– Совсем вылетело из головы! – звонко хлопнул ладонью по собственному лбу капитан. – У нас же на сегодня запланировано одно важное городское мероприятие… Здесь такое дело. Рассказываю. Пару недель тому назад прошёл-пробежал слух, мол: – "К нашему благословенному Сан-Анхелино двигается серьёзная пиратская эскадра – около двадцати пяти вымпелов, которую собрал под своим чёрным флагом сам Эдвард Теч, Чёрная Борода, дьявол во плоти… Слыхал, удачливый золотоискатель, о таком кровавом персонаже? Вот, то-то же… Зачем, интересуешься, он собрал и двинул? Конечно, для того, бананы переспелые, чтобы поработить наш славный городок. То бишь, ограбить до нитки, мужчин, стариков и детей продать в рабство на испанские и английские плантации, а девушек и женщин – всех поголовно – изнасиловать. Суки подлые и грязные эти пираты. Твари жадные, беспринципные и похотливые. Мать их всех развратную и раскрепощённую. Да по-всякому, стыда, жалости и слюнявых сантиментов не ведая… Прости, на чём я остановился? Ах, да… Итак, пролетел слух. А потом разразился страшный шторм – не приведи Господь. Не шторм, а матёрый-матёрый штормяга. Тучи были – чернее чёрного английского антрацита. Волны – выше самых высоченных карибских пальм. Ужас натуральный и кошмар законченный, да с тройным перехлёстом в печень кальмарову, короче говоря. Даже парочку гаубиц – из прибрежного редута – смыло к нехорошей маме самой первой проститутки. Бывает… Через несколько суток к нашему берегу прибило всяческие характерные обломки, сопровождающие классическое кораблекрушение: доски, обломки мачт, обрывки парусов, полупустые бочки с прогорклой солониной. Потом и наполовину затопленная лодочка пристала к городскому пирсу. А в ней – человек, находившийся без сознания. Хлипкий и измождённый такой весь из себя – худющий, несчастный, слабенький… Ладно. Привели страдальца в себя, напоили, накормили. Чай, с пониманием. А потом присмотрелись… Ба, знакомые все лица! Это же он, сволочь злая, и есть. В том плане, что Эдвард Теч. То бишь, кровавая и легендарная Чёрная Борода. Мать её. Повезло, конечно… Вот, сегодня его и будут судить. По полной и расширенной программе… Как это – кто? Разве я не сказал, что сеньор Борхео является Главным судьёй нашего Сан-Анхелино? Вот, говорю. И молоденькая сеньорита Аннабель занимает судейское кресло… Кто такая? Родная дочка легендарной Мэри Ред. Ну, той самой, которая стояла у истоков "Братства белых флибустьеров"… Что, и по поводу "Братства" ты не в курсе? Эх, темнота золотодобывающая. Тьфу, да и только. Слушай. Собрались как-то, лет так семь-девять тому назад, уважаемые, справедливые и серьёзные люди… Кто конкретно – собрался? Да, всё те же. Дон Борхео, бесстрашная капитанша Мэри Ред, да датский шкипер Людвиг Лаудруп, на чьей морде (пардон, на благородной физиономии), шрамов больше, чем голодных клопов в любом дублинском борделе… Собрались и решили – мочить всех пиратов. Всех-всех-всех. Под чьими знамёнами они не плавали бы. Наплевав на все официальные разрешения и патенты, украшенные разноцветными княжескими и королевскими печатями. Из нетленной серии: – "Мочить – так мочить. Всерьёз и надолго…". Эге, слышишь? Колокол надрывается. Народ, судя по "оконной" картинке, начал стягиваться. Куда? Куда надо, дикобразы колючие. То есть, куда велено было начальством высоким. Причём, заранее… Ладно, в следующий раз дорасскажу про "Белое братство". Никуда оно не убежит. Даже если и захочет… По рюмашке и пошли? Наливай, приятель…
Жители свободолюбивого Сан-Анхелино – кто поодиночке, а кто и небольшими пёстрыми группами – неторопливо стягивались к Центральной площади города, что располагалась неподалёку от величественного и помпезного католического собора. Алекс и Зорго, стараясь не привлекать к себе нездорового внимания, влились в общий поток. Шли себе неторопливо и шли – по узким и извилистым улочкам городка, время от времени ловко уворачиваясь от помоев, по-простому выплёскиваемых из широко-распахнутых окон.
