Я подошла к лаборатории Майкрофта, постучала и, не услышав ответа, вошла. Обычно лаборатория напоминала пещеру Аладдина: хаос, свалка приборов, бумаг, аспидных досок и булькающих реторт. Обитель беспорядка, из которой навек изгнана аккуратность. Но сегодня все выглядело по-другому. Все машины были разобраны, аккуратно сложены и снабжены бирочками. Сам Майкрофт, очевидно закончив испытания катапульты, сейчас рассматривал какой-то маленький бронзовый предмет. Когда я окликнула его по имени, он подскочил от неожиданности, но, увидев меня, тут же успокоился.
- Привет, милашка! - тепло улыбнулся он.
- Здравствуй, дядя. Как дела?
- Хорошо. Я ухожу на пенсию - не трогай! - через час и девять минут. Ты здорово смотрелась по телевизору вчера вечером.
- Спасибо. Что ты делаешь, дядя?
Он протянул мне большую книгу.
- Улучшенный словарь. Это Нонетотовский словарь, где "благочестие" может оказаться после "опрятности" или чего-нибудь еще.
Я открыла книгу в поисках слова "форель" и нашла его на первой же странице.
- Экономит время, да?
- Да, но…
Майкрофт продолжал:
- А там лежит пылесосный фильтр для игрушек "лего". К твоему сведению, ежегодно в мире затягивает в пылесос детали конструктора "лего" общей стоимостью примерно миллион фунтов, и целых десять тысяч человеко-часов рабочего времени тратится впустую - на сортировку содержимого пылесборника.
- Ничего себе!
- Мое устройство сортирует все затянутые детали конструктора "лего" по цвету или форме, в зависимости от того, как повернута вот эта рукоятка.
- Впечатляет.
- Но все это просто хобби. Ты на подлинное новшество посмотри!
Он подозвал меня к доске, покрытой замысловатой вязью сложных алгебраических функций.
- На самом деле это Поллино увлечение. Новая математическая теория, в свете которой работы Евклида - всего лишь деление столбиком. Мы назвали ее Нонетотовой геометрией. Не стану загружать тебя деталями, просто взгляни сюда.
Дядя засучил рукава рубашки, положил на верстак большой шар теста и раскатал его скалкой в овальный блин.
- Сдобное тесто, - объяснил он. - Для чистоты эксперимента изюм я не клал. В традиционной геометрии формочка для теста всегда оставляет неиспользованные края, так?
- Так.
- Но не в Нонетотовой геометрии! Видишь эту формочку? Правда, с виду круглая?
- Да. Совершенно круглая.
- Отлично, - возбужденно продолжал Майкрофт. - Так вот, не круглая она, смотри! Она кажется круглой, но на самом деле она квадратная. Это Нонетотов квадрат. Видишь?
С этими словами он вырезал двенадцать совершенно круглых лепешечек из теста, не оставив никаких краев. Я нахмурилась и уставилась на кучку кружков, не веря глазам своим.
- Но как…
- Хитрая штука, да? - хихикнул он. - Правда, работает она пока только с Нонетотовым тестом, а оно плохо поднимается и на вкус как зубная паста, но мы над этим думаем.
- Дядя, просто невероятно!
- Мы не знали природы молний и радуг около трех с половиной миллионов лет, котенок. Не отворачивайся от того, что кажется невероятным. Если бы мы замкнулись в своем невежестве, у нас никогда не появилось бы ни гравиметро, ни антивещества, ни Прозопортала, ни термоса…
- Минуточку! - перебила я его. - А термос-то каким боком сюда затесался?
- А таким, моя дорогая девочка, - ответил Майкрофт, протирая доску и рисуя на ней грубое изображение термоса со знаком вопроса, - что никто понятия не имеет, почему эта штука работает. - Он несколько мгновений смотрел на меня в упор, затем продолжил: - Ты ведь не станешь отрицать, что в этой вакуумной фляжке жидкость зимой сохраняется горячей, а летом - холодной?
