Царь Мёртвых стоял в нескольких шагах и со спокойным равнодушием смотрел на их переговоры.
- Так что? Так и отпустим? И что дальше?
- Его повергну я! - твёрдо сказал Дэн. - Главное - не вмешивайся. Чтобы ты ни увидел - не вмешивайся. Ты не должен убить Царя Мёртвых даже случайно. И не должен пролить его кровь - если прольёшь хотя бы каплю… начнётся такое… Короче, лучше дай ему уйти - если вдруг… да нет, уйти я ему не позволю…
Он сделал два быстрых шага к Царю. Вызов на поединок был прост, как на деревенских танцульках:
- Отойдём? Разговор есть… А то тут народу… Потолкуем без свидетелей.
Действительно, место людное… Колонны собора наступали на площадь с трёх сторон. Ещё чуть-чуть - и окружение будет полным. Кому-то колонны казались лапами огромного зверя, кому-то - деревьями тянущегося к небесам сада…
На их напряжённую троицу уже начали обращать внимание. Вроде ничего угрожающего пока не происходило, но… Мамаши подхватывали чад и искали другое место для прогулки - подальше от фонтана. Прохожие шли в обход центра сквера, мало-помалу образуя мёртвую зону… Какой-то милиционер-камикадзе, выплюнув свисток, шёл к ним, разминая руку с дубинкой.
- Отойдём? - повторил Дэн. Царь молча кивнул. Они отошли.
Камень. Сплошной камень.
Ровная каменная пустыня - и небо над ней тоже каменное.
Но с этого неба светит солнце - тускло-красное. Камень кажется залитым кровью.
Отошли так уж отошли, думает Иван. Ему неуютно здесь, в каменном мире… Он сильно подозревает, что это трюк, хитрый фокус, всё рядом, всё буквально в полушаге - и сквер, и собор, и спешащий к ним милиционер… Но как; сделать шаг обратно, Иван не знает. И он наблюдает за действом, что разворачивается под каменным небом. Наблюдает со стороны.
Дэн на коне - на вороном коне. Волосы его развеваются, и лик прекрасен. Глаза мечут синие молнии. Голос звучит как тысяча труб:
- Я - Даниэль, посланный нести Меру! И число войска моего тьма тысяч! Прими вызов на смертный бой, Царь Мёртвых! Прими и назови имя своё!!
И увидел Иван:
Бесчисленное конное войско явилось за спиной Даниэля - от каменного горизонта до каменного горизонта. И брони всадников пламенели гиацинтом, а львиные морды коней извергали огонь и дым…
Царь Мёртвых промолчал.
Но и за ним, и впереди него, и по бокам его тоже встала армия - армия мёртвых. Теснились ряды зомби, теряющих куски гниющей плоти, и прокатывался сухой треск над бесконечными колоннами скелетов, и окружали Царя отборные полки живых ещё мертвецов - самых опасных и страшных.
Цари Мёртвых не правят своими подданными, но могут призвать их в час опасности - и мертвецы восстанут. И придут на свой последний бой - бой после смерти…
Велико и сильно было войско Даниэля - но не могло сравниться силой и числом с армией мёртвых. Ибо мёртвых всегда больше, чем живущих в каждый час жизни…
Иван понял - найдётся и ему дело под каменным небом. Ему почему-то нельзя убивать Царя - пусть. Спину Дэна от этих ходячих трупов он прикроет.
- Назови имя своё!!! - повторил Даниэль, и тысяча труб звучала в его голосе. А войско ответило лязгом тьмы тысяч мечей, выхваченных из ножен.
- Меня зовут Осип, - глухо сказал Царь Мёртвых.
Пылающий красным взгляд его скрестился с синими клинками глаз Даниэля.
И - пропали мёртвые. Сгинули, растаяли без следа и остатка колонны, полки и уходящие к каменному горизонту шеренги. Иван обернулся - одинокий всадник попирал каменную пустыню копытами вороного коня. Войско Дэна тоже исчезло.
Иван понял:
Царь Мёртвых был когда-то Воином, и не будет беспощадной и страшной мясорубки живого с мёртвым - будет поединок. Один на один.
