Глава седьмая
На следующий день варвар решил, что, пожалуй, самое время наведаться к Ши Шеламу. С бурдючком хорошего вина он отправился в Пустыньку. Пройдя знакомыми пыльными проулками, он без труда нашел лачугу своего приятеля, однако дома того не оказалось. "Наверное, ушел по делам, - решил киммериец. - Хотя вроде бы рано еще, солнце стоит низко. Ну да ладно, мне не к спеху, могу и подождать". Конан заглянул в лачугу Шелама, взял со стола глиняную кружку и, расположившись на бугорке в глубине дворика, стал дожидаться хозяина, время от времени подкрепляясь хорошим глотком вина.
Солнце поднялось уже довольно высоко, когда за изгородью послышались шаги и во дворик, весело насвистывая, вошел Ловкач.
При виде Конана он издал радостный вопль и бросился к киммерийцу с распростертыми объятиями:
- Я уже не думал, что придется встретиться! Тут у нас всякое болтали…
- Этому вислоухому бурдюку не удалось отправить меня на Серые Равнины, - засмеялся варвар, похлопывая Шелама по плечу. - Но что было, то уже прошло, - продолжал он, - теперь у меня новые дела. Вот посмотри, - протянул он Ловкачу небольшой сверток.
Они прошли в лачугу Ши Шелама, хозяин расстелил на столе кусок материи, и Конан вытряхнул из кожаного мешочка кучку заигравших в солнечных лучах камешков - часть того, что они вчера с Нинусом добыли в доме почтенного Ахунда.
- Ого! Неплохо поработали, - похвалил его Ловкач и, склонившись над самоцветами, начал внимательно их рассматривать.
- Придется реализовать их в Офире, - наконец заключил он. - Камни очень хорошие, но здесь, я думаю, продавать их опасно. Поэтому сделаем так: отнесу их одному человеку, возьму за них хорошую цену, а он пусть сам переправит их в Офир. Подожди меня, я обернусь быстро.
Конан вновь пристроился в тени под оградой и предался размышлениям о Синем Сапфире, который никак не давал ему покоя.
"Копыта Нергала, - выругал он себя, - что же я Шелама-то не спросил? Он наверняка что-нибудь знает…"
Ловкач вернулся действительно очень скоро, а может быть, Конану так показалось за раздумьями, по-прежнему обильно сдабриваемыми вином из бурдючка.
- Старый скряга, - выругался Шелам, - вечно приходится с ним торговаться за каждую мелочь, все норовит посчитать в свою пользу. На, держи.
Ши Шелам бросил Конану увесистый мешочек, который варвар поймал с ловкостью факира.
- Неплохо, - взвесив монеты в руке, удовлетворенно протянул киммериец, - хватит выпить и закусить. А кстати, как поживает мой меч?
Лицо Шелама приняло такое ошеломленное выражение, что киммериец сразу заподозрил неладное.
- Твой меч? - переспросил Ловкач, почесывая бровь. - Твой меч?..
- Ну да, мой меч! - теряя терпение, рыкнул Конан. - Ты что, его отдал кому-нибудь?
- Я ду… думал, что ты никогда не вернешься уже… - запинаясь, начал Ши Шелам и осекся, взглянув на киммерийца.
- Уже… уже… - передразнил его варвар, - я уже вернулся. Где мой меч?
- Я его продал, - решился наконец Ловкач.
- Продал? Мой меч? - Конан не верил своим ушам. - Ты что, рехнулся, обглодыш? Или у вас здесь все такие?!
Варвара обуяла дикая ярость. Он готов был разорвать Шелама в клочья.
- Нет, ты спятил, определенно спятил! - Киммериец крепко сцепил руки, чтобы ненароком не зашибить Ловкача. - Продать мой клинок! Ну и местечко этот Шадизар! Определенно Город Негодяев!
Он взглянул на Ловкача, не зная, как поступить. Ярость постепенно проходила. К тому же на физиономии заморийца было написано такое искреннее раскаяние в содеянном, что Конан махнул рукой:
- Что с тобой сделаешь!
Он сел, обхватив голову руками. Ловкач молчал.
"Собственно говоря, - подумал варвар, - он же действительно не мог знать, что я выжил… Сколько ему было ждать моего возвращения? Год? Всю жизнь?.. Да и пес с ним, с этим мечом… Не оружие красит воина, а совсем наоборот. И с простыми мечами у меня, бывало, получалось не так уж плохо. Да и старик тот, вендийский, советовал от него избавиться".
Он поднял глаза на Шелама. Тот стоял в напряженной позе с поникшей головой.
- Прости меня! - великодушно сказал киммериец. - Цену хоть хорошую взял?
