– Какой щедрый лорд! – воскликнул тот и, упав на колени, нашарил банкноту. – Многовато! Даже слишком!
Взяв Стерис под руку, Вакс повел ее к внушительному парадному входу.
– Милорд! – проскрежетал им вслед нищий. – Ваша сдача!
Вакс увидел движущийся голубой луч и тотчас же отреагировал – повернулся и поймал монету, которую бросили с потрясающей точностью прямо ему в голову. Выходит, все же не слепой. Фыркнув, Вакс сунул монету в карман.
– Опять ты?! – увидев нищего, закричал проходивший мимо стражник.
Нищий загоготал и снова исчез в кустах.
– Что это было? – изумленно спросила Стерис.
– Будь я проклят, если знаю. Идем?
За время прогулки по парку очередь из вереницы карет с гостями заметно продвинулась, но до парадного входа Вакс и Стерис добрались куда быстрее, чем если бы остались ждать. Вакс приподнял шляпу перед полной дамой, которая с трудом помещалась в дверях собственной кареты, и рука об руку со Стерис двинулся вверх по ступенькам.
У дверей показал визитку, хотя его наверняка узнали и без нее. Прием был не простой, а политический, и, значит, официальная речь, скорее всего, будет только одна – обращение хозяйки к гостям, – потому что все и так понимали, зачем они здесь. Чтобы пообщаться, поделиться идеями и, вероятно, пожертвовать деньги на проведение какого-нибудь мероприятия, проводимого в интересах отдаленных городов.
Вакс прошел мимо швейцара, который прочистил горло и указал на альков сбоку от входа. Там слуги принимали шляпы, пальто и шали.
– Мы ничего сдавать не будем, – бросил Вакс, – спасибо.
Однако, едва он попытался двинуться дальше, швейцар аккуратно взял его под локоть:
– Хозяйка дома попросила, чтобы все посетители избавились от предметов вульгарного свойства, милорд. Ради безопасности присутствующих сторон.
Вакс непонимающе моргнул, потом до него наконец дошло:
– Мы должны сдать оружие? Вы шутите?
Высокий слуга не ответил.
– По-моему, он не из шутников, – заметила Стерис.
– Вы же понимаете, что я алломант-стрелок. Я могу убить дюжину людей вашими запонками.
– Мы будем весьма признательны, если вы этого не сделаете, – ответил швейцар. – Покорнейше прошу меня простить, лорд Ладриан, исключения не предусмотрены. Надо ли нам позвать штатного алломанта-хватателя, чтобы убедиться, что вы с нами честны?
– Нет, – сказал Вакс, высвобождая руку. – Но если что-то пойдет не так, вы об этом разговоре пожалеете.
Вместе со Стерис он прошел к прилавку, за которым слуги в белых перчатках забирали шляпы и давали взамен билетики. Неохотно вытащил из кобуры под мышкой Виндикацию и положил на прилавок.
– Это все, милорд? – спросила стоявшая по другую сторону женщина.
Вакс поколебался, потом со вздохом нагнулся и вытащил из кобуры на лодыжке миниатюрный двузарядник.
– Вы позволите заглянуть в сумочку леди?
Стерис подчинилась.
– Надеюсь, вы в курсе, что я наделен полномочиями констебля? Если кто-то здесь должен быть вооружен, так это я, – не удержался Вакс.
Слуги молчали, хотя явно чувствовали себя сконфуженными, когда возвращали Стерис сумочку, а Ваксу – билет в обмен на оружие.
– Идем, – сказал Вакс, пряча его в карман и безуспешно пытаясь скрыть раздражение.
Вдвоем со Стерис они направились в сторону бального зала.
Уэйн знал, как работали банки. Они это делали стильно. Многие люди держали деньги подальше от чужих глаз, прятали под кроватями и так далее. Но разве это весело? А вот банк… банк был мишенью. Построить такое местечко, а потом набить его наличкой под завязку – все равно что забраться на холм и крикнуть, чтобы любой желающий попытался тебя оттуда скинуть.
