- А что сказали? Ну, как заставили-то?
- Лекарь приезжал… Сказал - дурную кровь надобно выпустить. Выпустил… - мальчишка неожиданно улыбнулся. - А потом нас накормили - вкусно-вкусно. Жареные перепела, хлебушек пшеничный. Белый, вино… никогда так не ел!
- А дружок-то твой, что ничего не расскажет? - подал голос Олекса. - Молчит, словно немой.
- Никола-то? Так он и есть немой.
- Понятно… А что за лекарь-то?
- Герр Якоб говорил, чтобы мы…
- Так вы и так уже все рассказали… Точнее говоря, за вас - мы. Ну? Так что за лекарь-то? Верно, чудной?
- Чудной, верно! - парень, как видно, и не хотел уже ничего говорить, но вот после слова "чудной" вдруг кивнул, даже слегка улыбнулся. - Лица не разглядеть - под повязкой, одни глаза сверкают. Белесые такие, рыбьи…
Ратников вздрогнул - рыбьи глаза! Впрочем, мало ли у кого такие бывают?
- Одет в рясу, темную такую, длинную, как орденский брат или послушник… но не брат! Вообще, словно не от мира сего…
Не от мира сего! А вот в этом, средневековом, аграрном мире люди очень наблюдательны. Парнишке вполне можно доверять.
- А с чего ты взял, что не от мира сего?
- Ну, не знаю, - пастушонок - звали его, кстати, Парфен - пожал плечами. - Просто вот по всему чувствовалось - ну, не наш он, не из наших мест: и ходит не так, и смотрит… как змея, брр!
- А телосложение, рост?
- Чуть пониже тебя, мил человек, в плечах чуть шире, осанистый такой, крепкий… Герр Якоб его вроде как побаивался!
- А голос, голос какой? По-русски говорит чисто?
- Голос? - Парфен скривил губы. - Так он вообще ни говорил, все делал молча - и иголку совал, и вынимал… Быстро все этак, ловко - видать, и впрямь добрый лекарь! Умеет!
- И часто он в замке бывает?
- Один раз и был… Нет, пару - я еще как его поутру, как стадо гнал, видел. Больше - нет. И с тех пор, как кровь из нас выпустили, герр Якоб с добром к нам с Николой стал. И кормить получше, и одежку вот - дали. Справная!
- Так лекарь этот только вам кровь отворял?
- Почему? Не токмо! И кнехтам многим. Ну, те сами шли, просили - мора боялись.
Ратников сорвал травинку, сунул в рот, пожевал… Вот, значит, как - лекарь! Лицо скрыто маской, одни глаза. Рыбьи! Кровь берет профессионально, хотя… вон, синяк же! Но, это, может быть, просто у Парфена вены слабые.
- Ну, ладно, парни, пошли мы… Удачи!
- И вам того же… Ой! - Парфен вдруг рассмеялся, видать, радовался окончанию столь непонятной беседы. - Забыл сказать - обувка у того лекаря смешная - блестящая, и обвязки торчат…
Понятно - начищенные ботиночки со шнурками. Ясно - чужой это, пришелец. И наверняка как-то связан с Кнутом. Но зачем брать у местных кровь? Неужели…
Михаил уже вышел на дорогу, оглянулся - Олекса все никак не мог расстаться с пастушками, все о чем-то болтал… Вот, махнул рукой - сейчас, мол.
Побежал… Догнал. Улыбнулся:
- Днем замок не особенно-то и охраняется… так, лишь пара стражей на башнях.
Ратников улыбнулся: а ведь молодец, Олекса - главной-то цели не забыл! А вечером, до темноты еще, и собак пастушки забирают, летний загон охранять. Так что, как раз вот нам бы и…
- Воспользуемся, - добродушно заметил Миша. - Обязательно воспользуемся, Лекса! Что еще Парфен говорил?
- Говорил, муторный день сегодня - мужики оброк привезут. Ну, те, кто на орденских землях… Раньше должны были бы, да, сам видал - похороны.
А вот это здорово! Народу в замке будет порядочно! Значит, и внимание стражей распылится… если они вообще наблюдают за оброчниками со вниманием, что вообще-то вряд ли.
