Обстановка разом изменилась, второму с колотушкой без помощи товарища уже не под силу было успеть за киммерийцем, как молния метнувшимся к одному из палачей, тупо продолжавшему размахивать своим бичом. Не обращая внимания на сыпавшиеся на него удары, Конан, как тараном, ударил его головой в живот, сбив с ног.
Варвар понял, что это не бойцы, а просто огромные и тупые невольники. Если бы они понимали хоть что-то в настоящем бою, то сгруппировались бы вместе, и тогда киммерийцу пришлось бы несладко. Теперь же он расправится с ними поодиночке. Увернувшись от удара шестом, варвар поймал конец второго бича и резко дернул его, едва не оторвав руку своего не желавшего выпускать оружие мучителя. Быстрота, умение и ловкость решили все дело. Вырвав плеть, киммериец ее рукояткой с такой силой ударил по голове своего противника, что у того из носа хлынула кровь. "На какое-то время этот не опасен", - мелькнуло в голове варвара, и он, как пантера, прыгнул на раба, бестолково размахивавшего шестом, и ударом ноги в пах заставил того попробовать зубами песок. Пока тот, уронив шест, со звериным воем катался по полу, Конан пригнулся, поймал на спину бросившегося на него третьего палача и, раскрутив его, швырнул под ноги товарища. Схватив шест, киммериец переломил его о колено.
В умелых руках два обломка дерева с острыми концами - неплохое оружие! Одним ударом киммериец избавил от мучений корчившегося от боли невольника, на губах у того выступила кровавая пена, и он затих. Двое, еще остававшихся в живых, бросились на Конана. Да простят их боги за неведение! Ударом, способным сломать хребет быку, варвар встретил одного из них, а второму просто воткнул обломок шеста в грудь, так что конец вышел из спины между лопатками. Конан уже собирался добить последнего, когда его остановил властный голос:
- Довольно, ты и так лишил меня троих самых сильных рабов! Остановись!
Киммериец поднял голову. На балконе рядом с уже знакомым ему лысым стоял человек с черной бородой, одетый в роскошное платье. Его толстую шею трижды обвивала массивная золотая цепь.
"Хозяин дворца", - сообразил Конан.
Еще не остывший от схватки, весь в крови, сочившейся из полученных ран, киммериец выпрямился и прямо посмотрел в глаза говорившему. Если бы взгляд убивал, то вряд ли чернобородый протянул более мгновения. Но, увы, пока это было Конану не под силу.
- Вижу, что меня не обманули - вряд ли найдется во всей Заморе воин, равный тебе, киммериец, - похвалил варвара чернобородый. - Пусть его приведут в порядок, а потом веди ко мне, - приказал он своему лысому управляющему и удалился.
В купальне десяток молоденьких служанок закрутился вокруг Конана, словно рой пчел. Его вымыли в душистой воде, смазали раны и ссадины бальзамом, одели в новую одежду, потому что его платье после такой схватки превратилось в лохмотья.
Конан с удовольствием нежился в ласковых руках служанок. В этом цветнике он чувствовал себя просто великолепно, его руки не знали покоя, так что визг и смех девушек разносился чуть ли не по всему дворцу.
"Вот здесь бы и остаться", - подумал он, но тут появился лысый, придирчиво взглянул на новое обличье варвара и жестом пригласил следовать за собой.
В зале, куда он попал, киммерийца ожидали мягкие подушки, столик, уставленный яствами, по сравнению с которыми еда в таверне Абулетеса годилась разве что собакам.
"По-моему, самое время подкрепиться", - решил Конан, наливая себе для начала чашу вина. Одним глотком осушив ее, он наполнил вторую и выпил ее уже медленно, наслаждаясь великолепным напитком. Такого вина он не пил давно, а может быть, и вообще никогда.