Центральная городская площадь была идеально-круглой и очень просторной, по её периферии разместились любопытствующие народные массы, а в центре красовался массивный судейский помост, грубо сколоченный из неровных пальмовых досок. Рядом с помостом находилась тесная железная клетка с подсудимым, чуть дальше – высокий деревянный столб, несколько серьёзных вязанок-охапок сухих дров, массивная плаха с воткнутым в неё топором самого садистского вида и солидная новёхонькая виселица.
– Да, очень трудная и непростая задача стоит нынче перед высоким Городским судом, – чуть слышно усмехнулся рыжебородый капитан. – Повесить подсудимого? А может, голову ему, мерзавцу, отрубить? Или же, если хорошенько подумать, сжечь на костре? Что – с точки зрения наивысшей справедливости – будет самым правильным?
Человек в клетке выглядел откровенно жалко: наполовину обгоревшая седенькая (а совсем и не чёрная!), бородёнка, испуганные, постоянно бегающие узкие глаза, просительная и робкая улыбка…
– А вон и господин Губернатор – собственной персоной – пожаловали, – шепнул Зорго. – То есть, прибыть изволили. Дабы придать важному мероприятию официальный и законченный статус.
Среди толпы горожан, беспардонно расталкивая всех в разные стороны, в первые ряды пробивался-продирался важный господин – весьма упитанный негр неопределённого возраста, одетый как патентованный испанский идальго дворянского происхождения, разве что на его левом боку – вместо длинной шпаги – красовался чуть заржавевший палаш самых устрашающих и невероятных размеров. Ну, и многочисленные металлические колечки и костяные палочки, вставленные в мочки его ушей и в чёрный мясистый нос, слегка выбивались из образа благородного испанского дворянина. Не говоря уже о красно-зелёных узорах татуировок на выпуклых щеках.
Наконец, под восторженное и радостное уханье толпы, на помост стали подниматься и рассаживаться по своим местам судейские.
В самом центре помоста расположился, вольготно устроившись в дубовом кресле, некто – в бесформенном и морщинистом черном балахоне. Лицо неизвестного человека скрывалось под капюшоном, старательно накинутым на голову. Были видны только его руки – большие, морщинистые, очень смуглые, с бело-розовыми ладонями. Ладони нервно обнимали, постоянно двигаясь туда-сюда, массивный чёрный посох, в навершии которого была искусно вырезана голова пуделя.
Справа от Главного – на краюшек стула с высокой резной спинкой – осторожно присела тоненькая молодая женщина, облачённая в тёмно-синий плащ, капюшон которого был наброшен на голову только наполовину. Слегка рыжеватые кучерявые волосы, красивое, тонкое и породистое лицо, огромные тёмно-зелёные глаза.
"До чего же печальные глаза", – подумалось непроизвольно. – "До чего же – печальные, Боги мои…".
А слева от Председателя суда на низенькой скамеечке неуклюже пристроился человек-обрубок: лохматая голова с единственным глазом и коротко-обрубленным носом, худенькие плечи, тоненькие культи рук – до локтя, впалая грудь, живот, дальше – вместо ног – грубая деревянная доска.
– Это легендарный Рауль Домингес, несчастный капитан знаменитого галеона "Эльдорадо", – шепнул Зорго. – Лет тринадцать-пятнадцать тому назад его Чёрная Борода лично резал на мелкие кусочки: выпытывал маршруты испанских королевских кораблей, перевозивших золото и серебро из южно-американских рудников. Потом дон Борхео несчастного Рауля подобрал на каком-то крошечном карибском острове, выходил, сюда привёз…
– Начинаем наше заседание! – разнёсся над площадью могучий бас Главного. – Уважаемый мастер Чернильная Душа, как полномочный прокурор вольного и свободного города Сан-Анхелино, – огласите обвинения!