Воин всегда останется Воином.
Даже павший -
После своей смерти.
Даже ставший не-человеком -
Застрявший между жизнью и смертью.
Было так:
На коне вороном мчался всадник с прекрасными синими глазами к неподвижно стоящей фигуре. И сотрясался камень земли. И сотрясался камень неба.
И всё было иначе:
Две вспышки - красная и синяя - метнулись навстречу друг другу в чёрной пустоте пространства.
И слились в беззвучном взрыве - взрыве, стирающем миры и рождающем звёзды.
И было всё по-другому:
Не успевшие утащить чад мамаши, и не успевшие свернуть в сторону случайные прохожие, и поигрывающий дубинкой мент - все затормозили, замедлили почти до незаметности скорость своих движений…
Только Дэн скользнул вперёд быстро, кошачьей мягкой поступью опытного бойца, - и так же быстро и опасно скользнула навстречу ему обманчиво-расслабленная фигура Осипа, Царя Мёртвых…
Адель остановилась.
Остановилась неожиданно и резко - словно до неё донёсся неслышимый другими звук. Тревожный звук: выстрел? крик, полный смертной тоски? зов трубы?
Спутница и собеседница её (в минувшее воскресенье подвизавшаяся в роли королевы эльфов) не услышала ничего, но тоже остановилась - поражённая. На сетчатке её глаз отпечатывалась ещё девушка с золотыми волосами, и соответствующий сигнал шёл в мозг - но Адель рядом с короле-вой уже не стояла.
Осознание несоответствия между объективной реальностью и субъективным её восприятием заняло меньше половины секунды - реакция у эльфийской владычицы оказалась неплохая, - но Адель была уже далеко.
…Всё смазалось и слилось в бесконечную серую ленту: дома, деревья, люди. Прохожие не вжимались в стены домов от её быстрого бега, чувствовали лицом мимолётное дуновение или касание - но не видели ничего…
В голове билась лишь одна мысль: КТО? Страж? Дэн?
О том, что Стражей осталось так мало; и о том, что шанс выполнить свою миссию - почти последний; и о том, что она послана не Любить, а Побеждать - ступая к Победе по чьим угодно телам, - обо всём этом Адель-Лучница не думала. Думала лишь: Иван? Даниэль? Жаждала успеть, и знала, что не успеет, и всё вокруг смазывалось и сливалось в бесконечную серую ленту… Адель не успела.
…Вороной конь рухнул, забив в агонии ногами; подковы крошили камень в мелкую, невесомую пыль - в облаке этой пыли исчезла тёмная фигура Царя Мёртвых и не был виден упавший всадник. Каменное небо свернулось, как выпущенный из рук свиток…
…Две столкнувшиеся в космической пустоте вспышки - красная и синяя - слились в едином беззвучном взрыве и погасли, исчерпав и взаимоуничтожив свою энергию. Пришла чернота…
…Два тела лежали у ног Ивана. Два мёртвых тела. Голова Осипа, Царя Мёртвых, была повёрнута под странным углом к телу. Под скомканной кожей шеи - месиво позвонков, струйка крови изо рта - иссякшая. Наработанный удар рукопашника поставил точку в затянувшейся не-жизни Осипа.
Дэн был прекрасен даже павший. Синие глаза смотрели вверх, бледное лицо казалось спокойным и умиротворённым… Горла не было, вместо горла болтались какие-то лохмотья, и не красные - серые…
Так пал Даниэль, всадник на вороном коне. Третий Всадник, посланный нести Меру. Ангел Последнего Дня.
Хайле, Даниэль!
Хайле, брат Воин!
Мир вокруг возвращается в обычное состояние - но медленно, очень медленно.
Мамаша-наседка, обняв крыльями отпрыска, удаляется со скоростью дрейфующего континента.
Нога мента, спешащего к ним с дубинкой, опускается с быстротой маятника Часов Вечности.
Рука касается плеча Ивана.
Адель.
Она молчит, она не спрашивает о том, что здесь произошло. Она смотрит на мёртвых, и ей всё понятно без слов - почему в бой вступил Даниэль. И как пал. Пал - победив.
