Мариана не очень поняла, почему вопрос ночевки так уж зависит от везения, но уточнять не стала. Барти здесь не в первый раз, ему и флаг в руки. Гораздо больше девушку занимала проблема куда менее насущная: она вдруг подумала, что не всякий корабль приспособлен взять на борт коней, а из Южной Миссии отплывают суда в империю далеко не каждый день. Может, им все-таки стоило искать оказии в Себасте? Но, с другой стороны, оттуда до харджальского берега даже при хорошей погоде корабли идут на пару недель дольше, а ведь Ограничное море и штормами своими славится против Внутреннего.
Часа в три пополудни выехали к реке. Бурный поток стискивало узкое ущелье, неглубокое, пожалуй, похожее больше на овраг; во всяком случае, спуститься по его склонам не составило бы труда. На том берегу, чуть поодаль, виднелись острые крыши городских домов, красные на зеленом фоне заросшего лесом горного склона.
– Каменный Рог, – сказал Барти. – Между нами, довольно-таки противный городишко. По чести говоря, если бы не кони, я б туда и заходить не стал.
– Как бы не стал? – удивилась Мариана. – Кажется, дорога ведет туда?
– Давай подъедем ближе, – хмыкнул Барти. – К мосту. Там объясню.
3. Злой мост
Мосточек, прямо сказать, был так себе. Худосочные бревнышки, обшитые доской и обрамленные жердяными перильцами. Казался он не то чтобы совсем уж ненадежным, но чрезмерно хлипким. И совсем уж странно смотрелись массивные, высокие, чуть ли не на века сработанные каменные устои. Будто они попали сюда по ошибке, из-под какого-нибудь совсем другого моста. Или же – по ошибке притулился на них именно этот несерьезный мостик.
У моста, не то чтобы на самом въезде, а чуток в стороне, стояла груженная корзинами телега. Из корзин разливался сладкий яблочный дух. У тележного колеса сидел дедок, рядом на травке развалился молодчик лет восемнадцати – двадцати. Дедок смерил подъезжающих всадников оценивающим взглядом, пожевал темными губами; парень скосил в сторону дороги хитрющие глаза. Выражение простоватого лица его на короткий миг сделалось таким, что Мариана вздрогнула и невольно нашарила шпагу. Но тут молодчик снова уставился в облака, да так внимательно, будто там внятными знаками написана его собственная судьба.
– Чего это он? – пробормотала Мариана.
– Ты на тех погляди, – Барти махнул рукой в направлении другого берега.
Там, тоже рядом с мостом, но в то же время чуть в сторонке, толпилось человек около двадцати. И все они, если не обманывали девушку глаза, смотрели сейчас на нее, Мариану, и на Барти.
– Ждут, – хмуро сообщил рыцарь.
– Чего? – У Марианы побежали вдоль хребта мурашки; девушка поежилась.
– Чтобы мы по мосту проехали. – Барти вдруг осадил коня и выругался. Объяснил в ответ на удивленный взгляд Марианы: – Здесь тропка была вдоль реки. Как раз вон там начиналась, видишь, где осыпь сошла.
– Да что нам с той тропки? – нетерпеливо спросила девушка. – Дорога – вот она, разве отсюда нет пути к побережью?
– Есть. Но видно, Мариана, что ты не знаешь этих мест и не слыхала про Злой мост.
– Не слышала. – Мариана пожала плечами. – Ну и что с того?
– Этот мост, Мариана… Почему и как, люди уже не помнят, но на нем – проклятие. Каждый одиннадцатый, проходя по нему, падает. Из этих упавших каждый одиннадцатый ломает руку или ногу. Да это бы еще ничего, но из этих невезучих каждый одиннадцатый убивается. Насмерть.
– Так они… – Глаза Марианы зло сощурились, а рука теперь уже невозбранно потянулась к оружию. – По мне, это тянет на коронную измену! Чинить препятствия курьерам короля…
– Господь с тобой, благородная Мариана! – Барти положил ладонь на запястье девушки и мягко, но настойчиво отвел ее руку от шпаги. – Они всего лишь люди. Они боятся за себя, что им сторонние путники? Да и у тебя на лбу не написано, коронный ты курьер или, к примеру, купеческий приказчик.
