иногда видят солнце и звезды. Когда я попал в эту пещеру, я тоже был молод, но я никогда не выходил отсюда. По вашему счету я живу здесь тысячу лет - или один час. Неподвластная времени душа, или разум, - называй, как хочешь, - может подчинить себе тело. Наши мудрецы знали намного больше, чем другие смогут узнать когда-либо. Когда я чувствую, что мое тело слабеет, я обращаюсь к средствам, которые никто, кроме меня, не знает. Они не обеспечивают бессмертия, но восстанавливают тело. Пикты вымирают, число их тает, как снег с горных вершин. Когда уйдет последний, этот кинжал снимает с меня проклятие. - Тон говорящего изменился. - Подожгите вязанки хвороста!
Корорук с трудом воспринимал окружающее и был уверен, что сходит с ума. То, что произошло в следующий момент, казалось, подтвердило его опасения.
Из толпы вышел волк. Безусловно, это был тот самый волк, которого он встретил в лесу, неподалеку от ущелья, и спас от пантеры. Какими далекими казались теперь те события! Волк так же неловко, как и тогда, остановился, выпрямился и потянулся лапой к голове. И что же? Волчья морда упала назад, и открылось лицо мужчины. Человек выбрался из волчьей шкуры и подошел ближе. Он сказал что-то, и пикт, собиравшийся поджечь костер, отбросил факел.
"Волк" обратился к вождю, но говорил по-кельтски, чтобы пленник мог понять его. Корорук удивился, что так многие здесь владеют его языком.
- Что это значит? Разве сжигают людей, которые не должны быть сожжены?
- Как?! - Старик сжал в ладони бороду. - Почему ты выступаешь против старинных обычаев?
- Я боролся с пантерой, а этот кельт, рискуя жизнью, спас меня. Разве пикт может быть неблагодарным?
Пока старик колебался, раздираемый противоречием между фанатичной жаждой мести и племенной гордыней, "волк" произнес пламенную речь, на этот раз на своем языке. Наконец вождь заговорил.
- Пикты всегда платили свои долги, - торжественно произнес он. - Пикт никогда не забывает. Развяжите его, чтобы ни один кельт не мог сказать, что пикты неблагодарны.
Освобожденный Корорук пытался собраться с мыслями. Старик подозвал его к себе.
- Пикт не прощает врага, но всегда помнит поступки друзей, - добавил он.
- Пойдем, - шепнул ему пиктский приятель и потянул за собой.
Он вывел Корорука из главной пещеры. Шагая за ним, Корорук все оглядывался назад, на старого вождя. Тот сидел на каменном троне, а его блестящие глаза всматривались во что-то далекое, может быть, в былое великолепие. В зрачках мерцало отражение горящих по обе стороны от трона огней.
Сопровождающий все шел вперед. Наконец они выбрались из пещеры, и бритт увидел над собой звездное небо.
- Там деревня твоего племени, - сказал пикт, указывая вдаль. - У тебя есть время, и ты можешь отдохнуть перед дальней дорогой.
Он сунул кельту в руки подарки: одежду из полотна и хорошо выделанной оленьей кожи, наборные пояса, замечательный лук из рога, стрелы с обсидиановыми наконечниками, а также отдал свое собственное оружие.
- Подожди, - сказал Корорук, видя, что пикт уходит. - Я ведь следил за тобой в лесу, почему же след вдруг оборвался?
Пикт улыбнулся в ответ:
- Я влез на дерево. Если бы ты посмотрел наверх, ты бы меня увидел. Если тебе понадобится друг, вспомни о Беруле, вожде альбионских пиктов.
Он повернулся и исчез. Корорук направился к кельтской деревне, залитой лунным светом.
КОРОЛЕВСТВО ТЕНЕЙ
I. Кулл, король Валузии
Трубы звучали все громче, напоминая шум приливной волны или грохот морского прибоя, бьющегося о белые скалистые берега Валузии. В толпе были слышны возгласы радости, женщины бросали цветы, цокот серебряных подков все приближался, и, наконец, на широкой светлой улице, огибавшей взметнувшуюся ввысь Башню Славы, показались первые ряды воинов.