- Вижу, что ты освоился и не держишь на меня зла, - услышал он голос чернобородого, который вошел в сопровождении человека, несущего в руках свиток. Он развернул его по знаку чернобородого и, помогая себе скрюченным пальцем, принялся читать содержимое скрипучим, как несмазанные петли, голосом:
- Варвар из Киммерии, по имени Конан, в первый день пребывания в городе убил пять стражников городской охраны, разгромил заведение почтеннейшего Фаруха, поломано…
- Это пропусти, - махнул рукой чернобородый.
- В шайке Фархида участвовал в ограблении почтеннейшего Гиндоруса. Украдено штук шелка…
- Это тоже пропусти.
- Вместе с вором по имени Нинус участвовал в ограблении почтеннейшего Ахунда. Убиты семь охранников. Украдено алмазов…
- Хватит. Можешь идти.
Пятясь к выходу и кланяясь на каждом шагу, старикашка убрался восвояси.
- Видишь, киммериец, десятой доли этих дел хватит, чтобы твоя голова украшала самый высокий кол на главной площади. - Чернобородый налил себе вина и, медленно прихлебывая из чаши, выжидательно смотрел на Конана.
Варвар молча оторвал ножку фазана, обмакнул ее в соус и стал меланхолично обгладывать, не выказывая никаких чувств по поводу услышанного.
- Но я позвал тебя не за этим, - продолжал хозяин.
- Ты хотел, чтобы я помог тебе избавиться от самых тупых рабов? - перебил его варвар. Не в его привычках было лебезить и склоняться перед сильными мира сего, да простят его боги. Конан всегда вел себя как равный с равным, кто бы это ни был.
Такая дерзость, будь на месте варвара кто-нибудь другой, могла стоить ему головы, но сейчас чернобородый только рассмеялся.
- Должен же я был убедиться, что мои шпионы меня не обманывают? - ответил он, усмехаясь. - Ты мне нужен для более важных и сложных дел.
"Да, слежка у них тут поставлена неплохо, - подумал про себя Конан. - Не знал я, что считаюсь в этом Шадизаре такой важной птицей. Надо же, только две луны прошло, как я здесь, а эта гиена знает про меня почти все".
- А если бы эти черные ублюдки убили меня? - спросил варвар.
- На все воля Солнцеликого Митры, - серьезно ответил ему хозяин, - значит, пришлось бы искать другого. Вот попробуй лучше рыбу, запеченную с листьями бамбука. Очень вкусно - по кхитайскому рецепту.
- Ты, верно, еще не понял, к кому попал, - помолчав немного, продолжал собеседник. - Я советник нашего повелителя, да продлятся дни его в благоденствии и сладости.
Конан мало чему удивлялся в последнее время, но эта новость даже его несколько озадачила.
"Да, для того чтобы сохранить на плечах голову, придется попотеть", - мигом смекнул он, а вслух сказал:
- Прости, почтеннейший, если своими необдуманными речами- или действиями я нарушил порядок и обычаи, принятые в твоем доме.
- Пустяки, - усмехнулся чернобородый, - что взять с варвара. Лучше раскрой уши и внимай тщательно, от этого зависит многое, и твоя жизнь тоже.
Конан налил себе новую чашу вина и приготовился слушать.
- Советником быть неплохо, - начал чернобородый, - пока к тебе благоволит повелитель, да продлятся его дни в почестях и сытости. Если же милости его начинают простираться на других больше, чем на меня, то самое лучшее, что меня ждет, - это с глаз долой подальше, а худшее - голова моя может оказаться на главной площади… насаженной на кол, разумеется. Вместо твоей, которой там самое место, - добавил он.
Конан не был по натуре человеком мрачным и ценил удачное слово, но шутки советника уже начали его раздражать. Что ж, Нергал сам выбирает себе любимчиков.
- Так вот, - продолжал хозяин, - у повелителя, да продлятся его дни среди красавиц и в силе, появился в последнее время еще один приближенный. Так себе человечишка, ничтожный лекарь. Разве может правитель любить лекаришку больше, чем своих советников, подарить ему перстень со своей руки? - спросил сам себя чернобородый. И сам ответил: - Нет, не может.
