И путники направились к ложку невдалеке, над которым деловито реяли три или четыре вороны. Еще столько же с недовольным карканьем встрепенулось из густой травы, когда Крут подошел к пологому склону. Подоспевший Санька, поравнявшись с замершим сталкером, понял, что они помешали пиршеству стервятников.
Среди вытоптанных пятен травы в неглубоком логу лежали останки двух людей - очевидно, давно, никак не меньше двух недель. Мягкие ткани трупов там, где они не были уничтожены птицами и мелкими животными, сползали с желтоватых костей осклизлыми клочьями; обглоданные черепа радостно скалились в небо. Крут шагнул к одному из них и наклонился над телом, не реагируя на удушливый гнилостный запах, который густой, почти ощутимой пеленой обволок пришельцев.
- Перцев, - сказал сталкер, рассматривая одежду погибшего. - А тот, стало быть, его друган Котельников. Вот ведь как оно... Кто бы мог подумать, что Перца и Копченого, исходивших Зону вдоль и поперек, порешит какая-то сволочь в двух метрах от дома...
Только тут Санька заметил, что карманы погибших вывернуты, рюкзаки выпотрошены, оружия нет... Последние сомнения развеяло аккуратное отверстие от пули, зияющее в одном из черепов. Не следовало винить в смерти этих людей Зону; такой след остается после выстрела с близкого расстояния из оружия с большой начальной скоростью пули. Например, из автомата.
Крут наклонился и аккуратно исследовал содержимое правого внутреннего кармана Перцева.
- Даже "похоронные" забрали, гады, - со злобой сказал он и выругался.
- Что за "похоронные"?
- Некоторые сталкеры носят с собой немного денег и адрес, куда и кому сообщить в случае их гибели. Деньги предназначены тому, кто возьмет на себя труд похоронить погибшего по-человечески. Эту сумму и называют "похоронными". Взять деньги и ничего не сделать - на такое способен только последний отморозок. А как еще назвать того, кто их пришил? Стреляли чуть ли не в упор... Неужто кто-то из своих?
- Может, у них не было "похоронных"? - спросил Санька.
- У Копченого - не знаю, а у Перца - точно были. Эх, Васька, Васька... Как же так...
Крут нашел недалеко здоровенную жердь, надел на ее конец красную тряпку, извлеченную со дна одного из принадлежавших убитым рюкзаков, и с немалыми усилиями водрузил получившийся указатель вертикально. Санька, поняв смысл его работы, стал помогать. Основание шеста они укрепили большими камнями. Удовлетворенный сделанным, Крут выпрямился и пробормотал, отряхивая ладони:
- Ничего, Васька, ничего... Погоди немного - схороним тебя по-божески...
---
- ...нет, нет, и еще раз нет! - профессор воинственно вздернул вверх клинышек бородки и созерцал долговязого юношу снизу вверх. - Нечего вам там делать, Витенька. Вам надо диссертацию дописывать; за эти годы по кварковой структуре аномалий Зоны собраны такие материалы, что на десять докторских хватит. А ваша уникальная модель зависимости движений Гидры от взаимодействия гравитационно-магнитных полей Земли и Луны всенепременнейше должна быть представлена в качестве основы для нового гранта по пересмотру наших представлений о подвижных аномалиях...
- Но как же быть, Петр Сергеевич, - канючил аспирант, - ведь, выйди я на защиту, сразу зададут стандартный вопрос: "А сколько вы, молодой человек, экспериментов поставили лично?". И что же я отвечу, если все данные были собраны Михаилом Ивановичем, вами и вашей командой?
- Не беспокойтесь об этом, Витенька. В ученом совете такие же люди сидят, прекрасно понимают, что самостоятельно, не имея опыта и нужной подготовки, получить подобную информацию нельзя. Впрочем, я догадываюсь, откуда ветер дует. Признайтесь, ведь вы задумали попасть в Зону, чтобы найти там Саньку?..