На судейский помост – медленно и важно, с чувством собственного достоинства – поднялся высокий костистый человек в кудрявом рыжем парике (большая редкость для свободолюбивого и безалаберного Сан-Анхелино, особенно учитывая жаркий тропический климат), с несколькими толстыми пергаментными свитками под мышкой.
– Настоящего имени этого англичанина (а может, шотландца, или – на худой конец – ирландца?), никто точно не знает, – тихонько поведал рыжебородый капитан. – Уже около двадцати пяти лет он живёт в нашем Сан-Анхелино. То бишь, живёт и старательно пишет историю Карибского моря, а также его побережья и вечнозелёных островов.
– Я, Чернильная Душа, полномочный и единственный прокурор вольного и свободного города Сан-Анхелино! – голос говорящего слегка подрагивал от охватившего его нешуточного волнения. – Обвиняю этого страшного человека в следующих преступлениях…, – высокий костистый человек сделал короткую паузу, разворачивая один из пергаментных свитков, (остальные свитки он запихал за обшлаг левого рукава камзола), после чего приступил к оглашению перечня…
Чернильная Душа безостановочно, в полной тишине, зачитал – один за другим – все пергаменты, бросая уже прочитанные прямо на судейский помост, себе под ноги. На это у него ушло почти два с половиной часа.
Алекс внимательно слушал, ощущая, как его Душа постепенно покрывается уродливой ледяной коркой, а волосы на голове начинают неприятно шевелиться. Сотни кораблей, разграбленных и пущенных на морское дно, тысячи убитых и повешенных моряков, зверски изнасилованные женщины, дети, проданные на невольничьи рынки барбаресок, замученные до смерти узники, за которых друзья и родственники не торопились выплатить назначенный выкуп…
"Зверство сплошное и скотство уродливое, мать их всех!", – кипели-бродили в голове гневно-беспокойные мысли. – "А эти мастера художественного слова – из будущих веков? Они-то куда смотрели? По их утверждениям, книгам и фильмам получается, что и среди пиратов частенько встречались люди благородные, не чуждые доброте и милосердию… Ложь голимая и наглая!".
После прокурора выступали многочисленные свидетели и свидетельницы. После их показаний Алекса даже слегка замутило и нестерпимо захотелось – лично порубить в домашнюю лапшу пару-тройку матёрых и жестокосердных флибустьеров.
Наконец, уже очевидно изнывая от подступавшей дневной жары, Главный предложил высказаться городскому адвокату.
Высокий седобородый господин – самого благородного и почтенного вида – величественно поднялся на помост, держа на вытянутых руках обыкновенную кухонную дощечку, на который лежал тёмно-розовый коровий язык, пронзённый острым кинжалом. Седобородый господин – под одобрительные крики зрителей – важно продемонстрировал всем присутствующим этот своеобразный "натюрморт".
– Торжественно извещает судей, прокурора и почтеннейшую публику, что ему нечего сказать в защиту подсудимого, – скучающим и вялым голосом сообщил Зорго, после чего неожиданно предложил: – Может, братец, пойдём отсюда, а? Ничего интересного уже не будет. Всё известно наперёд. Мол, если Чёрная Борода даст ценные показания, могущие реально помочь в деле полного искоренения пиратства, то его оставят в живых. То бишь, предварительно отрезав левую руку по локоть и заковав ноги в тяжеленные кандалы, отправят трудиться в подземный серебряный рудник – наш Сан-Анхелино остро нуждается в благородном металле для чеканки собственных монет… Не будет ценных показаний? Сожгут, понятное дело, под радостное улюлюканье восторженной толпы… А записку относительно дальнейшего распорядка дня мне уже передали, – почтительно кивнул головой в сторону печальной зеленоглазой женщины. – Велено прибыть в дом сеньора Борхео уже ближе к вечеру, после сиесты…
Они, переходя из одного симпатичного кабачка в другой, славно прогулялись по Сан-Анхелино. А в назначенное время, когда тропическое ярко-жёлтое солнышко явственно устремилось к западной линии горизонта, подошли к нужному дому.