А между тем у этого коновала дворец теперь не хуже моего, и гарем больше, и стражников целая армия, он может всегда входить к господину, да продлятся дни его в сладости и великолепии, а я только по его разрешению. Разве этого я заслужил, ни сна ни отдыха не зная в делах государственных? Но это еще не самое плохое, - вздохнул он, - донесли мне, что намеревается сей ничтожный сын шакала и гиены убрать меня с дороги. Как он это сделает: подошлет ли убийц или подсыплет яду, как почтеннейшему Чураку, мир его праху, один Нергал знает, но я не намерен ждать этого, как ягненок.
Видно было, что предмет, который излагал Конану советник, уже стал у него чем-то вроде зубной боли - и сказать этого никому не скажешь - от его сана до головы на колу путь короткий, если язык длинный, - и терпеть уже невмочь.
"Вот бы Замиру сюда, наверное, прослезилась бы от жалости, - усмехнулся про себя варвар, - хорош, что твой соловей. Как поет - заслушаешься".
- Слезами тут не поможешь, - словно прочитав его мысли, вздохнул советник, - а вот твое умение и сила пригодятся. Ты убьешь этого лекаришку.
Конан уже и сам понял, к чему клонит чернобородый. Да, влип он по самые уши, глубже некуда. Здесь пока не убили, так в другом месте быстренько восполнят это упущение.
- Что ж, на все воля Владыки Света, - спокойно ответил он. - Не пристало мне бояться лишней снесенной головы, да простят меня боги. Тем более если он такой шакал, каким ты его расписываешь.
- Вот это правильно, голова ему явно мешает. Вижу, что я в тебе не ошибся. Настоящего воина видно издалека, - подхватил советник. - Если сумеешь сделать это, озолочу.
Подумав немного, он продолжал:
- Выполнить это будет непросто, стражников у него много, всех не перебьешь. Даже ты не сумеешь, - с сожалением добавил он. - Однако у меня есть кое-какой план. Завтра в дом к этому ублюдку привезут кедровые бревна - он, видишь ли, хочет сделать беседку в саду на пятьдесят человек гостей! Такой у самого правителя нет, да продлятся дни его в здоровье и радости! Мои люди договорились с возчиками бревен, да и бревно выдолбленное уже приготовлено. Тебя провезут в нем во дворец, а ночью вылезешь - и считай, что полдела уже сделано. Мой слуга Гисан объяснит, как проникнуть в его спальню. Если тебе повезет, ты сможешь его убить.
- А как я выберусь из дворца обратно? - полюбопытствовал киммериец.
- Это дело твое, сам не маленький. Жить захочешь - придумаешь.
- А если я откажусь?
- Прикажу убить здесь. У тебя все равно нет выхода. Ты что, хочешь, чтобы твоя голова красовалась на главной площади? Или чтобы тебя связали и забили палками? Я ведь ничего не теряю. Тебя здесь никто не видел, кроме моих верных слуг. У тебя единственный путь - сделать, как я велю, и постараться уцелеть.
- А потом ты прикажешь меня убить кому-то из твоих слуг?
- Это будет не так-то легко сделать. Мне рассказывали, что кое-кто пытался, но ты ведь сидишь здесь живой и здоровый, что меня совершенно устраивает. Все в руках богов, но вижу, к тебе они благоволят. Вот почему я выбрал тебя для этого дела. Но чтобы не возникло сомнений, я награжу тебя, щедро награжу прямо сейчас.
- Клянусь милостями Митры, это очень благородно! - воскликнул Конан. - Ты, почтеннейший, вознаградишь меня еще до выполнения дела? Чем же?
- Воин ты доблестный, - усмехнулся хозяин, - но проверим, как у тебя с головой. Что может быть лучше монет и драгоценностей?
- Ну… - на секунду задумался киммериец, - помощь в бою, хороший совет…
- Ты почти у цели, - кивнул советник, - я тебе дам что-то вроде дружеского совета.
- Это немало от такого человека, как ты, - поклонился варвар, - но надеюсь, что этот совет пойдет мне на пользу?