– Да какая разница, – вспылила Мариана. – Хоть бы и вовсе… Молча ждать, когда ничего не подозревающий человек убьется насмерть?!
– Они ведут счет, – сообщил рыцарь. – Чтобы, когда подходит срок, отправить через мост осужденного. Но…
– Но?
– Не всегда под рукой есть преступник.
– И тогда ждут проезжих? Но это же подло!
– Они всего лишь люди, Мариана. Ладно, – рыцарь досадливо махнул рукой, – давай поглядим поближе на этот завал. Не очень-то он похож на обычную осыпь.
– Сэр Барти!
– Что, Мариана?
– Недостойно благородного человека молча ждать, пока кто-то другой угодит в ловушку, и тем более попустительствовать…
– Достойнее угодить туда самим? – хмыкнул Барти. – Когда в твоих руках судьба Таргалы? Ты, Мариана, не о том сейчас думаешь.
Девушка оглянулась на завал. Именно завал, не осыпь, тут Барти прав. Да над таким как еще потрудиться надо: груда неподъемных валунов упирается в обрывистый склон горы, а с другой стороны сползает в реку. Кое-где меж валунами уже пробилась трава, а значит – пересыпали землей, для пущей прочности. Такой уж с места не сдвинешь…
– Самое поганое, – зло сказал Барти, – что пока об этом узнают в столице, пока пошлют сюда кого-нибудь для проверки, пока решат, что делать – исправлять будет поздно. Скоро зарастет так, будто тропы здесь отродясь не бывало. А срыть часть горы нельзя без разрешения Подземелья. И не лень ведь кому-то было камни ворочать!
– А почему нельзя обойтись без моста? – Мариана подъехала ближе к берегу. – Река не кажется такой уж опасной. В разлив, конечно, лучше не соваться, но сейчас… – Девушка уже сама поняла, что говорит явную глупость: по такой речке, неглубокой, каменистой и быстрой, ни лодку, ни паром не пустишь, да и кони запросто ноги переломают. Но смиряться с таким людоедом! Мариану аж зло взяло. – Да снести этот мост к шелудивым псам, и дело с концом! И новый построить!
Барти покачал головой:
– С проклятиями не так все просто. Никто не рискнет сносить проклятый мост. А вверх и вниз по течению склоны куда круче, да и река так опасна, что переправа грозит смертью. И другого моста не построить: сносит. Так говорят, Мариана. Может, врут; но кто захочет проверять на себе?
– Но ведь надо что-то делать! Как может рыцарь спокойно проехать мимо такого… такого… в общем, такого?! – Мариана уставилась бешеным взглядом не то на мост, не то на людей у моста.
– Хорошо, – решительно выдохнул Барти. – Раз ты настаиваешь… в конце концов, бывали у меня переломы и раньше, ничего такого уж страшного. К непогоде ноют, и только. А если уж… Ну, тогда ты им устроишь, благородная Мариана, чтоб запомнили!
Барти взял коня в шенкеля. Мариана ахнула:
– Барти, стой!
– Ты хотела сама? – не оглядываясь, бросил рыцарь. – Извини, но этого я тебе не позволю.
– Барти, не глупи! – Мариана так отчаянно пришпорила Пенку, что кобыла скакнула вбок дикой козой; мелькнули ошалелые глаза вскочившего на ноги парня у телеги; девушка поравнялась с рыцарем, схватила за руку. – Стой!
Но Пенка и Храп уже ступили на мост. Рядом. Шаг в шаг. Барти шепотом ругнулся. Мариана вцепилась в его руку, как утопающий – в брошенную с борта корабля веревку.
– Спокойно, – процедил сквозь зубы рыцарь. – Только спокойно.
– Ты чувствуешь? – шепнула Мариана. Вокруг них душным облаком сгущалась угроза, но угроза не чистая, а с ноткой недоумения.
– Да, – азартно выдохнул Барти. – Он растерялся. Нас двое.
"Вас двое, – вкрадчивым шепотом в мыслях согласился проклятый мост, – но мне нужен один. Кто?"
"Я, – так же мысленно ответил рыцарь; и Мариана услышала его ответ, и знала, что злой мост услышал тоже, – пусть лучше я. Не она".
