Выставленный со стороны ханьцев сутулый дядька с лишаем на щеке изящно помахивал кистью, перекладывал с места на место широкие полосы шелка. Испуганно вздрагивал, когда старый эриль начинал стучать молотком слишком громко, поглядывал на того с неудовольствием.
Ну а Арнвид старался вовсю, из-под резца его летела каменная пыль, черты выходили прямыми и четкими.
– Готово, – сказал он, закончив колотить и отступая на шаг, чтобы полюбоваться результатом.
– И что это значит? – спросил император.
Он и все прочие ханьцы таращились на ряд из пяти знаков с удивлением, да и Ивар, хоть и знал символы Футарка, мог лишь догадываться, что изобразил эриль, практиковавшийся в искусстве Одина более полувека.
– Тейн с руной Уруз в центре. Пока стоит этот камень, будет стоять и твое могущество, о конунг Чжунго, – сказал Арнвид. – Надпись привлечет в твое государство спокойствие и благоденствие, отведет напасти, но только те, что являются обычными, человеческими, не принесенными из иных миров.
Все взгляды обратились на каллиграфа.
– Счастье, выгода, долголетие, радость, – перечислил тот, показывая полосы из шелка, на которых с необыкновенным изяществом были выведены крупные иероглифы, – изображены в стиле цай, с добавлениями элементов северной школы…
– Неплохо, – оценил старый эриль. – Но чья надпись проживет дольше, устоит перед огнем и водой?
– Трудно сравнивать, – вступился за каллиграфа император. – Мы признаем ничью.
Арнвид презрительно хмыкнул и вернулся на место, а Янь Си объявил следующее испытание – стрельбу из лука.
– О, это для меня! – обрадовался Нерейд. – Разомнусь маленько, кидая стрелы. Правда, клянусь котлом Эгира, на сухую глотку стреляется плохо, но не посрамлю дружины!
На двери зала повесили две мишени, каждую с небольшой щит размером, принесли множество одинаковых луков. Противник Болтуна, широкоплечий и длиннорукий ханец, выбрал один, приготовил колчан, и замер в ожидании.
– Так… давай этот, – Нерейд взял лук, а когда потянул тетиву, тот с протяжным хрустом сломался. – Нет, слабоват… Ой, и этот хилый, и этот… Так, вот этот покрепче, хотя нет, тоже хрусть и пополам…
С каждым отброшенным луком узкие глаза зрителей округлялись больше и больше, император тискал подлокотники трона, по лицу Янь Си плыли багровые пятна, старики в ало-золотых халатах с трудом удерживались от смеха.
– Хватит! – не выдержал наконец правитель Чжунго. – Возьмите из моей сокровищницы лук силача Фаня!
Принесенное оружие оказалось длинным, почти как те луки, что делают в Бретланде, и его сломать Нерейд не смог. Выбрал самую тяжелую стрелу, больше похожую на копье, и, гордо выпятив грудь, объявил, что готов.
– Стреляйте! – объявил Янь Си. – И пусть рука ваша будет тверда, а дух – спокоен!
Ханец поднял лук и спустил тетиву одним невероятно быстрым, красивым движением. Раздался глухой стук, и стрела со светло-серыми утиными перьями затрепетала в центре мишени.
Нерейд, руки которого тряслись после вчерашнего, а дух, хоть и спокойный, но вонючий, ощущался за дюжину шагов, одобрительно кивнул.
– Дай-ка теперь я, – сказал он.
Тетива со скрипом поползла к плечу, надулись жилы на запястье, и стрела помчалась к цели. Грохнуло, полетела пыль, дворец вздрогнул, и в двери там, где висела мишень, появилась дыра.
Советники императора растерянно переглядывались, сам он лупал глазами, точно забравшаяся на трон сова.
– Хлипкие у вас двери, – Нерейд нахмурился. – Из бумаги, что ли? Дай-ка я во вторую поцелю…
– Нет, не надо! – поспешно воскликнул император. – Опусти лук, могучий варвар, настало время для последнего состязания, самого главного – в воинском искусстве, что есть отражение мощи человеческого духа и совершенства тела.
– Наконец-то, – проворчал Ивар. – А то я уж засиделся, да и стыдно конунгу прятаться за спины дружинников. Эй, как драться будем, на мечах, в доспехах, со щитами или без?