- Да, но…
- Да, но как? Я изучал вакуумные фляжки много лет, и ни одна из них не дала мне ключа, каким образом им удается распознавать время года. Для меня это, признаюсь тебе, чудо.
- Ладно, ладно. Дядя, а как насчет применения Нонетотовой геометрии?
- Их сотни. Упаковочное и складское дело когда-нибудь переживет революцию. Я могу упаковать шарики для пинг-понга в картонную коробку так, что между ними не останется свободного пространства, штамповать без отходов жестяные крышки для бутылок, просверливать квадратные отверстия, проложить туннель на Луну, правильно разрезать кексы и еще - что круче всего - свертывать материю!
- А это не опасно?
- Какое там, - отмахнулся Майкрофт. - Ты согласна, что материя по большей части представляет собой пустое пространство? Пустоту между ядром и электроном? Ну так вот, приложив Нонетотову геометрию на субатомном уровне, я могу свернуть материю до крошечной частицы ее первоначального размера! Почти все можно уменьшить до микроскопических размеров!
Он на мгновение остановился и погрузился в свои мысли.
- Миниатюризация - это технология, которую просто необходимо применять! - продолжал дядя. - Можешь себе представить наномеханизмы размером с клетку, которые строят, скажем, пищевые белки всего-навсего из мусора? Сладкий горошек из отходов, корабли из лома! Это же фантастика! "Объединенное Пользопричинение" уже сейчас финансирует некоторые мои научно-исследовательские работы.
- А "Майкротех"?
- Да, - коротко ответил он. - Откуда ты знаешь?
- Уилбур сказал, что получил там работу - по совпадению, конечно же.
- Конечно, - кивнул Майкрофт, который не поддерживал никаких проявлений непотизма и никогда сам в них не признавался.
- Кстати о совпадениях, дядя. У тебя нет никаких мыслей по поводу того, как и почему они случаются?
Майкрофт на несколько минут погрузился в молчание, пока его бездонный мозг взвешивал и отбрасывал факты по мере их переваривания.
- Знаешь, - задумчиво проговорил он, - по моему твердому убеждению, большая часть совпадений - всего лишь выверт случайности. Если ты применишь к ним гауссову кривую вероятности, то обнаружишь статистические аномалии, которые покажутся тебе необычными, но на самом деле они вполне нормальны, если учесть количество людей на нашей планете и количество различных поступков, совершаемых нами на протяжении всей жизни.
- Понятно, - протянула я. - Это объясняет вещи на минимальном совпаденческом уровне. Но что ты скажешь о крупных совпадениях? Семь пассажирок воздушного трамвая носят одно и то же имя Ирма Коэн! Отгадки кроссворда образуют цепочку "Надоеда Четверг прощай", а сразу после этого меня пытаются убить! Как ты оценишь такое совпадение?
Майкрофт поднял брови.
- Странное совпадение. Но возможно, больше чем совпадение. - Он глубоко вздохнул. - Четверг, задумайся на мгновение над тем фактом, что Вселенная всегда движется от упорядоченности к хаосу. Стакан падает и разбивается, но никогда не случалось, чтобы разбитый стакан сам собрался из осколков и вспрыгнул на стол.
- Согласна.
- Но почему такого не бывает?
- Чтоб я знала!
- Все атомы разбитого стакана опровергли бы законы физики, соберись они снова вместе, - но на субатомном уровне все взаимодействия частиц обратимы. Там мы не можем сказать, какое событие какому предшествует. И только здесь, в нашем мире, можно увидеть, как стареют вещи, и определить четкое направление движения времени.
- И что ты скажешь, дядя?
- Скажу, что этому препятствует второе начало термодинамики, а оно гласит, что разупорядоченность во Вселенной только возрастает. Количественная характеристика этой разупорядоченности известна нам под именем энтропии.
- Но как это связано с совпадениями?
- Вот к этому я и веду, - пробормотал Майкрофт, постепенно увлекаясь объяснением и оживляясь с каждой секундой. - Представь себе ящик с перегородкой: левое отделение заполнено газом, а в правом - вакуум. Убери перегородку, и газ хлынет в другую часть ящика, так?
