- Ты не только силен, торион, но и неглуп! - шепнул Ган-Асихарра. - Только что ты был здоровенным аппетитным куском человечины для хриссов Тага, а сейчас за тобой - два десятка кораблей. Еще малость - и я поверю, что ты не только побываешь в Тонгоре, но и сумеешь рассказать о нем старому Асихарре!
Когда Начальнику Гавани, Стражу Севера, Отважному Саннону доложили, что аргенет в городе, он пил сетфи и читал балладу о Прекрасной из Тианы.
- Вызвать стражу из порта? - спросил домоправитель.
- К чему? - удивился Саннон. - Он - один. И я - один. Все в порядке.
- Но… - домоправитель замялся, - он очень опасен.
- Я тоже очень опасен. Не докучай! - И углубился в чтение.
Но едва домоправитель вышел, Саннон тотчас отбросил свиток. Подойдя к оконной арке, воин внимательно оглядел собственный парк с высоты третьего этажа. Потом проверил исправность арбалета-ловушки, нацеленного на дверной проем. Сняв мундир, Саннон натянул толстую фуфайку из белой шерсти, подкольчужную куртку из шести слоев паутинной ткани, а поверх - легкую, но очень прочную кольчугу из особого сплава. Затем опять надел мундир. Огромный коричневоглазый таг поднял голову и посмотрел на хозяина.
- Нет, Хаом! - сказал Саннон. - Я слишком люблю тебя. Пойдем. - Он увел тага в дальнюю комнату, снабженную дверью с запором и оставил животное там. Вернувшись, Саннон застегнул на руке боевой браслет и положил на стол три метательных ножа, сбалансированных, с тяжелыми широкими лезвиями. Вынув из ножен меч, Саннон осмотрел его и остался доволен. Конечно, это не бивень саркула, но дымчатое лезвие из лучшего конгайского сплава вполне могло устоять против белого клинка. Пусть Эак - один из лучших мечей Короната, но Саннон - из лучших мечей Конга. А измученный схваткой на дороге и бешеной скачкой аргенет будет не в лучшей форме. Да, он, без сомнения, справится с его личной охраной, но не с Санноном. А уж если Саннон один на один победит упрямого аристократа, обставившего сотню воинов, авторитет Начальника Гавани, пошатнувшийся после стычки в таможне, будет вполне восстановлен. Конгай улыбнулся: подсказав совершенно нелепый план засады командиру армейцев, Саннон поступил мудро. Опозорить сухопутных хриссов и "подготовить" Эака к поединку - одним махом. Пусть смерть Эака от руки конгского военачальника осложнит отношения с Империей больше, чем смерть его от руки разбойника, - ему-то что? Он - не Исполняющий Волю. Пока. Кто осудит Саннона за то, что тот защищался от убийцы?
Но где-то в глубине души Саннон чувствовал сожаление. Да, он убьет Эака. Но сложись дело иначе, Саннон охотно оставил бы аргенета в живых. Славный парень, немного чванливый, но доверчивый и отважный, как он сам. Пожалуй, проживи он еще десяток иров, - и из него получился бы добрый мореход, не хуже самого Саннона. Даром что аристократ! Саннон вспомнил о сонангаях, и губы его искривились: вот кого он пощупал бы своим мечом!
Крики, лязг металла, рычание урров донеслись снизу. Эак прибыл!
Рука Конона, протянутая к билу, так и не коснулась бронзы.
Сколько сам он и его солдаты простояли около резной двери, никто из них не смог бы сказать. Вечность! Все они успели прожить жизнь. Счастливейшую из жизней! И умереть. Так, как умирают лучшие. И воскреснуть. И стать несчастными, чтобы обрести покой. И еще тысячу жизней сменили они, как меняет листву дерево. И росли, как растет дерево. И выросли. И поднялись туда, куда только сильные крылья дракона могут поднять человека.
Кончилось волшебство. Опустил Конон руку, так и не коснувшись била. И стал легким Конон, как будто единственно из света состоял он. И те, кто были с ним, стали такими же. Нет, никто из них не забыл, для чего пришел он к розовой двери с алой ящерицей наверху. Но какое это имело значение? Какое значение имеет детская обида для превзошедшего ступень мага?