"Вернее, к самому натуральному поместью", – язвительно хмыкнул про себя Алекс. – "Сам особняк? Вполне симпатичный такой из себя – двухэтажный, с колоннами из разноцветного мрамора по фасаду. Перед домом разбит большой ухоженный сад. Даже и не сад, а самый настоящий английский классический парк. Рядом с парадной лестницей располагается маленький уютный пруд с розовыми и фиолетовыми кувшинками. А чуть дальше, возле двустворчатой входной двери, почтительной замер пожилой дворецкий с роскошными седыми бакенбардами на щеках, разряженный в пух и прах. Прямо-таки наподобие новогодней ёлки…".
– Вас уже ждут, уважаемые господа! – торжественно известил дворецкий-ёлка. – Проходите, пожалуйста, в гостиную!
Гостиная напоминала своим богатым убранством музейную краеведческую экспозицию. Чего тут только не было: старинные, позеленевшие от времени шпаги и стилеты, морские раковины самых различных размеров и геометрий, искусно выполненные модели парусных судов, старые и современные морские карты, испещрённые непонятными разноцветными значками. А на отдельно-стоящем комоде располагалась просторная клетка с позолоченными прутьями, в которой сидела – на толстой жердочке – странная птица: пёстрая, упитанная, размером с домашнюю курицу, всего с одной когтистой лапой, но с клювом и глазами охотничьего сокола.
– Дон Борхео слывёт в здешних краях самым ярым коллекционером всего необычного, так или иначе связанного с морем, или же просто – с загадочными и неразрешимыми тайнами, – охотно пояснил Зорго. – В нашем Сан-Анхелино к различным чудачествам принято относиться с пиететом. Если, понятное дело, эти чудачества являются искренними и не наигранными…
Распахнулась высокая тёмно-фиолетовая дверь морёного дуба, и в гостиную вошли двое: пожилой мужчина и молоденькая девушка.
Мужчина – высокий, немного сутулый и слегка полноватый – был облачён в тёмно-коричневые одежды свободного покроя, расшитые крохотными – белыми и жёлтыми – иероглифами. Его густые чёрные волосы были забраны – при помощи широкой ярко-алой ленты – в классический "конский хвост", а водянистые глаза ("чуть навыкате"), мерцали загадочно и таинственно.
Короче говоря, дяденька был совершенно обыкновенным, визуально – мирным, медлительным и сонным. А, вот, девушка…
"Рыженькая зеленоглазая чертовка с кудряшками", – мысленно охарактеризовал девицу Алекс. – "Именно, что – чертовка. Сразу ощущается непростой, капризный и отчаянный норов. А ещё – в придачу – целое море дамской взбалмошности и природного упрямства. Про такие же кудряшки принято говорить, мол, "завиты мелким бесом…". Та ещё особа, если кратко резюмировать. Откровенная авантюристка и записная сердцеедка. В том плане, что коварная и безжалостная похитительница глупых и доверчивых мужских сердец… Ну, и одета в полном соответствии с образом: широкие мужские штаны, высокие сапоги-ботфорты ядовито-оранжевой кожи, длинная дворянская шпага на левом боку, а поверх рыжих кудряшек – классическая морская треуголка. Ни дать, ни взять, самая натуральная и бесшабашная амазонка. Из серии: – "Только держись…". Если, понятное дело, уверен в своих силах. А если, пардон, не уверен? Тогда сразу же, не теряя времени даром, сдавайся в плен…".
– Я – Борхео, – коротко кивнув массивной головой, представился мужчина в восточных одеждах. – Это – моя племянница. Рад видеть вас, господа. И вас, капитан. И вас, сеньор Буэнвентура-и-Гарсия… Сразу вынужден извиниться. Предполагал, никуда не торопясь, поужинать в вашей славной компании. Поговорить. Обсудить некоторые важные вопросы. Обменяться, в конце-то концов, мироощущениями. Но, как известно, человек предполагает, а Господь Бог располагает. Образовались некие важные обстоятельства…
– Обстоятельства, заставившие нас с дядей пересмотреть ближайшие планы, – заинтересованно прищурившись в сторону Алекса, подключилась к разговору рыженькая девица. – Причём, кардинально и всерьёз пересмотреть… Я, кстати, Аннабель.