- Не сомневайся, - успокоил его советник, - чтобы услышать то, что я тебе скажу, многие осыпали бы меня золотом. Мне известны не только твои подвиги в нашем городе, но, кажется, я догадываюсь, что еще ищешь ты здесь. Пусть меня разотрет в пыль Нергал, если это не Синий Камень. Я не ошибся?
- Откуда ты знаешь? - Варвар подался вперед, и его глаза цвета сапфира чуть ли не прожгли насквозь советника.
- Мир не без добрых людей, слава Солнцеликому, - слегка поежился под его взглядом сановник, - но то, что я знаю это, не суть важно. Главное, что я знаю, у кого этот перстень. Имя этого человека Лиаренус, еще он известен под прозвищем Горбун. Если уцелеешь во дворце у лекаришки, то попробуй наведаться к нему. Но берегись - Горбун не прост, очень не прост; были охотники, позарившиеся на его добро, только вот что-то их с тех пор никому не приходилось видеть. А теперь, - закончил свою речь чернобородый, - тебе пора отдохнуть перед завтрашним днем.
Он позвонил в серебряный колокольчик, явился лысый управляющий в сопровождении невысокого старикашки с хитрой рожей.
- Гисан, ты расскажешь киммерийцу все, что знаешь про двор этого лекаря, а ты, - хозяин обратился к лысому, - отведешь его в покои на ночлег. Дай ему все, что попросит: еды, вина - ну, в общем, сам понимаешь. Пусть выберет себе на ночь девушку, если захочет, или двоих, - оглядев варвара, усмехаясь уточнил чернобородый, - чтобы ни в чем недостатка у него не было.
- Кроме этого, - перебил его Конан, - мне еще понадобятся кое-какие приспособления.
- Разумеется, - кивнул хозяин, - Гисан тебе поможет и в этом.
Когда слуги вместе с Конаном удалились, чернобородый не мог сдержать радости. Потирая руки, он удовлетворенно произнес:
- Вот теперь посмотрим - кто кого! Завтра этот лекаришка отправится на Серые Равнины, благодарение Митре, а его горбатому братцу, видать, скоро тоже будет приятный сюрприз!
Глава восьмая
Конан с трудом протиснулся в заготовленную для него колоду, отверстие закрыли. Ему предстояло провести так целый день до самой темноты. В общем, в бревне было не так уж плохо, душновато только, да еще не понравилась варвару разгрузка. Хорошо хоть, что бревно не треснуло, когда его свалили с повозки. Конан поглядывал в отверстие, проделанное для доступа воздуха. Он ждал, когда же можно будет вылезти из этого гроба. Все тело онемело от неподвижности, желание пошевельнуться становилось просто нестерпимым.
Наконец голоса снаружи смолкли, и в отверстие уже ничего было не разглядеть, сколь ни таращи глаза. Киммериец осторожно надавил на торец своего убежища и с превеликим трудом вылез наружу. Занемевшие от неподвижности руки и ноги едва слушались. Конан с наслаждением растянулся на траве и стал разминать мышцы на руках, потом плечи, живот - все тело. Легкое покалывание было приятным и возвращало бодрость. Оглядевшись вокруг, он определил, что находится в саду, недалеко от того места, где, как указал ему Гисан, можно взобраться по стене дворца до балкона, а дальше проникнуть внутрь. Киммериец, распластавшись на земле, подполз поближе к дорожке, окружавшей дворец, - по ней дозор обходил обитель своего господина.
Стражники двигались лениво, не обращая особого внимания на то, что происходит вокруг. Да и может ли произойти что-нибудь в саду, который был окружен двойной каменной оградой и двумя рядами охраны? Первое время они еще перекликались между собой, потом это стало происходить реже, потом они просто покрикивали: "Эй!" - и, услышав ответ, успокаивались.