Должно быть, именно в этом-то все и дело. В азарте. А зачем еще собирать в одном месте такую прорву ценностей? Это просто обязано было быть посланием, доказательством для маленьких людей, что есть, мол, на свете такие богатые типы, которые могут построить дом для своих денежек и у них все равно останется достаточно, чтобы наполнить этими деньгами тот самый дом.
Грабить подобное место – самоубийство. Так что все потенциальные воры могли только стоять снаружи и пускать слюни, думая о том, что хранится внутри. Ну в самом деле, на любом банке будто водружен огромный знак с заявлением: "Ржавей отседова", обращенным к каждому, кто проходил мимо.
И это было великолепно.
Они с Мараси остановились перед длинной лестницей, ведущей к парадному входу, который украшали витражные окна и стяги в классическом кантонском стиле. Мараси хотела сначала зайти сюда, а уже потом – на кладбище. Что-то в банковских записях должно было подсказать им правильное место.
– Значит, слушай, – заговорил Уэйн. – Я все разложил по полочкам. Я богатый тип. Заработал кучу деньжищ за счет пота и крови людишек, которые ниже меня. Только говорить я буду не так, я буду в роли. Ну, ты понимаешь.
– В самом деле? – спросила Мараси, начиная подниматься по лестнице.
– Ага. Даже шикарную шляпу вот прихватил. – Уэйн продемонстрировал цилиндр и крутанул его на пальце.
– Это шляпа Ваксиллиума.
– А вот и нет, – надевая ее, возразил Уэйн. – Я ему взамен оставил крысу.
– Кры… крысу?
– Без хвоста, – уточнил Уэйн. – Потому что шляпа была вся в пыли. Так или иначе, я буду богатым типом. А ты – дочерью моего младшего брата.
– Я недостаточно молода, чтобы быть твоей племянницей. По крайней мере, такой, которая… – Мараси осеклась, когда Уэйн вдруг сморщился, так что на лице проступили морщины, и достал фальшивые усы. – Ах да, об этом я забыла.
– Итак, моя дорогая, – совершенно другим голосом заговорил Уэйн, – пока я буду отвлекать служащих этого прекрасного заведения требованием депозита и услаждать их рассказами о моем богатстве и престиже, ты проберешься тайком в их архив и ознакомишься с нужными документами. Думаю, задача тебе по силам.
– Чудесно, – откликнулась Мараси.
– В качестве попутного замечания, дорогая моя, – продолжал Уэйн, – мне совершенно не по нраву твой легкий флирт с тем рабочим у нас в имении. Он несравнимо ниже тебя по статусу, и твоя неосмотрительность, несомненно, порочит нашу репутацию.
– Ох, да ладно тебе.
– Ко всему прочему у него бородавки, – прибавил Уэйн, когда они как раз дошли до конца лестницы. – И с ним случаются приступы чудовищного газоиспускания. И…
– Ты собираешься все время об этом говорить?
– Ну конечно! Банковские клерки должны увидеть, как я мучаюсь с молодым поколением и его прискорбной неспособностью предпринимать шаги, которые мое поколение находит простыми и очевидными.
– Великолепно. – Мараси толкнула широкие стеклянные двери банка.
К ним тотчас же подбежал банковский служащий:
– Прошу прощения. Мы уже почти закрыты.
– Многоуважаемый! – начал Уэйн. – Уверен, вы сможете выделить время для возможных инвестиций, которые вскоре поступят в ваш…
– Мы из полицейского управления Эленделя, – перебила Мараси, доставая свой жетон с выгравированным именем и званием и протягивая служащему. – Капитан Мараси Колмс. Я бы хотела просмотреть кое-какие записи по депозитам. Это займет всего пару минут, и я сразу избавлю вас от своего присутствия.
Уэйн сбился, потом уставился на Мараси, разинув рот, а служащий – смуглый, приземистый мужчина с животом как пушечное ядро и такой же головой – взял у нее жетон и принялся рассматривать. Это… это жульничество!
– Какие именно записи вас интересуют? – осторожно спросил служащий.
– У кого-нибудь из этих людей есть счета в вашем банке? – Мараси протянула лист бумаги.