Давно миновало уже время обеда (и на часах, и по ощущениям в пустых животах), когда они, наконец, подошли к скоплению кривунов. Эти большие гравитационно-пространственные аномалии, локально преломляющие физический мир, в принципе, были довольно безопасны. В них можно войти с любого боку, и в тот же момент тебя выбрасывало из пузыря точно с противоположной стороны. Риск заключался лишь в том, что по ту сторону могла оказаться какая-нибудь тварь или опасная аномалия. Учитывая размеры кривунов, диаметр самых маленьких из которых превышал двадцать метров, и непредсказуемость Зоны, неосторожные игры с этими аномалиями теоретически могли кончиться плохо. Поговаривали, что при крайне неудачном раскладе могло забросить внутрь пузыря. А ведь никто никогда не видел, чтобы из кривуна кто-то выходил, не зайдя предварительно с другого краю. Впрочем, вполне возможно, что многочисленные слухи о навсегда застрявших в кривунах сталкерах - не более чем досужие байки у традиционного вечернего костра. Эти аномалии по праву считались одними из самых безобидных в Зоне, хоть и выглядели они грозно на первый взгляд.
- Ну, слава Богу! Вот и дошли, - вздохнул Крут и, жестом гида махнув на мутные купола перед ними, пояснил: - Здесь кривунов так много, что они зачастую перекрываются, образуя сложный лабиринт. Когда-то давно, методом проб и ошибок, сталкеры открыли безопасный путь внутрь лабиринта, и основали там лагерь на месте заброшенной деревеньки. По слухам, она называлась Пузыри; и то ли в честь бывшего хутора, то ли из-за сходства кривунов с огромными пузырями сейчас эта база сталкеров известна как Пузыринск. Очень удобное место: подвижных аномалий здесь почти нет, от трассы недалеко, а всякая нечисть и прочие непрошенные гости, если и умудрятся пройти сквозь лабиринт, будут дружелюбно встречены на входе порцией свинца. Там мы сможем перекусить, отдохнуть и обсудить наши дальнейшие планы...
С этими словами Крут совершенно неподдельно зевнул - так заразительно, что Санька еле сдержал ответный зевок. Очевидно, даже опытному сталкеру нелегко дался этот марш-бросок.
- Да, кстати! - повернулся Крут к Саньке, значительно подняв палец. - Дорогу через кривуны запоминай хорошо. Ошибешься потом на пару шагов - я твои останки обратно не потащу, - и с этими словами Крут исчез в стенке пузыря.
Санька, недолго думая, последовал за ним. Перед третьим по счету кривуном юноша не удержался и все-таки зевнул.
Чтобы пройти через лабиринт, им пришлось пересечь полтора десятка кривунов. Неудивительно, что Пузыринск считался безопасным местечком; "не зная броду", то есть правильных точек вхождения в кривуны, человек или зверь оказывался обречен быть выброшенным в лучшем случае просто наружу, а в худшем - в топь, под разряд искруна или к логову спиногрызов.
Никаких особых ощущений при проходе через кривуны не было, тем более если при этом закрыть глаза. Человек просто шагал в мутную стенку пузыря, и с этим же шагом выходил с другой стороны, абсолютно ничего не почувствовав. И это при том, что противоположный край располагался в десятках метров; своего рода мгновенная телепортация. С околонаучно-познавательными целями сталкерами ставились нехитрые эксперименты: что будет, если к человеку или к какому-нибудь предмету привязать веревку и отправить в кривун? Оказалось, то же самое. Человек вместе с привязанной веревкой появлялся с другой стороны купола, в то время как с этой, не удлинившись и не укоротившись ни на йоту, продолжал торчать из стенки пузыря конец веревки. Более того, если за этот конец потянуть, посланца можно было затащить обратно; этот эффект был весьма полезен при экспресс-исследовании - нет ли чего опасного по ту сторону. Не всегда была возможность или время обойти кривун по периметру.