"Благодарение Митре, стражники везде одинаковы", - порадовался Конан. Он решил проверить их бдительность и бросил камешек в сторону от того места, где лежал. Проходящий мимо него охранник даже головы не повернул. Мало ли какая птица трепыхается в кустах! Конан полежал еще немного, заметил расстояние между стражниками и, улучив момент, набросился на одного из них сзади, привычным движением, словно цыпленку, свернул шею и, подхватив под мышки, аккуратно уложил на траву.
Следующий охранник спустя некоторое время разместился рядом.
- Эй, - негромко крикнул киммериец, приложив ладони к губам, чтобы было труднее разобрать голос.
- Эй, - лениво отозвался кто-то. Пока все шло как надо.
Конан метнулся к стене - один момент, и крюк зацепился за перила балкона. Как ящерица, прижимаясь к стене, он через несколько мгновений очутился наверху, перебросил тело через перила и замер. Внизу послышались шаги охранника. Когда поступь стража стихла, варвар подполз к двери, ведущей внутрь. Два движения кинжалом, и задвижка подалась. Конан осторожно, чтобы не было слышно скрежета, острием кинжала продвигал металлическую планку до тех пор, пока не почувствовал, что дверь начала приоткрываться. Он торопился - надо было успеть сделать все до момента, когда стражники обнаружат отсутствие своих товарищей. Проскользнув в дверь, он очутился в небольшом темном помещении; только полоска света на противоположной стене указывала, где следующая дверь. Варвар приник к щели одним глазом. В соседней комнате, тускло освещенной одним светильником, находились два стражника: один стоял, глядя в окно, другой сидел на полу у двери и клевал носом. Конан легонько двинул дверь; слава богам, она подалась без скрипа. Когда щель расширилась достаточно, киммериец сначала метнул нож в шею стоящего охранника и, не дожидаясь, пока тот упадет, отправил и второй нож по назначению.
Следующая комната напоминала покои правителя, по крайней мере, Конан представлял их себе именно такими. Ковры устилали пол, висели на стенах; казалось, ими был покрыт даже потолок. Было бы время, киммериец полюбовался бы на это великолепие: яркие ковры сказочно хороши, мягкий ворс - загляденье.
Но он пришел не за этим, тем более что в соседней комнате послышались тихие шаги, дверь открылась, и вошел человек, одетый не хуже самого советника. Он держал в руках лампу, и ее свет не позволил ему сразу разглядеть киммерийца, притаившегося возле входа. Метнувшись к нему, Конан схватил вошедшего за горло и, приблизив к нему свое лицо, грозным шепотом спросил:
- Где хозяин?
Ослабив немного хватку, киммериец дал несчастному вдохнуть воздуха, но не более, чтобы он был в состоянии жестом руки показать - где.
- Такова воля богов, - прошептал варвар, вновь стискивая горло верного постельничего, или как его там, не важно.
Дернувшись несколько раз, тот отправился на Серые Равнины. Конан взял у него лампу и вошел в указанную дверь. Это помещение было еще более роскошным, чем предыдущее, кроме ковров ее украшала богатая мебель коричневого дерева. Кресла были инкрустированы серебром, и металл тускло поблескивал в свете двух высоких светильников из бронзы, стоявших в ногах огромного ложа. Под прозрачным балдахином спал лекарь, доставивший столько горьких мгновений человеку, пригласившему вчера в гости киммерийца… но времени было в обрез. Варвар склонился к спящему, потряс его за плечо и, когда тот открыл глаза, спросил:
- Ты лекарь повелителя нашего, да будут дни его благословенны?
Лекарь похлопал глазами, спросонья ответил утвердительно, но когда пробудился окончательно, то начал соображать, что же происходит. В глазах его мелькнул ужас; он открыл рот, чтобы закричать, но в этот момент Конан прекратил его дыхание своим обычным способом, сказать проще - задушил бедолагу, провинившегося тем, что украл у чернобородого советника часть любви его господина.
Убедившись, что все кончено, он снял с пальцев придворного лекаря перстни, в том числе и тот, который, к великому огорчению советника, подарил повелитель, и, не мешкая, покинул спальню.