– Думаю, я могу проверить…
Не сумев скрыть тяжелый вздох, служащий направился в глубину здания, где над бухгалтерскими книгами корпела девушка-клерк, и скрылся в дверях за стойкой. Из-за стены послышалось неразборчивое бормотание.
– Хочу заметить, – стягивая цилиндр, проговорил Уэйн, – что это был самый худший пример актерства, который я когда-либо видел. Ну кто поверит, что у богатенького дядюшки племянница работает констеблем?
– Нет нужны лгать, когда вполне сойдет и правда, Уэйн.
– Нет нужды… очень даже есть нужда! А если придется кого-то отдубасить, чтобы сбежать с их бухгалтерскими книгами? Они ведь теперь нас знают, и Ваксу придется оплачивать целую кучу штрафов.
– К счастью, мы никого не будем дубасить.
– Но…
– Ни в коем случае.
Уэйн вздохнул. М-да, веселенькое дельце ему предстоит.
– Должен предупредить, что мы очень серьезно относимся к секретности информации о наших клиентах, – объяснил банковский служащий, защищающим жестом прикрывая бухгалтерские книги, которые принес из архива.
Маленькая табличка на столе служащего гласила, что посетители находятся сейчас в кабинете мистер Ариола. Никто из присутствующих не понял, почему Уэйн хмыкнул, когда прочитал это имя.
– Понимаю, – ответила Мараси, – но у меня есть серьезные основания подозревать, что один из ваших клиентов – преступник. Вы же не хотите оказаться пособником?
– Но и предавать их доверие я тоже не хочу, – парировал служащий. – Почему вы так уверены, что эти люди – преступники? У вас есть доказательства?
– Доказательства нам помогут отыскать цифры. – Мараси подалась вперед. – Вам известно, сколько преступлений можно доказать с помощью статистики?
– Если вы так ставите вопрос, мне остается лишь предположить, что немалое количество. – Служащий откинулся на спинку кресла и переплел пальцы на своем внушительном животе.
– Видите ли… большинство убийств совершаются либо из-за страсти, либо из-за богатства. Там, где замешано богатство, в игру вступают цифры – а где в игру вступают цифры, ответы на вопросы помогает отыскать судебно-бухгалтерская экспертиза.
Банкира это не убедило. Впрочем, по мнению Уэйна, он выглядел не вполне человеком. По меньшей мере часть в нем была от дельфина. Он продолжал забрасывать Мараси вопросами и явно тянул время. Уэйну сделалось не по себе. Обычно так себя вели, чтобы успели прийти сообщники и кое-кому как следует накостылять.
Он коротал время, играя с предметами на столе банкира – строил из них башню, – но глаз не спускал с двери. Если и впрямь кто-то ворвется и нападет, придется, чтобы отсюда выбраться, швырнуть Мараси в окно.
Миг спустя дверь распахнулась. Уэйн схватил Мараси, другой рукой потянулся за дуэльной тростью, но тут же расслабился: всего лишь девушка-клерк из помещения снаружи. Виляя турнюром – который Уэйн без всяких угрызений совести рассмотрел и восхитился, – она поспешила к банкиру и вручила ему какой-то листок.
– Это еще что? – спросила Мараси, когда девушка вышла.
– Телеграмма, – догадался Уэйн. – Вы нас проверяли, верно?
Поколебавшись, банкир протянул телеграмму. Она содержала описание Уэйна и Мараси, за которым следовало: "Они действительно констебли под моим командованием. Пожалуйста, будьте с ними любезны и предоставьте им все, что потребуется. Хотя будьте внимательны с недомерком и проверьте кассу, когда он уйдет".
– Ну здрасте вам! – возмутился Уэйн. – Несправедливость какая! Эти штуки стоят один клип за пять слов, да-да. Старина Редди потратил немалые деньги для моего опозоривания.
– Вообще-то, это называется диффамация, – заметила Мараси.
– Ну да, – подтвердил Уэйн. – Навозу он навалил от души.
– Диффамация, Уэйн, а не… Ох, ладно, забудь. – Мараси повернулась к банкиру. – Вы удовлетворены?
– Полагаю, да, – ответил тот и подтолкнул в ее сторону гроссбухи.