Добрые улыбки согревали мужественные лица, когда шли они по устланному шелком коридору. Казалось им, что ноги их едва касаются розовой ткани. И спустились они вниз, в просторный холл, а потом - по белым ступеням - на белую дорожку, что вела к высоким воротам. И дальше… чтобы много лет никто из ангмарцев не увидел ни офицера-мечника Конона, ни десятника Аша, ни тех трех солдат, что пришли в этот день в "Добрый приют".
- Тумес!
Биорк оглянулся: к воротам загона быстрым шагом, почти бегом, направлялся Скон. Туор похлопал быка по широкой слюнявой морде, поставил на землю ведро и двинулся навстречу старшему служке.
- Пойдем! - сказал Скон, крепко взяв Биорка за грязную руку. Ничего не объясняя, он повел его за собой. Они пересекли служебный двор и оказались перед маленькой дверью в стене храма. Скон отпер ее ключом и втолкнул туора внутрь. Биорк догадался, что они - в келье старшего служки.
- Два мордоворота были у Верховного! - сказал он без предисловий. - Ищут тебя!
- Ну и…?
- Я сказал: нет такого! Но мне, ясное дело, не поверили! А ты, значит, туор?
- Туор! - признался Биорк.
- Во! - Лицо Скона растянулось в улыбке. - Я уж и сам почти допер! Короче, надо тебе сматываться. Тумес, или как там тебя!
- Биорк! - сказал Биорк.
- Биорк! О, хуруг! И не выговорить! Пусть останется - Тумес! Я б оставил тебя здесь, но раз кто-то настучал - тебя все равно достанут!
- А тебе не влетит от Верховного? - спросил Биорк. - За вранье?
- Хой! Верховному-то что за дело до Наместника? Он сонангаям яйца не лижет! Его хозяин - Тор! Как и мне! - гордо сказал Скон.
- Тора я уважаю! - заметил Биорк. - Он моего сына покровитель!
- Сына? - вытаращил глаза служка. - А! Хуруг! Ты ж туор! Жаль, что надо тебе валить! Парни тебя прям полюбили! Да и я… - Скон смущенно хмыкнул. - А может, вправду…
- Нет! - твердо сказал Биорк. - Я уйду! Пора уж!
- Ну гляди! - На некрасивом лице служки были и огорчение и облегчение одновременно. - Знаешь, ежели как-нибудь… Ну, помочь тебе надо будет или что - ты приходи, не стесняйся! И сына своего веди! Он тоже туор?
- Да поболе меня будет! - улыбнулся Биорк. - Так раза в три-четыре поболе меня!
- Хой! - изумился старший служка. - Так он взрослый, что ли?
- Он - вождь! - сказал Биорк. - Воин!
- Ну? Слушай, Тумес! - глаза Скона загорелись. - Возьми меня с собой! А что? Я парень ловкий! Порядки знаю! Возьми! А то вот ты, к примеру, везде был, а я всю жизнь в Ангмаре, как амбарная хрисса! Ну возьми, а?
Биорк покачал головой.
- Извини, друг! Не могу! - И, увидев, как огорчил парня: - Но - слово! Если вернусь в Ангмар, тебя найду непременно! А там уж - как бог твой положит! Может, и поплывем с тобой по пенному морю!
- Да ладно! - махнул рукой старший служка. Хотя слова Биорка явно ему понравились. - Сам знаю, каков из меня спутник воину! - И, серьезным тоном: - Ща посидишь у меня! А уж как Таир вниз покатится, тогда и уйдешь!
И, вскочив со скамьи, на которую уселся было:
- Жди меня тут, Тумес! Ща я пожрать принесу и, - он подмигнул, - винца фляжку сворую! Посидим напоследок! Жди, Тумес! Я тя снаружи запру, чтоб никто не сунулся! Да я быстро!
Он сорвался с места и убежал.
Туор опустился на скамью. Улыбка оставалась на его лице еще целую минту.
Биорк покинул храм Тора во время полуденного отдыха. Он как раз добрался до гостиницы, когда посланные за Этайей воины вышли за высокие ворота.