– Зачем? – Янь Си выглядел уже не так уверенно, как в начале испытаний, но злобы в его взгляде хватило бы на дюжину ночных всадниц. – Плоти не нужны низменные орудия из металла и дерева.
– Это чего значит? – спросил Кари.
– На кулачки зовет, – Ивар снял пояс с мечом, отдал Арнвиду. – Отчего бы не потешиться?
Вышел в центр зала, обнаружил напротив себя обнаженного по пояс ханьца, не особенно могучего, но перевитого жилами и мускулами, с мозолистыми костяшками и цепким взглядом. Тот поклонился, конунг в ответ кивнул, затем поплевал на ладони и сжал кулаки.
Не успел оглянуться, как получил в ухо, в живот, и в промежность.
Последний удар заставил охнуть, и Ивар махнул, целясь в голову противника, но не попал. Ханец оказался за спиной, принялся молотить руками и ногами, попадая по бокам и позвоночнику.
– Эй, конунг, не спи! – крикнул Нерейд с насмешкой. – Подушку забыл!
Ивар разозлился, повернулся резко, и на этот раз угадал маневр противника. Поймал того на встречном движении, и тяжелый кулак северянина врезался ханьцу в середину груди.
Хрустнуло, изо рта жилистого бойца выплеснулась кровь, и он мягко упал на пол.
– О, готов! – с досадой воскликнул Ивар. – А я только разогреваться начал! Давай еще одного!
Окаменевший император повел рукой, бросил умоляющий взгляд в ту сторону, где сидели хэшаны в оранжевых рясах. Один из них, располагавшийся рядом с Шао Ху, поднялся, выждал, пока слуги утащат поверженного, и вышел к конунгу.
– Покажи, на что годен! – бросил тот, чувствуя, как кровь быстрее бежит по жилам, а мышцы полнит свирепая сила.
Давно не дрался вот так, без оружия.
Хэшан метнулся вперед стремительно, как смазанная жиром молния, Ивар отшагнул назад, выбросил кулак. Получил по уху, по роже, по шее, даже вроде бы в живот пару раз, а сам ударил единожды, и подумал, что промахнулся – не встретил сопротивления.
Приготовился сплюнуть с досады, но обнаружил, что противник отскочил, шипит и трясет рукой.
– Что? – спросил Ивар, облизывая разбитые в кровь губы.
– Ты ему предплечье сломал, – сказал Арнвид с восхищением. – Вот зверюга, хуже берсерка!
– Тебе хватит? – спросил конунг, глядя на хэшана. – Давайте теперь парочку, и лучше с оружием! Эх, размахнись рука, раззудись плечо, помашем клинками, потешим Видрира!
– Э… повелитель? – Янь Си бросил отчаянный взгляд на императора, тот кивнул.
Ивар только успел взять оружие, как в зал явились двое крепких по местным меркам парней, один с двумя прямыми мечами, каждый не длиннее предплечья викинга, другой – с большим лезвием на древке.
Глава 11. Чистое Небо
– Ничего, и этих приголубим, – конунг поплевал на ладони, и вытащил клинок из ножен.
В полумраке большого зала выкованное сидхе лезвие грозно сверкнуло, по нему побежали желтые блики. Ивар взмахнул пару раз, разминая мышцы, и пошел навстречу ханьцам, что разошлись в стороны.
Атаковали слаженно, быстро, как ядовитые змеи, большое лезвие рухнуло сверху, словно упавший с неба месяц, прямые мечи, что называют цзянями, заплясали над самым полом. Останься конунг на месте – получил бы не одну рану, а то и остался бы лежать с разрубленным черепом.
Но он прыгнул вперед, а затем метнулся в сторону, рубанул сплеча.
Воин с длинным оружием попытался парировать, но древко вывернуло у него из рук. Большой меч-дао улетел в ту сторону, где сидели важные чиновники, наверняка попортил бы кому-нибудь одежду, но Шао Ху поймал его в изящном прыжке, прижал к полу.
Ханец с двумя цзянями понял, что остался один, завизжал страшно, пошел в атаку. Ивар заплясал, отбивая сыплющиеся с разных направлений удары, не очень сильные, но быстрые, ощутил, что вспотел, одежда на спине намокла, едкие струйки потекли по лицу, груди.
