– И вы возложили на меня эту миссию? Я всё равно не понимаю! При чём здесь взлом Русской Души? И потом, взломать сервер – это была моя идея! – последнюю фразу я произнёс с некоторым даже горделивым вызовом, хотя это было прямым признанием того, в чём я пришёл повиниться шефу.
Рудин в ответ молча покачал указательным пальцем.
– Не спеши, Илья… – произнёс он. – Прежде всего твоей идеей было понравиться мисс Этеридж…
– Ну допустим! Ну и что?! – с вызовом воскликнул я. Неужели влюблённость – такая заметная штука?!
– А что старается сделать мужчина, чтобы привлечь к себе внимание возлюбленной? Видимо, поразить, чем-то заинтересовать? – сказал Рудин. Ушам моим стало становиться горячо, но я молчал.
– … А чем можно было заинтересовать нашу очаровательную американку, которая не обращала внимания на бедного Ромео и всё своё время посвящала тому, чтобы как можно больше узнать о нашей работе? Естественно, напрашивается вывод: какой-то яркой, "взрывной" информацией об этой самой работе. Но какой информацией, если одна её часть известна и без Ромео, а другая не подлежит разглашению, либо неизвестна и самому влюблённому воздыхателю? – риторически вопросил шеф, а я удивлённо приподнял брови: что это мне неизвестно о нашей работе?
– И вот тут наш Ромео решил сам создать "взрывную" новость, которая, во-первых, несомненно привлекла бы, – и привлекла! – внимание мисс Этеридж, а, кроме того, дала бы кое-какие дополнительные возможности для заинтересовывания "объекта", как-то: неизбежный повод для бесед и интервью с Лиз, учитывая специализацию Ромео в Институте, ну и некоторые чисто технические нюансы, которые можно получить, взломав Русскую Душу, нюансы, которые дали бы Ромео хотя бы ограниченную возможность покопаться в мыслях любимой…
– Ясно, – вздохнул я, опуская голову, но тут же снова задал вопрос:
– Михал Потапыч, но почему вы решили, что я пойду именно таким путём?
– А у тебя и не было другого пути! Эх, Илья, Илья, тебе ли не знать, насколько предопределены траектории человеческой мысли… Ну порассуждай сам: ты у нас кто? Специалист по защите психокомпьютерных сетей. Никто в Инстутите лучше тебя не знает, как взломать сеть, и, наоборот, как её восстановить и защитить от взлома. Это твоя сфера, в ней ты, как рыба в воде. Вот ты и решил устроить трам-тарарам, чтобы привлечь внимание Лиз. Это ж такая новость – в Институте Мозга взлом психосервера! И представляешь, как сразу занервничали те, кто стоит за Лиз, узнав эту новость? Вряд ли кто-то догадается, – сразу, по крайней мере, – что взломали свои же! Ох, какая среди наших конкурентов началась скрытая суета: каждый думает на другого, торопится, пытается выяснить – кто способен, у кого взломные технологии, кого перекупить, кого бояться, и как бы себя не обнаружить в этой суете… и вот тут-то время подключаться спецслужбам, тут-то мы и можем выяснить, кто и что хочет у нас вытянуть…
– Провокация, – покачал головой я.
– Разумеется, – кивнул Рудин, – а как без этого? Ты ведь понимаешь, насколько серьёзно то, чем мы здесь занимаемся…
– Цель оправдывает средства? – произнёс я с интонацией упрекающего морализатора из-за недовольства тем, что мной манипулировали.
– Это зависит от того, какая цель и какие средства, – невозмутимо отмёл морализаторство Рудин. – Цели и средства бывают разные. Как и люди. И обращение с ними должно быть симметричным. Кого-то – словом убедить, а кого-то – в клозете утопить. Ничего противозаконного или безнравственного мы не совершили. Всё началось безобидно – с романа программера Ильи и журналистки Лиз… – усмехнулся Рудин.
– Всё вы предугадали и предусмотрели! – язвительно бросил я. – Ну а если бы я… – тут я запнулся – сложно было произнести слова "влюбился в Лиз".
– Если бы не ты, тогда другой, – ответил шеф.