Впереди ехали стройные юноши в пурпурных одеяниях. Этих воинов называли герольдами, и во время шествия они трубили в длинные золотистые фанфары. За ними следовали лучники - высокие статные горцы, а вслед за ними - тяжеловооруженная пехота, широкие щиты которой гремели в такт шагам. Вслед за пехотинцами шли самые лучшие воины, которых из-за их одеяний, состоящих от шлемов до шпор из всего красного, называли Алыми Убийцами. Они, словно бронзовые статуи, смотрели строго вперед, неподвижно застыв в своих седлах, и величаво проплывали на великолепных скакунах мимо ликующей толпы, бросавшей в их сторону восхищенные возгласы. Вслед за этими истинно непобедимыми в бою воинами на площадь вступили наемные отряды диких кочевников родом из My и Каалу, которые были вооружены большими массивными дротиками и мечами. За ними, выдерживая некоторую дистанцию, плечом к плечу следовали лучники из Лемурии. В конце шла пехота, а замыкали шествие трубачи.
Сердце Кулла, короля Валузии, наполнялось восторгом при виде этого великолепного зрелища. Скользнув взглядом по рядам трубачей, он поднял руку, отвечая на приветствия конницы, а затем перевел взор на пехотинцев. Когда перед ним проходили Алые Убийцы, глаза его загорелись, когда же в поле его зрения появились наемники, то зрачки вождя сузились. Кочевники шли гордо и смотрели на короля смело, но с почтением. Ответный взгляд Кулла был таким же смелым. Он умел ценить настоящее мужество, а во всем мире не было отважнее воинов, чем эти, даже среди первобытных диких пограничных племен. Однако взаимное уважение никоим образом не могло перейти в дружбу, поскольку Кулл, король Валузии, по своему происхождению был атлантом, а атланты с давних времен воевали со своими западными соседями. Имя Кулла было проклято его сородичами, да и сам он старался стереть из памяти все, что относилось к его происхождению. Однако многое в нем еще напоминало варвара а давние обиды навсегда запали в его душу.
После окончания парада Кулл решительно направил своего жеребца во дворец. Сопровождавшим его членам Королевского Совета он бросил по дороге несколько слов.
- Армия подобна мечу, которому нельзя долго лежать, ибо он может заржаветь.
В толпе, по-прежнему стоявшей на площади, раздавались восторженные возгласы:
- Посмотрите, это сам Кулл!.. Что за мужчина! Какие плечи! А мускулы!
И уже потише, но с ненавистью:
- Проклятый тиран!
- Мы дожили до такого позора, что на троне Валузии сидит варвар.
Безусловно, слух короля уловил этот подозрительный шепот, однако Кулл остался невозмутим. Да, разумеется, не всем по нраву могло прийтись то, как твердо и решительно он взял власть в клонившейся к упадку империи и как непоколебимо и твердо удерживал эту власть.
После ухода льстивых придворных, наперебой поздравлявших его с удачным парадом, король присел на трон, обитый горностаевым мехом, и глубоко задумался. Размышление Кулла прервал слуга, доложивший о том, что в соседнем зале его дожидается гонец от пиктского посла. В государственной политике было немало запутанных вопросов, которые необходимо было решать немедленно, поэтому король с неприязнью взглянул на незваного гостя. Гонец был невысокого роста, довольно широкоплеч и смуглолиц, что, впрочем, было характерно для всех его сородичей.
- Глава Совета Ка-ну, правая рука короля пиктов, приветствует тебя, короля королей, императора Валузии, и приглашает на пир, который состоится в его резиденции.
- Хорошо, - ответил Кулл. - Передай достопочтенному Ка-ну, послу Западных Островов, что как только над холмами Залгары взойдет луна, я отведаю вина с его стола.
Однако пикт не сдвинулся с места.