Помимо "обычных", или прямых кривунов, иногда встречались обратные кривуны. Внешне они ничем не отличались, да и действовали точно так же, только выбрасывали вошедшего в точке входа - где войдешь, там и выйдешь. Если входить не под прямым углом, а по касательной, срабатывало известное еще со школьной скамьи правило про равенство углов падения и отражения... Именно два таких пузыря образовали импровизированный коридор, когда Санька и Крут вынырнули из последнего купола. Неширокая дорога вывела их на просторную поляну, спускавшуюся к речушке с добротным мостком, сразу за которым на другом берегу виднелся маленький дзот с торчащим в небо пулеметным стволом.
Крут остановился, снял свой рюкзак и жестом приказал Саньке тоже сбросить поклажу. Затем демонстративно снял с себя оружие и, широко разведя руки в стороны, двинулся к мостику. После недолгой беседы с часовым он вернулся и объявил, что теперь можно идти.
Когда они перешли мостик, Санька оглянулся. Проникнуть в Пузыринск нежеланному гостю было бы непросто. Коридор между обратными кривунами, как и вся поляна, отлично простреливался.
Сразу за дзотом началась жилая зона сталкерского лагеря. Добротных наземных строений почти не было, если не считать приспособленных под хозяйственные сооружения полуразвалившихся домов, оставшихся от жителей пресловутых Пузырей. Похоже, сталкеры предпочитали обитать в насыпных полуземлянках - немного надстроенных и модернизированных бывших наружных погребах сельчан. К первой из них и направился Крут. Отворив, точнее, приподняв наклонную дверь, красовавшуюся прямо в склоне небольшого задернованного холмика, он зычно гаркнул внутрь:
- Комендант здесь?
Послышался топот тяжелых шагов по лестнице, и из проема показалось улыбающееся бородатое лицо.
- А-а, какие люди! Здорово, Крут, давно не виделись - целую неделю, ха-ха! Как житье-бытье? Что нового снаружи? Надолго к нам? А это кто с тобой?
- Это Санька, мой напарник, - Крут не спасовал перед натиском волосатого коменданта, который уже успел вылезти целиком и теперь мял сталкера в объятиях. - Мы здесь на день-другой, экипируемся и пойдем по делам. А что снаружи - после баньки расскажу... Банька-то робит еще?
- А как же, - забасил комендант, гриве которого позавидовал бы даже лев, - всегда готова, ждет гостей. Когда на часах стоять будете?
Санька вопросительно взглянул на Крута. Тот, перехватив его взгляд, пояснил:
- Тут так заведено - работу по обеспечению лагеря всем необходимым делают сами сталкеры. Это вместо платы за постой. Постоянных жителей здесь всего двое - торговец Косой и комендант лагеря Косматый. Он говорит гостям, что нужно сделать: дров ли принести, воды ли натаскать, землянку подлатать или вот лагерь поохранять.
Санька кивнул:
- Я могу посторожить сегодня ночью.
- А сможешь ли, после сегодняшнего перехода-то? - засомневался Крут. По нему, однако, было видно, что он рад такому решению. Причина тому очень скоро выяснилась.
- Ничего, смогу, - заверил Санька. - Сейчас посплю немного, и к ночи буду как огурчик.
- А как же банька, и посидеть потом? - растерялся Крут.
- Потом как-нибудь помоюсь, - отмахнулся Санька. - А посидеть я не большой любитель. К тому же вам наверняка есть о чем между собой поболтать.
Крут крякнул. Комендант с удивительно соответствующей ему кличкой Косматый довольно хлопнул Саньку по плечу:
- Эк, добре - наш человек! Занимайте вон ту землянку, поближе ко мне и к баньке.
- Ладно, ладно... Спасибо. Вот еще что, Косматый... У нас до баньки одно дело наметилось. Я тут неподалеку Перца с Копченым нашел... Схоронить надо бы; поможешь с людьми? А то одному, или вдвоем - как-то несподручно... Вот этого, - из кармана Крута появились и зашуршали купюры, - думаю, должно хватить.
- Конечно, сделаем, о чем разговор, - нахмурился Косматый. - Земля им пухом... Сразу двое, говоришь... Собаки, что ли?
- Ага, собаки... Только двуногие. Первый из мутантов Зоны - двуногий пес, плюющийся свинцом. Ладно, потом подробности расскажу...