По просветленным их лицам догадался Биорк, что произошло. Это и обрадовало, и огорчило туора. Обрадовало потому, что нашелся среди них, суровых солдат, человек с неопороченным сердцем. А огорчило потому, что, если Этайа использовала последнее средство, значит, ни аргенета, ни Нила рядом не оказалось. И более того, враги не опасаются мести. А это означало, что оба воина либо погибли, либо схвачены. Туор знал, что только безумец мог посягнуть на аргенету, зная, что на него падет месть этих двоих, уже доказавших свою силу.
"Однако я жив! - подумал туор. - А в этой стране довольно дураков, поэтому нет нужды думать, что мои друзья мертвы". Не желая обращать на себя внимание слуг (Биорк полагал, и справедливо, что они шпионят для своих правителей), туор вскарабкался на дерево и, раскачавшись, прыгнул на террасу третьего этажа.
- Вовремя, Биорк Эйриксон! - сказала Этайа, когда туор появился перед ней. - У меня есть достойное тебя дело.
- Слушаю, госпожа! - Туор потер испачканные пыльцой руки. - Но прежде скажи, что с Нилом?
- Отправился готовить наше отплытие, не тревожься. А вот нашему вождю угрожает опасность. И ни ты, ни я не успеем ему помочь. Он расплачивается за вчерашнее. - И аргенета рассказала туору о недавних событиях.
- Ты уверена, что я ничем не могу ему помочь? - спросил Биорк, когда она закончила.
- Да. Но слушай меня, воин, если не хочешь опять прийти слишком поздно…
Биорк торопливо шел по дороге в сторону Дворца Наместника. Таир висел двумя ладонями выше линии горизонта. Проходя мимо ворот храма Тора, который туор покинул полторы хоры назад, Биор увидел, что около входа топчутся угрюмые солдаты в стальных кирасах, с арбалетами наизготовку. Аллея Паломников и храмовый парк были полны солдат. Биорк увидел Верховного Жреца, разъяренных "синих", даже размахивающего руками Скона.
Солдаты перекрыли ворота, никого не впуская и не выпуская с территории храма. Паломники, уже начавшие собираться к вечернему приношению, бесцельно топтались у входа.
Биорк задержался, чтобы посмотреть, как будут развиваться события. Толпа росла. Настроение конгаев становилось все более агрессивным. С десяток "синих" по ту сторону решетки подзуживали толпу. Но жители Ангмара были слишком добродушны, чтобы броситься на солдат. Будь это храм Тура, все было бы по-иному, но здесь обе стороны пока ограничивались руганью. Биорк поспешил дальше. Мимо него промчался большой отряд всадников, не менее сенты, и, к его удивлению, не в сторону храма Тора, а по направлению к южной стороне порта. Туор достиг площади Умиротворения, на которую выходили армейские казармы. Еще один отряд промчался мимо него. Туор отпрыгнул в сторону, чтобы пятнистые тела прыгающих урров не сшибли его. Третий отряд поскакал к мосту через Марру. Биорк обратил внимание на воина, сидящего на мощном, почти черном урре, к которому то и дело подбегали офицеры. Значок начальника тысячи, строенные мечи под свернувшимся конгским драконом, блестел у него на рукаве. Лицо командира было сосредоточенным, но он не выглядел взволнованным или огорченным. Скорее, наоборот. "Любит подраться!" - подумал Биорк, разглядывая начальника тысячи.
Четвертый отряд вооруженных пиками всадников умчался в сторону Гавани.
- Похоже на Нила, - пробормотал туор и двинулся дальше.
У входа в дворцовый парк, как обычно, стояла стража. Но сегодня у солдат был не столь ленивый и самодовольный вид, как обычно. Оживление, царившее у казарм, не обошло стороной и Дворец. Только численность отрядов, время от времени вылетающих из ворот, была поменьше. Зато за те пару минт, что Биорк следил за воротами, не менее десятка бегунов покинули Дворец, и столько же вошли внутрь. Туор отступил к деревьям, окружающим стену парка снаружи. Для него не составило труда преодолеть ее. Поэтому через минту он уже бежал по ухоженной аллее дворцового парка.
