Алан не выглядел расстроенным. Его интересовали ответы на вопросы, и было ясно, что он от своего не отступится.
- Это хорошие вопросы, Алан. Важные, - сказала Анна. - Я ждала, когда ты их задашь, надеялась на это. Сядь за стол и подожди минутку. Мне надо кое-что взять. Потом я вернусь и все тебе объясню.
Я написал так, будто она говорила снисходительно. Но в ее голосе не было ни капли снисхождения. Как всегда, она говорила мягко и откровенно.
- Что ты объяснишь? - спросил он.
- Я отвечу на твои вопросы. Расскажу тебе все, что захочешь узнать.
- Ты расскажешь мне, кто моя мать? Расскажешь, кто мой отец? Расскажешь мне, где они?
- Я постараюсь, - сказала она. - Посиди и подожди немного. Потом мы поговорим. Хорошо?
- Хорошо, - сказал он. - Можно мне колу?
- Конечно, - ответила Анна. - Возьми себе колу. Ты голоден?
- Я голоден, - подтвердил он.
- Тогда возьми еще печенье.
- Какое печенье? - спросил он.
- Что у нас есть, Рэй? - поинтересовалась Анна.
- По-моему, ванильные пальчики.
- Я люблю это печенье, - кивнул Алан. - Ванильные пальчики.
- Ладно. Возьми колу и несколько пальчиков, - разрешила Анна. - Но не слишком много. Я сейчас вернусь.
Анна поднялась к себе в спальню. Я понимал, что ей нужно собраться с мыслями, а не только взять книгу, которую она принесла через пять минут.
- Все, я готова, - объявила она.
- Я готов, - сказал и Алан.
- Хорошо, - кивнула она. - Я принесла книгу, которую мы сейчас посмотрим.
- Какую книгу? - спросил Алан.
- Дай мне сесть, и я тебе покажу.
Анна взяла стул, стоявший во главе стола, и поставила его сбоку, чтобы сесть рядом с Аланом. Перед ним стояла опустевшая тарелка и банка кока-колы. Я сидел напротив него, пока он ел печенье, но когда Анна села, я подвинул стул так, чтобы смотреть на комнату. Не знаю, зачем я это сделал. Может быть, из предосторожности или, называя вещи своими именами, из трусости. Мне показалось, что Алану будет труднее услышать то, что он должен услышать, если он будет смотреть мне в глаза.
- Эта книга о том, как появляются дети.
- Я знаю, как появляются дети, - заявил Алан.
- Я понятия не имела, что ты об этом знаешь, - удивилась Анна.
- Знаю.
- Расскажешь мне, что ты знаешь?
- Зачем?
- Чтобы мы могли об этом поговорить.
- Я не хочу об этом говорить, - сказал он.
- Почему?
- Дети появляются из живота женщины, - заговорил Алан. - Потом женщина идет в больницу, ребенок вылезает оттуда и плачет.
- Верно, - кивнула Анна. - Интересно, знаешь ли ты о том, как ребенок оказывается в животе у женщины?
- Когда трахаются, - сказал Алан. - Он оказывается там, когда трахаются.
Анна сделала вид, что не заметила грубости.
- Правильно, - сказала она. - Если мужчина и женщина занимаются любовью, иногда получается ребенок. Не каждый раз.
- Ребенок получается иногда, - повторил он.
- Когда тело женщины готово сделать ребенка.
- Тогда они трахаются, - подхватил он.
- Смотри, - сказала она. - Я хочу показать тебе в книге.
Она стала медленно перелистывать страницы, начав с главы о том, что происходит после зачатия. Там были иллюстрации и цветные фотографии зародыша в матке на различных стадиях развитии. Были рисунки родовых путей, фотографии самого момента родов, фотографии матерей (и иногда отцов) с новорожденным младенцем на руках. Алан вел себя терпеливо и вежливо, как почти всегда вел себя с Анной, но было ясно, что ему хочется узнать вовсе не об этом. Признаюсь, я засомневался, надо ли использовать книгу о половом размножении человека для того, чтобы объяснить Алану, как родился он.
