– Если сама – первая – ко мне с этими вышеупомянутыми глупостями не пристанешь. В таком случае, извини, но за себя не ручаюсь… Едем к кебрачо?
– Едем, маркиз. Едем…
– Ничего себе, деревце! – попридержав Ласточку, оповестил Алекс. – Огромное, высотой метров…, ну, не знаю, сколько будет, но явно выше ста. Разлапистое, многоярусное, толстенное, с огромными-огромными дуплами. И сказочный трёхглавый дракон – при должном желании – пролезет в любое из них, на выбор…
Неожиданно из-за ствола кебрачо выскочили шесть низкорослых и остроухих псов (волков, койотов, шакалов?). Завидев людей, собаки негромко зарычали, но тут же развернулись и неторопливо, не оглядываясь, потрусили перпендикулярно – относительно русла реки, в пампу. В лучах заходящего неяркого осеннего солнышка их поджарые тела, отливавшие всеми оттенками светло-коричневого и красно-каштанового, смотрелись очень грациозно и эстетично.
– Агуары, красные аргентинские койоты, – пояснила девушка. – Серьёзные такие ребята, с понятием. В том смысле, что откровенным разбоем никогда не занимаются, беззащитных телят и ягнят не режут, по-честному охотятся.
– Симпатичные, – согласился Алекс, а повернув голову в сторону, удивлённо забормотал: – Ой, здравствуйте, донья. Моё почтение…
Среди огромных и уродливых корней кебрачо, рядом с чёрно-древним срубом колодца, была установлена неказистая скамья, на которой расположилась старенькая бабушка – босая, морщинистая, седая-седая, во всём чёрном, даже стёкла в очках на её длинном носу были чёрно-дымчатыми.
– Здравствуйте, уважаемая донья Изаура, – почтительно поздоровалась Мария. – Какая неожиданная встреча…
– Неожиданная? – усмехнулась старушка. – Это, Анна-Мария Сервантес-и-Арагона, кому как.
– Вы меня узнали?
– Твой голос, милочка. Твой голос… Слепые, в основном, узнают людей по голосам.
– В основном? А как можно узнать ещё? По каким признакам?
– Конечно, по запаху. Например, сейчас я чувствую, что рядом с тобой стоит… м-м-м, молодой нездешний мужчина… Эй, кавалер благородный!
– Здесь я, донья, – отозвался Алекс. – Чего изволите?
– Изволите… Вежливый он у тебя, Мария.
– Что есть, то есть, – подтвердила девушка. – Вежливый. А ещё мечтательный, легкомысленный и безалаберный.
– Жалуешься, красотка?
– Наоборот, хвастаюсь.
– Молодец, девочка. Всё правильно понимаешь… Маркиз, подойди-ка ко мне и дай свою левую ладонь.
– Пожалуйста, бабушка, берите. Не жалко… А откуда вы знаете, что я – маркиз?
– Знаю, внучок, и всё на этом. Не забивай себе голову. Всё равно не поймёшь… Тёплая ладонь. Хорошая. Ты, Пушениг, правильный. Хотя и беспокойный – безо всякой меры… Мария.
– Да, донья. Слушаю.
– Слушай-слушай, – по-доброму усмехнулась старушка. – Можешь смело выходить за этого пришлого маркиза замуж. Он будет тебе хорошим и надёжным спутником жизни. И отличным отцом для ваших будущих детишек.
– Для близнецов? – уточнил Алекс.
– Ага. Для мальчика и девочки… Хочешь, маркиз, спросить, мол, кто я такая?
– Хочу.
– Мария, расскажи ему.
– Донья Изаура – колдунья. Самая настоящая. Ангел-хранитель всех аргентинских гаучо. Фея и волшебница. Она может всё…
– Хватит приукрашивать, – прервала старушка. – Как это – всё? Только кое-что. И не более того… Например, могу давать дельные советы. Вам, молодёжь, нужен дельный совет? Головой киваете? Тогда слушайте… Спрятаться вам надо. До утра. Слышали меня?
– Слышали, – подтвердила Мария. – А зачем, бабушка?