Двор замка был полон! Запряженные ленивыми лошаденками возы - у тех, кто побогаче, у большинства же - сани-волокуши, использовавшиеся во множестве и летом, и вообще в любое время года. Многие приплыли на лодках - принесли оброк на плечах: корзины с яйцами и битой дичью, куры, гуси, утки, много было и белорыбицы, и дикого - в сотах - меда, даже горшки и кувшины - целая телега, - а еще - плетенные из лыка туеса, короба, корзины; в санях-волокушах - подковы, замки, прокованные железные крицы - "уклад"… чего только не было! Вот только зерна-жита не было, да овощей, да грибов - не сезон еще.
Добродушного вида монах - пожилой, толстогубый, пухленький, в белом, с черным крестом, плаще - принимал оброк в сопровождении двух помощников-кнехтов, самолично делая пометки писалом по бересте - список, кто, чего и сколько ордену должен. В отличие от многочисленных рисунков в школьных учебниках, привезшие оброк мужики относились к этому делу довольно спокойно, многие даже весело - как видно, немцы последнее не забирали, вот именно так - не забирали, - экономика ордена была налажена толково и четко, каждый знал - что он должен и в какие сроки, каждый обязан был исполнять законы - немногочисленные, но обязательные для всех. Многих, очень многих в Пограничье, все это более чем устраивало. Тевтонцы давали защиту и землю. За все это, естественно, приходилось платить.
Ворота были распахнуты настежь - похоже, орденцы прекрасно знали всех своих оброчников, никого лишнего во дворе замка и не шлялось. Исключая разве что вот - Мишу с Олексой. На этих двоих - да, косились. Потому Ратников сразу же подошел к первому попавшемуся на глаза кнехту и справился, где найти герра Якоба.
- Мы, видишь ли, ограбленные злыми душегубами-разбойниками торопецкие торговые гости…
- Герра Якоба? - кнехт с подозрением посмотрел на более чем скромное платье "торговых гостей". - Ограбленные?
По-русски воин говорил плохо, но вполне понятно.
- А зачем вам герр Якоб?
- Ну… может, поможет в чем?
Кнехт зевнул:
- Тогда ждите. Вон, у сарая.
Михаил и Олекса дисциплинированно подчинились, уселись, осматриваясь…
Юноша вдруг толкнул Ратникова локтем и шепнул:
- Вон, досочки…
- Ну, досочки… и что?
- Из крепкой сосны тесаны… длинные… Ежели б такую в невидном месте к стене прислонить…
- Молодец, Лекса! Давай, прислоним…
- Что, прямо так вот возьмем и прислоним? - юноша удивленно хлопнул ресницами.
Ратников хохотнул:
- Ну да - прямо так! Смотри, эвон какая сутолока! Видишь, там корзины да горшки в амбар носят? Пошли-ка поможем.
Пристроившись к крестьянам и служкам, хитроумные приятели принялись деятельно таскать оброк, стараясь обратить на себя внимание кнехтов - не того, который их расспрашивал, тот все стоял у ворот.
Потаскали корзины, горшки, посидели на скошенной травке, у амбара, рядом с кнехтом, потом еще что-то принесли, а уж опосля - переглянувшись - за доски! Словно ни в чем не бывало пронесли мимо меланхолично жующего пирог одну доску, вторую… пятую… все прислоняли к дальней башне - доля ремонта якобы или черт там знает, для чего. А досочку самую длинную, крепкую, из сосны тесанную - к стеночке прислонили. Так что, ежели что - оп - и нету!
- Обратно прыгать, как бы ноги не поломать, - снова усевшись на траву, озабоченно промолвил Олекса. - Там ведь ров, а водица-то еще не напущена. Еще с озера-то канавицу не прорыли.
Ратников улыбнулся - в который раз уже: вот уж с напарником ему действительно повезло:
- И что ты предлагаешь?
- Веревка нужна, тут и предлагать нечего. Хоть бы и не длинная, так… чуть спуститься только. На пояс себе привяжем - добро!
Миша быстро обозрел двор:
- Ну, веревку, я полагаю, мы тут найдем. Вон, хоть у того мужика. Видишь, тот, что у воза.
- Ага, вижу, да, - понимающе кивнул Олекса. - Сделаем! Вот посейчас и сладим.
Как этот ушлый парень умыкнул веревку, Миша не видел - как раз разговаривал с вернувшимся кнехтом - тем самым, что спрашивал.