Анна закрыла книгу.
- У тебя есть вопросы? О том, что ты увидел?
- У меня нет вопросов о том, что я увидел, - ответил он. - Кто моя мать? Кто мой отец?
Я встал и подошел к столу. Мы не планировали, чтобы я вмешивался в разговор, и я увидел опасение на лице Анны.
- Твоя мать была моей матерью, - сказал я ему. - Твой отец был моим отцом. - Я не знал, как отреагирует Анна на мою решимость. - У тебя и у меня была одна мать и один отец.
- У нас была одна мать и один отец, - повторил Алан.
- Да. Все верно.
- Твоя мать была моей матерью.
- Да.
- Твой отец был моим отцом.
- Правильно.
Алан минуту размышлял. Анна положила ладонь на его руку.
- Ты - мой брат, - проговорил Алан.
В его голосе не было заметно ни радости, ни облегчения, ни горя.
- Мы - братья, - согласился я. - Однояйцевые близнецы.
- Что ты сказал?
- "Однояйцевые" означает "абсолютно похожие".
- Мы абсолютно похожие.
- В основном, да. Мы похожи.
Алан покачал головой, хотя ни капли не ужаснулся:
- Ты - старик, Рэй.
- Да. Старею с каждой минутой.
- Я не старый.
- Нет, ты не старый, - согласился я. - Ты молодой.
- Ты на меня не похож.
- Не знаю. Когда мне было столько же лет, сколько тебе, я был похож на тебя. Хотя ты выглядишь лучше, чем я тогда.
Алан повернулся к Анне.
- Он был похож на меня. Это правда?
- Да, - кивнула она. Ей ничего не оставалось, кроме как согласиться. - Он был очень на тебя похож. Но ты красивее, чем он.
- Мы - братья, - повернулся он ко мне.
- Да.
- Почему ты такой старый?
- Потому что я появился на свет гораздо раньше тебя. Ты появился намного позже меня.
- У тебя есть другие братья?
- Нет.
- У тебя есть другие братья? - обратился он к Анне.
- У меня нет братьев, - покачала она головой. - И сестер нет.
- У тебя есть сестры? - спросил он меня.
- Нет.
- Ты знаешь свою мать?
- Знал, - ответил я. - Да.
- Ты знаешь своего отца?
- Я его знал. Он умер, когда я был совсем маленьким.
- Твоя мать умерла?
- Да, - кивнул я. - Но позже. Когда мне было двадцать два.
- Мне двадцать два, - сказал он.
- Да.
- Я знал свою мать? - спросил он.
- Нет.
- А она меня знала?
- Нет.
- Я появился из ее живота?
- Нет.
- А ты появился из ее живота?
- Да, - ответил я.
- Вы появились на свет по-разному, - сказала Анна.
- Как я появился?
И тогда Анна объяснила ему процесс клонирования: как ядро донорской клетки помещают в яйцеклетку, из которой удалили ядро, и так далее. Меня впечатлило и тронуло то, что Анна взяла объяснение на себя, но Алан вряд ли понял что-либо из ее объяснений, хотя она старалась максимально упрощать научный язык и не пользоваться специальными терминами.
Закончив объяснять, Анна сказала:
- Такие, как ты, называются клонами. Все мальчики, все мужчины, с которыми ты жил, прежде чем попал к нам, тоже были клонами, как и ты.
- Я - клон, - сказал Алан.
- Копия, - пояснил я.
Анна дала мне понять, что не считает использование правительственного эвфемизма полезным или приемлемым.
- Слово "клон" происходит от слова, которое означает "побег", - сказала она.
- Слово происходит от слова?
- Да, - кивнула она. - Это способ, каким ты произошел от Рэя. У Рэя взяли побег и сделали из него тебя.
- Что такое "побег"?
- Это небольшая часть дерева. Маленькая веточка. Часть веточки.
- Я произошел от дерева?
- Ты произошел от Рэя.
