В воздух воняло сыростью и тухлой рыбой. Прикрыв глаза от солнца рукой, Найюр смотрел, как несколько лодок идут из гавани к передней нансурской каракке. Они были похожи на перевернутых жуков, дружно шлепающих лапками по воде. Красногорлые чайки парили в небе с пронзительными криками. Как называл их Тирнем? Ах да, гопасы…
Он смотрел, как все больше лодок подходит к кораблям.
Вскоре подъехал Санумнис в боевых доспехах, сопровождаемый туньерским вождем по имени Скайварра. Туньер прибыл три дня назад вместе с тремя сотнями сородичей, Людьми Бивня. Как объяснил Санумнис, его отплытие задержало сочетание эумаранского вина и поноса. Вождь был крепкий светловолосый мужчина, рябой и отчаянный, как большинство его соотечественников. Ни одного диалекта шейского он не знал, но, как и Санумнис, умел кое-как говорить на ломаном тидонском, и Найюр мог с ним разговаривать. Похоже, Скайварра был недавно обращенным пиратом, а потому питал давнюю злость к нансурцам и их благочестивому флоту. Он согласился задержаться еще на денек.
Во время разговора появился посланец от Тройатти. Имианакеа, Баксатаса и Ареамантераса сейчас сопровождали к гавани, но Конфаса нигде не могли отыскать. Предполагали, что прошлой ночью он был жестоко избит, и Сомпас повел его в город к лекарю.
Найюр выдержал подозрительный взгляд Санумниса.
- Закрыть ворота! - приказал он. - Людей на стены… Если что-то случится - город твой, согласно приказу Воина-Пророка.
Барон поморщился под его упорным взором, затем кивнул. Когда они со Скайваррой ушли, Найюр снова повернулся к солнечному свету. Первая из лодок возвращалась. Она шла между башнями у входа в гавань над цепью, опущенной в воду. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы различить алые паруса корабля, поднятые на черных мачтах.
Тирнем и его свита прибыли за несколько мгновений до того, как люди Тройатти повели нансурских офицеров к береговой террасе. Найюр велел своим людям встать вдоль пристани.
- Если все в порядке, - сказал он, - начинайте погрузку.
- Если все в порядке? - не скрывая тревоги, переспросил барон.
Недоброе предчувствие прямо-таки висело в воздухе.
Найюр отвернулся и жестом приказал хемскильварам подвести пленных к краю причала. Руки их были связаны за спиной - значит, они сопротивлялись.
Нансурских генералов тычками гнали к причалу. Найюр гневно посмотрел на них.
- Молитесь, чтобы корабли были пусты.
- Пес! - рявкнул старый Баксатас - Что ты знаешь о молитвах!
- Побольше, чем ваш экзальт-генерал. На мгновение повисло молчание.
- Мы знаем, что ты сделал, - не без некоторой опаски произнес Ареамантерас.
Нахмурившись, Найюр подошел к нему и остановился только тогда, когда генерала полностью накрыла его огромная тень.
- А что я сделал? - спросил он странно звучавшим голосом. - Я проснулся и всюду увидел кровь… кровь и дерьмо.
Ареамантераса трясло. Он открыл рот, но губы его дрожали.
- Проклятая свинья! - крикнул Баксатас, стоявший по правую руку от него. - Скюльвендская свинья! - Несмотря на бешенство, в его глазах читался страх.
Над ними ныряли в воздухе и кричали гопасы.
- Где он? - спросил Найюр. - Где Икурей?
Никто не сказал ни слова, и только старый Баксатас осмелился не отвести глаза. В какой-то момент он готов был плюнуть Найюру в лицо, но, похоже, передумал.
Найюр отвернулся и посмотрел на ближайшую лодку. Глянул в черную воду у края причала, посмотрел, как она плещется о сваи. Увидел ветку, торчавшую из темноты. Ее раздвоенный конец качался над самой поверхностью воды, как пальцы, окаймленные пеной.
Лодочник крикнул, что корабли пусты.
К полудню все карраки и эскорт из боевых галер были проведены в гавань. Найюр держал ворота закрытыми, не желая ничем рисковать, пока Конфас не будет у него в руках. Он приказал Тирнему и его людям вместе с Тройатти прочесать город.
Адмирал нансурского флота по имени Таремпас объяснил, что с ветром им повезло, и плавание по Трем Морям прошло благополучно. Он больше волновался о возвращении - по крайней мере, так он говорил. Он был нервным невысоким человеком и, судя по бегающим глазкам, интересовался скорее окружающей обстановкой, чем своим собеседником. Он как будто все оценивал.
Незадолго до этого солдаты в полевом лагере подняли шум, прознав о раннем прибытии флота. Когда наступил полдень, а им все еще официально ничего не сообщили, они начали протестовать. Несколько раз по пути через город Найюр слышал их: пронзительные выкрики и громогласные одобрительные вопли. Этого можно было ожидать от людей, соскучившихся по дому, да еще после трех недель лагеря.
Затем просочился слух об исчезновении экзальт-генерала.