– Кто другой?
– Вспомни, с кем ты встречал мисс Этеридж в аэропорту.
– Со Стивой… Вы… Вы что – заранее планировали, что один из нас влюбится в Лиз?!
– Ну а почему бы и нет? – беспечно ответствовал Рудин. – Дело молодое, а Лиз – девушка прехорошенькая…
– То есть, на месте катализатора-провокатора мог бы оказаться не я, а Стива?!
– Мог бы. Но оказался ты. Иностранка желает разгадать загадку Русской Души, проникнуть в неё… но проникнуть в неё даст возможность только любовь. Я выбрал в качестве встречающих-сопровождающих двух самых молодых сотрудников Института, и предоставил случаю решать – кто из них влюбится…
– Ну а если бы ни я, ни Стива не влюбился бы?! – воскликнул я.
– Пришлось бы придумать другой способ, – пожал плечами Рудин, и добавил: – Не собираюсь тебя, Илья, ничем пугать и ни к чему обязывать, но даю совет: с мисс Этеридж теперь всегда будь начеку.
Мы замолчали. Ч-чёрт возьми… ну надо же!
Переваривая услышанное, я тупо пялился в пространство. Перед моим взором, на краю рудинского стола в ряд выстроились пять матрёшек – одна другой меньше. Румяные и дородные, они ответно пялились на меня и улыбались. Никогда не понимал, зачем Рудину эти игрушки…
САЙТ 5
– Проходите, проходите! Пардон за бардак… – Стива поднял с ковра и положил на стол книгу, запнул под диван носок, одиноко валявшийся на полу, повертелся на одном месте, почёсывая в растрёпанной шевелюре и, видимо, соображая, что делать дальше – он не был докой по части приёма гостей.
– Предложишь даме сесть? – сказал я, вызволяя друга из состояния замешательства.
– Да, конечно! – Стива быстро развернулся, подхватил и подвинул стул.
– Благодарю, – кивнула Лиз, и села.
– … И попить бы чего-нибудь, – добавил я. Стива с готовностью ринулся на кухню.
– Попить, а не выпить!.. – вдогонку уточнил я.
Выйдя из кухни, Стива вручил нам два разной формы стакана – мне коренастый цилиндрический, Лиз – высокий, фигурный и с рисунком. Стаканы были наполнены апельсиновым соком, имелись и соломинки. Затем он вновь удалился и вернулся, на ходу открывая хищно шипящую баночку пива.
Лиз тем временем встала и подошла к столу. Точнее, это были два стола, неровно придвинутые один к другому. То, что творилось на них, всегда вызывало у меня удивление и вопрос: как человек, имеющий подобное рабочее место, в выполнении практических задач может проявлять системность и упорядоченность? На это мой друг отвечал так: "Старик, порядок – это то представление порядка, которое у тебя в башке. Симметрия в расположении предметов и отсутствие пыли – кто сказал, что именно это является "порядком"?" Способность к упорядоченности в делах была присуща Стиве – а в его домашней мастерской, тем не менее, царил полнейший хаос. Наушники, микросхемы, флэшки, обычные блютузы и их напоминающие полуразобранные "Интендиксы", различные инструменты, размером от отвёртки до иголки (жалко того, кому пришлось бы отыскивать вдруг понадобившийся инструмент в этой пучине!) – а посреди и надо всем этим возвышались два компа: белый стационарный и золотистый ноут.
– Ну, как день прошёл? – спросил Стива, топчась на одном месте.
– Отлично. Ваш шеф о многом мне сегодня рассказывал. Правда, я кое-что не поняла, но зато потом мы с Уиллом гуляли по Невскому проспекту, и он мне всё объяснял.
Лиз прошлась по комнате, осматриваясь.
– Стив, ты мне обещал показать, как выходить в Психонет, – напомнила она.
– Да-да! Устраивайся вот сюда!.. – засуетился мой друг.
– Я слышала сегодня в Институте, как ваш шеф в разговоре упоминал какого-то Ильича… – усаживаясь в кресло перед компьютером, произнесла Лиз.
Мы со Стивой быстро обменялись взглядами.