Я кивнула.
- Но ты ведь не ждешь, что газ сам собой снова соберется в левом отделении ящика?
- Нет.
- Ага! - многозначительно улыбнулся Майкрофт. - Не совсем так! Понимаешь, все взаимодействия атомов газа обратимы, и когда-нибудь, рано или поздно, газ просто обязан собраться в левой половине!
- Обязан?
- Да! Но вопрос в том, когда именно. Поскольку даже в маленьком ящике могут содержаться миллиарды миллиардов атомов газа, время, необходимое для прохождения ими всех возможных комбинаций, дольше срока жизни Вселенной. Падение энтропии, достаточно сильное для того, чтобы газ собрался в левом отделении, разбитый стакан восстановился, а статуя святого Звлкикса слезла с пьедестала и направилась в паб, мне кажется, не противоречит законам физики, но чрезвычайно маловероятно.
- Значит, - подвела я итог, - ты считаешь, что мои действительно странные совпадения вызваны падением энтропии?
- Именно так. Но это всего лишь теория. Насчет того, почему энтропия может спонтанно падать и как проводить эксперименты в локализованном энтропийном поле, у меня имеются только предположения, я сейчас тебе их излагать не стану, но знаешь, возьми-ка вот эту штуку. Вдруг она спасет тебе жизнь.
Он достал с одной из многочисленных полок банку из-под варенья и вручил ее мне. Содержимое ее с виду составляли рис и чечевица - примерно пополам.
- Спасибо, я не голодна.
- Нет-нет. Я называю это устройство энтроскопом. Встряхни-ка его.
Я встряхнула банку, и рис с чечевицей перемешались в случайном порядке, как обычно и бывает.
- Ну и что? - спросила я.
- Ничего необычного, - ответил Майкрофт. - Стандартное распределение, уровень энтропии нормален. Встряхивай ее почаще. Если произойдет падение энтропии, ты это увидишь: рис и чечевица распределятся не так хаотично, а значит, стоит ожидать совершенно невероятных совпадений.
В мастерскую вошла Полли и обняла мужа.
- Привет, ребята, - сказала она. - Развлекаетесь?
- Я показываю Четверг свои разработки, дорогая, - любезно ответил Майкрофт.
- А ты показал ей устройство для очистки памяти, Крофти?
- Нет, - ответила я.
- Да, - ответил Майкрофт и с улыбкой добавил: - Милая моя, ты иди, а мне еще поработать надо. Я ухожу на пенсию ровно через пятьдесят шесть минут.
Тем вечером мой папа так и не появился, и это очень разочаровало маму. Без пяти десять Майкрофт, верный своему слову, вышел из лаборатории в сопровождении Полли, чтобы вместе с нами сесть за обед.
Обеды семейства Нонетот всегда шумные события, и нынешний вечер не стал исключением. Лондэн сидел рядом с Орвиллом и изо всех сил притворялся, будто ему интересно слушать собеседника. Джоффи, сидевший рядом с Уилбуром, обозвал его новую работу полным дерьмом, а Уилбур, которого Джоффи подкалывал почти тридцать лет, ответил, что вера во Всемирное Стандартное Божество - самая большая брехня, которую ему только доводилось слышать.
- Ага, - надменно отвечал Джоффи, - ты подожди, пока не столкнешься с Братством Неограниченного Красноречия.
Глория и Шарлотта всегда садились рядом. Глория - чтобы поболтать о каких-нибудь мелочах, например пуговицах, а Шарлотта - чтобы с ней соглашаться. Мама с Полли разговаривали о Женской федерации, а я сидела рядом с Майкрофтом.
- А что ты будешь делать на пенсии, дядя?
- Не знаю, котенок. Давно хотел написать пару книг.
- О своей работе?
- Нет, о работе скучно. Могу я опробовать на тебе кое-какие задумки?
- Конечно.