– Цифры. – Мараси покопалась в сумочке, вытащила маленький блокнот и постучала по нему пальцем. – Здесь содержится перечень обычного жалованья работникам кладбищ, согласно роду их занятий. – Она открыла бухгалтерскую книгу. – А теперь, изучая счета искомых людей, мы можем определить закономерности. Кто кладет в банк больше, чем мог бы заработать, исходя из своей платежной ведомости?
– Несомненно, этого не хватит, чтобы осудить человека, – заметил банкир.
– Мы и не собираемся, – сказала Мараси, открывая первый журнал. – Мне нужна всего лишь маленькая подсказка, чтобы определить направление…
На протяжении следующих минут Уэйн соорудил башню, приведя в равновесие шесть предметов, включая степлер, чем весьма гордился. Наконец Мараси постучала по одному из гроссбухов.
– Ну? – спросил банкир. – Вы нашли виновника?
– Да, – подтвердила Мараси, и голос ее был встревоженным. – Всех.
– Э-э-э… всех?
– Рыба прогнила от головы до хвоста. Извините за каламбур. – Мараси перевела дух, а потом резко закрыла гроссбух. – Кажется, я могла выбрать любого наугад, мистер Ариола. Но уж лучше знать наверняка.
– Что знать?
– Что они все продажные, – пояснила Мараси и начала опять рыться в сумочке. – Я должна была догадаться. В большинстве случаев на трупах есть что-то ценное, пусть даже всего лишь одежда. Нет смысла оставлять это все гнить.
Банкир побледнел:
– Они… продают одежду мертвецов?
– И одежду… – Мараси достала из сумочки маленькую бутылку сайлесского бренди и поставила ее на стол, – и, возможно, драгоценности, и любые личные вещи, которые кладут в гроб.
– Эй, у меня, между прочим, в горле пересохло! – Уэйн не сводил глаз с бутылочки. – От этого я бы испытал удовольствие, будто отливая утром, после того как накануне ночью употребил девять пинт.
– Это ужасно! – воскликнул банкир.
– Да, – согласилась Мараси, – но, если вдуматься, не слишком. Единственные преступления, которые совершаются в этом случае, направлены против мертвецов, а их законные права под вопросом.
Покопавшись в кармане, Уэйн достал серебряный канцелярский нож для открывания писем. И откуда только он взялся? Положил нож на стол, взял бутылочку со спиртным и осушил одним глотком.
– Спасибо, что уделили нам время, мистер Ариола. – Мараси взяла нож и пододвинула его к банкиру. – Вы были очень полезны.
Банкир глянул на нож, вздрогнул и проверил выдвижной ящик своего стола.
– Эй, это же мое! – возмутился он и, сунув руку в ящик, вытащил нечто, похожее на кусок веревки. – Крысиный хвост?..
– Самый длинный из всех, что я видел, – с ухмылкой подтвердил Уэйн. – Ну и находка. Вы везунчик.
– Как же вы сумели… – Банкир перевел взгляд с Уэйна на Мараси, потом потер лоб. – Мы закончили?
– Да, – сказала Мараси, вставая. – Идем, Уэйн.
– Вы их арестуете? – спросил банкир, бросая хвост в корзину для мусора, что было само по себе преступлением. Хвост длиной почти в две ладони!
– Арестуем? – переспросила Мараси. – Абсурд, мистер Ариола. Мы здесь не для того, чтобы кого-то арестовывать.
– Тогда в чем смысл?
– В том, разумеется, чтобы выбрать, кого из них нанять. Идем, Уэйн.
12
Мало что изменилось со времен молодости Вакса. О, люди на этом приеме были чуть по-другому одеты: парадные жилеты стали плотнее, подолы платьев поднялись до середины икры, а вырезы значительно углубились, и лишь лоскуты полупрозрачной ткани, ниспадая изящными складками, прикрывали шеи и плечи.
Но люди остались такими же. Они оценивали его, высчитывали, чего он стоит, прятали кинжалы за дежурными улыбками. Вакс отвечал на снисходительные кивки и не скучал по пистолетам столь сильно, как мог бы предположить. Для подобной схватки требовалось совсем другое оружие.