– Разве бездельник Пепе вам не объяснил?
– Он говорил, что совсем скоро кабальерос обидятся на гаучо. Очень сильно обидятся. И по этому поводу в пампе будет небезопасно.
– И всё?
– Всё.
– Вот же, старый тихушник и перестраховщик, – возмутилась Изаура. – Впрочем, он и в молодости был точно таким же… Рассказываю. Молодой гаучо Филиппе из клана Тупи без памяти влюбился в красавицу Исидору Гонсалес, дочку богатого-богатого скотопромышленника. Да и Исида потеряла голову от отважного идальго Филиппе… Улыбаемся?
– Простите, донья, но эта "страшная" тайна известна в пампе каждому мышонку. Не говоря уже о щенках агуаров.
– А известно ли – в том числе, и каждому мышонку – что сегодня поутру означенная влюблённая парочка пустилась-ударилась в бега? Нет? Вот, то-то же… Итак, сегодня на раннем сизом рассвете юный Филиппе осторожно подъехал (естественно, верхом и с дополнительной лошадкой), к асьенде Гонсалесов. Прекрасная Исидора тайком вышла к нему. Ну, а дальше всё было, как и всегда. Молодые люди поскакали через пампу, намериваясь добраться, как можно быстрее, до какого-то припортового городка, а разгневанные родственники девушки бросились в отчаянную погоню. Скоро вся компания будет здесь. Все они – и убегающие, и догоняющие – следуют к переправе, возле которой вы, молодёжь, стояли совсем недавно.
– Но там же невозможно переправиться! – запаниковала Мария. – Вода очень высокая и быстрая. Запросто можно потонуть. Влюблённые оказались в смертельной ловушке… Что теперь делать? Как им помочь?
– Филиппе и Исидора переправятся через Рио-Рохо, – таинственно улыбнувшись, заверила старушка. – Причём, без особых проблем. А, вот, трусливые бандиты Гонсалесы не решатся… В этом-то всё и дело. Добыча ускользнёт, кабальерос ужасно разозлятся, а тут вы – молодые и красивые. Для сумасбродных Гонсалесов зло сорвать – неважно и на ком – самое милое и привычное дело… Короче говоря, молодёжь, вам обязательно надо спрятаться.
– Куда, если не секрет? – уточнил Алекс.
– Лошадок заведите в дупло кебрачо. Только в восточное, к другим даже близко не подходите. А сами полезайте на дерево. Сидите там, отдыхайте, прохлаждайтесь и наблюдайте за переправой. Обещаю, что увидите кое-что интересное. Не пожалеете.
– А… э-э-э…
– Кабальерос к кебрачо не подъедут, даже если очень сильно захотят, – пообещала Изаура. – Это моя забота. Да и ваши лошадки – без моей отдельной команды – дупла не покинут. Всё, действуйте. Заводите и залезайте. Не теряйте времени…
Ворон и Ласточка, словно бы получив чей-то строгий телепатический приказ, вошли в восточное дупло кебрачо самостоятельно, без понуканий.
– Может, подсадить? – предложил Алекс.
– Спасибо, обойдусь, – гордо фыркнув, отказалась Мария и ловко, словно дикая лесная кошка, полезла по стволу гигантского дерева наверх. – Не отставай, маркиз…
Уже через пять-шесть минут Алекс попал в совершенно другой и незнакомый мир: таинственная и чуткая тишина, прерываемая только резкими криками неизвестных и невидимых ему животных и птиц, воздух, пахнущий абсолютно-безграничной свободой и – совсем чуть-чуть – скрытой и неясной тревогой…
Подъем – по ощущениям – продолжался бесконечно долго. Многочисленные обитатели древнего кебрачо беспорядочно разбегались в разные стороны. Вот, среди жёлто-красной листвы (поздняя осень, как-никак), на секунду-другую мелькнули ярко-зелёные глаза лохматого камышового кота. Ещё через полторы минуты светло-бурый грызун, немного похожий на среднеазиатского тушканчика, но с длинными заячьими ушами, испуганно шарахнулся вниз. Толстая пятнисто-коричневая змея, выскользнув прямо из-под ног, шустро скрылась в узком дупле. Когда они достигли верхнего яруса, стая самых настоящих диких уток, оглушительно и недовольно крякая, встала на крыло…
Ветки, отходящие от центрального ствола кебрачо, стали заметно тоньше, зелёно-жёлто-красная листва существенно поредела. Воздух неожиданно сгустился, навалилась неприятная и зловещая духота, по спине потекли тонкие струйки пота.