– …Я не поняла, кто это, но мне показалось по его словам, что этот Ильич – очень важная персона в вашем Институте… и от него многое зависит в вашей работе, – продолжала Лиз.
Мы со Стивой вновь переглянулись, я приложил указательный палец к губам и покачал головой. Мой друг кивнул, и торопливо проговорил, обращаясь к Лиз:
– Так!.. Не отвлекайся! Сейчас мы подключим тебя с помощью непогружного интерфейса…
– Что значит – непогружного?
– Ну то есть когда электроды находятся на поверхности кожи. Один из вариантов подключения, более подходящий для новичков, – объяснил Стива.
– Что, – есть и другой?
– Ага, – погружной…
– Это как?
– Ну, собственно, – вживление электродов непосредственно в мозг, или сращивание с нервами.
– Ой! Ну и ну… А это что ты делаешь? – Лиз кивнула на маленькую ванночку, над которой Стива опрокинул булькающий флакон.
– Щас буду замачивать электроды… для лучшего контакта. Последнее использовал! Ничего для вас не жалко! – с улыбкой подчеркнул Стива, вытряхивая последние капли.
– А когда я в медицинском центре пробовала, там не замачивали…
– Да, есть ещё и сухая разновидность подключения. Но у меня вот такой аппарат. Так… Теперь надень вот это… – Лиз при помощи Стивы водрузила на голову причудливую "корону".
– Смотри сюда… Не отвлекайся…
Он пощёлкал клавиатурой.
– Тебе лучше закрыть глаза на несколько секунд, а потом опять открывай.
Комнату заполнила тишина.
– О! – вдруг издала Лиз восхищённый возглас. – Co-ooll! Что… что это такое?
– Всё, милочка, – вот ты и вышла в психопространство, – горделиво заявил мой друг, совершенно осчастливленный удивлением Лиз. – Видишь картинки перед собой? Ну, которые как будто прямо в воздухе висят, будто голография, или галлюцинации?
– Да… и комнату вижу сквозь них… и вас с Уиллом… – вращая головой, поражённо пробормотала Лиз.
– Во-от, эти картинки – не глюки, а иконки программ…
Лиз неуверенно протянула руку, – видимо, пытаясь "потрогать" то, что сейчас было перед её взором:
– А как это… где они?
– Ты про картинки? В твоём сознании; я думал, ты поняла.
– Ты хочешь сказать, что вы с Уиллом их не видите?!
– Конечно, не видим – ведь мы-то в психовиртуал не вышли.
Лиз замолчала, продолжая обшаривать воздух перед собой. В тишине было слышно, как она сопит и сглатывает от волнения: как я не раз убеждался, новички всегда крайне изумляются, впервые сталкиваясь со зрительными проявлениями психовиртуальной среды.
– И что с ними делать? – наконец, спросила Лиз, немного придя в себя после лицезрения красочных миражей, невидимых для нас со Стивой в данный момент, но таких реальных для неё.
– Так, в поле твоего зрения, внизу должна быть синяя буква "Р", в красном ободке… нашла?
– Да!
– Вот, это иконка Психонет Эксплорера.
– А почему тогда буква "Р"? "Психонет" ведь начинатеся на "п"…
– Ну, русская "Р" – это же английская "пэ"! Вот у нас в Институте и решили, что иконка должна быть интернациональной. Так, теперь смотри на иконку… думай, что хочешь её коснуться… Не-не-не, – мышку не надо трогать!.. – отводя её руку, пытающуюся нащупать манипулятор на столе, проговорил Стива. – Ты сосредоточься и подумай о том, что твой взгляд – это курсор, и представь, будто ты им "нажимаешь" на иконку… – проговорил Стива. Чтобы контролировать процессы, происходящие сию минуту с Лиз в психопространстве, нужно было поглядывать на мониторе в окошечко, отображавшее специальные знаки, и Стива склонился к Лиз. Ну, так-то низко уж можно было бы и не наклоняться… Бородатая щека Стивы помещалась близко к лицу Лиз, чересчур близко, чересчу-ур…
Раздался резкий хлюпающий звук: это я втянул сок через соломинку – неожиданно громко даже для себя, и с каким-то присвистом, аж сам вздрогнул.
