из них находилось, куда взглянуть - в зеркало заднего вида, или на указатель топлива, или на коленки спутницы, торчащие из-под юбки, или… В общем, проезжая мимо, они смотрели куда угодно, только не на шагающего по обочине пешехода.
Очень быстро шагающего.
Неимоверно быстро.
Если бы ту ходьбу узрел вдруг знакомый нам полуспортивный толстячок - удивился бы, и возликовал бы, и бросился бы звонить неведомому Корзинину, и, брызгая слюной энтузиазма в трубку, кричал бы этому наверняка авторитетному в спорте человеку, что по чистой случайности обнаружил будущего чемпиона двух грядущих Олимпиад по спортивной ходьбе.
А может, и не кричал бы. Может, как и водители, не заметил бы смазанную быстрым движением фигуру - и, соответственно, не удивился бы, и не возликовал, и не порадовал бы Корзинина… И ещё двое людей наверняка бы не удивились такой скорости передвижения, даже разглядев пешехода, - два бывших ханыги, кучковавшихся у ларька в летнее субботнее утро. Просто посчитали бы ещё одним фокусом известного им иллюзиониста…
Водители и легковых, и грузовых машин идущего по обочине пешехода не видели. Но у каждого из сидевших за рулём почему-то находилась причина, чтобы чуть отвернуть влево, объезжая невидимого им путника. Кому-то казалось, что впереди на асфальте неприятная выбоина, кому-то ничего не казалось - но руки сами собой выворачивали руль.
Впрочем, продолжалось это недолго. На повороте шоссе путник сошёл с него и так же быстро двинулся напрямик, через пригородные поля. Шёл он по идеальной геометрической прямой - впереди, в десятке километров, пересекавшей стадион завода "Луч".
И охотничий домик.
"Хантер-хауз".
Глава 16
- Макс жив? - настойчиво повторил Ваня.
- Жив, жив… увидитесь скоро… - процедил Прохор. Всё шло не так. Совсем не так. Все его тщательные расчёты рассыпались прахом…
Они, расчёты Прохора, строились на неизбежной схватке с Ваней - с такой же неизбежной победой ввиду подавляющего преимущества и эффекта неожиданности. Все варианты сценария так и начинались - со схватки и с победы. И всё сразу пошло не по сценарию.
Ваня не возмущался оказанным приёмом, не пытался что-то делать или хотя бы протестовать. Заведённые за спину руки и наручники на запястьях он словно и не заметил, как будто всегда сидел в такой позе на председательском месте "Хантера". Демонстративно оставленная на виду ванна, судя по всему, впечатления не произвела ни малейшего. Мазилки мялись, мазилки жались к вожаку… Мазилки были не в счёт. Всё было между ним и Ваней - и противник сидел со скованными руками, пять стволов были готовы мгновенно вскинуться и ударить по нему свинцом - но победителем себя Прохор не чувствовал. Чувствовал лишь, как нарастает тревога. Всё шло не так…
И, как всегда в таких случаях, Прохор крепче стиснул цевьё лежащей на коленях винтовки. Обычно это помогало…
- Макса вы тоже утилизировали? - спросил Ваня, кивнув на ванну.
Очень спокойно спросил.