"Ты", – согласился злой мост.
Бартов гнедой, всегда такой спокойный, да к тому же защищенный от чар амулетом, вдруг шарахнулся, встал на дыбы, замолотил копытами по воздуху. Глаза его налились кровью.
– Прыгай, – заорала Мариана и сама выпрыгнула из седла. Ей показалось, что Храп сейчас завалится, ломая кости себе и седоку; но Барти соскочил, и конь тут же успокоился, только ушами стриг тревожно, и ноздри раздувались.
Мариане показалось, что мост под ногами дрогнул. Барти взмахнул рукой, Мариана подхватила его под локоть:
– Держись! Выдумал еще, "меня"… нас ведь двое! Зачем ты облегчаешь ему жизнь, Барти?! Разве достойно рыцаря сдаваться без боя?
Доски заскрипели, словно желая ответить – и ответить недобро.
– Нет уж, – оскалилась Мариана. – Нас двое! Мы не дадим друг другу упасть.
– Пошли, – пробормотал Барти. – Осторожно. Он еще попробует.
Мариана шлепнула Пенку по крупу:
– Беги вперед! Пошла, ну!
Неуверенной рысью Пенка процокала по мосту к берегу. К нужному берегу. Храп, шумно фыркнув, потрусил следом.
Рыцаря повело в сторону, он ругнулся сквозь зубы, припал на колено… встал… Мост, казалось, оживал под их ногами, цеплял ребрами досок, клонился то вправо, то влево. А глаза видели ничем не примечательный настил, перила, прозрачную воду внизу.
– А давай его подожжем, – задумчиво предложила Мариана, выдергивая ногу из невидимой глазу щели. – Соломки еще сверху накидаем, для верности. И дотла! Глядишь, новый на его месте построят. Повежливей!
С громким хрустом отлетел край доски, подкинул девушку в воздух… Мариана явственно услышала судорожный вздох на берегу… а берег-то, значит, совсем уж близко! Барти, подпрыгнув и до крайности нелепо взмахнув руками, дернул девушку к себе; на том месте, куда она должна была бы упасть, щетинился острыми щепами свежий излом. Рыцарь пришел из прыжка на ноги, словно всю жизнь только тем и занимался, что удерживал равновесие на взбесившихся мостиках; Мариана подвернула ногу, едва не упала, но Барти удержал и ее. А в следующий миг вдруг дернул за руку так, что плечо едва не вывернулось из сустава – и Мариана обнаружила себя на берегу.
Девушка обессилено всхлипнула и села в дорожную пыль. Перед глазами толпились, толклись, качались ноги подбежавших зевак. За спиной трещало, заглушая возбужденные голоса над головой, не давая понять ни слова, отдаваясь тупой болью в голове. Чьи-то сильные руки подняли ее, голос Барти тихо сказал:
– Вот и еще раз, Мариана, ты исполнила свою клятву.
– Ты о чем? – Мариана потерла лоб. Лечь бы сейчас и заснуть. Можно прямо здесь, на обочине.
Барти развернул ее лицом к мосту. Вместо досок бревна настила покрывала груда щепок… на глазах распадалась в труху, и труху сносило ветром на воду… и расходились по воде, плыли вниз по течению кровавые полосы.
– Проклятие, понимаешь? – объяснял Барти. – Стоило кому-то его преодолеть – и оно исчезло. Теперь это обычный мост. Обычный мост! Понимаешь, Мариана?
– Пожалуйста, Барти, говори потише. – Мариана с трудом отвела взгляд от моста и от воды под мостом. – У меня голова болит… раскалывается просто. Сил нет…
– Да, – кивнул Барти. – Это, видно, проклятие… у меня тоже. И какого пса меня туда понесло? Ведь как не в себе был.
К путникам протиснулся румяный толстячок в добротном коричневом костюме, поклонился, прижимая к животу круглую шляпу. На толстом коротеньком мизинце блеснула серебряная печатка.