В выделенном им, по меркам Зоны, "гостиничном номере" размером два на два метра имелись двухэтажные нары, стол и стул. Все это было грубо сколочено из неструганных досок, - очевидно, такими же, как они, сталкерами в качестве общественно-полезных отработок. На столе стояла свеча и ведро с водой, в котором плавал мятый алюминиевый ковшик с погнутой ручкой. На этом интерьер землянки завершался. Стены ее были выложены нетолстыми бревешками; словом, ни дать, ни взять - блиндаж времен Второй мировой.
Осточертевшие рюкзаки сразу же перекочевали с натруженных спин в единственный свободный угол у входа, а чистая прохладная вода из потемневшего от времени зеленого пластмассового ведра имела у пилигримов бешеный успех. Совсем другое дело - не то, что та тепловатая жидкость без вкуса, цвета и запаха в полуторалитровых пластиковых бутылках.
- Ты где хочешь спать? - спросил Крут, зажигая свечку и роясь в своем рюкзаке в поисках еды. - Мне, в общем-то, все равно, наверху или внизу, - продолжал он, брякнув о стол буханку хлеба и нарезая шмат сала.
Ответа не было. Крут обернулся; Санька, растянувшись по диагонали на нижней полке нар, мерно сопел с закрытыми глазами.
- Умаялся малец, - понимающе хмыкнул Крут и принялся жевать хлеб с салом, запивая его водой. Перекусив, он тихонько попытался разобрать содержимое своего рюкзака, но шорох, стук и звон перемещаемых предметов показались ему слишком громкими. Махнув рукой, Крут подхватил весь рюкзак и осторожно вылез из землянки.
Когда все стихло, Санька приоткрыл глаза. Убедившись, что Крут ушел, он поднялся и достал из рюкзака свои вещи. Переодевшись в чистое, юный сталкер съел оставленную ему на столе еду и на этот раз лег спать уже по-настоящему.
3. Пузыринск
- ...Вы ужасно меня огорчили, Петр Сергеевич! - майор Скворцов выглядел просто убитым. - Вы не доверились мне, однако при этом, я не побоюсь этого слова, проболтались своему невмененяемому из-за исчезновения Саньки аспиранту, и теперь даже вахтеры шепчутся про Саньку, про "Солнышко", про вас и про меня, наконец! Вы хоть понимаете, что сейчас на карту поставлена ваша должность заведующего лабораторией, не говоря уже о моих погонах?
- Простите старика, майор... Видит Бог - я не хотел, чтобы так вышло. Я был готов к тому, что эта история может поставить крест на мне... Однако специально ставить под удар вас мне бы и в голову не пришло. Неужели вы действительно можете поплатиться своим званием и работой?
- Нет уж, рано меня хоронить. Надо думать, как теперь поправить дело. Давайте-ка, рассказывайте обо всем по порядку. Что это, например, за нелепый слух про какую-то бомбежку Кратера, о котором твердил ваш Витенька?..
Когда вечером изрядно пошатывающийся Крут пришел поднимать Саньку для несения вахты, тот был уже на ногах.
- О! - радушно загудел хмельной сталкер, распространяя по землянке аромат свежих березовых веников, приправленный луково-водочным духом. - Молодца, коли готов. Пора уже.
Санька кивнул и, взяв свой автомат, направился к выходу.
- Ну, это тебе не потребуется, - широко улыбнулся Крут, - там и так целый арсенал.
Действительно, сторожевой дот содержал внушительную коллекцию самого разнообразного оружия. Большая его часть была снабжена оптическими прицелами и глушителями.
- Чтобы народ не пугать, - пояснил подошедший проинструктировать новичка Косматый. - Обычно все, что сюда случайно забредает, снимается с одного-двух выстрелов. Только гляди, хороших людей не постреляй; ну, да помнишь ведь, наверное, как вы сюда прошли? Вот такой здесь порядок.
- А если что, - добавил Крут, - пальни из пулемета. Сразу набежит толпа любителей пострелять.