– Ух ты!
– Очень хорошо, – ты успешно открыла Психонет Эксплорер… Ну, это здесь маленький новостной сайтик, я его слепил, – мимоходом похвастался Стива. – Это что-то вроде доски объявлений по нашему Институту… ну, попробуй скопировать эту страничку… взгляд влево… ещё… кликай! Теперь – по вон той иконке, в правом верхнем углу, ну, "Мои документы", видишь? Веди взгляд… кликай!
– Получилось! – Лиз даже в ладоши хлопнула, заёрзав в кресле.
– Ну-ка… ага, да, это "Мои документы". Всё, скопировала. Молодец… быстро схватываешь… Теперь выйди…
– Как?
– Да так же, как в старом добром Интернете! Видишь в правом верхнем углу крестик? Кликай по нему взглядом! Молодец! – Стива выпрямился, довольный – было очевидно, что девушку заинтересовал и развлёк его "аттракцион".
– А это что?
– Где? – вновь наклонился Стива. – Э, э! Э!.. Туда не надо!.. – мой друг засуетился вокруг Лиз, запинаясь в проводах и побледнев.
"Наверное, на порнушку случайно наткнулась…" – злорадно и довольно равнодушно подумалось мне. Однако, подойдя ближе, я и сам, наверное, побледнел: "Вот кретин, не мог подальше эту папку засунуть!" – промелькнула досадливая мысль.
Смущённый Стива, стараясь не смотреть на нас, возился вокруг компа.
Я с деланно беспечным видом цедил сок, а Лиз, уже переместившись из кресла на стул, сидела, зажав молитвенно сложенные ладони между колен, и со странным выражением лица, в котором смешались сердитая насупленность и лукавая улыбка.
– Теперь вы не отвертитесь от объяснений, кто такой Ильич. От этого зависит наша дружба… – тихо и отчётливо поставила ультиматум Лиз. И тут же рассмеялась:
– Мальчики, – ну правда, расскажите! Я прекрасно понимаю, что ваша работа во многом секретна… но если уж сам профессор Рудин, не скрываясь, во всеуслышание разглагольствовал об этом таинственном Ильиче, – разве не можете и вы немножко мне о нём рассказать?
Мы молчали.
– Ну пожалуйста… – серебристо прошептала Лиз, положив свои тонкие пальцы на мою ладонь.
– Кто такой Ильич? – проворковала Лиз, чувствуя, что ещё миг – и я уступлю.
– Нн… ну… у нас много разных людей работает… – борясь с собой, промямлил я.
– И не только людей!.. – вставил Стива, громыхнув крышкой от системного блока, которая стояла прислонённая к ножке стола и которую он задел ногой.
– То есть? – удивлённо обернулась к нему Лиз.
Я был благодарен другу – кажется, в удивлении Лиз отвлеклась от вопроса, который задала мне и на который я не имел права отвечать.
– Дельфины. И их дрессировщики. Это когда мы занимались алгоритмами мыслительных реакций, на примере дельфинов это оказалось удобнее, – пояснил Стива.
– …А ещё военные ученые, которые разрабатывают электронные и кибернетические системы для наблюдения и контроля вооружения. Они создали модель, позволившую нам понять, что происходит в нервной системе человека при употребления лизергиновой кислоты, и…
– Лизергиновой кислоты? Это ЛСД, что ли? – прервала меня Лиз.
– Ага, – кивнул Стива, и вдруг загорелся: – Кстати! Раз уж вы про это упомянули…
– Стива! – укоризненно произнёс я, взглянув на друга.
– Опять что-то от меня скрывают, а ещё называются друзья, – покачала головой Лиз.
– Да никто ничего не скрывает! Что тут такого? – последнюю фразу Стива с вызовом адресовал уже мне, и авторитетным тоном продолжал: – ЛСД – отстой и каменный век. Так же, как и оксибутират натрия и другие гипнотики метаболического действия. И даже диметилтриптамин уже не рулит. Но зато есть одна штуковина…
– Сти-ва! – вновь – погромче и повнушительнее – воззвал я к его благоразумию. Но он уже подошёл к стенному шкафу и открыл дверцу.