– Благородные господа будут желанными гостями в нашем городе! Прошу вас… Я мастер Окассен, член гильдейского совета города и хозяин лучшей гостиницы Каменного Рога. – Толстячок поклонился снова, сверкнув наметившейся лысиной. – Не побрезгуйте, господа, я полагаю, господин бургомистр нынче же вечером устроит праздник в вашу честь, а пока извольте ко мне: отдохнуть, значит, с дороги. Такая радость, такое счастье для города, поистине сам Господь направил ваш путь…
– Мы принимаем ваше приглашение, мастер Окассен. – Барти посмотрел Мариане в лицо, спросил: – Ты сможешь ехать верхом?
– Куда ж я денусь, – поморщилась девушка.
Барти подсадил спутницу в седло, взял Пенку под уздцы и свистнул Храпу. Умница гнедой пристроился в хвост кобыле.
– Мастер Окассен, прошу вас, пошлите кого-нибудь за лекарем. Боюсь, моя спутница не очень хорошо перенесла путь через горы.
– Слышал? – Гильдейский советник поймал за ворот глазевшего на приезжих героев рябого мальчишку. – Живо лети к мэтру Оноре, и чтоб он встретил благородных господ перед моим порогом!
Мариана схватилась за седло. Нипочем бы не призналась, но то, что Барти взял на себя труд отвести Пенку в город, ее тронуло. Не так уж плохо, когда кто-то о тебе заботится…
Между тем рыцарь обернулся к семенящему рядом мастеру Окассену:
– Кто ж это у вас додумался обходную тропу завалить? Дело, пожалуй, на коронное потянет.
– Да что ж мы, добрый сэр, себе враги?! – зачастил советник. – Сами ведь по той тропе ездили. Вы ж, благородный господин, понимаете: лучше два дня на объезде потерять, чем… А третьего дня, значит, парень мастера Лекса из столицы возвращался… ездил товар отвести, благородный сэр, у мастера Лекса в столице торговые интересы. Но вряд ли вам это… О чем я, значит… Да-да, возвращался он, значит, из столицы, и прямиком наткнулся на этот завал. А тем же утром, прошу заметить, мой помощник ездил в деревеньку по ту сторону моста, и все было как обычно, никакого завала. Мы так думаем, благородный сэр, может, та тропа подземельным мешала? Уж понятно, что без магии не обошлось, и сильно та магия на гномьи чары смахивает.
Барти неопределенно хмыкнул. Настроения спорить не было, но то, что и вдали от столицы уже начали все несчастья валить на гномов, стоило обдумать. Если, конечно, гильдейский советник не врет, выгораживая земляков.
4. Каменный Рог
Вокруг Каменного Рога не было ни крепостной стены, ни хотя бы вала или частокола. Городок взбирался вверх по лесистому склону, не заботясь об экономии места. Красные черепичные крыши среди зелени деревьев казались продолжением горы, скальными выступами. Чары, думала Мариана, или умение строителей? Не зная, что город здесь есть, издали его и не заметишь. Даже в самом городе дома теряются, прячутся друг от друга и от прохожего: по одну сторону улицы лезут вверх, по другую – крыши вровень с мостовой, а к калитке спускается лесенка. Заборы увиты диким виноградом, и над головой простираются ветви слив и яблонь; и оттого улица кажется лесной тропой, по чьей-то прихоти замощенной булыжными плашками.
Мастер Окассен тараторил без умолку, но ему отвечал Барти, и Мариана не прислушивалась к разговору, невольно выхватывая лишь бесконечные "значит" и "да-да". Монотонный шаг Пенки усыплял. Голова раскалывалась, ныла поясница, болела подвернутая на мосту нога; все-таки мы не обошлись совсем уж без потерь, вяло подумала Мариана. Тряхнула головой: еще не хватало заснуть, не добравшись до обещанной гостиницы.
Сейчас Мариана согласилась бы с себастийскими рыцарями, что ее желание вступить в отряд – несусветная дурь. Провести жизнь в разъездах, в седле, от костра к костру, от трактира до трактира… Впрочем, оборвала себя Мариана, это еще не самый скверный выбор. И отступать все равно поздно.
Вот именно – девушка прикусила губу – поздно. У нее поручение в Ич-Тойвин. И как знать: может, если она оправдает доверие пресветлого, судьба наконец-то ей улыбнется? Может, ей предложат, как иногда, говорят, случается, выбрать себе награду по вкусу?
От мыслей Мариану отвлек звонкий крик:
– Едут, едут!