- Хорошую… - как эхо повторил Ловкач. Он осмелился посмотреть варвару в глаза и, видя, что его проступок вроде бы забыт, добавил уже окрепшим голосом:
- Очень хорошую цену дали, очень! Знаешь мне показалось, что этот меч искали, потому что человек, который купил его, назвал имя своего хозяина - Чиндара Хон.
"Великие боги! А я еще так наорал на него… - , Теперь раскаяние охватило уже киммерийца. Да ведь пройдоха Шелам, сам того не ведая, оказал мне услугу, которую и оценить-то невозможно! Что говорил старик? Он велел передать это Спящее Зло тому, кто назовет его имя. Как я мог не помнить об этом?! Хвала Солнцеликому Митре, все случилось как нельзя лучше…"
- Ладно, забудем, как будто ничего и не было. Хорошо хоть, что не продешевил. А такую удачную сделку неплохо бы и обмыть. Сейчас вот допьем, что я принес, а потом сбегай принеси еще - сегодня мы можем позволить себе раскошелиться. - Он, побренчав в принесенном Ловкачом мешочке золотыми монетами, бросил ему несколько штук и перевел разговор на другую тему: - А что у вас слышно нового?
- Да так, ничего особенного, если только не считать того, что у почтеннейшего Калоя… ты, конечно, помнишь его, - ухмыльнулся Ловкач, - так вот, у него караван пропал.
- Как пропал? - поинтересовался Конан. - Ограбили, что ли?
- Нет, - ответил Ши Шелам, разводя руками, - пропал без следа. Из Аренджуна вышел, прошел несколько селений, оставался день пути до Шадизара - и больше никто его не видел. Ни каких следов - как будто испарился. Калой нанял туранских всадников, они прочесали всю степь, но так ничего и не обнаружили.
- А откуда караван шел? - спросил Конан.
- Из Вендии - там для Калоя закупили благовония и самоцветы. Он наверняка неплохо бы заработал на этом, но вот не повезло. Может, поищут еще несколько дней да что-нибудь и вынюхают?..
- Если сейчас следов не обнаружили, то как их через седмицу найдешь? - рассмеялся Конан. - Шакалы уже все доедят и косточки оближут.
- Шакалы, конечно, все могут съесть - кроме мечей, щитов, шлемов и кольчуг, - возразил Ловкач. - Куда это все делось? Торговцы собираются снарядить новый караван, за невольницами, но рисковать не хотят. Этот сопровождала хорошая охрана, но, видишь, не помогло. Им надо бы взять людей половчее и посильнее; ты, кстати, пришелся бы там в самый раз. Калой тебя запомнил, точнее говоря, он хорошо помнит свой полет из веселого дома, - хохотнул Шелам.
- Ладно, - согласился Конан. - Если он ко мне обратится, да еще предложит хорошую плату… В общем, там посмотрим. А теперь давай выпьем. - Он потряс бурдюк, где еще булькали остатки принесенного вина. - Надо отметить нашу встречу - слава Митре, мы живы и здоровы.
Приятели уселись за стол, и через некоторое время бурдючок опустел. Ловкач сбегал и принес еще. Вино было неплохим, беседа текла весело, и Конан только под конец вспомнил, что хотел кое-что узнать у Ши Шелама.
- Послушай, - обратился он к Ловкачу, уже выходя со двора, - ты, случаем, ничего не знаешь о Синем Сапфире? Есть такой камень, и, говорят, он, скорее всего, где-то здесь, в Шадизаре.
Ловкач замялся.
- Вообще-то слышал я кое-что об этом камешке… Но, клянусь Белом, лучше бы тебе выбросить его из головы, - понизив голос, продолжал он, - мне рассказывали, что все, кто с ним связывался, плохо кончили. Да и зачем тебе эта магия? Сапфир стоит дорого, я понимаю, за год столько не заработаешь нашим ремеслом, но лучше быть бедным здесь, чем богатым на Серых Равнинах, - хихикнул он, довольный своей шуткой.
- Нет, ты не прав, - помедлив, ответил Конан, - если он и связан с магией, то не обязательно черной. К тому же если чего-нибудь очень сильно захотелось - надо этого добиваться. Такой уж у киммерийцев характер, - закончил он, похлопав на прощание по плечу Шелама. - Бывай - еще увидимся.
* * *
Дни шли за днями. Нинус продолжал выбирать объект для очередного похода, а Конан слонялся, в общем-то, без дела. За короткий срок он успел прославиться, и его авторитет в воровском мире не подлежал теперь ни малейшему сомнению.
Стоило киммерийцу появиться у Абулетеса, как он тут же попадал в окружение толпы почитателей, являвшихся одновременно и прихлебателями, начиналось веселье с обязательными восхвалениями и достоинств и умений варвара. Вино лилось рекой, услужливая воровская шваль наперебой вновь и вновь просила рассказать, как Конан разгромил "Улыбку Иштар" или о каком-нибудь другом происшествии из его жизни. Варвару это сначала льстило, но довольно быстро приелось.