Он улыбнулся, огляделся по сторонам, понизил голос и наклонился ко мне.
- Ладно, так вот. Блестящий молодой хирург Декстер Кольт принят на работу в скудно финансируемую детскую больницу, где тем не менее не щадя сил спасают детей. Он будет делать новаторские операции, облегчая страдания сирот-инвалидов. Старшая медсестра - упрямая, но очень красивая Тиффани Торшерр. Тиффани только что пережила неразделенную любовь к анестезиологу доктору Бернсу, и…
- …они полюбили друг друга?
Майкрофт помрачнел.
- Значит, ты уже слышала?
- Насчет детей-инвалидов задумка хороша, - сказала я, пытаясь не добивать его. - И как ты назовешь роман?
- Думаю, "Любовь среди сирот". Что скажешь?
К концу обеда Майкрофт изложил мне основные сюжеты нескольких своих книг, каждый страшнее предыдущего. В это время Уилбур с Джоффи продолжили в саду дискуссию по поводу святости мира и прощения под удары кулаков и хруст разбиваемых носов.
В полночь Майкрофт обнял Полли и поблагодарил нас всех за то, что мы пришли его навестить.
- Я всю жизнь посвятил поискам научной истины и распространению просвещения, - торжественно заявил он, - разрешению загадок и объединению всевозможных теорий. Может быть, мне следовало чаще бывать на свежем воздухе. За сорок пять лет ни я, ни Полли ни разу не ездили в отпуск, так что сейчас мы восполним это упущение!
Мы вышли в сад, пожелав Майкрофту и Полли счастливого пути. Они остановились у дверей мастерской, переглянулись, а потом посмотрели на нас.
- Что же, спасибо за вечер, - сказал Майкрофт. - Грушевый суп, грушевое жаркое под грушевым соусом и под конец гвоздь программы - груши - были истинным наслаждением. Необычно, но вкусно. Присматривай за "Майкротехом", Уилбур, пока меня не будет. Спасибо за ужин, Среда. Ну вот и все, - завершил он. - Мы уезжаем. Пока-пока!
- Счастливо! - сказала я.
- О да, мы счастливы! - улыбнулся дядя, еще раз попрощался с нами и исчез в мастерской.
Полли расцеловала всех нас, помахала на прощание рукой и вошла следом, закрыв за собой двери.
- А ведь нам будет не хватать его и его дурацких прожектов, правда? - сказал Лондэн.
- Да, - ответила я. - Как будто…
И тут мы ощутили какое-то покалывание, как летом во время грозы, и в лаборатории без единого звука вспыхнул ослепительный белый свет. Он тонкими лучиками пробивался из всех щелей и пазов, на окнах ясно проступили все грязные пятна, все трещинки вдруг расцвели радужными бликами. Мы зажмурились и прикрыли глаза руками, но свет, неожиданно вспыхнув, так же внезапно погас под треск электрических разрядов. Мы с Лондэном переглянулись и шагнули вперед. Дверь легко отворилась, и мы оказались в большой и теперь совершенно пустой мастерской. Исчезло все оборудование, до последнего винтика. Даже стиральная машина.
- Не станет он писать любовных романов на досуге, - заметил Джоффи, просунув голову в дверь.
- Нет, - ответила я. - Скорее всего, он забрал все это с собой, чтобы никто не мог продолжить его работу. Его совестливость равна его интеллекту.
Моя мать сидела на перевернутой тачке. Вокруг толпились дронты - вдруг зефиринка перепадет?
- Они не вернутся, - печально сказала мама. - Ты ведь понимаешь это, да?
- Да, - ответила я, обнимая ее. - Да, понимаю.
Глава 7.