Стоял звон, летели искры, одобрительно глядели с потолка драконы.
В один момент Ивар понял, что противник хочет не просто победить, ранить или обезоружить, а стремится убить, делает такие выпады, какие не остановить. Увидели это и те из зрителей, что понимали в воинском искусстве – поморщился Шао Ху, покачал головой другой хэшан, брови императора гневно сшиблись на переносице.
– Чжан Тэн! – крикнул он. – Повелеваем тебе прекратить и покончить с собой, ибо ты опозорен!
Воин с двумя мечами завыл, точно голодный волк, отпрыгнул.
Лицо его исказилось, и Ивар, спешно восстанавливавший дыхание, подумал, что придется биться насмерть. Но противник отшвырнул один клинок, а второй бестрепетно воткнул себе в горло, сделал широкий надрез. Кровь ударила струей, темные капли забарабанили по полу, а самоубийца нашел еще силы отвесить поклон в сторону трона, и только после этого упал.
– Э, он мне все сапоги забрызгал, – возмущенно сказал Нерейд. – Ну и свинство, честное слово!
Ивар стоял, держа меч перед собой, и глядел на императора.
Ноздри того трепетали, в глазах блестели искры гнева, и Янь Си боялся взглянуть на повелителя.
– Ну что же, клянемся могилами предков, – сказал, наконец, хозяин Поднебесной, – всем очевидно, что чужеземные воины обладают всеми признаками благородных мужей, они почтительны, в служении высшим уважительны, в кормлении низших милостивы, в управлении низшими справедливы… Они обладают дэ, а Дао само ложится им под ноги, словно верный пес!
Ивар с трудом сдержал удивленный возглас, оглядел зал: в двери огромная дыра, пол залит кровью, валяется труп, один из хэшанов обзавелся сломанной рукой. Если счесть все это проявлением милости и почтительности… Хотя во всяких странах разные обычаи, а спорить с похвалой могучего правителя станет только решивший лишиться жизни дурак.
Янь Си выглядел так, словно потерял жемчужину на шапке, усы и бородка обвисли, прочие чиновники тоже казались недовольными.
– Вы можете продолжать путь, – продолжил император, – и мы даже отправим с вами проводника… одного из мудрых даосов, что бывали на склонах Куньлуня. Но учтите, что дальше на запад течение Янзцы становится сильным, и идти против него можно только бечевой. Куда быстрее двигаться сушей, особенно если верхом.
– Благодарю за совет, – сказал Ивар.
– Мы не давали позволения говорить! – голос правителя Чжунго стал подобен грому. – В благодарность за доставленное удовольствие мы подарим вам коней из императорских конюшен, столько, сколько понадобится, и предоставим вашему кораблю право нахождения в порту Ваньсяня на неограниченный срок.
И тот, и другой дар были щедрыми, и поэтому Ивар поклонился, глубоко, почтительно. Правитель, умеющий признавать собственные ошибки, смиряться с поражением и выказывать милость к тем, кто превзошел его подданных, воистину достоин уважения.
– А теперь идите, – велел император. – Лошади будут у вас завтра, Янь Си об этом позаботится.
– Благодарю государя, да будут к нему благосклонны светлые боги, – Ивар развернулся и зашагал к двери, в которой виднелась пробитая выстрелом Нерейда дыра.
Дружинники затопали следом.
На драккаре конунга и ходивших с ним воинов встретили радостными воплями.
Неведомым образом пронюхали про испытания, и про то, чем они завершились – то ли сами выучились колдовать, то ли слухи в Ваньсяне летали со скоростью выпущенных из пращи камней.
– Слава Ивару! – ревел Скафти Утроба, размахивая секирой.
– Одину слава! – вторил ему Рёгнвальд, и глаза дружинников горели гордостью за предводителя.
– Тихо, тихо вы, – осадил Ивар возбужденную толпу. – Клянусь костями норн, не я один отличился! Нерейд показал, что такое стрельба из лука, а Арнвид сочинил вису, которой не постеснялся бы и сам Браги!
Одобрительные вопли стали громче, стоявший у причала корабль начал опасно раскачиваться.
