Остался лишь один человек неопределенного возраста, весь покрытый бородавками. Форез помнил его: это был один из прежних собутыльников его отца.
Встреч с этим человеком лорд Форез избегал с особой тщательностью. Меньше всего на свете ему хотелось слушать рассказы старого забулдыги о том, как проводил свои дни и ночи его ничтожный, заблудший отец-неудачник.
Но - делать нечего! Других собеседников на этот час у лорда Фореза не было.
Забулдыга икнул, попросил денег на выпивку и сообщил:
- Жил здесь старик-кхитаец. Мы все гадали, как такое вышло. То ли ты, друг милый, до того перепился, что всю рожу у тебя перекосило, то ли продал свой дом этому кхитайцу, а сам подался в чужие края… Выходит, я ошибался, а вот жена моя была права, ха-ха!
Форез не стал входить в эти подробности. Он снабдил своего собеседника еще одной монеткой, и вид блеснувшего в свете факела кругляшка взбодрил того настолько, что повествование продолжилось:
- Словом, жил тут этот кхитаец. Днем ходил куда-то, а вечером дома сидел. Иногда вроде пел. Или выл. Словом, испускал различные звуки. А потом перестал выходить из дома. Ну, мы думали: может, подался в чужедальние края. А жена моя полагала, что он помер. Выходит, жена моя опять была права, хе-хе!
- Не женщина, а сокровище и кладезь премудрости, - сказал Форез. - Дальше.
- Будь она сокровищем, я бы давно ее продал, - сказал забулдыга. - Но насчет премудрости ты совершенно прав.
Он помолчал немного, но новой монетки не последовало.
- Это все? - спросил Форез, когда молчание затянулось.
- Ну… Вроде бы, да, - неуверенно ответил забулдыга. - Так помер старик или как? Мы-то входить не решились. Мало ли что. Посадят потом в тюрьму и отрубят голову за убийство.
- Ясно, - сказал Форез. - Ну, спасибо.
Он повернулся к соседу спиной и шагнул в сторону окровавленного крыльца. Что делать? Войти в дом и посмотреть, чья это кровь? Ждать рассвета? Все-таки сжечь тут все и забыть о случившемся?
Неожиданно из темноты вынырнула огромная тень, и знакомый низкий голос проговорил:
- Что тут случилось, лорд Форез?
- Конан! - Форез вдруг понял, что невероятно рад появлению киммерийца. Во время путешествия именно Конан принимал все важнейшие решения, и теперь, оставшись наедине с собой и своей жизнью, Форез немного растерялся.
- Конан, Конан… - проворчал варвар. - Воплей тут - на весь квартал.
- Разве ты поселился по соседству? - удивился молодой лорд. - Я думал, тебе достаточно заплатили, чтобы ты нашел себе комнаты в центре Пайрогии.
- Можно найти вполне приличные комнаты на окраине. Плата меньше, а удовольствия больше, - заявил Конан. - К тому же тут у меня полно знакомых… Ты напугал мою приятельницу. И она, вместо того, чтобы провести со мной приятный вечерок, удрала к себе, замотала голову шарфом и наотрез отказывается выйти из-под кровати. Как ты думаешь, почему такое случилось? У тебя есть объяснение?
Вместо ответа лорд Форез выдернул из земли факел и посветил в сторону своей лачуги. Конан присвистнул.
- Кого ты здесь зарезал, мясник?
- Если бы я только знал…
Форез выглядел таким беспомощным, что Конан поневоле развеселился.
- Идем, - сказал киммериец, - выпьем у меня в гостинице, а с рассветом вернемся сюда и посмотрим вместе, что ты натворил.
Форез позволил себя увести. Он так устал и перепугался, что напился после первой же кружки и заснул прямо за столом. Конан не потрудился отнести его в комнаты. Сам он отправился к себе и превосходно выспался на тюфяке, брошенном прямо на пол. Тюфяк был набит свежей соломой, в нем не водилось клопов и блох, а в окно, выходящее прямо на восток, солнце заглядывало первым делом, едва только успев подняться над горизонтом. И, пощекотав тонкими золотыми лучами лицо спящего варвара, пробуждало его веселым: "Пора, Конан! Впереди еще один день, полный неожиданностей, приключений, доброй выпивки и веселых подруг!".