- Я настоящий?
- Да, - подтвердила Анна. - Ты абсолютно настоящий.
Он обхватил голову руками. Я никогда не замечал у него этого жеста. Минуту мы молчали.
Он поднял голову и умоляюще взглянул на Анну:
- Кто я?
- Ты - личность. Ты - чудесный мальчик. Красивый мальчик.
Он снова обхватил голову руками. (Жест он позаимствовал не у меня.) Это не было просто рисовкой. Он усиленно размышлял, а такая поза, по-видимому, помогала ему думать.
Потом Алан обратился к нам:
- Вы меня нашли?
- Ты нас нашел, - сказала Анна.
- Ты меня искал? - спросил он меня.
- Нет, - ответил я.
Он повернулся к Анне:
- Ты меня искала?
- Я тебя ждала, - сказала она. - Очень ждала.
- Ты по мне скучала?
- Я тебя не знала. Теперь, если бы тебя здесь не было, я бы скучала по тебе.
Я стоял возле стола. Мне было неудобно. Я сел сбоку от Алана, чтобы он на меня не смотрел.
- Ты меня сделал? - спросил он у меня.
- Я тебя не делал. Я согласился, чтобы тебя сделали.
- Ты согласился, чтобы меня сделали.
- Я сказал, пусть тебя сделают.
- Ты сказал, пусть сделают.
- Да.
- Кто меня сделал?
- Люди, которые умеют это делать, - сказал я.
- Скажи, кто они, - потребовал он.
- Они - ученые, - объяснила Анна. - Ты знаешь, кто такие ученые.
- Я знаю, кто такие ученые.
- Они тебя создали, - сказала она.
- Они - не моя мать.
- Да, - ответила она.
- Кто моя мать?
- Твоя мать была матерью Рэя, - объяснила Анна.
- Я появился не из ее живота.
- Да, - кивнула Анна.
- Она меня не знала.
- Не знала.
В этот момент я совсем решился попросить у Алана прощения: "Прости, что тебя создали". Но ничего не сказал, потому что сомневался в том, что он правильно поймет мои слова. Мне действительно было жаль. Впервые. До сих пор я полагал, что после побега из Отчужденных земель, независимо от его происхождения, существование Алана хорошо для него и для нас. В самые лучшие минуты мне нравилось думать, что я дал ему жизнь, хотя и был максимально отдален от процесса. Теперь он выглядел раздавленным, и я подумал, что на этом лучше остановиться. По крайней мере, пока. Не знаю, подумала ли Анна о том же самом. Мы сказали ему, кто он и что, сообщили больше чем достаточно, и ему было над чем поразмыслить. Ради бога, представьте, что вам вдруг говорят: "Ты - копия". Словно в кошмарном сне. Он был изъят из естественной природы. Переосмыслен. Лишен своего "я". Оказался не человеком. Интересно, что сюда подходят церковные слова: осквернен, лишен благодати, грешен. По какому завету он создан? Может быть, я неправ. Откуда мы можем знать, как бы мы себя чувствовали на его месте?
Алан не был готов прекратить расспросы.
- Зачем ты меня создал? - спросил он меня. - Зачем меня создали?
Я сказал ему правду:
- Я не хочу говорить.
- А ты скажешь? - повернулся он к Анне.
- Скажу, - кивнула она. - Тебя создали для ужасных вещей.
- Зачем меня создали? - повторил он.
- Тебя создали для Рэя.
- Меня создали для тебя.
- Да, - ответил я.
- Зачем?
- Для того… - начала Анна.
- Я скажу, - перебил ее я. - Я несу ответственность.
- Что ты сказал?
- Я виноват, - ответил я. - Это моя вина.
- Это твоя вина, - повторил он.
- Да, - сказал я. - Тебя создали для меня, и это моя вина.
- Зачем меня создали? Теперь ты хочешь сказать?
- Не хочу, но отвечу. Тебя создали для меня. Чтобы в том случае, если я заболею или получу травму, ты появился бы и смог мне помочь.