– Всё, пожалуй, хватит, – хрипло дыша, известила девушка. – Обползаем с правой стороны вон тот кривой мохнатый сук, за ним, я вижу, есть очень удобная развилка.
Это была не просто развилка, а очень даже неплохая, почти идеальная смотровая площадка: от центрального ствола почти горизонтально, с минимальными зазорами между собой, отходили сразу три ветки – каждая диаметром по пятнадцать-семнадцать сантиметров.
Верхолазы – даже с некоторой степенью комфорта – устроились на этой "природной скамейке".
Отдышавшись, Мария достала из внутреннего кармана походной замшевой куртки раздвижную подзорную трубу, привела её в рабочее состояние и, протянув спутнику, велела:
– Производи, маркиз, осмотр местности. Ну, и докладывай об увиденном. Я, видишь ли, высоты слегка опасаюсь. Подчёркиваю, не боюсь, а лишь немного опасаюсь…
– С удовольствием, прекрасная сеньорита, – Алекс поднёс оптический прибор к левому глазу и, плавно перемещая подзорную трубу из стороны в сторону, принялся комментировать: – Очень красиво. С такой солидной высоты, да ещё и в лучах заходящего солнца русло Рио-Рохо выглядит просто замечательно. Видны все мели, отмели и омуты – ярко-выраженными розоватыми полосками, длинными светлыми отрезками, тёмными пятнами и тоненькими короткими штрихами неопределённого цвета. Здесь, по всей видимости, речное дно покрыто разноцветными песками.
– Не туда смотришь, мечтательный маркиз. Переведи подзорную трубу подальше от реки. Правее… Ещё правее.
– Перевёл. И вечерняя пампа тоже очень красивая. Создаётся устойчивое впечатление, что трава – местами – отливает благородным старинным серебром… Ага, вот, и наши всадники. Вернее, юные всадник и всадница. Торопятся, спешат, нахлёстывают лошадок коротенькими плётками. Но аккуратно так настёгивают, без излишнего фанатизма. Больше для порядка… А где же обещанная погоня? Сейчас-сейчас… Обнаружилась-таки. Человек двадцать пять, вооружённых до самых коренных зубов. На лошадях, понятное дело. Но откровенно далековато. У беглецов есть солидный временной зазор минут в двадцать-тридцать, не меньше… Так-с, а что у нас с переправой? Похоже, что ничего не изменилось. В том плане, что речные воды по-прежнему беснуются и несутся к океану со страшной скоростью… О-па! А это что ещё такое? Вернее, кто? На речной косе стоит старенькая Изаура, а рядом с ней…, рядом с ней…, э-э-э…
– Что с тобой, отважный маркиз? – удивилась Мария. – Заикаешься и мнёшься, как робкий прыщавый подросток, впервые увидавший вблизи голую девичью коленку… Ну-ка, отдавай трубу!
– Пожалуйста…
– Что тут у нас? Ага-ага. Буро-кофейные стремительные воды. Светло-жёлтенькая песчаная коса. Донья Изаура – вся в чёрном. А рядом с ней…, рядом с ней…, э-э-э…
– Кентавр, – любезно подсказал Алекс. – Причём, самый натуральный. В том смысле, что настоящий.
– Точно! Кентавр… Очень… м-м-м, гармоничный, эстетичный, мускулистый и пропорциональный. А ещё – в обеих частях – огромный. В тёмно-гнедой конской – как три моих Ворона вместе взятых. А в человеческой – как пять европейских маркизов… Теперь-то понятно, что задумала хитрющая донья Изаура. Такому исполину переплыть через бурную Рио-Рохо – раз плюнуть. Небось, и до ближайшего портового городка – за ночное время – домчит влюблённых беглецов…
Через некоторое время переправа была успешно завершена.