Конан проснулся с рассветом, спустился вниз и, обнаружив своего приятеля в той же позе, в какой оставил его накануне, беспощадно разбудил. Облитый холодной водой, Форез фыркал и стонал, он едва не плакал. Конан ухмыльнулся.
- Вот и утро, мой господин, пора отправляться к лачуге и…
В глазах Фореза появился ужас.
- Не бойся, малыш, я с тобой, - сказал Конан. - Разве тебе не интересно, что ты там наворотил? Мне - ужасно интересно. Я просто всю ночь чесался от любопытства.
Он схватил лорда за руку и потащил за собой, не позволив даже глотнуть воды.
Возле лачуги все оставалось по-прежнему. Дверь стояла нараспашку, темная лужа крови запеклась на пороге. Факел давно прогорел, и тряпка на нем источала отвратительный запах. Комната была сплошь затянута паутиной. Не все нити, как выяснилось, были одинаковы. Часть из них представляла собой сильно удлиненные и деформированные пальцы рук. В самом центре паутины, скрестив ноги и раскрыв залепленные серой липкой массой глаза, сидел старик кхитаец. Он был, несомненно, мертв. Его руки были раскинуты в стороны и покоились на нитях. Из пальцев исходили густые пучки, которые затем расходились по всей комнате. Такие же охапки нитей вылезали из его головы, из плеч, из коленей. Мертвый кхитаец словно пророс мириадами паутинок, став одновременно и жертвой их, и родителем.
- Что это? - пробормотал Форез.
Конан схватил его за плечо и рывком развернул к себе.
- Вот именно! - сказал он резко. - Что это, а? По-моему, настало время нам с тобой, лорд Форез, поговорить серьезно. Рассказывай, где ты встретил старика и что он тебе говорил!
- Клянусь, ничего особенного… - начал было Форез.
Конан встряхнул его, как лисица встряхивает пойманную мышь.
- Не ври!
- Просто нищий.
- Почему ты пустил его жить в свой дом?
- Он попросил…
- А если бы я тебя попросил?
- Мне нужно было, чтобы за лачугой приглядели, - извернулся Форез. - Старикан показался мне безобидным. Вот и все. Да, еще забавно было, что он кхитаец.
- И еще забавно, что он отправил тебя в Кхитай искать этого отвратительного Хань Ду, не так ли? - продолжил киммериец.
- Я хотел заработать торговлей наркотиками… - нашелся Форез.
Это объяснение показалось варвару вполне правдоподобным. Конан еще раз смерил бритунского аристократа подозрительным взглядом и отошел в сторону.
- Может быть, ты и не врешь, - проворчал киммериец. - Но в любом случае, выглядит все это очень некрасиво.
- Мне теперь негде жить, - пожаловался Форез.
- У тебя есть деньги, наймешь комнату, а потом подберешь себе работу по вкусу, - безжалостно сказал варвар. - Можешь, к примеру, устроиться охранником в богатый дом. В такой дом, где водятся хорошенькие дочки. Этим ремеслом можно промышлять не хуже, чем любым другим.
- Ты предлагаешь мне заняться работорговлей? - спросил Форез.
- Обычным шантажом, - поправил киммериец. - Мне не нравится, когда женщин крадут и продают на сторону, каким-нибудь грубым типам, которые будут делать с ними, что захотят. Женщина должна отдаваться мужчине по доброй воле, с охотой, ради удовольствия. Иначе во всем этом нет никакого смысла. Ну а потом всегда можно получить деньги от отца девушки или от ее брата.
- Или дубиной по голове, - сказал Форез, вспомнив свою неудачную историю с дочерью графа Сабрана.
- Это уж как повезет, - согласился Конан и поглядел на лорда Фореза с насмешливым сочувствием: - Полагаю, у тебя нет ни таланта, ни везения. Бедняга!