- Мой хозяин хочет, чтобы ты пришел один. Глаза короля стали холодными, словно сталь меча.
- Один?
- Да.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и кипевшую в них взаимную межплеменную ненависть сдерживала лишь тоненькая паутинка этикета. Хотя они говорили друг с другом языком цивилизованных людей, в их глазах все время горела первобытная, дикая ярость. Несмотря на то, что Кулл был королем Валузии, а пикт - гонцом союзного государства, было отчетливо видно, что в приемном зале встретились два самых обыкновенных варвара, ослепленных ненавистью, старой как мир, до сих пор оглушенных шумом давно отгремевших сражений.
Сила была на стороне короля, и это доставляло ему огромное наслаждение. Подперев рукой голову, он долгое время, не отрываясь, смотрел в темные непроницаемые глаза гонца, застывшего, как изваяние.
- Так, значит, я должен прийти один? - вопрос был задан таким тоном, что глаза пикта свирепо сверкнули. - А чем докажешь, что ты действительно посланник Ка-ну?
- Даю тебе слово, - сдержанно ответил пикт.
- С каких это пор вашему слову можно верить? - Кулл отлично знал, что пикты всегда говорят правду, но хотел этими словами вывести собеседника из себя.
- Я знаю, что ты, король, ждешь моего гнева. Оставь это: я и так достаточно зол, чтобы вызвать тебя на поединок. На копьях, на мечах или на кинжалах или на конях - выбирай сам и прими вызов, если ты мужчина.
В глазах короля отразилось невольное уважение к такой безмерной храбрости. Но он не упустил возможности разозлить гонца еще больше.
- Королю не пристало принимать вызов от безвестного дикаря. Так что иди да передай Ка-ну, что я приду один.
В глазах пикта вспыхнула первобытная ярость, но он поборол себя, и, весь дрожа от жажды крови, повернулся, медленно пересек зал приемов и скрылся за массивной дверью.
Кулл глубоко задумался. Почему Глава Совета пиктов хочет, чтобы он пришел без охраны? Что это? Неужели заговор? Его рука непроизвольно дотронулась до рукояти меча. Нет, мир с Валузией слишком выгоден для пиктов, чтобы рушить его ради каких-то там давних счетов. Да, Кулл был по своему происхождению атлантом, вечным врагом всех пиктов, но кроме этого он еще и король Валузии, самого мощного союзника Западных Островов. По капризу судьбы он стал другом всегдашних врагов и врагом старых друзей. Жажда власти заставила его переступить через традиции, обычаи рода, дружбу. И, о Валк, бог морей и суши, эту жажду ему удалось утолить сполна, ведь он стал королем Валузии, самой сильной из Семи Империй, хотя и живущей в настоящее время лишь воспоминаниями о былой славе.
Валузию называли Страною Снов, и ему иногда казалось, что он и в самом деле живет во сне. Дворцы и дворцовые интриги, народ и армия - все это напоминало какой-то маскарад, где невозможно увидеть живое лицо, где вокруг лишь одни маски. Стать королем оказалось вовсе не так уж трудно, нужно было только не упустить случай. Сначала было убийство тирана, о котором никто не жалел, затем умелые и хитрые переговоры с придворными - и авантюрист по имени Кулл, изгнанный с позором из родной Атлантиды, стал королем королей, властителем всей Валузии. Однако теперь, когда прошло время, он отчетливо понял, что захватить власть намного легче, нежели ее удержать. Беспокойство и неуверенность в себе охватили короля. Хватит ли у него силы и мудрости, чтобы управлять этим древним, хранящим извечные необъяснимые тайны, народом?
- Я Кулл! - попытался он ободрить себя, гордо подымая голову. - Кулл!
Однако от этого на душе не стало легче, и тревога все больше заполняла все его существо. В эту минуту в темном углу едва заметно шевельнулась стенная обивка.