Тем более что и монеты стали подходить к концу. Только что, когда они взяли, хвала Белу, тот клад у пьяницы Ахунда, денег была тьма, а вот уже приходится считать каждую монету. Конечно, любая шайка сочла бы за честь иметь в своих рядах такого бойца, и разбойники наперебой зазывали киммерийца к себе, но, помня случай со Слоном, Конан не спешил ни к кому присоединяться. Слишком ненадежным и вероломным казался ему шадизарский воровской мир. Выпить-закусить - это пожалуйста, но на дело с ними идти Конану не хотелось: невозможно заниматься чем-то серьезным и одновременно опасаться за свою голову. Не могут же боги всегда помнить о нем, тут и свое соображение иногда нужно иметь.
Варвар, вообще-то, не просто от нечего делать проводил время с шадизарскими грабителями и прочей швалью. Так, между прочим, стараясь не привлекать к этому внимания, он заводил разговоры о Сапфире, о вендийском купце, но никто ничего не слышал об интересующих его вещах. Иногда он чувствовал, что его собеседник, может, и знает что-то, но вокруг этого синего камня как будто существовал заговор молчания, и Конан уже начал терять надежду отыскать вожделенный перстень.
Как-то, когда киммериец, попивая холодное вино, лениво перекидывался в кости с одним из вышибал Абулетеса, к нему подошел сам хозяин.
- Конан, надо бы поговорить, если ты не против, - обратился он к варвару почти шепотом.
- Нергал с тобой, можешь на свой проигрыш купить новые кости - видишь, как тебе не везет с этими. - Киммериец пододвинул верзиле кучку мелочи, которую выиграл перед этим, и, поднявшись со скамьи, пошел за Абулетесом. Хозяин провел его во внутренний дворик, где за накрытым столом сидел лысый дородный замориец в богатой одежде. "Не иначе, - решил про себя Конан, - управляющий в каком-то знатном доме".
- Приветствую тебя, киммериец, - поднялся тот из-за стола, завидев входящих. - Абулетес, оставь нас, - приказал он властным голосом.
Судя по тону, незнакомец привык, что все его желания исполняются без промедления. Когда дверь за Абулетесом закрылась, человек, которого Конан счел управляющим, протянул варвару чашу с вином:
- О тебе так много говорят в городе, что мой хозяин хотел бы с тобой познакомиться. Не так много осталось у нас воинов, сравнимых с тобой доблестью, юный варвар.
Конан осушил чашу, но отвечать не спешил, поглядывая на собеседника и ожидая продолжения его речей. Оно последовало, и нельзя сказать, что не пришлось варвару по вкусу:
- Поскольку мой хозяин очень большой человек, он не может появиться здесь. Он зовет тебя к себе в гости.
Несмотря на то что приглашение в незнакомый дом, да еще к "большому человеку", могло таить за собой определенную опасность, Конан почти не раздумывал. Состояние безделья, в котором варвар пребывал несколько последних седмиц, успело ему достаточно надоесть, так что легкое разнообразие пришлось бы весьма кстати. Решение было принято, но виду киммериец не показал - жизнь дала ему порядочное число уроков, и один из них гласил: не спеши, когда спешишь - приходишь не туда и не вовремя.
- Это будет не просто праздная беседа, - видя, что киммериец молчит, продолжал лысый, - хозяин хочет поручить тебе важное и очень ответственное дело. Если выполнишь, тебя щедро наградят.
- А если не выполню? - резко спросил Конан.
- Я не могу пока тебе больше ничего сказать, - пожал плечами собеседник, - но если не боишься, то направимся во дворец, там все и узнаешь.
- Кром, еще никто не оставался живым, назвав меня трусом! - Глаза варвара сверкнули холодным синим пламенем. - Мне плевать на тебя и твоего хозяина - это я нужен ему, а не наоборот!
- Извини меня, доблестный киммериец, - видят боги, я не хотел обидеть столь храброго воина, - склонил голову управляющий. - Но все-таки прошу тебя подумать над этим предложением.
- Клянусь бородой Крома, - несколько успокоившись, ответил варвар, - почему бы и не попробовать!
Удовлетворенный его ответом, собеседник поднялся и хлопнул в ладоши. В углу каменной ограды открылась дверь, и во двор вошли человек десять вооруженных заморийцев.
"И где они подобрали таких?" - удивился про себя Конан. Вошедшие все были высокими, крепкими на вид, а местные не отличались такой статью: были они чаще всего худые и низкорослые.