"Напрасно он так ко мне относится! - думал Форез, глядя в широкую спину удаляющегося варвара. - Значит, таланта у меня нет? Насчет везения он, может быть, и прав… Хотя - тоже как посмотреть. Встретил же я этого кхитайского нищего…"
При воспоминании о том, во что превратилось "удачное знакомство" со стариком кхитайцем, Фореза передернуло. Тем не менее он упорно продолжал считать это удачей.
"И до Кхитая я добрался, и там с кем надо переговорил, а после вернулся домой. И вот я в Пайрогии. Берегись, дядюшка! Еще никому не было позволено презирать лорда Фореза безнаказанно! Если бы боги хотели, чтобы другие люди могли вытирать об меня ноги и не опасаться при том за свою судьбу, то упомянутые боги сотворили бы меня, скажем, садовником. Или продавцом угля. Или сборщиком навоза где-нибудь в Вендии. Но я родился с титулом, а это кое к чему обязывает!"
Он гордо вскинул голову.
"И пусть хитроумный варвар считает меня дураком. Так даже лучше. Пусть все воображают, будто я ни на что не способен. То-то будет удивления!"
Золотая маска, полученная от Хань Ду, тщательно завернутая в шелк и запакованная в прочный пергамент, перевязанная тесьмой, была почти плоской и удобно хранилась под курткой Фореза. Он пришил ее с изнаночной стороны, под мышкой. Время от времени Форез проверял, на месте ли маска: для этого ему было достаточно опустить руку и прижать ее плотнее к туловищу. Он сразу ощущал локтем прикосновение золотого носа, который ухитрялся покалывать даже сквозь обертку и плотную куртку.
Ни Конану, ни Тьянь-По лорд Форез и словом о своем приобретении не обмолвился. Он не слишком доверял компаньонам. И не то чтобы эти двое - особенно киммериец - представлялись Форезу "омерзительно честными" (как он выражался о людях, вроде дядюшки Эмбриако), просто цели у них были немного различны. Неизвестно, как отнесется тот же киммериец к желанию лорда Фореза при помощи колдовства убить богатого и неуместно принципиального дядю. Вроде бы, Конан несколько раз высказывался в том смысле, что всем колдунам неплохо бы поотрезать головы и сварить их в котле, а варево вылить в отхожее место.
Тьянь-По на сей счет ничего не говорил, но кто может наверняка знать мысли кхитайца! Боги нарочно создали их с такими узкими глазами - чтобы другие люди ничего не могли в этих глазах прочитать.
Итак, лорд Форез решил действовать один. Для начала он отыскал подходящего человека.
Подходящий человек обретался там же, в гостинице, и вид имел самый бывалый. Потрепанный и потасканный. Сразу видно, побродил это! воин по большим и малым дорогам, помахал мечом из довольно скверной стали во всех войнах и стычках, что затевались на просторах Хайбореи, попил вина во всех тавернах, не пропуская ни одной. Словом, это был немолодой и сильно пьющий наемник, который пытался отойти от дел.
Звали его Ангадди, и был он из Хоарезма.
Когда лорд Форез подсел к нему за столик, Ангадди мутно поглядел на него налитыми кровью глазами, раскрыл рот, чтобы попросить нежелательного соседа "уб-браться отсюда к Нергалу и подальше", но лорд Форез, хорошо зная подобную породу людей, чрезвычайно ловко подсунул ему стакан с выпивкой, и Ангадди отвлекся.
- Я желал бы побеседовать с тобой, уважаемый, по очень интересному вопросу, - сказал Форез. - Не возражаешь?
Поскольку Ангадди был занят выпивкой, то времени и возможности возражать у него не оставалось.
- Вот и хорошо, - невозмутимо продолжал Форез. - Я вижу, ты человек бывалый. Везде побывал, ко всему руку приложил.
- И к тебе приложу, если не уберешься, - прохрипел Ангадди между глотками.
Форез чуть отстранился и тронул кинжал, висящий на поясе. Вообще-то в таверне принято было снимать оружие, но кинжалы за таковое не считались.
- Сперва выслушай, а после убивай, - назидательно молвил Форез.
Ангадди отставил стакан и уставился на непрошеного собеседника налитыми кровью глазами.