II. Безмолвные дворцы Валузии заговорили
Луна еще не взошла, поэтому сад освещался при помощи пылавших в серебряных держателях факелов. За пиршественным столом Ка-ну, посла пиктов, Кулл занимал почетное место. Посол внешне очень мало походил на своих воинственных соплеменников, однако был искусным дипломатом, и ни племенные традиции, ни прочие предрассудки не имели над ним никакой власти. Глядя на человека, он прежде всего думал, можно ли его использовать в своих целях и как, а не о том, кто он по происхождению и какое место на социальной лестнице занимает.
Посол был толстым, обрюзгшим стариком, и прошло уже много лет с тех пор, как он в последний раз держал в руках оружие. Кулл неохотно поддерживал светскую беседу и с тоской думал о том, что когда-нибудь и он может стать таким же, как этот пиктский старик, а ведь ему встречались люди и постарше Ка-ну, которые шли в бой в первых рядах.
Девушка редкой красоты стояла за спиной Ка-ну и следила за тем, чтобы его кубок не опустошался. Отдыхать ей не приходилось. Между тостами посол все время рассказывал какие-то забавные истории, и хотя Кулл презирал болтливых людей, тем не менее ловил каждое его слово. За столом также сидели пиктские вожди, в поведении которых чувствовалась затаенная вражда, и дипломаты, которые вели себя непринужденно. Атмосфера этого приема была приятна Куллу, ведь она сильно отличалась от той, которая преобладала при его дворе, и уж совсем не была похожа на ту, которая была когда-то давно в Атлантиде.
Кулл подумал о том, что ему пора стать настоящим валузианином не только внешне.
Когда луна сияла в зените, посол, выпив вина больше любых троих из своих гостей вместе взятых, улегся, наконец, на софе и облегченно вздохнул.
- Оставьте нас вдвоем, - сказал он. - Нам с королем необходимо поговорить наедине. И ты тоже иди, моя
cладенька я, дай я только поцелую твои нежные губки… вот так, а теперь беги, розанчик ты мой.
После этих слов Ка-ну погладил свою бороду и сказал, глядя на Кулла:
- Ты думаешь, что старый распутник Ка-ну годится лишь на то, чтобы пить вино и гладить девушек?
Кулл вздохнул от того, что старик прочитал его мысли.
- Вино и женщины - это прекрасно, но - хе-хе-хе - не стоит думать, что это может помешать мне думать о деле.
Он громко засмеялся, и его огромный живот задрожал. Кулл грозно сверкнул глазами, так как все это уже начинало несколько походить на издевку.
Посол протянул руку за кувшином, налил в кубок вина и внимательно посмотрел на гостя.
- Да… - без тени смущения сказал Ка-ну. - Я с каждым днем старею, и мне теперь нужно все больше, чтобы прийти в возбуждение. Так почему я должен терять время и отказывать себе в тех немногих удовольствиях, которые мне еще доступны? Как подумаю о старости, так тоска гложет.
Однако это понятие никак не вязалось с его румяным, лоснящимся лицом и молодыми, полными задора, глазами. "Он еще прекрасно выглядит, - подумал Кулл. - Эта старая лиса совсем перестала походить на пикта, но наслаждаться жизнью он умеет".
- Я должен сказать все, что о тебе думаю, - произнес Ка-ну, - иначе мне не завоевать твоего доверия.
- Только не вздумай льстить.
- Кто об этом говорит? Я делаю это только тогда, когда хочу обмануть.
Глаза старика вспыхнули холодным светом, который резко контрастировал с блуждавшей на его губах улыбкой. Он прекрасно разбирался в людях и понял, что в этом случае лучше всего играть в открытую, ибо Кулл был умен, словно волк, чувствующий западню, и был в состоянии почувствовать любую фальшь в словах собеседника.
Выбирая выражения более тщательно, чем на заседаниях Совета, он сказал, что считает Кулла достаточно сильным, чтобы восстановить давнее могущество Валузии и стать самым великим из всех правителей.