Копыта Пенки звонко простучали по деревянному мостику, перекинутому через канаву водостока, и путники оглядели широкий двор гостиницы. Похоже, она и впрямь была лучшей в Каменном Роге: двухэтажная, стены белого камня, в переплетах широких окон чередуется желтое и прозрачное стекло. Большая конюшня, навес для телег… А ведь через Каменный Рог не так уж много проезжает богатого люда, даже странно, с чего тут так разворачиваться содержателю постоялого двора?
Барти подал Мариане руку:
– Слезай.
– Где раненые? – К ним бежал, видимо, тот самый мэтр Оноре. – Кого… Анье сказал, у моста…
– Раненых нет, – успокоил лекаря сэр Барти. – Моя спутница тяжело перенесла путь через горы. Вы сможете?…
Лицо лекаря просветлело.
– Ох уж этот Анье! Глаза вытаращил: "Кровищи, кровищи!" – я уж невесть какие ужасы… ведь в этот раз мост должен был убить, вы знаете? – У Барти перехватило дух, но лекарь, по счастью, не ждал ответа. – Осмелюсь предположить, что благородной госпоже нужен всего лишь хороший отдых: после гор случается упадок жизненных сил. Впрочем, осмотреть надо.
– А вот была кровища, – встрял рябой мальчишка. – Так по воде и плыла, во-от такенными пятнами!
– Заткнись! – Хозяин замахнулся дать мальцу тычка, тот отскочил. – Прими коней у господ, бездельник!
Анье подхватил повод Храпа; Пенка ткнулась мордой девушке в плечо, ласково фыркнула. Мариана пошатнулась; Барти и лекарь подхватили ее с двух сторон, мастер Окассен, охнув, засуетился:
– Сюда, добрый сэр, сюда… лучшая комната для благородной госпожи, да-да… Здесь ей будет удобно.
Мариана трепыхнулась:
– Да что ж вы меня тащите, как умирающую! Сэр Бартоломью, я вас прошу, лучше закажите обед!
Ответил мастер Окассен:
– Не извольте волноваться, благородная госпожа! Я сейчас же распоряжусь! Что бы вы хотели? Суп, жаркое? Есть великолепный гусиный паштет… сыр, вино…
Мариана рухнула на кровать и перевела дух:
– На усмотрение сэра Бартоломью.
Барти хмыкнул: похоже, девица просто выставляет их вон. Ну что ж, если ей удобней говорить с лекарем наедине, это ее право.
– Пойдемте, уважаемый, не будем мешать лечению. Вы говорили о вине?
– Да-да, – закивал трактирщик. – Лучшее, добрый сэр… лучшее вино, что только есть в нашем городе! Не считая, конечно, подвалов ратуши, но то – ради праздников, только ради праздников. Уверен, благородный сэр, нынче вечером вы отведаете и его. Господину бургомистру наверняка уже доложили… да-да… Эй, Магда! – внезапный рев вместо привычного уже лебезящего голосочка заставил Барти вздрогнуть. – Живо тащи вина, лучшего! Скажи на кухне, чтоб ставили жаркое! И пусть Стефка запечет цыпленка, так, как она делает для отца Герберта. – Мастер Окассен повернулся к рыцарю. – Вашей спутнице должно понравиться, благородный господин. Знаете ли, добрый сэр, наш отец Герберт не очень крепкого здоровья… возраст, что поделаешь, годы, значит, берут свое. Но он знает толк в хорошей кухне, да-да, и про каждый трактир в городе может сказать, какое из блюд в нем достойно внимания.
Подскочила молодуха, пышная, румяная, с ямочками на щеках, расставила на столе кувшин, кубок, тарелку с паштетом, блюдо с сыром, хлебом и холодным мясом. Стрельнула глазами в заезжего рыцаря, колыхнула тяжелой грудью у самой его щеки, зовуще улыбнулась:
– Прошу отведать, добрый господин.
– Я подожду здесь, пока выйдет лекарь, – сказал трактирщику Барти. – А после прошу вас подать обед в комнату госпожи. Думаю, так будет лучше.
– Да, конечно… да-да… всенепременно, добрый сэр. Магда, бесстыдница, кыш на кухню! Да поторопи Стефку!