- Где ты такую глупость слышал, а? Я тебе вот что скажу! Если ты сперва будешь лясы точить, а уж потом браться за оружие, то…
- Друг, - проникновенно произнес Форез, - война ведь закончилась. Мы с тобой в Пайрогии, в уютной таверне, пьем вино, за которое плачу, кстати, я, и ведем мирную беседу. Мы ведь на одной стороне.
- Да? - Ангадди был ужасно удивлен. - В первый раз такое слышу!
- Да, да, - Форез несколько раз кивнул, стараясь выглядеть как можно более убедительным. - На одной. Я предлагаю тебе заработать.
- Кого убить? - осведомился Ангадди у своего нового друга.
Форез осторожно накрыл его иссеченную шрамами ладонь своей холеной рукой.
- Подожди, не стоит торопиться. Убивать будем не мы. Хотя, обещаю тебе, кровь прольется!
- Это самое главное, - проворчал Ангадди, успокаиваясь.
- Нужно прийти в один дом и сказать, что ты - бывалый солдат, наемник, который постранствовал по свету, - продолжал Форез.
- Это сущая правда! - рявкнул Ангадди. - Неужели ты хочешь заплатить мне за то, что я скажу правду?
- Правда иногда обходится очень дорого… Нет, дальше нужно будет сказать что-то не вполне правдивое. Ты спросишь хозяина дома, господина Эмбриако; Господин сей обожает разные за морские диковины. Об этом его пристрастии знают многие странники и бывалые люди, вроде тебя. Ему со всего света приносят безделушки, а он охотно расплачивается за них чистым золотом.
- Ага! - крякнул Ангадди. - Но при чем же здесь я?
- Говорю тебе, ты назовешься странником и принесешь ему красивую безделушку. А Эмбриако заплатит тебе за нее золотом.
Ангадди отставил стакан. Разложил на столе несколько кислых ягод, которыми заедал свою выпивку - уж такая у него была привычка, заедать выпивку кислыми ягодами.
- Это я. Это безделушка. Это золото, которое я получу от господина Эмбриако. А это - господин Эмбриако, который заплатит мне за безделушку. Но что-то я не вижу во всей этой хитрой комбинации тебя!
- Это очень простая комбинация, - заверил его Форез.
- Она была бы простой, если бы в ней нашлось место для тебя, - упорствовал Ангадди. - Я чую подвох. Какую выгоду ты видишь для себя? Отвечай! - взревел он.
Лорд Форез чуть отодвинулся.
- Я открою тебе сердце, как брату, - сказал он разъяренному наемнику. - Моя выгода в том, чтобы господин Эмбриако получил эту безделушку. Полагаю, она… э-э… не вполне то, чем выглядит.
- Подробнее, - потребовал Ангадди.
Лорд Форез наконец взорвался. Он понял: еще одна уступка наемнику, и достопочтенный Ангадди сядет ему на голову и вообразит, будто обладает какой-то властью над ним, лордом Форезом. Нет уж.
- Я сказал тебе достаточно, - отрезал лорд Форез. - Хочешь - берись за работу, хочешь - откажись. Дело твое. Я всегда могу найти другого бывалого человека, который явится к господину Эмбриако за наградой в несколько десятков золотых.
Последний аргумент сразил наемника.
- Так бы сразу и сказал, - пробурчал он, опуская голову и сразу делаясь чрезвычайно приятным в общении.
Конан навестил своего друга Тьянь-По в резиденции, которую бритунский король отвел почетному гостю из Кхитая.
Резиденция представляла собой крохотный садовый домик, размещенный в самом отдаленном из королевских садов.
Киммерийца долго не хотели туда пускать, рассказывали ему о неприкосновенности королевских садов и прочую чушь, пока наконец не появился привлеченный шумом и громкими криками Тьянь-По и с улыбкой не попросил стражников впустить этого гостя.
- Ибо он явился ко мне, дабы не прерывать своего обучения, - объявил маленький каллиграф ошеломленным стражникам.
Те проводили взглядами странную парочку: огромного киммерийца и миниатюрного кхитайца. Друзья неторопливо удалились в беседку, где Тьянь-По проводил большую часть своего времени, рисуя тушью схемы расположения различных фонтанчиков, искрометов, плавающих ваз с цветами и прочих элементов предстоящего праздника.