Адель опускается на колени. Приподнимает голову Дэна. Нет, Даниэля.! Целует, закрывает синие глаза и медленно, с трудом, поднимается. Впервые она что-то делает - с трудом.
- Прощай, ангел…
Иван не знает, что сказать. И что сделать. Когда всё так - не утешают. Слов нет. Он молчит. Она смотрит вдаль.
- Дай мне умереть так же. Победительницей. Не молит. Просит. Гордо. Голова не наклонена ни на волос.
Поворачивается к Ивану:
- Пойдём, Страж… Наш Час впереди. Труба поёт - печально и звонко. Царь Мёртвых повержен. Остался. Труба зовёт.
Глава 5
Генерал-майор шумно схлопнул папку и нехорошо посмотрел на просто майора.
- Ну и кто из нас сошёл с ума? Ты, я или эксперты?
Майор Мельничук промолчал. Вопрос был риторический. Но про себя майор знал точно - он с ума не сходил.
Генерал снова открыл папку, снова вгляделся в фотографии.
- Ты хочешь сказать, что вот это он? Этими вот зубами? Головы?
Мельничук молча пожал плечами. Коллективное помешательство экспертов представлялось маловероятным, а любой прикус уникален - как генокод, как дактилоскопическая карта, - и генерал, и просто майор знали это.
Генерал опять закрыл папку - уже без звуковых эффектов. Спросил:
- А семья… этого? Жена, ребёнок?
Генерал ни по имени, ни по фамилии Осипа не назвал. И даже человеком - не назвал. Генералами отнюдь не всегда становятся по блату. Генеральские звёзды и по-настоящему заслуживают. Этот - был из настоящих.
- Семья цела, - ответил Мельничук. - Семью мы нашли. На Севере, в Коми… Его корни оттуда, и её тоже.
- Ну и??
- Сходил к ним участковый. Сбежала жена попросту. После первого убийства, надо понимать, что-то почувствовала - ребёнка в охапку и на малую родину. Приезжать, забирать тело и хоронить мужа отказывается. Говорит, что проведёт там всё лето по меньшей мере…
Майор Мельничук хотел сказать, что, будь его воля, он посмертно наградил бы парня, поставившего ценой жизни точку в карьере монстра-серийника. Но не сказал, ничего. Что павшим наши железки на ленточках? Память - лучшая награда. Пока майор жив - будет помнить. И детям расскажет про этого павшего.
…Потом, когда Мельничук ушёл, генерал в третий раз открыл папку - почитать напоследок. Генерал знал, что больше этих документов не увидит. "Х-файлы", где собраны самые разные истории, порой леденящие кровь, порой поражающие загробным юмором, но всегда необъяснённые и загадочные, - такие "секретные материалы" существуют не только в больном воображении заморских киношников. Когда-то, впервые узнав о сей картотеке, генерал, как и многие до него, загорелся идеей - сдуть пыль со старых папок и попытаться распутать, используя самые современные достижения и методы, хоть что-то из копившейся полтора века чертовщины…
Тогда ему - подполковнику - этого не позволили.
Теперь генерал-майор стал мудрее.
И знал - некоторых вещей знать не стоит.
- Нас осталось двое, Страж. И нам надо спешить - Час близок.
- Но как найти этого самого Царя Живых? И на первого-то, считай, случайно напоролись… Я так не умею. Система нужна. План какой-никакой…
- План прост, Страж. - с тех пор как наречён Царём - может быть где угодно. Но придёт Час - и он окажется в одном-единственном месте. У Врат. Именно там и именно ты должен повергнуть его. Убить. Здесь ошибки быть не может - я видела его. Я нарекла его. Его кровь - пролитая тобой, и только тобой, - уничтожит Врата и… И поможет нашей Победе.
Да, всё именно так и было. Адель не лгала и не ошибалась. Но… Мог ошибиться дар. Впервые. Всё когда-то случается впервые.
Ему было тоскливо. Он мечтал оказаться на одной войне с Адель - с лучницей на белом коне. Но что главный противник примет вид четырёхлетнего ребёнка - этого Иван не ожидал. Хотя если вдуматься и повспоминать… Гнать впереди себя под выстрелы женщин с маленькими детьми - находились время от времени такие выродки среди носящих оружие.