– Кентавр выбрался на противоположный речной берег, – не отрывая левого глаза от окуляров подзорной трубы, увлечённо рассказывала Мария. – Выбрался и отряхнулся от воды – словно обыкновенный конь. При этом Филиппе и Исида чуть не слетели с его широченной спины. Но ничего, удержались… А теперь кентавр, без видимых усилий преодолев крутой прибрежный косогор, выбрался в пампу. Выбрался и помчал – только светло-жёлтые искры из-под копыт… Что происходит на нашем берегу? Две лошадки, печально понурив гнедые головы, бестолково бродят по песчаной косе. Видимо, ничего не могут понять. А ещё грустят – от скоропалительного расставания с седоками… Донья Изаура? Отсутствует, как и следовало ожидать. Исчезла, пропала и растворилась в загадочном предзакатном сумраке… Ага, кабальерос подъехали. Разряженные все – до полной и нескончаемой невозможности. Модные чёрные курточки щедро расшиты золотыми и серебряными нитями. Широкополые стильные шляпы. Белоснежные кружевные рубашки. Яркие шейные платки. Франты богатенькие. Павлины напыщенные. Морды самовлюблённые. Тьфу, да и только… Что они делают? Беснуются и ругаются почём зря, понятное дело… Во, слышишь? Начали бестолково палить из пистолетов и ружей. Придурки, одним словом…
А потом пурпурный осенний закат – очень быстро и резко – догорел, наступила тёмная и ветреная ночь.
– Будем ночевать на дереве, – решил Алекс. – Как известно, спускаться с высоты порой бывает ещё опасней, чем на эту же высоту забираться. Особенно в темноте… Ночь. Порывистый северный ветер. Двигайся, трепетная и нежная сеньорита, ко мне поближе. Чтобы не замёрзнуть…
Они провели на кебрачо всю ночь: сидели, болтали, любовались на звёзды, шептались и целовались.
Исступлённо целовались? С возможным серьёзным продолжением? Не смешите меня, право. Свыше семидесяти метров от поверхности земли. Тёмная ночь. Порывистый ветер. Отчаянно раскачивающиеся и нервно подрагивающие ветки. Тут, в первую очередь, надо соблюдать элементарную осторожность. То есть, целоваться очень аккуратно и тихонечко. Практически целомудренно. Дабы не потерять голов и не утратить контроля над ситуацией. Если, конечно, не хочешь – навернуться с верхотуры вниз…
Взошло солнце. Убедившись, что кабальерос в округе не наблюдается, они спустились на землю.
– Доброго вам утра! – поприветствовала Мария донью Изауру, сидевшую на той же скамье, установленной рядом с чёрно-древним срубом колодца. – А ещё – крепкого здоровья!
– И вам, молодёжь, всего хорошего, – бодро откликнулась старушка. – О, смотрю, вы времени даром не теряли. Губы-то у обоих знатно распухли… Да, не стесняйтесь вы так. Дело-то насквозь житейское…
– Вы же слепая, – напомнил Алекс.
– Слепая, – подтвердила донья Изаура. – Но всё-всё вижу. Вернее, чувствую. Так, молоденький маркиз, иногда бывает… А куда это ты направился?
– К восточному дуплу, конечно. Чтобы наших лошадок вывести на волю.
– Нет их там.
– Как же так? – забеспокоилась Мария. – Где же они?
– Я ваших Ворона и Ласточку домой отправила. К вечеру будут в Буэнос-Айресе.
– Но зачем, донья?
– Так надо, – печально усмехнулась старушка. – Подсказка мне была. С Небес, надо думать… А теперь, молодёжь, будем прощаться. "Зеркальная" дорога вас заждалась.
– А как же гномы-карлики?
– Отменяются, маркиз. Причём, по объективным обстоятельствам и уважительным причинам. Велено передать, мол, в следующий раз…
Глава десятая
Лунный заяц
Только в первых числах мая месяца 1720-го года казённый обоз, мать его, добрался-таки до города Охотска. Добрался-таки – всему и вся вопреки. Бывает…