- У господина Эмбриако, по слухам, есть несколько настоящих золотых масок, - сказал Тьянь-По. - Завтра я хотел бы посмотреть их все. Золотые маски могут придать церемонии наиболее эффектный вид.
- А для чего они нужны? - полюбопытствовал Конан.
- Их надевают танцовщицы, когда исполняют Танец Золотых Масок, - объяснил Тьянь-По и удивился: - А для чего еще?
Конан пожал плечами.
- Никогда не знаешь, что скрывается за маской. Не слишком-то мне нравится вся эта затея.
Тьянь-По внимательно посмотрел на своего друга.
- О, ты становишься философом, Конан. Действительно, та пустота, что скрывается за маской, всегда таит в себе неизведанное. Но ты ведь пришел говорить со мной не о церемониях, не так ли?
- Да. - Варвар кивнул и огляделся. - Разве ты не предложишь мне рисовой водки или этого твоего чая? Я надеялся, что ты пожелаешь угостить меня и побеседовать о чем-нибудь, вроде бабочек над лотосами.
Тьянь-По шевельнул бровями.
- В такое время суток я не пью водку и тебе тоже не советую. Что до чая, то в Пайрогии он просто ужасен. Пока он добирается из Кхитая до Бритунии, он успевает покрыться плесенью и потерять все свои чудесные ароматы. Так что я довольствуюсь водой.
- Лучше пей здешнее пиво, - посоветовал Конан. - Таков главный закон любого путешественника. Всегда пей то же самое, что и местные жители.
С этими словами киммериец извлек из-под куртки гигантский кувшин с пивом. Как там умещался сей сосуд, осталось загадкой.
- Таково уж мое дао, - сообщил Конан пораженному кхитайцу. - Давай сюда чайные чашки.
Будем разговаривать.
Испив первую чашу, маленький кхитаец разрумянился и проговорил:
- Чувствую действие твоего напитка. Слушай же. Я поведаю тебе об апельсиновых деревьях…
Он устроился поудобнее, обложившись со всех сторон микроскопическими шелковыми подушечками, которых в беседке имелось превеликое множество, и заговорил нараспев:
- Жили на свете три брата-колдуна…
- В Кхитае? - уточнил Конан.
Тьянь-По глянул на своего собеседника неодобрительно:
- Разумеется, в Кхитае. Не перебивай. Лучше внимай моей истории и оцени, насколько она изящна. Итак, эти трое братьев занимались своими магическими делами…
- Поджарить бы всех троих! - опять не удержался Конан.
Тьянь-По даже подскочил на подушках:
- Будешь ты слушать или нет?
- Я буду внимать, учитель, - с притворным смирением произнес Конан.
- Старший из братьев занялся работорговлей. Он покупал у бедняков их дочерей и превращал их в девиц для сладких утех. У этого старшего был особенный дар: взглянув на трехлетнюю девочку, он сразу мог сказать, вырастет ли она красивой. И он никогда не ошибался. Скоро о его чудесном умении знали уже все работорговцы округи, и к нему приводили маленький живой товар - для оценки. Таким образом, он богател и богател.
Второй из братьев любил странствия. Его интересовали чужие страны. Он обошел весь Кхитай, побывал и в Вендии и даже добирался, по слухам, до Турана. Он был также очень любопытен, поэтому подслушивал чужие разговоры. А для того, чтобы его не обнаружили и говорили в ого присутствии вполне свободно, он превращался в паука. В маленького такого, с виду вполне безобидного паучка, на которого никто и внимания не обращал. Забивался в уголок - и слушал, слушал.
Иногда ему делались известны какие-нибудь тайны, но чаще всего - незначительные обстоятельства чьей-либо жизни.
Для него не существовало разницы между важным и неважным. Он просто любил быть в курсе. И потом, вернув себе человеческий облик, он удивлял собеседника редкой проницательностью. Откуда было знать людям, что в обличье паука их теперешний сотрапезник вызнал всю их подноготную и теперь, можно сказать, держит их в кулаке!