- И где они? Эти ворота? - мрачно спросил Иван.
- Далеко отсюда. Далеко на Севере. У реки, берущей исток на Полярном Урале. В старой и заброшенной раскольничьей деревушке. Я была там однажды, давно… Тогда Час был далёк, и Врата были закрыты крепко. А сейчас и у нас, и у Царя мало времени… Час близок.
- Ты знаешь название деревни? - с нехорошим подозрением спросил Иван. - Знаю. Деревня звалась Гедонье, - сказала Адель.
Иван понял, почему на Путь был призван именно он. Решил, что понял…
Родиной своей Иван считал Усть-Кулом. Что было вполне логично: там и родился - на дому, при пассивном содействии полупьяного фельдшера.
Но корни семьи Сориных лежали в другом месте. Не в удалённом - но в другом… В старой раскольничьей деревеньке, что была затеряна в верхнем течении Кулома и звалась Гедоньем.
И - открою небольшой секрет, господа кадеты, - Иван Сорин был моим земляком…
Кстати, раз уж мы, кадеты, на привале решили поговорить об истории мест и людей, - несколько поколений назад семья Ивана носила другую фамилию: односельчане называли их Сарины или даже Сарьины… В Сориных предков Ивана превратили грянувшие после революции переписи, а также малограмотность и неисправимый окающий акцент куломских аборигенов.
Настоящей своей фамилии Иван не знал.
Но память о малой семейной родине не стёрлась у трёх поколений, живших уже в Усть-Куломе. О Гедонье… Название сие, по большому счёту, ничего не значит. Но с ним, с названием, по странному совпадению, случилось то же, что и с семьёй Сарьиных. При основании деревня была наречена по-другому.
Назвали деревню Гедеонов Колодезь. Точно и ёмко - в честь святого старца Гедеона, приведшего паству в куломскую глушь. Уходили, понятно, от царя-реформатора, как и прочие раскольники. Но старец в отличие от коллег-староверов Антихристом Петра не считал. Лишь Предвестником. Приход Антихриста они ждали.
И готовились. Много лет готовились.
Это насчёт Гедеона…
А Колодезь?
Тоже было дело.
По приходу на новое место старец… Да что я всё: старец, старец… Лет сорок на вид мужику было, плечи - сажень. Старец, господа кадеты, - это в старой вере звание, типа полковника.
Так вот, по приходу старец первым делом поставил не церковь. Гедеоновцы церквей не признавали - нельзя с Ним общаться через крышу, молились на вольном воздухе. И не, дом первым поставили, не амбар, не овин, не конюшню…
Кто сказал: нужник?
Встать! Шаго-о-ом… до кустов и обратно, две минуты на всё …арш! Вот засранец…
Гедеон поставил сруб колодца. Не выкопал - колодец там был. Уже был. Поставил за ночь сруб из принесённых с собой лиственничных брёвен. А может, и не лиственничных. Разное говорят. Вокруг колодца и жили…
Не всегда спокойно жили.
Поручик Преображенский Колычев, что весь край от Печоры до Вычегды от раскольников очищал…
За что очищал?
За уклонение от святого солдатского долга, от службы в армии. Не хватало царю людишек - на стены Нарвы посылать, в невских болотах топить, полтавские поля удобрять. Глуп был царь-батюшка, хоть и назвали Великим. Всё хотел Карлу числом солдат задавить. Не знал, что солдаты гибнут, а побеждают - Воины.
Так вот, поручик Колычев команду послал - под государеву руку гедеоновцев вернуть. Ну и пожурить маленько…
Тяжко та команда шла, медленно - будары против течения бечевой тянули, с припасами. И с пищалями - для пожурения. Дошли иль нет - неведомо. Но не вернулись.
Что и как там случилось? Не знаю. Знаю лишь, что Гедеон паству учил не одними молитвами Антихриста встречать. Им в петровские рекруты без надобности. У них своя война шла…
Второй Предвестник, кстати, тоже команду посылал. Шаблонно они, Предвестники, мыслили… Полное впечатление, что им в одной и той же Академии одни и те же генералы лекции читали.