Белая лошадь, Уффингтон, Пикник, место для
Мы решили, что "Парк-Лейн-Нонетот" получится уж слишком труднопроизносимо, потому я оставила прежнюю фамилию, а он - свою. Я стала миссис, а не мисс, но остальное не изменилось. Мне нравилось, что меня называют его женой, нравилось говорить, что Лондэн - мой муж. Почему-то меня это трогало. Точно такое же ощущение я испытывала, глядя на свое обручальное кольцо. Говорят, к этому привыкаешь, но я надеялась, что со мной такого не произойдет. Мне казалось, что, как шпинат и оперу, замужество полюбить невозможно. Мнение об опере у меня изменилось в девять лет. Отец взял меня на премьеру "Мадам Баттерфляй" в Брешии в 1904 году. После представления папа готовил, а Пуччини развлекал меня смешными историями и оставил автограф в моем альбоме. С того дня я горячая поклонница оперы. Точно так же мне потребовалось влюбиться в Лондэна, дабы изменить свое мнение о браке. Разве это не великолепно, не восхитительно - два человека вместе, как один! Именно так и надо жить! Я была счастлива, я была довольна, я состоялась.
А шпинат? Ну, тут у меня еще все впереди.
ЧЕТВЕРГ НОНЕТОТ.
Личные дневники.
- И как, по-твоему, они поступят? - спросил Лондэн, когда мы лежали в постели и одной рукой он нежно поглаживал мой живот, а другой крепко обнимал меня. Простыни соскользнули на пол, мы только что перевели дух.
- Кто?
- Да ТИПА-1, сегодня вечером. Из-за того, что ты врезала неандертальцу.
- А, ты об этом. Не знаю. С формальной точки зрения я не сделала ничего противозаконного, так что, думаю, меня отпустят - ведь благодаря мне у них сильно вырос рейтинг. Как-то глупо сажать в кутузку образцово-показательного оперативника, правда?
- Это если допустить, что они способны логически мыслить, как мы с тобой.
- А разве нет?
- Людей и за меньшее сажали. - Я вздохнула. - ТИПА-1 время от времени дает кому-нибудь прикурить, чтоб другим неповадно было.
- Но ты же не обязана работать, сама знаешь.
Я посмотрела на него, но он лежал слишком близко, чтобы сфокусировать взгляд, и в этом даже заключалось своеобразное удовольствие.
- Знаю, - ответила я, - но мне хотелось бы сохранить работу. Не могу представить себя в роли кудахчущей над чадом мамочки.
- Судя по тому, как ты готовишь, данное амплуа и вправду не про тебя.
- Мамина стряпня тоже ужасна, и мне кажется, это наследственное. Слушание в ТИПА-1 назначено на четыре. Хочешь пойти посмотреть на миграцию мамонтов?
- Конечно.
В дверь позвонили.
- Кто бы это мог быть?
- Сразу не скажу, - съязвил Лондэн. - Знаешь, иногда срабатывает подход "пойди посмотри".
- Очень смешно.
Я набросила на себя какую-то одежду и спустилась вниз. В дверях стоял тощий человек унылого вида. Он настолько походил на гончую, что только хвоста да лая не хватало.
- Да?
Он приподнял шляпу и вяло улыбнулся.
- Меня зовут Хопкинс, - представился он. - Я репортер из "Совы". Не мог бы я взять у вас интервью о том, как вы провели время на страницах "Джен Эйр"?
- Боюсь, вам прежде следует обратиться к Корделии Торпеддер в ТИПА-Сеть. Я связана определенными…
- Я знаю, что вы побывали в книге. В первой, оригинальной концовке романа Джен уезжала в Индию, но в вашей концовке она остается и выходит замуж за Рочестера. Как вам удалось это сделать?
- Вам следует получить разрешение у Торпеддер, мистер Хопкинс.
Он вздохнул.
- Ладно, получу. А вам больше нравится новая концовка, ваша?
- Конечно. А вам?
Мистер Хопкинс нацарапал что-то в блокноте и улыбнулся.
- Спасибо, мисс Нонетот. Я очень вам обязан. Всего хорошего!
Он приподнял шляпу и исчез.
- И что там было? - спросил Лондэн, передавая мне чашечку кофе.
- Пресса.
- И что ты сказала?
- Ничего. Послала к Торпеддер.