* * *
Суета продолжалась. Защитники цитадели наводили порядок. Но главное – трупы. Никодим не на шутку озадачился данным вопросом. Ну не в окно же их выбрасывать… особенно если эта не открываются. Первый этаж вообще прибрать не реально. А этажей этих тут четырнадцать. Вот незадача. Мысли сплетались, пересекались, но одна вопила все громче – пора уходить!
– Никодим, куда трупы девать? – крикнул мужчина в лётной форме, вытаскивая за ногу из кабинета чье-то тело. И этим криком вывел Никодима из раздумий.
– Мама, – вдруг всхлипнула Лариса. И неожиданно страшно закричала: – Мама! Мамочка!..
На ней повисли трое, но Лариса все равно как-то умудрилась вывернуться и кинулась к телу, которое уже выносили. Это была женщина с коротко подстриженными каштановыми волосами, в грязном и потрепанном, но когда-то элегантном "деловом" костюме. Она нашла свою дочь. Как и обещала.
Лариса билась в истерике. Врач, Юлия Петровна, немедленно подскочила к ней и попыталась, как могла, успокоить девушку, но это ей не удалось.
– Принесите мальчика, – распорядилась врач, – кто-нибудь, сходите за ее сыном. Иначе она сейчас о стенку биться начнет, мне с этим не справится. Может быть, ребенка увидит – опомнится.
Лиза огляделась. И встретилась взглядом с огромными, в пол лица, темно-синими глазами невысокой худенькой девушки. В них была такая боль, что Лиза не выдержала и отвела взгляд. Почти незнакомая девушка моргнула. Потом подошла к Лизе и тронула ее за плечо.
– Ты подруга Ларисы? – спросила она.
– Да… наверное, уже можно и так сказать.
– Я – Алекс. С радио "Цитадель". Ее мама позвонила нам еще утром, рано. Сказала, что заразилась. Уже глаза покраснели… Просила передать Ларисе и Деме, что она их очень любит. И еще – чтобы Лариса не искала Пашу. Его нет в живых. Сможешь ей это сказать?
– Но не сейчас же! – испугалась Лиза.
– Конечно нет. "Хватит каждому дню злобы его". Скажи завтра. И еще, Елена Карпуничева просила передать, что ее муж сейчас в Москве. Но он собирается приехать, как только город откроют. Пусть Лариса ждет.
– А… – Лиза помедлила. У девушки-диджея было такое лицо, словно мир под ней дал трещину, и Лиза решилась: – У тебя что-то случилось?
– Ничего, – покачала головой диджей, – ничего. Все в порядке. Она отвернулась и быстро пошла по коридору мимо суетящихся людей. И все, кто замечал это выражение, уступали ей дорогу.
Алекс дошла до угла, который они с Марчем уже успели обжить. Посмотрела вокруг. Откинула с глаз волосы. Вдохнула. Выдохнула. Медленно сосчитала до десяти. Потом придвинула к себе микрофон и спокойно заговорила:
– Привет всем, кто меня слышит. С вами радио "Цитадель". Только что мы выдержали нападение красноглазых. Их было больше двадцати человек. Среди нас есть погибшие и раненые. В первые минуты боя погиб диджей Марч. – Алекс судорожно сглотнула, отвернувшись от микрофона, и продолжала тем же ровным, хорошо поставленным голосом: – Нам удалось убить почти всех. Огромное спасибо нашим мужчинам и особенно охранникам Максиму и Степану, они очень выручили своими пистолетами. Максим погиб… – она замерла на секунду, прикрыв глаза. Вдох – выдох. – Если где-то еще остались здоровые, не зараженные люди, подходите к нам, на второй этаж. У нас есть электричество, вода, продукты, врачи и лекарства. Мы вас ждем. А сейчас на нашем радио время музыки.
Девушка положила на колени видавшую виды шестиструнку, взяла пару аккордов и, слегка наклоняясь к микрофону, запела. Для кого она пела? Слышал ли ее кто-нибудь, кроме тех, кто укрылся здесь же? А может быть, она пела для того, кто уже не мог ее слышать? Впрочем, она верила, что душа бессмертна, а значит, ничего страшного не случилось. Ничего страшного вообще случиться не может. Никогда и ни с кем. Песня, которую пела Алекс, была о смерти. Но начиналась с аккорда ре-мажор. Народ замер, бросив свои дела.