За нею зияла пустота, а в тёмной глубине ящика, у самой внутренней стенки смутно поблёскивала металлическая панель с переключателями, и рядом можно было разглядеть шершавый шнур, свернувшийся спящей змеёй. Мой друг начал его разматывать, вытаскивая наружу, и я понял, что Стиву теперь не остановить.
Это была любимая игрушка моего шаловливого друга, побочный продукт институтских разработок. С виду довольно простая штуковина, похожая на плоскую коробку с отходящим от неё шнуром и подобием штекера, который упирали в нёбо. А начинка этой коробки работала, если коротко, следующим образом: точнёхонько "нащупав" сканером в голове микроучастки, ответственные за производство естественной мозговой химии, машина целенаправленно воздействовала на них сложно организованной электростимуляцией. В результате мозг начинал усиленно вырабатывать – по выбору – тот или иной из нейротрансмиттеров. Мой друг предпочитал дофамин. Насколько я знал, с некоторых пор каждое утро Стива включал этот стимулятор и подвергал дофаминовой бомбардировке свой мозг. Словив кайф, взбодрённый Мстислав отправлялся на работу, одаряя блаженной улыбкой каждого встречного сотрудника Института, а его характерная походка вразвалочку приобретала оттенок чуть заметного нарушения координации.
– Что это? – спросила Лиз, глядя, как мой друг с загадочной улыбкой расправляет кольца шнура.
– Попробуй, – тебе понравится! – отозвался Стива, протягивая Лиз твёрдый наконечник, заканчивавшийся тонкой блестящей иглой.
Лиз смотрела на Стиву снизу вверх.
– Сначала объясните, что это такое! – потребовала она.
САЙТ 6
Должен признаться – в течение недели я превратился в наркомана. Если Стива регулярно одурманивался дофамином с помощью нейроэлектрической стимуляции, то я подсел на окситацин. Причём без всяких технических приспособлений. Упомянутое вещество интенсивно вырабатывалось в моём организме благодаря общению с Лиз. Мы теперь встречались почти каждый день, и от окситацина, этого химического выражения любовной эйфории, казалось, не лишь соответствующие зоны мозга, но всё моё существо пропитала радость, аки сладость сиропная пропитывает золотые обмылки персика в консервной стеклотаре.
Стива, слава Силе, отстал от нас, и я, решив – гидом буду, но покажу город, – водил Лиз по Питеру.
Скорлупа рыцарских доспехов и гипнотический блеск паркета в огромных залах Эрмитажа; Кунсткамера, с её интригующей атмосферой алхимической лаборатории; катания по Неве, – я старался не упустить ни одной питерских прелестей, усердно насыщая подругу впечатленьями.
Во время наших прогулок Лиз расспрашивала меня о моей работе. Памятуя совет Рудина: "с мисс Этеридж будь начеку", на вопросы Лиззи я старался отвечать по возможности уклончиво и сдержанно. Однако посчитал, что не будет большой беды и такой уж страшной утечки информации, если познакомлю её с базовыми понятиями, которыми мы пользовались в работе.
Так, я объяснил ей, что "психополе" – это среда, созданная совокупными электромагнитными излучениями, которые испускают люди вокруг нас, точнее, – их мозг. Объяснил, что психополе существовало всегда, но только сейчас, с развитием соответствующих технологий, мы научились в него проникать и оформлять в то, что мы именуем словом "Психонет". Правда, оформляли мы психосреду пока "наощупь" и лишь частично, и порой и сами сталкивались с удивительными сюрпризами в виде непредусмотренных нами мыслеобразов и командных схем, которые нам оставалось лишь принять и осваивать. То есть законы функционирования Психонета в большой степени уже были заложены в психополе и обусловливались его особенностями, которые, в свою очередь, зависели, говоря обыденным языком, от того, что и как думали люди вокруг нас, какие настроения и мыслеобразы носили в себе и, соответственно, каковы были характеристики электромагнитных излучений их мозга.