Четверо слуг внесли паланкин, киммериец с управляющим разместились в нем, занавески были задернуты, и экипаж, плавно покачиваясь, понес Конана - он в этом почти не сомневался - к новым приключениям. Путь был довольно долгим, несколько раз Конан чувствовал, что они поднимаются и спускаются вниз, но сквозь темные занавеси пробивался только неяркий свет, и куда его несли, определить было невозможно. Наконец паланкин опустился на землю, и спутник жестом предложил киммерийцу выйти.
Щурясь от яркого солнца, варвар огляделся вокруг. Он находился на мощеной площадке рядом с большим домом, скорее, настоящим дворцом - стены здания были облицованы серым в белых разводах карпашским мрамором, окна и двери забраны затейливо выкованными решетками, а карнизы украшали мозаика и роспись. Дворец утопал в роскошном саду, слышалось пение птиц и журчание фонтанных струй.
"Не соврал, сын хромой верблюдицы, - решил про себя варвар, - действительно, хозяин его большой человек. Клянусь бородой Крома, дом Ахунда просто собачья конура по сравнению с этим дворцом!"
- Проводите гостя! - приказал управляющий двум слугам, склонившимся в низком поклоне. Польщенный такой встречей, варвар прошел за ними через несколько больших полутемных залов, где у каждого входа стояли вооруженные алебардами и кривыми кинжалами охранники. При приближении киммерийца стража с поклоном отворяла двери и бесшумно прикрывала их вновь за его спиной. Так они шли довольно долго, пока не спустились по узкой лестнице в небольшое помещение с зарешеченным окном высоко под потолком. Первый провожатый указал Конану на скамью, расположенную прямо под окном, и слуги удалились, оставив его в одиночестве. Спустя некоторое время в комнату вошел лысый.
- Хозяин сейчас будет говорить с тобой, но никто не смеет прийти к нему с оружием, - предупредил он варвара. - Поэтому отдай мне меч и кинжал.
Киммерийцу это совершенно не понравилось: он не привык расставаться со своим мечом, но особенно противиться смысла не имело. Раз уж он решился прийти сюда, то будь что будет - откупоренную бутылку надо допивать до конца.
Передав оружие вошедшему с ним охраннику, управляющий отворил вторую дверь и жестом пропустил Конана вперед.
Варвар очутился в большом зале с каменным полом, посыпанным песком. В противоположном углу находилось возвышение, за ним была видна массивная дверь. Вдоль стен проходили каменные балконы, в торцах которых находились двери в другие помещения. Свет проникал через большие окна, расположенные на достаточно большой высоте. Вид помещения сразу напомнил киммерийцу гладиаторскую арену, он обернулся, но тут щелкнул замок двери. Похоже, предчувствия его не обманули: это действительно была ловушка, и теперь она захлопнулась.
"Хвост и копыта Нергала, неужели попался?!" - мелькнуло в голове киммерийца. Он обошел зал, на дверях с этой стороны ручек не было, к тому же они открывались внутрь, так что нечего было и пытаться их выбить.
- Вот тебе и приглашение в гости, - усмехнулся варвар.
Кругом был только камень и песок, даже не на чем выместить обуревавшую его ярость.
- Подожди, лысый осел, клянусь Кромом, если выберусь отсюда живым, я посчитаюсь с тобой! - Сжав кулаки, варвар присел на возвышение. Делать было нечего - оставалось ждать.
Ожидание длилось недолго. Дверь позади него отворилась, и в зал вошли четыре здоровенных чернокожих человека, по сравнению с которыми охранники Абулетеса выглядели бы мальчиками.
"Наверное, невольники из Стигии", - решил про себя варвар. В руках у двоих из них были длинные бичи из бычьих хвостов, остальные были вооружены шестами с намотанными на конце тряпичными утолщениями. Киммериец почувствовал неладное. И не напрасно, потому что, разойдясь по разным углам зала, они, не произнеся ни звука, принялись методично избивать Конана.
Сначала варвар пытался увернуться от ударов, иногда это ему удавалось, но чаще плеть находила жертву. Удары сыпались один за другим, даже сквозь одежду варвар чувствовал жалящую боль. Конан пытался броситься на одного из своих мучителей, но двое с колотушками сбили его с ног, и избиение продолжалось.
Варвар лихорадочно метался по залу, поднимался и снова падал.
"Так они забьют меня до смерти, - жарко застучало в висках. - Великий Кром, как выпутаться?"
Киммериец попробовал схитрить: он резко бросился на раба с бичом и, мгновенно развернувшись, вырвал шест у чернокожего, пытавшегося сзади напасть на него. Маневр удался, раб опешил от неожиданности, а Конан чуть не наполовину вогнал ему в рот деревянный конец колотушки. Хрипя и булькая кровью, как распоротый бурдюк, противник рухнул на землю.