– Пусть будет так, эту песню я допою без тебя.
Я у черты, нет больше места рядом со мной.
Сделаю шаг, и, может, взлечу выше дождя.
Или, остыв, лягу на камни белой волной.Это моя война, и пули летят в меня.
Вера – моя стена, сердце – моя броня.
Дерзость – мое крыло, меч мой – и щит, и флаг.
Я разверну его, только не знаю как.Пусть обожжет мои плечи холод большой высоты.
Я сохраню память о том, как было тепло.
Этот полет и крылья мои – их выдумал ты.
А я разверну их в пол земли, чтоб стало светло.Это моя война, и пули летят в меня.
Вера – моя стена, сердце – моя броня.
Дерзость – мое крыло, меч мой – и щит, и флаг.
Я разверну его, только не знаю как.
Лариса иссушила глаза над телом матери, затем резко встала, оттолкнув докторшу.
– Где Демка? Где мой сын?
Взъерошенная тетушка Тортилла немедленно шагнула вперед.
– Здесь он. Здесь.
– Так что делать с трупами? – Мужчина повторил свой вопрос.
– Грузите в лифты – и на самый верх! – ответил Никодим и решительно направился в кабинет директора. Где-то там он видел схему всего здания.
Однако дойти туда ему не дали.
– Нам удалось захватить одного, – с деловым видом доложил Сергей Сергеевич.
– Да ну.
– Он свалился со стола, а этот здоровяк его битой по голове. Я уж думал конец ему, но потом смотрю – оклемался.
– Где?
– В подсобке.
– Пойдем, глянем врагу в глаза. – Никодим сделал жест рукой, приглашая главного инженера следовать первым.
Оба врача были уже тут и с неподдельным интересом разглядывали пленного. Красноглазый мужчина худощавого телосложения сидел на металлическом стуле, накрепко опутанный тонким стальным тросом по рукам и ногам. Он скалил зубы и рычал, постоянно пробуя путы на прочность. Мокрые волосы плотно облепили его череп. Никодим приблизился и заметил, что волосы у красноглазого вовсе не мокрые, они пропитаны кровью.
– Крепко ты его приласкал, – заметил Никодим здоровяку с битой.
– Да мало еще… – ответил парень, постукивая оружием себе по ладони.
Сергей Сергеевич не успел захлопнуть за собой дверь, как за ней раздалась финская речь. И тут же любопытный Тойва заглянул в комнату.
– О, – вскинул он изумленно брови. – Это кто будет? Косоглазый?
– Красноглазый! – поправил его доктор. – Знаете, весьма любопытный субъект.
– Красноглазый, – повторил финн медленно, почти по буквам. – Да. Они нападали на нас. Я одному… как это по-русски? – Он занял боксерскую стойку и забавно потряс кулаками.
– Врезал! – подсказала появившаяся Майра. – Тойво, пойдемте, вас там Галина разыскивает.
– Нет. Я оставаться и видеть этого… – неожиданно запротестовал финский инженер.
Меж тем, докторша кружила вокруг пленного и внимательно изучала его кожу.
– Изменения пигментации очень явные, – констатировала она и неожиданно дотронулась до красноглазого. – Кожа очень твердая. Как будто задубела… видите, Артем Алексеевич?
– Да, – кивнул врач, подойдя ближе. – Лопнувшие капилляры придают коже фиолетовый цвет… странно, Юлия Петровна, но я осмотрел почти всех убитых при нападении. Пигментация у всех разная… а у двоих вполне нормальный цвет кожи. Странно…
– Ничего странного, – вмешался Никодим. – Ведь вирус может действовать индивидуально.
– Ваша правда, – подтвердил доктор, – у каждого индивидуальная реакция на раздражитель.
Глава восьмая
Потеря
Пятнадцатое сентября 2013 года, поздний вечер, город Санкт-Петербург, улица Внуковская, бизнес-центр "Пулково Скай".