- Герр Якоб примет вас в келье. Я провожу. Надеюсь, оружия при вас нет?
- О нет, нет!
- Развяжи-ка мешок… Хм… пироги… фляжка…
- Угощайся, воин!
- Данке… А это что еще? - кнехт удивленно вытащил за ствол парабеллум.
- А это - мешалка, - лениво пояснил Михаил. - Тесто месить.
- Странная какая…
- Жена заказала, купил! Воры на нее не польстились… Хоть что-то домой привезу.
- Да уж, - хохотнул кнехт. - Хоть что-то!
Ратников все таскал пистолет с собой, этакую ненужную обузу, рука вот никак не поднималась выкинуть, все ж таки - оружие, да еще какое! Понимал, конечно, Миша, что патронов к нему сейчас нет и не будет, но… Но все же таилась в мозгу мыслишка - а вдруг? Вдруг? Вот и не выбрасывал.
Повернувшись, кнехт махнул рукой:
- Иди уже!
Как раз подбежал Олекса.
- Э, нет! - насторожился стражник. - Без слуг, один ты, торговец!
- Ты туесок-то оставь, уважаемый… Вижу - бражица-то понравилась - так и на здоровьице!
- Данке.
- А это не слуга, это приказчик мой, самый верный помощник. Возьму и его, а? Ты на молодость-то не смотри, это человек бывалый.
- Гут, - сунув за пазуху флягу, кнехт согласно махнул рукой. - Идите оба за мной, да поспешайте.
Они пошли сразу в главную башню, сложенную из серых камней, лишь самый верхний этаж да крыша были из дерева. Пахнуло холодом… это потому что пасмурный день, было бы солнце, можно б сказать - в башне тевтонцев царила приятная прохлада. Наверх - и, кстати, вниз тоже - вела узкая винтовая лестница, по ней и пошли, минуя сумрачно-угрюмые залы с узенькими бойницами-окнами. Чем выше поднимались, тем почему-то становилось радостнее и веселей, может быть, потому что наверху было куда больше света.
- Пришли! - сделав повелительный знак - мол, ждите - кнехт полез дальше, однако заглянул в следующую, деревянную, залу не полностью, высунулся лишь наполовину Что-то спросил… спустился:
- Поднимайтесь. Вас ждут.
Миша с Олексой переглянулись и молча полезли дальше.
Лестница была отгорожена от жилого помещения дощатой перегородкой с резной - очень красивой - дверью, запиравшейся - видно было по петлям - на навесной замок… а ведущий вниз люк - на кованный из железа засов. Без воли хозяев не заберешься, не впрыгнешь - если только долбить перекрытия.
Ратников вежливо постучал в дверь:
- Можно?
- Входите, да, - негромко отозвались по-русски.
Миша вошел, ощущая, как напряженно дышит в затылок Олекса:
- Да поможет тебе Бог, господине!
Герр Якоб, Якоб Штраузе, оказался очень красивым и приятным с виду мужчиной лет где-то около сорока, чуть седоватый, чисто выбритый и с аккуратно подстриженными волосами, он чем-то напоминал знаменитого итальянского актера, любимца женщин Микеле Плачидо. Баллеймейстер - магистр владения, имения, замка. Титул, определяющий власть. Как и лицо, взгляд твердый, но без жестокости, и губы… тонкие, упрямо сжатые губы.
- Садитесь, - герр Якоб кивнул на лавку рядом со входом, сам же он сидел в высоком резном кресле за крепко сбитым столом с большим бронзовым шандалом, в котором, несмотря на день, ярко горели свечи. С плеч немца ниспадала белая мантия с черным крестом на плече, на груди же имелся еще один крест - в виде красных перекрещенных мечей - герб меченосцев, монашеско-рыцарского ордена, лет пять назад, после разгрома, учиненного литовцами у Сауле, слившегося, по указанию папы Григория Девятого и гроссмейстера Германа фон Зальца, с тевтонским, и ныне называемый "Отделение ордена Святой Марии Тевтонской в Ливонии".
- Мы - бедные торговцы, и просим вашего разрешения уехать с караваном дерптских купцов, - осматриваясь, быстро произнес Ратников. - Тимофей Овчина, староста…
- Да, его люди о вас докладывали, - сухо улыбнулся герр Якоб.