– Очень приятно, – смущённо забормотал Алекс. – Рад нашему знакомству. Вы очень красивая и… И всё такое прочее…
– Перестаньте, идальго, утруждать себя мещанским политесом, – смешливо фыркнув, посоветовала Аннабель. – Вам это совершенно не идёт… Теперь про обстоятельства. Мистер Эдвард Теч поделился с нами важной информацией. Естественно, под страхом лютых изощрённых пыток и жаркого костра. Тем не менее, теперь мы знаем, где отстаивается основная пиратская эскадра, ремонтируя свои корабли, потрёпанные во время недавнего шторма. Появился реальный шанс – уничтожить основные пиратские силы одним выверенным и нацеленным ударом… Капитан Зорго, ваш "Король" готов к плаванию?
– Как и всегда, прекрасная сеньорита.
– Замечательно. А вы, отважный и любопытный Диего Амадей? Не желаете ли присоединиться к предстоящему мероприятию? Подчёркиваю, к рискованному, авантюрному и небезопасному мероприятию?
– Почту за честь…
– Великолепно, – обворожительно улыбнулась девушка. – Так что, дядюшка, выдвигаемся?
– Пожалуй, – равнодушно пожал покатыми плечами дон Борхео. – Карету подадут с минуты на минуту. Пойдёмте, господа… Сеньор Буэнвентура. Не в службу, а в дружбу. Прихватите, пожалуйста, клетку с Шань-янем. Скоро этой птичке предстоит немного потрудиться. Так сказать, по прямому предназначению…
Карета, влекомая вперёд четвёркой угольно-чёрных породистых коней, оказалась самой настоящей – просторной, изысканно-отделанной и оснащённой мягкими рессорами.
Зорго и Алекс, пристроивший на своих коленях золочёную клетку с одноногой птицей, заняли заднее кожаное сиденье. А дон Борхео и рыженькая сеньорита Аннабель расположились напротив них.
– Хотите, расскажу вам о Шань-яне? – нежно поглаживая ладошкой кованый эфес дворянской шпаги, предложила девушка. – Слушайте, благородные кабальеро… Эта птичка, как легко догадаться по имени, имеет самое прямое и непосредственное отношение к Китаю. Иногда её именуют и по-другому, то есть, "дожденосной птицей". Древняя и седая легенда гласит, что Шань-янь выпивает своим крючковатым клювом воду из рек и озёр, а потом, долетев до нужного места, изливает ее на жаждущие влаги поля. Об этой необычной птице неоднократно упоминал в своих литературно-философских трудах даже сам великий Конфуций, утверждавший, что именно Шань-янь – зачастую – виновата в сезонных наводнениях. А ещё мудрец учил, мол: – "Если в конкретном месте часто появляется-пролетает дожденосная птица, то это означает только одно: надо срочно строить надёжные плотины, водохранилища и запруды. Тогда и грядущие наводнения удастся пережить…". Что это, любознательный Диего Амадей, случилось с вашим мужественным лицом?
– Не знаю, – забеспокоился Алекс. – Что-то серьёзное?
– Как сказать, как сказать… Просто на нём чётко просматривается печать лёгкого недопонимания. Никак не можете понять, каким же это образом мирная дожденосная птица может нам помочь в борьбе с кровожадными пиратами?
– Не могу, сеньорита. Извините. Пока не догадался. Увы, не сообразителен.
– Это я уже заметила, – добродушно усмехнулась Аннабель. – Причём, неоднократно… Ничего, идальго. Послезавтра утром, Бог даст, всё поймёте… Ага, подъехали к торговой бухте. Вылезаем, храбрые кавалеры. Вылезаем. Капитан, командуйте. Чем быстрей отчалим от берега, тем лучше…
Двухмачтовый бриг "Король", заложенный почти пятнадцать с половиной лет тому назад на лондонских королевских верфях, считался уже стареньким. Кроме того, он изначально строился как сугубо торговое судно, поэтому имел вместительные трюмы, был достаточно широким и внешне неуклюжим, слегка напоминая – своим визуальным обликом – приземистого и пожилого английского бульдога.