Лариса проснулась поздно. Голова была тяжелой. В глаза словно песку насыпали. Так скверно она себя не чувствовала уже очень давно. Лариса проверила сына – тот спокойно спал, причмокивая во сне. Но, судя по тяжести в груди, скоро должен был проснуться и запросить молока. Потягиваясь, она прошлепала в туалет, пустила воду, сунула палец в рот и, как могла, почистила зубы: без щетки и пасты это была, конечно, чистая формальность, но иногда именно формальности помогают миру удержаться…
Лариса подняла глаза на свою невыспавшуюся физиономию в зеркале… и тут же усомнилась в силе формальностей и их способности удержать мир, если тому вдруг вздумается сплясать на ушах.
Белки глаз были красными.
– Нет…
Лариса зажмурилась, помотала головой и снова взглянула в зеркало. Ничего не изменилось. На всякий случай она ущипнула себя и, почувствовав боль, тихо вскрикнула. Не сон и даже не кошмар – пошлая реальность. Красные глаза… Красные! Схватив себя пальцами за щеки, она опустилась на пол. Но тут завозился и запищал Демка, властно требуя кормежки, и Лариса поспешила к ребенку. Пока сын с аппетитом чмокал, насыщаясь, она сидела неподвижно и бездумно, словно сам процесс кормления защищал ее от всего, в том числе и от необходимости не только что-то делать, но даже плакать и бояться. Но вот ребенок наелся, вытолкнул сосок и через минуту уже снова тихонько сопел. Лариса плавно покачала его. Никакой необходимости держать ребенка на руках не было. Он спал. Вполне можно положить на диван. Но Лариса продолжала покачивать сына, не выпуская его из рук. Постепенно до нее доходил весь ужас того, что произошло. Через шесть часов она либо умрет, либо превратиться в чудовище, ничего не понимающее, не чувствующее, одержимое жаждой убийства всего, что шевелится. Она будет бросаться на Костю, на Лизу… И… Демку у нее, конечно, отнимут.
Лариса смотрела в спокойное личико сына, такое красивое, такое похожее на нее, и на маму, и на Пашу, на всех понемногу – и стыла от ужаса. Несколько часов – а потом все. Безысходность и смерть! И ничего нельзя сделать, лекарства нет. Но почему? Почему это должно было случиться именно с ней? Не с Лизой, не с этой Галей, не с тетушкой Тортиллой, которая уже наверняка внуков вырастила.
– Демка, Демка, – прошептала Лариса и заплакала. Беззвучно, как привыкла за эти две недели, с самого рождения сына.
В дверь тихонько постучали. Лариса сжалась. Стук повторился. Он был настойчивым.
– Лариса, – позвали из-за двери, – ты спишь?
"Да, – мысленно ответила девушка, – да, я сплю. Уходи".
– Лариса, еда, – Лиза уходить не собиралась, и Лариса заметалась: положила ребенка и шагнула к двери, потом вернулась и снова подхватила Демку на руки.
– Лариса, я вхожу, – объявила Лиза и распахнула дверь. Не найдя ничего лучшего, Лариса повернулась спиной.
– Ты чего не отвечала? – набросилась Лиза, – я чуть не испугалась. Лариса, ты что, плачешь? Что случилось?
– Уйди, – тихо попросила Лариса.
– Что случилось? – повторила Лиза, и Лариса поняла, что та не отвяжется.
– Вот что случилось, – проговорила она и повернулась, отбросив челку. Лиза взглянула, переменилась в лице и, зажав рот ладонью, в испуге отступила назад.
– Вот именно, – кивнула Лариса, – это и случилось. Так что лучше уйди.
Лиза отступила к двери и даже взялась за косяк, но медлила.
– А как же ребенок? – тихо спросила она.
– Я заразилась потому, что меня схватил один из этих… Демка все время у меня на руках, я его кормлю. Как ты думаешь, сколько шансов за то, что он здоров?
– Не знаю. Я же не педиатр. – Сообразив, что подруга не собирается прямо сейчас сходить с ума, Лиза немного успокоилась. – Тут есть врачи. Женщина… та, которая нас осматривала, помнишь? По-моему, вполне толковая тетка. Я позову ее…
– Не надо! – вскрикнула Лариса.
– Ты что, с ума сошла? Как это – не надо?