И Крут с Косматым, в нескольких словах рассказав Саньке о его обязанностях на посту, направились продолжать свои посиделки, со смехом вспоминая, как однажды на такого же новичка сквозь кривуны вышел муслон. Защищаясь от беспорядочных выстрелов своими развесистыми рогами, гигант домчался почти до мостика, когда подоспевший Косматый всадил ему в бочину целый рожок. Весь лагерь потом неделю пировал, воздавая должное вкусовым качествам этой редкой добычи. Муслоны слыли зверями мирными, осторожными; добыть такого в Зоне было делом непростым и оттого почетным. Что понадобилось этому бедолаге в Пузыринске - оставалось только гадать. Может, бирбал или спиногрызы гнали, а может, заплутал среди кривунов...
Быстро темнело, и суета дюжины людей в лагере сходила на нет. Из землянки коменданта потянулись нагулявшиеся сталкеры, расходясь по своим прибежищам. Последним вышел Крут. От него разило спиртным за версту, однако на ногах он держался достаточно уверенно. Подойдя к Саньке, он поинтересовался, как проходит вахта и, получив бодрый отчет, направился к выделенной им землянке.
- Да, вот еще что, - вспомнив нечто важное, Крут обернулся, слегка покачнувшись. - В Зоне каждому крайне настоятельно рекомендуется, во избежание порчи здоровья, делать две вещи. Первую ты уже знаешь - постоянно носи респиратор или противогаз. Вторая - как можно чаще старайся мыться или хотя бы обтираться влажной тряпкой. Каждый вечер перед сном - просто как "Отче наш". И исподнее неплохо бы менять почаще... Радиоактивная пыль - это бич Зоны, никогда не угадаешь, когда и где тебя ею засыплет; научишься от нее избавляться - о лучевой болезни можешь не беспокоиться...
Несение сторожевой вахты оказалось делом более простым, чем это могло быть. Саньке вообще не потребовался прибор ночного видения, пылившийся в углу дота. В темноте кривуны немного светились, возвышаясь огромными белесыми куполами, и силуэт любого существа, появившегося в коридоре между ними, стал бы виден и без приборов. Однако никто появляться не спешил, и Санька через несколько часов вахты стал основательно скучать.
Когда же, наконец, эта пустая ночь замерцала первыми, еще неясными сполохами рассвета, Санька прислушался. Весь лагерь крепко спал; как известно, в утренние часы - самый сладкий сон. Саньке только того и ждал; именно ради возможности сделать кое-что он сразу вызвался на это ночное бдение.
Подхватив под мышку снайперскую винтовку, Санька бочком, не спуская глаз с охраняемого коридора, двинулся к своей землянке. Подойдя к ней, он наклонился и, нащупав приготовленный заранее пакет, поднял его. Убедившись, что во время этой секундной заминки никаких незваных гостей не появилось, Санька вернулся на пост.
Теперь предстояло самое сложное. Спустившись на берег, Санька несколько минут медитировал, ловя удобный момент. Наконец, решив, что лучшего времени не найти, он быстро положил винтовку и развернул сверток. В нем лежало только мыло и полотенце.
Мигом скинув одежду, Санька бесшумно погрузился в неглубокую прохладную воду. Орудуя мылом, он ни на секунду не спускал глаз с коридора между кривунами, и в то же время чутко слушал - не идет ли кто из сталкеров. Ему крайне не хотелось, чтобы на берегу сейчас кто-нибудь появился.
Мытье было завершено в считанные минуты. Еще несколько секунд потребовалось, чтобы наскоро вытереться полотенцем и набросить не тело одежду. С винтовкой под мышкой и полотенцем на голове Санька бегом вернулся в дот, положил оружие на место и с вздохом облегчения принялся приводить себя в порядок. Вскоре голова была окончательно высушена, мыло убрано в пакет и спрятано возле землянки, полотенце повешено рядом для просушки, а сам Санька, удовлетворенный этой бодрящей процедурой, довольно развалился на своем посту - точь-в-точь, как часовой во время их прихода в Пузыринск.