– Раньше я из-за всего этого нервничал, – негромко сказал он Стерис. – Когда был мальчишкой. Видимо, в то время еще беспокоился, что обо мне подумают. Пока не понял, какую власть приобретаешь над ситуацией, когда становится наплевать на мнения о тебе других.
Стерис проводила взглядом двух проходивших мимо дам в платьях без малейших признаков кружев.
– Не уверена, что согласна. То, как тебя воспринимают, на самом деле важно. Сейчас, к примеру, я сожалею о выборе платья. Здесь совсем другая мода, и я не соответствую стилю; я авангардна.
– А мне нравится. Ты выделяешься.
– В точности как прыщ. Почему бы тебе не принести нам что-нибудь выпить, пока я буду оценивать обстановку и вычислять цели?
Вакс кивнул. Величественный, устланный коврами бальный зал освещали золотые люстры, в которых, впрочем, горели электрические лампочки. Не слишком высокий потолок визуально словно бы приподнимали нарисованные на стенах фальшивые арки с фресками внутри. Сюжеты были классические, вроде Вознесшейся Воительницы, взлетающей над стаей ворон – типичным изображением духов-прислужников Вседержителя, из которых уцелел только Железноглазый.
Никто из гостей и не приближался к Ваксу, однако и не избегал. Не уходили у него с дороги, но и не двигались с места, делая вид, что не замечают, когда он их обходил. Он был из Эленделя, их политического врага, и своей неподвижностью они делали заявление.
Ржавь, как Вакс ненавидел эти игры!
Барная стойка занимала почти всю длину дальней стены, и обслуживали ее почти два десятка барменов, чтобы никому из важных гостей не приходилось ждать. Вакс заказал вино для Стерис и простой джин-тоник для себя. В ответ бармен вскинул бровь: видимо, недостаточно изысканный выбор. Надо было заказать виски без льда.
Пока бармен готовил напитки, Вакс отвернулся от стойки и окинул взглядом помещение. Тихая арфовая музыка скрадывала большую часть разговоров. Вакс почувствовал себя неуютно, вдруг осознав, что некоторые из этих небрежных бесед могли куда сильнее повлиять на жизни обитателей Бассейна, чем отправка любого преступника – сколь угодно мерзкого – в тюрьму.
"А ведь Мараси все время говорит о том, что законники будущего станут орудовать статистикой, а не дробовиками…"
Он попытался вообразить мир, в котором убийства предотвращались аккуратным гражданским планированием, и понял, что не может. Люди всегда будут убивать.
И все-таки иной раз было трудно не чувствовать себя единственной люстрой, которая по-прежнему нуждалась в свечах.
– Ваш заказ, милорд! – Бармен поставил напитки на изысканные тканевые салфетки, на каждой была вышита дата вечеринки. Предполагалось, что гости заберут их на память о событии.
Вытащив монетку из кармана для чаевых, Вакс подтолкнул ее к бармену и уже сделал шаг по направлению к Стерис, как бармен прочистил горло. Он поднял монету, и Вакс увидел, что дал ему не пятак, как намеревался. Монета вообще не походила на любую другую.
– Полагаю, вы ошиблись, милорд? Не сочтите за неблагодарность, но с моей стороны было бы неправильно забрать то, что выглядит как сувенир.
"Символы на монете… – подумал Вакс, возвращаясь к барной стойке. – Точно как на снимках, сделанных Ре-Лууром".
Поспешив забрать монету, он едва не перевернул чужой бокал с вином. Машинально сунул бармену другую и принялся разглядывать странную находку.
Большая монета, изготовленная из двух разных металлов: наружное кольцо и внутренний кругляш. Символы и впрямь казались очень похожими. На реверсе было изображено лицо – мужское в анфас со штырем, пронзающим один глаз.
Монета совсем не выглядела старой. Новая или просто хорошо сохранилась? Ржавь и Разрушитель… как эта штука попала в его карман?
"Мне ее бросил нищий", – вспомнил Вакс.
Но у него-то она откуда? Неужели в обращении есть и другие такие же монеты?