– Так – не надо. Сделать ничего нельзя. Дай мне хотя бы эти последние часы побыть с сыном. Покормить его. Покачать. Посмотреть. Спеть ему песенку. Пожалуйста. Мы все равно умрем, оба. Или сойдем с ума. Но я не могу расстаться с Демкой сейчас, просто не могу.
– Ты спятила, – убежденно сказала Лиза. – Во-первых, откуда ты взяла, что заразилась? Мало ли от чего глаза могут покраснеть. Может быть, от недосыпа, или пол здесь чем-то вымыли, а у тебя аллергия…
– Ты сама-то в это веришь? – перебила Лариса.
– I want to belive, – пожала плечами Лиза, – как говорил агент Малдер.
– Я тоже, – прошептала девушка, – но не получается. Это оно, Лиза, я чувствую.
– Тогда тем более нужно сказать! – Лиза подошла к ней, и, не касаясь руками, заглянула в глаза. – А вдруг все начнется раньше? Ты представляешь, что ты можешь сделать с малышом?
– Ты что?! Я никогда не обижу его! – Лариса закрыла сына рукой, словно старалась защитить от всего на свете, – я этого не сделаю, что бы ни случилось.
– Ты не можешь этого знать, – покачала головой Лиза, – неизвестно, как вирус действует на психику.
Лариса закрыла глаза. Довод был железным.
– Хорошо, – кивнула она, – иди. Мне, наверное, лучше не выходить отсюда.
Лиза кивнула и торопливо отступила к выходу.
– А Дема?
Лариса упрямо сжала губы и покачала головой. Сообразив, что в этом подруга не уступит, Лиза ободряюще кивнула и нырнула в коридор, плотно прикрыв дверь. Щелкнул наружный замок. Услышав это, Лариса усмехнулась. Подружка… Как только запахло жареным, сразу вот так. Хотя – наплевать. На все наплевать. Лишь бы не отобрали сына. Лишь бы не отобрали…
* * *
Лиза сидела на кожаном диване, подперев ладонью подбородок. К подруге только что зашла Юлия Петровна, нормальная вроде бы тетка, понимающая, что диплом не в метро куплен, и даже в такой ситуации к панике не склонная. И вид у этой тетки был не слишком обнадеживающий. Подошел Петр и встал рядом, не присаживаясь. Но Лиза все равно отодвинулась подальше. Тот лишь усмехнулся краешком губ.
– Ждешь вердикта? – спросил он.
– Ну да. А что остается делать?
– Например, помолиться. Никогда не пробовала?
– Пробовала. Не помогает, – хмуро отозвалась Лиза.
– Может быть, не так молилась?
– А есть разница?
Петр кивнул каким-то своим мыслям и все-таки присел на диван в полуметре от сжавшейся девушки.
– Понимаешь, Лиза, – тихо заговорил он, – молитва – это послание. Оно кодируется особым образом, как раз для того, чтобы дошло по адресу. Причем, именно по тому, который нужен, а не отправилось… в контору двумя этажами ниже. – Петр многозначительно помолчал. – Там, конечно, всегда рады, только лучше не надо, да?
Лиза почти против воли кивнула. Что-то такое в его голосе было. Завораживающее. Убеждающее. Успокаивающее.
– Это как электронная почта, – продолжал Петр, – на одну букву ошибешься – и все, пиши пропало. Насколько хорошо ты знаешь историю? – вдруг спросил он.
– На два балла, – самокритично призналась Лиза.
– Но ты же в курсе, что наши воины молились о даровании победы и перед Ледовым побоищем, и перед Куликовской битвой, и перед Полтавой…
– И перед Цусимой, – фыркнула девушка.
Петр от неожиданности аж крякнул.
– Ну, на счет двух баллов ты мне точно пули отливаешь. Но, кстати, ты права – перед Цусимой тоже молились. Однако не сработало. А почему? Хотя раньше срабатывало. Ты же умная девушка, вот и ответь.
– Типа электронный адрес сменили? – догадалась Лиза.
– Ну, может, случился системный сбой. И сейчас, чтобы молитва достигла Господа, нужна либо сила веры, какая бывает только у святых и праведных. Либо другой код. Точный код. Точный электронный адрес. Понимаешь?