Так вот, второй Предвестник тоже команду послал, но хилую - семеро всего активистов.
В колхоз вступайте…
Какой, на хрен, колхоз, война у нас тут, не видите? Две атаки отбили, третью ждём, самую страшную…
Кака така война? С Антихристом? Так-так, мало что подкулачники, ещё и мракобесы религиозные… Ну, пеняйте сами.
Чаво, чаво? Ет'то куда вы нас с Кулома, с мерзлоты-то, сошлёте-выселите? В землю Ханаанскую, к рекам млечным?
Ну, слово за слово - и та команда не вернулась.
Но второй Предвестник был не чета первому, торопыге-недоучке. Тот-то: тяп-ляп, шлёп, чпок - на болоте городок - столица Империи…
Второй мудрее был. И страшнее. Ждать умел. У него всё по плану - по пятилетнему. До следующей весны ждал, пока пороги да перекаты куломские водой высокой не покрылись. А тогда…
Тогда прицепили баржу к буксиришке паровому с гордым именем "Товарищ Рудзутак". На баржу - гепеушники, и не только…
Что скрывать: не любили гедеоновцев соседи - кто добирался до них порой. А кому ещё добираться? - охотники, золота там не мыли от веку.
Но охотник тоже человек, обхождение любит. Как с пар-мы выйдет, ему что надо?
Да не с Пармы… Довожу, господин кадет, упрощённо: парма, если с маленькой буквы, - большое такое место, где ёлки растут. Тайга, короче. Или лесотундра…
Так вот, охотник, с пармы выйдя, чего ведь хочет?
Шкурок на спиртяжку поменять, да в баньку первым делом, ну и молодка если попадётся сговорчивая… А тут: иди своим путём, прохожий, война у нас…
Не любили гедеоновцев. Не похожих, других - всегда не любят. Много добровольцев пошло с карабинами охотничьими… Без них, думаю, и третья бы команда - за первыми двумя отправилась…
Короче, не стоит долго о грустном…
Кто пал - тот пал.
Что сгорело - то сгорело.
Живым сказали - или едете новую жизнь строить, или…
Одни поехали - бабы да детишки… Другие остались.
С иных постов не уходят - даже мёртвыми. Навсегда остаются.
Но дети выросли. Мало нас осталось. Кто жив - воюет. И учит Воинов.
Ладно, кадеты… О старых войнах можно бесконечно говорить. Но они прошли. А наша - сейчас…
Привал закончен!
Па-а-а коням!
Труба зовёт.
Провожала его Наташа.
Аэропорт оказался пустынно-гулок - Наташа не была здесь несколько лет и удивилась. В памяти со школьных лет, с полётов к морю, на отдых, с родителями оставались оживлённые и шумные толпы… Сейчас залы "Пулково" казались ещё больше - и жизнь в них едва теплилась…
И лётное поле тоже удивило Наташу - девчонкой она могла часами смотреть на него, выспрашивая отца о самых разных моделях постоянно улетающих, прилетающих, куда-то выруливающих самолётов… Сейчас на сером бетоне виднелось лишь несколько уныло-одинаковых "тушек".
Они почти не разговаривали - слов не было у обоих.
Наташа не слишком поверила во внезапное желание Ивана посетить родные места и повидаться с уцелевшими родственниками. И она сильно подозревала, что история, начавшаяся для неё почти полгода назад, не закончилась со смертью Наи и Полухина. Но Иван ничего не объяснил и не рассказал, и Наташа знала только одно: она будет ждать и молиться, чтобы он вернулся.
Репродуктор прогнусавил о посадке на ухтинский рейс.
Наташка внутренне сжалась. Надо было прощаться - но она не знала: как? Они так и не поговорили после той прекрасно-нереальной ночи, и она не могла понять, нужен ли ей этот разговор, и доскональное выяснение взаимных отношений, и дотошное расставление всех точек над - или просто-напросто хочется другого: чтобы эта ночь повторилась снова. И повторялась ещё много-много раз.