Краем глаза Михаил вдруг увидел, как тихонечко, безо всякого скрипа, приоткрылась еще одна дверь, в углу, ведущая в прилегающее помещение, быть может, спальню… Кто-то смотрел оттуда. И слушал. Внимательно так, можно даже сказать - напряженно.
- Кто вам посоветовал плыть с дерптскими купцами?
- Староста и посоветовал. И мы уже договорились с лоцманами.
- Я знаю.
И это знает! Чего ж тогда слушает, не отпускает? Власть свою показывает? Силу? И кто там, за дверью?
Не нравилось все это Мише, и тем не менее нужно было что-то говорить, иначе зачем же пришли? И нужно было что-то делать, Ратников почему-то чувствовал, что чемодан именно здесь, скорее всего - даже в соседнем помещении. Спальне? А вот и посмотреть!
Замолк… обернулся к Олексе, шепнул:
- Дверь!
- Я понял…
- На раз-два…
- Расскажите мне о Торопце? - неожиданно попросил немец.
- О Торопце? Раз-два…
Они не успели. Резко распахнулась дверь, и в келью ворвались вооруженные мечами и короткими копьями кнехты, много, человек десять - особо не рыпнешься, чай, не рембы!
Окружив лжеторговцев плотным кольцом, стражники вопросительно посмотрели на своего господина.
- Вы никогда не были в Торопце, - выходя из-за стола, усмехнулся герр Якоб. - И на торговцев вы не похожи.
- Я поняла это сразу! - раздался вдруг женский насмешливый голос, странно знакомый, с таким, легким акцентом.
Ратников обернулся. Черт! Вот это сука! Так вот кто там прятался вместе с кнехтами… Анне-Лиизе!!! Любовница - теперь уж ясно было - вот этого самого герра Якоба Штраузе. А эта келья - ловушка! Хорошо подстроенная ловушка.
- Здрава будь, Аннушка, - миролюбиво поздоровался Михаил. - Чего нас тут хватают-то?
Женщина повела плечом:
- Просто хотим знать, кто же вы все-таки такие?
Ратников ткнул локтем Олексу:
- Эх, не зря мы все сделали. Так и сделаем, как решили.
- Что это вы хотите сделать?
- Ну конечно, никакие мы не купцы, - Ратников горделиво приосанился. - И прошу обращаться с нами сообразно нашему положению, не такому уж и низкому. Мы - верные люди князя…
Оглянувшись, молодой человек внезапно умолк и презрительно скривился:
- Сколько здесь любопытных!
- Связать их! И выйдите! - герр Якоб махнул рукой, и кнехты, беспрекословно нырнув в люк, загрохотали по лестнице.
- Ну вот, сразу и связать! - Ратников пошевелил связанными за спиною руками и перешел на вполне сносный немецкий, точнее, на тот диалект, принятый здесь, в Прибалтике, которому научился еще в прошлом, сорок втором году, когда исполнял на орденских землях обязанности, сходные с обязанностями герра Якоба Штраузе. - Вам что, недостаточно нашего слова?
- Но, черт побери, кто вы?! - удивленно воскликнул немец. - Кто ваш сюзерен?
- Я?! - Михаил гордо сверкнул глазами… и замялся, переведя взгляд на женщину.
- Анне-Лиизе, подожди в спальне.
Ну, понятно - любовница.
Дождавшись, когда хлопнула дверь, Ратников улыбнулся:
- Я - граф Арнольд фон Шварценеггер, а это мой верный вассал, барон Макс фон Штирлиц.
- Так вы… - понимающая улыбка вдруг тронула тонкие губы немца. - Так ваш сюзерен…
- Да! Наш сюзерен - император Фридрих Штауфен!
- Император Фридрих, - потемнев лицом, эхом повторил герр Штраузе. - Я мог предполагать… и даже об этом думал. Император - враг папы… Заключить союз с русскими… с кем-нибудь из их князей… Почему бы и нет? А почему… Почему вы об этом так спокойно со мной говорите, любезные господа?