- Что же касается самой Валузии, - добавил старик, - то до нес мне нет дела, хотя женщины и вино здесь великолепны. Чем она сильнее, тем в большей безопасности находятся пикты. С атлантом же на троне Валузия может присоединить к себе Атлантиду…
Последние слова посланника задели старую рану Кулла.
- Тебе должно быть известно, что в Атлантиде давно прокляли мое имя. Мы… Они - враги Семи Империй и еще в большей степени враги союзников Империй.
- Не будем об этом. Хотя я прекрасно знаю, о чем говорю, - Ка-ну погладил бороду и загадочно улыбнулся. - Никто не станет начинать войну, если от нее никакого проку. Я же приветствую победу и твердо знаю, что нас ждет эпоха покоя и всеобщего достатка. Ты в состоянии приблизить это время, если, конечно, доживешь.
Кулл рассмеялся и вскочил на ноги с такой стремительностью, что сердце Ка-ну затрепетало от восторга. "О, боги! Этот мужчина - просто совершенство! Стальные мускулы, мгновенная реакция, прекрасная координация движений - все это делает воина в бою непобедимым". Но свой восторг Ка-ну глубоко спрятал, и глаза его остались такими же холодными и полными сарказма.
- Сядь и успокойся. Кроме нас в саду никого нет. Думаю, что меня тебе не стоит опасаться. - После того, как Кулл сел, посланник продолжил. - Подумай хорошенько, ведь если бы я что-то против тебя замышлял, то разве мне бы пришло в голову выбрать место, где все подозрения неминуемо падут на меня? Какой же ты еще зеленый! Моим людям было не по себе от того, что ты по происхождению атлант. Ты же презираешь меня только за то, что я пикт. А вот я вижу в тебе не только легкомысленного атланта, предводителя компании грабителей, захватившей богатую страну, но, в первую очередь, Кулла, короля королей, повелителя Валузии. Перестань же, наконец, постоянно думать о своем происхождении. Так будет лучше для тебя. Кстати, кто стал бы твоим преемником, если бы ты вдруг погиб?
- Каануб, барон Блаал.
- Вот как. В этом человеке мне многое не по душе, но больше всего то, что он является лишь игрушкой в чьих-то
руках.
- Не может этого быть. Среди всех моих сторонников он был самым значительным, и мне никогда не приходило даже в голову, что он может представлять еще чьи-то интересы, кроме своих собственных.
- Мы не одни в этой темноте, - ответил Ка-ну, - Не все так просто, как нам хотелось бы. Впрочем, мне да еще
Брулу Копейщику ты можешь доверять полностью. Лучше взгляни сюда.
На его открытой ладони лежал браслет в виде свернувшегося кольцом крылатого дракона с тремя рожками из рубинов на голове.
- Внимательно посмотри на него. Этот браслет будет на руке у Брула, когда он придет к тебе завтра ночью. А в знак моего особого к тебе доверия, - смотри!
Из складок одежды он одним резким движением вытащил что-то такое, что блеснуло таинственным зеленоватым огнем.
- Бриллиант! - ахнул в изумлении король. - Это же алмаз, украденный из храма Змея. Так, выходит, это твоих рук дело? Но почему ты мне его показываешь?
- Чтобы ты понял, что жизнь моя теперь всецело в твоих руках. Сейчас ты видишь, что я не обманываю тебя.
Старый хитрец самодовольно улыбнулся, произнеся эти слова и радуясь произведенному эффекту.
- Но зачем ты так просто отдаешься в мои руки? - удивлялся Кулл все больше и больше.
- Чтобы ты полностью мог доверять мне и не бояться с моей стороны измены. Однако, хватит об этом. У моих ворот тебя ждет эскорт, чтобы проводить во дворец.
Кулл в глубоком раздумье встал.
- Но ведь мы с тобой даже не поговорили толком!
- Ох уж эта молодость! - в эту минуту Ка-ну напоминал своим видом толстого сатира. - Иди, дорогой, и пусть тебе приснятся трон, воины, новые королевства. Мне же было бы приятнее увидеть красивых женщин, цветы, вино. Всего хорошего, король.