– А давай в Зеленые терема? – предложил Нерейд. – Когда, если не сегодня?
– Идите, – разрешил конунг, и добавил. – Все идите. Я останусь, посторожу.
Развлекаться ему не хотелось, испытания утомили сильнее, чем показалось сначала.
– И я останусь, – сказал Арнвид. – Стар уже для таких походов… пиво на драккаре есть, и мне достаточно.
Дружинники во главе с хищно улыбавшимся Нерейдом ринулись на причал, затопали в сторону города. Судя по визгу, стоптали кого-то из местных, но внимания на это не обратили, исчезли в распахнутых воротах.
– Фу, так потише… – эриль залез под свою лавку, вытащил оттуда бочонок. – Что, конунг, поджилки трясутся?
– Есть немного, – признался Ивар, удивляясь проницательности Арнвида.
– А чего так?
– С завтрашнего дня по суше пойдем, а там мы не так сильны, как на воде. Больше половины дружины придется оставить тут, чтобы если чего они смогли вернуться домой без нас… Ну а кроме того, нам, похоже, предстоит сражаться с богами, кто еще может устроить неприятности для многих миров сразу?
– Приходилось нам с ними сталкиваться, – сказал Арнвид, отхлебнул пива и довольно причмокнул. – Взять хотя бы того урода с дырой в груди… ведь отделали, едва ноги унес.
Ивар помнил Тескатлипоку, жуткого властелина ночи в землях ацтеков.
– Тогда с нами бился Гримгельмир, – протянул он. – Да это была так, стычка… намяли богу бока, да и все… В этот же раз нам предстоит выиграть войну, а это значит – победить не раз!
На причал вступил и неспешно зашагал к драккару Шао Ху.
– Приветствую победителей, – хэшан сложил руки перед грудью и поклонился. – Славные воины гуляют в городе так, что грохот разносится на дюжину ли, и я полагал, что предводитель с ними.
– На двенадцать ли? – Ивар ухмыльнулся. – Это они еще не разошлись… Заходи к нам. Пива будешь?
Шао Ху перепрыгнул через борт, опустился на лавку.
– Увы, Пять Запретов не дозволяют пить хмельного, – сказал он.
– Как знаешь, – Ивар взял бочонок, отхлебнул прямо из него, пиво потекло по подбородку, закапало на грудь. – Ух, славно… Как думаешь, император не обманет, даст лошадей?
– Слово его тверже алмаза. Завтра утром мы выступим на запад.
– Мы? – подозрительно спросил Арнвид.
– Я отправляюсь с вами, – хэшан улыбнулся, еле заметно, самыми краешками губ. – Если вы не против, конечно.
Конунг и эриль переглянулись, Ивар пожал плечами:
– Отчего же против? Ешь ты мало, пива не пьешь, а толку от тебя много.
– Рад слышать такое, – Шао Ху поклонился. – Еще с нами в качестве проводника пойдет даос Нефритовая Жаба. Он бывал на восточных склонах Куньлуня, когда ходил в учениках у одного из священномудрых отшельников.
– Даос так даос, – сказал Арнвид. – Ну что, Ивар, наливай, что ли?
Они выпили еще, и вскоре хэшан удалился, заявив, что ему пора на молитву. Конунг и эриль помахали ему вслед, и вскоре прикончили бочонок, а за ним еще один, из общих запасов.
Отправившиеся в Зеленые терема дружинники вернулись глубокой ночью.
Сначала от городских ворот, запертых после заката, донесся тяжелый гул, словно в них бились головой в шлеме. Успевший задремать Ивар поднял голову, уловил крики, треск и грохот, на берегу возникло дрожащее багровое сияние, какое испускает множество факелов.
Оно приблизилось, под тяжелыми шагами затрещал причал, от вбитых в дно опор пошли волны.
– Кого там тролли несут? – сонно поинтересовался Арнвид. – Или это наши?
– И вправду несут, – сказал Ивар. – Вон, гляди!
Первым шагал нетвердо державшийся на ногах Гудрёд, а за ним топал Кари, на плечах его висело по гуляке. Но если один болтался неподвижно, изображая змею на заборе, то второй, волосы которого отливали блестящей ржавчиной, дергался и пытался что-то петь.