Миша улыбнулся еще шире, насколько было вообще возможно:
- А потому, любезнейший господин Штраузе, что мы хотим и вас приобщить к нашему делу. Что же вы думаете, мы просто так сюда явились? В ловушку? Ну да, как же… Думаете, не сообразили, зачем нас так подробно выспрашивала о Торопце ваша, гм-гм…
- Это моя крестница! - поспешно сообщил герр Якоб. - Навещает меня время от времени, исповедуется… заблудшая овечка… Анна-Лиза! Ну, отойди же, наконец, от двери! Здесь совсем не то, что тебе нужно бы знать… Так, значит - император Фридрих?!
- Да! И мы предлагаем тебе, о, достойнейший клирик…
- Подождите, подождите, - тевтонец в волнении заходил по келье. - Вы же сами понимаете - я должен подумать. Нельзя же принять столь важное решение вот так, сразу… И вообще… извините меня, благородные господа за мой, могущий показаться бестактным вопрос - а почему я должен вам верить?
- Резонно, - усмехнулся Миша. - Ну, вы развяжете наконец руки? А то затекли… И я вам докажу… У нас конечно же имеется грамота. Естественно, не при себе… Надеюсь, вам знакома большая императорская печать?
В эти времена еще не обращались конкретно на "вы" - не было принято, - но "ты", произнесенное сейчас Ратниковым - и, кстати, герром Штраузе - во всем контексте звучало именно как "вы".
- Уверяю вас, господа, у нас найдутся знатоки печатей… Сейчас я позову кнехтов - они пойдут с вами. Прошу меня понять, господа… Да, я еще не осмотрел ваши вещи.
Олекса ударил его парабеллумом, едва только любопытный немец вытащил пистолет из котомки. Просто выхватил из рук и ударил. Все произошло настолько быстро, почти мгновенно, что Миша сразу и отреагировать не сумел, а потом уж было поздно. Некогда было даже посмотреть, что там, с завалившимся под стол герром Штраузе? Оглушен или уже мертвяк? Впрочем, пусть Олекса и выясняет…
Ратников быстро скользнул за дверь, в спальню и, резко клонясь влево, перехватил руку с ножом, вывернул… Анне-Лиизе застонала. Широкий клинок со звоном упал на пол. Бросив женщину на широкую кровать под цветным балдахином, Михаил быстро связал ее и заткнул рот сделанным из обрывка покрывала кляпом. Ни о чем он больше не собирался просить эту женщину, а убивать вроде бы было жалко… Хотя нет, кое о чем спросить все же стоило…
Ратников наклонился и рывком вытащил кляп:
- Чемодан где?
- Что?!
В глазах пленницы мелькнуло нешуточное удивление.
- Такой сундучок, с блестящими уголками!
Не знает. Или притворяется. Но первое все же вернее, ну откуда она может знать? Герр Штраузе вряд ли делился с ней самыми сокровенными своими тайнами.
Вернув кляп на место, молодой человек выглянул в келью:
- Лекса, как он?
- Жив… жилка бьется.
- Быстренько осмотрим тут все… и подумаем, как выбираться.
- А чего тут думать-то? - усмехнулся Олекса. - Вон оконце, вылезем, да и вниз…
Миша быстро выглянул и присвистнул: легко сказать - вниз. Башня была высотой примерно со стандартную панельную пятиэтажку - не бог весть что, конечно, но и так вот, что запросто выбраться… А этот парень - большой оптимист!
- Веревка же у нас есть! - Олекса живо размотал привязанную к поясу веревку, и Ратников улыбнулся: ну да, про веревку-то он и забыл. Хорошая такая, пеньковая, с виду - вполне даже крепкая. Метров десять - как раз до второго этажа хватит, а там и спрыгнуть можно.
Само собой, обыск провели наскоро, кое-как - осмотреть все более тщательно просто не хватало времени, в сложившейся ситуации следовало поспешить. Посмотрели везде - под столом, под ложем, под лавками - больше тут и негде искать было, разве что имелся какой-нибудь тайник в стене. Так и стены Ратников простучал… тем самым ножичком, с каким бросилась на него старостиха Анне-Лиизе. Ничего вроде… Жаль, Олекса так сильно немца ударил - тот до сих пор не очнулся, да и жилка у него на шее билась так себе, еле-еле. Ну что ж, незачем парня ругать - действовал правильно, быстро и смело. А за чемоданом можно будет наведаться в следующий раз, сейчас же - поскорей уносить ноги, что-то Мише не очень хотелось попасть в лапы местного мастера пыточных дел, а что таковой в замке имелся, сомневаться не приходилось.