Описание, данное ему Этайей, было предельно точным. Биорк сразу нашел маленькую стальную дверь - вход в подземелье. Дверь была заперта, но вряд ли был в Конге замок, способный остановить туора. Несколько движений бронзового крючка - и дверь, отчаянно заскрипев, отворилась.
Два стражника, улегшись на каменном полу, играли в кости. Мечи были небрежно брошены в пяти шагах от хозяев. Они подняли головы. Маленький воин был явно не тем, кого они ожидали увидеть.
- О! - сказал один из стражников.
Второй ничего не успел сказать: кулак туора вошел ему под ребра с правой стороны. Зато первый успел за это время вскочить и даже наполовину вытащить из ножен крайт.
- Молодец! - похвалил его туор, ударяя сначала ногой в голень, а когда стражник с воплем присел - головой в подбородок. Впрочем, лежавшие теперь без чувств стражники выполнили свой долг: шум у двери привлек внимание двух десятков солдат, бывших в соседнем помещении. Когда они, бряцая оружием и свирепо сопя, ввалились в комнату, туору пришлось отступить.
Часть воинов тут же отрезала Биорка от открытой двери, остальные обступили его полукругом, угрожая остриями мечей. Они были осторожны, помня предупреждение, полученное ими утром. Кроме того, лежащие тела товарищей говорили сами за себя.
Однако, когда двадцать здоровенных вооруженных вояк стоят против одного безоружного человечка, чей рост не выше, чем у их сыновей, они чувствуют себя глуповато. Тонкие руки туора не казались страшными. Правда, на поясе его висел нож…
- Брось нож! - гаркнул начальник стражников, рыжий конгай с покатыми плечами борца и гибкой талией танцора. Кольчужная рубашка из плоских чешуй закрывала его почти до колен. На голове красовался гребенчатый шлем, сдвинутый на затылок. Он даже не потрудился застегнуть подбородочный ремень.
Туор снял с пояса нож и бросил его на каменный пол.
- Дурачок! - сказал начальник и ударил его по голове плоской стороной меча.
Биорк упал на колено. "Язык змеи", выхваченный им из набедренной повязки, прыгнул к лицу начальника стражи и пробил череп на полпальца выше переносицы.
Никто из солдат ничего не понял. Только что они видели широченную спину своего командира, а теперь он валяется на полу, а на лбу его вспучивается кровавый пузырь.
"Язык змеи" покачивался в правой руке туора. Пальцы левой руки перебирали тонкую цепь. Те, кто никогда не сталкивался с этим оружием, с трудом могут представить, что это такое. Маленькая заостренная гирька из упругой стали на прочной и тонкой металлической цепочке в восемь минов длиной в руках тренированного бойца опасней, чем меч. Соперничая в точности и скорости с арбалетной стрелой, она способна поразить цель и вернуться в руку мастера быстрей, чем противник успеет мигнуть. Сила же удара такова, что "язык" пробивает не слишком толстую кирасу. Конечно, морранскую, а не конгскую. Особенно же опасен "язык змеи", когда нападающих много и атакуют они с разных сторон. То есть именно в той ситуации, в которой оказался Биорк.
Чем-чем, а трусостью конгаи никогда не отличались. Едва они оправились от удивления, вызванного видом поверженного начальника, как двадцать обнаженных клинков взлетели над головой туора. Если бы стражники не были охвачены гневом, если бы они питали большее почтение к маленькому воину, туору пришлось бы несладко. В соседней комнате было довольно арбалетов, чтобы нашпиговать стрелами полдюжины туоров. Но воин с мечом, особенно если он умеет им пользоваться, не побежит за арбалетом для того, чтобы подстрелить одного-единственного противника с маленькой железкой, к тому же ростом едва доходящего до плеча. Когда же двадцать солдат без всякого плана бросаются на одного-единственного бывшего туринга…
Первым пострадал солдат с самой лучшей реакцией. Когда он, опередив остальных, напал на туора, меч соседа проткнул ему бедро. Вместо того чтобы отступить к стене и этим прикрыть спину, туор прыгнул вперед. "Язык змеи" вылетел трижды, и три стражника рухнули под ноги товарищей. Еще один меч воткнулся не туда - гневный вопль пострадавшего смешался с хрипом другого солдата, которому гирька раздробила грудную кость над самым краем кирасы. Биорк нырнул прямо в образовавшуюся свалку и без ущерба вынырнул с другой стороны. Прежде чем кто-либо из стражников сообразил, что дичь ускользнула, маленький воин захлопнул стальную дверь и задвинул широкий засов. Учитывая, что еще раньше кто-то из стражников из осторожности захлопнул наружную дверь, а замок ее защелкивался при закрытии и отпирался только снаружи… Лязг рукояток, которыми стражники забарабанили в дверь, был оглушительным, но малоэффективным.