– Конунг, это мы! – объявил Гудрёд гордо, запнулся и едва не полетел в воду. – Э, мать Хель!
– Полюбила парня я… – прогундосил Нерейд с плеча Кари. – Оказался без меча! Намеча мне без меча?..
Берсерк невозмутимо сгрузил на лавки два тела, затылок Болтуна с грохотом соприкоснулся с деревом. Рыжий викинг замолк, рот его приоткрылся, и оттуда полился равномерный храп.
Ивар с удивлением обнаружил в толпе дружинников местных.
Двое викингов почти тащили дородного ханьца в дорогом халате, а на шее у Ингьяльда, чьи глаза были белыми, словно шарики из фарфора, висела чернявая тощая девица.
– Это еще что, клянусь задницей Тунда? – спросил конунг.
– Друг наш, – сказал Гудрёд. – Вынь Сунь или Сын Бань, не помню… и эта, баба…
– Вижу, что баба! А ну отправляйте обоих назад, не хватало еще, чтобы нас обвинили в похищении людей!
Девица с неохотой оторвалась от молодого эриля, который так набрался, что не мог говорить, только мычал, и ее вместе с толстым ханьцем сдали на руки городским стражникам.
Те следовали за северянами на почтительном удалении.
Присланные императором кони были все как на подбор – изящные, серые, с расчесанными белыми гривами и хвостами, в сбруе. Но вот сопровождавший их Янь Си глядел волком, не особенно и пытался скрыть неприязнь к варварам, что вчера посрамили лучших умельцев Поднебесной.
Солнце еще не успело взойти как следует, путалось в облаках над горизонтом, и Ивар зевал, осматривая животных.
– Ровно тридцать штук, – проскрипел чиновник. – Если вам мало, то мы сможем доставить еще.
Вместе с Янь Си к драккару явился Шао Ху с неизменным мешком за плечами, собранный и невозмутимый. Пришагал лохматый старик в ало-золотом халате, похоже, тот самый даос, что бывал в окрестностях Куньлуня.
– Это даже много, – сказал Ивар. – Со мной отправятся десять человек, не больше…
Прочих надо оставить на драккаре, чтобы тот, если чего, смог уйти из Ваньсяня с новым конунгом. А это означает, что никуда не поедет и Ингьяльд, ведь открыть дорогу через Йотунхейм под силу только эрилю.
– Как угодно, – Янь Си дернул головой, изображая поклон. – Тех, что окажутся лишними, отправите назад вместе с конюхами. Я же свое дело сделал, и пусть будут благосклонны к вам ваши боги, чужеземцы.
Чиновник забрался в носилки с пологом на столбиках, и дюжие носильщики уволокли его прочь.
– Ну что, когда отправляемся? – спросил Шао Ху. – Городские ворота уже открыты, причем в южных имеется пролом, как от тарана…
– Это кто-то наших ночью выход искал, а ворот не заметил, – сказал Ивар. – Сейчас я подниму этих пропойц, и будем собираться…
Перебравшие вчера дружинники просыпаться не желали, на тычки и окрики реагировали вялым шевелением и жалобными стонами, а кое-кто и вовсе лежал, словно мертвый.
– Рунами их шарахнуть, что ли? – сказал теребивший бороденку Арнвид.
– Позвольте мне? – прозвучало с причала.
Даос, такой лохматый, что шевелюра его напоминала копну поседевшего сена, ехидно улыбался. Посох в его руке был достаточно тяжелым, чтобы разбить человеку голову, ало-золотой халат выглядел таким драным, словно его нашли на помойке, а потом еще долго резали ножом.
– Ну давай, попробуй, – буркнул Ивар. – Как там тебя, Гранитная Лягушка?
– Нефритовая Жаба, – даос вытащил из мешочка на поясе крохотную коробочку из дерева.
Пошептал что-то, щелкнула приоткрытая крышечка, и изнутри поползли черные точки, похожие на муравьев. Арнвид ахнул, а конунг, присмотревшись, обнаружил, что это не насекомые, а крохотные иероглифы.
Суча отростками, они бежали по палубе, лезли по лавкам, забирались под одежду спящим. Дружинники начинали всхрапывать, чесаться, беспокойно ворочаться, будто их кусали особо зубастые вши.