– И ты его знаешь, – скептически проговорила Лиза. – Так подскажи, добрый человек, йоговый свидетель.
– Почему бы нет, – Петр пожал плечами, – услуга бесплатная. Одна ответная просьба, правда, будет.
– Какая? – насторожилась Лиза.
– А как в "Золотом петушке" – волю первую мою ты исполнишь, как свою. Я тебя о чем-то попрошу – и ты выполнишь, – пояснил Петр. – Но это только в том случае, если адрес точным окажется, – добавил он в ответ на невысказанные возражения. – И если молитва сработает.
Лиза внимательно посмотрела в лицо Петра, впервые не отводя глаз. И заметила, что у "йогового свидетеля" глаза голубые-голубые. Как у новорожденных младенцев. Как у Демки.
– А если я тебя "кину"? – спросила она.
– После того как молитва сработает? – округлил глаза Петр. – Ты же не идиотка.
– Ну, хорошо, – кивнула Лиза, – давай свой электронный адрес.
– Повторяй за мной, – велел Петр. – Отец мой единственный, Господь истинный…
В дверях появилась Галя, потом нарисовались Никодим с Катей, потом – один из охраны, известие о предполагаемом заражении прямо здесь, в их цитадели, взбудоражило всех. Петр понизил голос. Лиза закрыла глаза, стараясь повторять все, что этот страшный человек шептал ей на ухо, по возможности точно, не сбиваясь. Она и сама себе удивлялась – с чего это вдруг ее пробило на такую дичь… Безумие на пару с надеждой. Безумная надежда.
– Адрес вписан, – отметил Петр, – теперь – письмо. Он в упор посмотрел на Лизу, и его светло-голубые глаза стали требовательными.
– Пожалуйста, пусть Лариса будет здорова! – прошептала Лиза, закрыв глаза. – Что я делаю? – спросила она ОЧЕНЬ тихо, скорее себя, чем сидящего рядом мужчину, – что я делаю?
– Ты пытаешься поверить, – так же шепотом ответил Петр.
А между тем у дверей разворачивалась дискуссия.
– Если она заболела, и не умрет, то придется что-то с ней делать, – напористо говорила девушка в форменном костюме.
– Что делать… сдать врачам, что тут можно еще сделать? А пока это невозможно, придется запереть. И забрать ребенка.
– И как ты собираешься это осуществить? – ехидно спросил охранник. – У нас тут нет ничего даже отдаленно похожего на КПЗ. Это здание с несколько другими функциями. Ты видел, как действуют красноглазые? Любую дверь, кроме наружной – на раз выносят. Хочешь, чтобы она тут бегала и кидалась на всех подряд?
– А что ты предлагаешь? – спросил Никодим. – Выкинуть девчонку за дверь? Вместе с новорожденным? Он же тоже был в контакте.
– А ты предлагаешь оставить их здесь и рисковать здоровьем всех остальных? Я бы ее вообще… – Мужчина понизил голос и резко, коротко провел ладонью по горлу. – От греха подальше. Все равно красноглазые – уже не люди. Бешеных собак отстреливают, и никто не считает это негуманным. Это разумный способ борьбы с заразой. Между прочим, знаете, как японцы боролись с чумой в Китае? Посты на всех дорогах, и при малейшем подозрении на заражение – расстрел на месте. И тут же закапывали в известковой яме. С заразой удалось справиться. А если бы японцы жевали сопли, сейчас мы бы не ломали голову на счет китайской экспансии, эта страна бы просто опустела. А вы как думаете, господа – чрезвычайная ситуация требует чрезвычайных мер!
– Между прочим, у вас тоже красные глаза, – тихо заметила Катя и на всякий случай отодвинулась от мужчины подальше.
Тот слегка "сбледнул" с лица, взгляд его заметался в поисках зеркала.
– Ах, это… Я не спал, – с облегчением объяснил он.
– Это ВЫ так думаете, – вставила Галя и тоже сделала шаг назад.
– А что, вполне возможно, – заметила Лиза, которую дискуссия напугала и взбесила – Вы ведь обыскивали Ларису.
– Не я! Женщин обыскивали женщины.
– Ну так надо и им в глаза посмотреть, – наседала Лиза. Она сама не заметила, как вскочила с дивана.