Руководствуясь собственным чутьем, Биорк углубился в подземелье и двинулся к намеченной цели. Любой лабиринт может быть пройден, если у идущего есть интуиция. А у любого туора, родившегося во тьме каменных пещер-лабиринтов чувство направления безукоризненно. Десять минт спустя Биорк увидел широкое низкое помещение, более напоминающее пещеру, с закопченным потолком и без единого светильника. Лишь свет пламени, горящего в открытом очаге, озарял грубую кирпичную кладку ее стен. Три человека находились в этом жутком помещении. Одной из них была девушка. Руки ее были прикованы к загнанным между кирпичами стальным костылям. Волосы распущены. Никакой одежды не было на ней. Блаженная улыбка ее подсказала туору, что она одурманена и не сознает реальности. Но двое мужчин, составивших ей компанию, были более чем реальны.
Один из них, угрюмый чиновник с отекшим бледным лицом, сидел за грязным столом и сосредоточенно грыз деревянный стержень кисти. Второй, более похожий на магрута, чем на человека, раскладывал на плоском камне у очага металлические предметы, назначение которых могло привести в трепет самого стойкого воина.
Тот, что стоял у очага, повернулся, и туор смог рассмотреть его подробнее. Толстогубый, с коротким, свернутым в сторону носом и темно-коричневой нездоровой кожей, человек был просто уродлив. Туловище его походило на раздувшийся мешок, поставленный на тонкие ноги. В довершение всего волосы урода были выкрашены в ярко-красный цвет.
- Умх! - сказал чиновник за столом. - Как думаешь, сколько нам еще ждать?
- Ждать? - тонким голосом переспросил палач. - Зачем ждать?
- Ну, пока дурь из девки выйдет?
- Выйдет! - сказал палач, перебирая свои инструменты.
Туор разглядел на его лице реденькую бородку.
"Он не конгай", - решил Биорк.
Палач взял тонкую длинную иглу на деревянной ручке и сунул острие в огонь. Когда, по его мнению, игла достаточно раскалилась, он подошел к девушке, смотревшей на него с бессмысленной улыбкой, схватил ее за руку и принялся медленно ввинчивать раскаленную иглу ей в локоть.
Девушка перестала улыбаться. Какое-то время лицо ее было неподвижно. Потом огромные глаза наполнились слезами.
- Не надо, - проговорила она. - Мне больно.
- Брось ты ее! - сказал чиновник. - Не видишь, она еще не очухалась.
Палач подошел к очагу и плюнул в огонь.
- Я не буду ждать! - сказал он. - Опять до утра провозимся!
Девушка с ужасом смотрела на свой локоть, из которого торчала игла. Туор скрипнул зубами: он ничего не мог сделать - между ним и комнатой была стальная решетка. Толстые прутья, заделанные в камень.
Палач подошел к девушке и пошевелил иглу. Она вскрикнула.
- Слышишь? - спросил палач. - Погоди немного - и она так завизжит, что ты оглохнешь.
- А она - ничего, - сказал чиновник и сглотнул слюну.
- Не люблю баб! - сказал палач и снова сплюнул. - Любуйся пока. Тем, что останется, даже магрут побрезгует.
- Ну ты говоришь! - сказал чиновник. - Вдруг она сразу все выболтает?
- Ну и что? - возразил палач. - Откуда мне знать, что она не врет? Нет! Моя работа мне известна. А твоя работа - кистью мазать. Кончим - пойдешь купишь бабу и трахнешь.
- После твоей работы только блевать хочется, - вздохнул чиновник. - Какие там бабы!