- Я появился бы.
- Да.
- Откуда? - спросил он.
- Оттуда, где ты был, - ответил я. - Прежде чем попал к нам.
- Я появился бы, чтобы тебе помочь.
- Если бы я лишился глаза, - объяснил я, - у тебя взяли бы глаз и пересадили бы его мне.
- У меня взяли бы глаз.
- Да. Если бы мне понадобилась почка, у тебя взяли бы почку и пересадили бы ее мне.
- Что такое почка? - спросил он.
- Это часть твоего тела, очищающая кровь, - пояснила Анна. - У тебя их две.
- У меня взяли бы почку, - повторил он.
- Да. Если бы мне понадобилось легкое, его взяли бы у тебя.
Он посмотрел на Анну.
- Сколько у меня легких?
- У тебя два легких, - сказала она.
- У меня взяли бы одно, - повторил он.
- Или два, - уточнил я. - Если бы мне понадобилось.
- Я то, что едят, - проговорил он. - Я - еда.
- Ты - не еда, - возразила Анна.
- Если бы я заболел, - спросил он меня, - ты бы мне помог?
- Теперь да, - кивнул я.
- Сколько легких у Рэя? - спросил он Анну.
- Два.
- Если бы мне понадобилось легкое, у тебя взяли бы одно и отдали мне?
- Нет, - покачал я головой.
- Почему нет?
- Потому что я не был создан для того, чтобы помогать тебе.
- Я был создан, чтобы помогать тебе, - проговорил он.
- Да.
- Я - мешок с вещами, которые ты используешь, - сказал он.
- Уже нет, - возразила Анна.
Она постаралась вложить в свою фразу как можно больше уверенности.
Алан встал, опрокинув стул.
- Я для Рэя, - сказал он.
- Не волнуйся об этом, - сказал я.
- Теперь ты в безопасности, - сказала Анна.
Он поднял стул и швырнул его в стену.
- Я для Рэя.
- Да, - проговорил я.
- Не говори со мной, - велел он.
- Все в порядке, - сказала Анна. - Ты в безопасности.
- Я в безопасности, - повторил он.
- Да, - сказал я.
- С тобой ничего не случится, - сказала Анна.
- Со мной ничего не случится.
- Да, - подтвердил я.
Он взял со стола книгу о детях и бросил ее через всю комнату.
- Вот как, - сказал он.
- Все в порядке, - ответил я.
Он посмотрел на меня:
- Чего ты хочешь?
- Ничего я не хочу, - сказал я. - Только чтобы ты был в безопасности.
- Ничего, - повторил он.
- Ничего, кроме этого, - подтвердил я.
- Я иду спать, - заявил он. - Я не хочу, чтобы ты входил.
Анна встала:
- Алан.
- Ты тоже, - бросил он.
На следующее утро Алан с нами не разговаривал. Он не смотрел на меня. После завтрака он отправился в свою комнату, и мы не видели его до самого обеда, который прошел в молчании. После обеда - Алан почти ничего не ел - он вернулся в свою комнату до ужина. Анну это беспокоило - в одиночестве он мог как-то повредить себе. Она поднималась к его комнате каждый час, но он не открывал дверь и не отвечал ей. Только когда он выходил в туалет, мы понимали, что с ним все в порядке, что он хотя бы жив. За ужином он бросал нам отрывистые, лающие распоряжения, жевал так шумно, так грубо, как только мог, с набитым ртом бормоча ругательства.
- Ты сердишься, - сказала Анна. - Ты должен сердиться. Но мы - твои друзья. Мы здесь, чтобы тебе помочь. Мы тоже сердимся.
- Заткнись, - велел он ей. - Шлюха. Ведьма.
- Прекрати, - приказал я.
Каким бы я был отцом? Как обращался бы со своим сыном?
- Все в порядке. - Анна старалась смягчить ситуацию.
- Ничего не в порядке, - отрезал я.
Алан назвал меня "долбаная задница". Потом бросил мне:
- Мне стыдно за тебя.
Мне показалось, что он заплакал. Он побежал к себе и захлопнул за собой дверь. Мы больше не видели его до следующего утра.
У него было доброе сердце, и на следующий день он проснулся в раскаянии. Он позвал из своей спальни Анну. Она вошла и села возле него на кровать. Она пробыла у него довольно долго. Они обнимались и разговаривали. Когда они спустились вниз, было ясно, что оба плакали.
- Прости меня, Рэй, - попросил он.
- Ты меня тоже прости, Алан, - сказал я.
За завтраком он задавал вопросы. Помимо прочего, Анна объяснила значение цифр на его руке. (Он видел их всю свою жизнь и никогда раньше не задумывался, что они означают.) Анна рассказала ему про "команду Долли", преуменьшив угрозу. Рассказала о своей организации, о своем участии, об их миссии упразднить клонирование людей и в самом конце - об их планах на него. Когда она ответила на его вопросы (на один - "Что будут делать с другими клонами?" - она ответить не смогла), Алан встал из-за стола. Посмотрел на нас и очень спокойно произнес:
- Я этого не хочу.
Через несколько дней мы переехали в Калгари, где поселились в тесной и невзрачной квартире с двумя спальнями, расположенной на первом этаже на Четырнадцатой улице, на юго-западе. Если не считать номер в мотеле Тандер-Бея, где мы провели только одну ночь, это было самое паршивое место из всех наших домов в Канаде. Нам с Аланом снова пришлось делить одну спальню, и теперь, после того как он узнал о нашей с ним внезапной, ужасной, ненадежной близости, это оказалось гораздо труднее, чем в прошлый раз в Отаве, когда мы были совершенно чужими друг другу, он был плохо знаком с миром, сторонился всех и проявлял открытую враждебность, особенно ко мне. Кем и чем я оказался для него? Путь из Риджайны в Калгари был долгий, двенадцать часов, почти пятьсот миль. Мы сидели в грохочущем четвертьтонном грузовичке. Высокий пригнал его нам перед отъездом из Риджайны. Анна и я попеременно вели машину, пока другой ютился в середине, прижав колени к груди, а Алан тихо и мрачно сидел у окна. Мы все были мрачны. Высказанная правда отдалила нас и даже, чего никто не ожидал, сделала опасными друг для друга.
В первую неделю пребывания в Калгари у меня случился еще один инфаркт, на этот раз более серьезный, чем первый. Мы с Аланом стояли на улице перед домом и ждали. Никому из нас, насколько я помню - хотя я помню о том дне очень мало, - не хотелось разговаривать. Анна пошла за машиной. Было утро, начало июня, тепло и солнечно. На западе виднелись горы, до сих пор покрытые снегом. Калгари оказался для нас печальным местом, но расположен был очень красиво. В то утро мы собирались поехать в центр города, в ювелирный магазин на Стивен-авеню. Накануне вечером мы пытались придумать какой-нибудь способ, хотя бы символический, чтобы подчеркнуть личность Алана, и Анна решила, что мы купим ему перстень-печатку и выгравируем на нем инициалы - АГ. Она поделилась своей идеей с Аланом и со мной. Я думал, что это хорошая мысль, хотя не считал, что это заставит Алана почувствовать себя лучше или лучше отнестись к своей сложной реальности. (Дело обстояло именно так. Существовал ли он, мог ли он существовать, если я и без того уже существовал?) Алан принял это уклончиво, не возражал, но и не проявил энтузиазма. На тот момент мы не замечали, чтобы он вообще проявлял к чему-то энтузиазм. Возможно, еще и потому, что ни он, ни я никогда не жили по-настоящему.
Подъехала Анна в грузовичке. Я открыл дверцу, чтобы подняться в кабину - это было мое самое большое усилие. И тут же, как потом рассказала Анна, потерял сознание. Падая, я ударился головой о подножку. О том, что случилось дальше - вплоть до того момента, когда я пришел в себя, - я знаю со слов Анны, посещавшей меня в больнице.