Вместе с Санумнисом и Скайваррой Найюр выехал на вал, выходящий к лагерю. Подъем на гребень был подобен выходу из уютного укрытия в самое сердце битвы - такой стоял шум. Палатки во множестве теснились у основания крепостных стен, заполняя вытоптанное тысячами ног поле. Голая земля по узкому проходу перетекала в дорогу, бегущую на юг, по заброшенным полям к реке Орас, что вилась сине-черной лентой за подернутыми дымкой зарослями деревьев. На западной стороне лагеря собралась большая толпа. Тысячи человек в грязных красных туниках грозили кулаками конрийским рыцарям, стоявшим цепью в сотне шагов на дальнем конце вырубленного сада. Не считая шлемов и забрал, они во всем походили на кианских всадников.
Санумнис мрачно присвистнул.
- А не перебить ли их? - спросил он.
- Твоих людей задавят числом. Так ты просто дашь им оружие.
- Но не оставить же все как есть? Найюр пожал плечами.
- Не вижу осадных башен… Просто удерживай их за оцеплением, подальше от офицеров. Как только толпа получит предводителя, она превратится в армию. Если солдаты начнут строиться и вспомнят о порядке, немедленно вызывай меня.
Барон кивнул и посмотрел на командира с невольным восхищением.
Вскоре пришло известие от Тройатти. Капитан побывал на заброшенном городском кладбище в малонаселенном кианском квартале, где его люди нашли нечто вроде подземного хода. Найюр подозревал о такой возможности давно - задолго до того, как нашел Тройатти на четвереньках и без рубахи у входа в полуразрушенный склеп.
Конфас бежал.
- Этот путь выводит за стены на несколько сотен ярдов, - мрачно сказал конриец. - Им пришлось прокопать выход к поверхности. - Он скривился, словно хотел сказать: "По крайней мере, он замарал свои руки".
Найюр несколько мгновений внимательно смотрел на него и думал о нелепости того, что айнрити наносят себе шрамы на манер скюльвендов. Как будто от этого становятся более мужественными. Он посмотрел на кладбище: покосившиеся обелиски, провалившиеся склепы, кривоватые статуи, все нансурские или кенейские. Он не ощущал ничего страшного, что остановило бы фаним от осквернения этого места. В соседних улочках слышались голоса - там перекликались хемскильвары.
- Прекрати поиски, - сказал Найюр. Кивнул на вход в туннель. - Закрой его. Завали.
Он повернулся, чтобы посмотреть на гавань, но кирпичный фасад дома мешал ему. Конфас устроил все это… Проведя столько времени с дунианином, он научился различать замыслы.
Нельзя допустить второго Кийута.
"Забываю… о чем-то…"
Не говоря ни слова Тройатти, он пустил коня галопом по короткой дороге к Донжону. Прошагал по изукрашенным залам, выкликая адепта Багряных Шпилей Саурнемми. Посвященный вывалился из своих комнат с еще припухшими после сна глазами.
- Какие Напевы ты знаешь? - рявкнул на него Найюр. Вялый дурак ошарашенно заморгал.
- Я… я…
- Можешь воспламенить дерево на расстоянии? Корабли можешь зажечь?
- Да…
Откуда-то издалека раздался звук конрийского рога: Санумнис призывал его. В лагере что-то началось.
- В гавань! - прорычал Найюр, поворачивая назад. Краем глаза он уловил Саурнемми, ошарашенного и неуклюжего, вцепившегося в подол своей красной ночной сорочки.
Он помчался к Зубу, откуда вроде бы слышался рог. Призыв прозвучал еще три раза, резкий и печальный. Найюр пробился сквозь толпу рыцарей в открытом проходе за воротами Зуба. От основания барбакана ему махали руками и кричали.
- Быстрее, - сказал барон Санумнис, как только Найюр взлетел на верхние ступени лестницы. - Иди сюда.
Наклонившись между двумя зубцами, Найюр увидел, что солдаты Конфаса покинули лагерь и двинулись на север. Они группами перепрыгивали через канавы, миновали посадки деревьев…
- Вон там, - проговорил Санумнис, теребя одной рукой свою бороду, а другой указывая на широкий изгиб реки Орас.
Всмотревшись в заросли черных песчаных ив, он увидел отряд вооруженных всадников, ехавших вольным строем. Впереди вилось алое знамя с Черным Солнцем и конской головой… Кидрухили.
- И там, - добавил Санумнис, на сей раз показывая на поросшие зеленью склоны холмов.
Хотя там их прикрывал сумрак лощины, Найюр ясно все разглядел. Пехота.
- Ты погубил нас, - сказал Санумнис.
Его голос звучал странно. В нем не было обвинения, но было что-то более страшное.
Найюр повернулся к нему и тут же понял, что Санумнис очень хорошо представлял себе их положение. Он знал, что имперские корабли причалили где-то севернее города и высадили там неизвестно сколько тысяч человек - несомненно, хватит на целую армию. Более того, он знал, что Конфас не позволит себе оставить кого-то из них в живых.
- Ты должен был убить Конфаса, - сказал Санумнис- Ты должен был убить его.
"Слабак! Жалкий паршивец!" Найюр нахмурился.
- Я не убийца.
Невероятно, но глаза барона потеплели. Найюр почувствовал что-то почти… близкое между ними.
- Да, - кивнул Санумнис - Думаю, ты не убийца. "Нытик!"
И словно пораженный предчувствием, Найюр обернулся и посмотрел на Волок - широкую улицу, что шла от Зуба до самой гавани. За лабиринтом крыш виднелись самые дальние из черных грузовых кораблей. От ближних выглядывали только мачты.
Вспышка света в проеме между стен. Найюр моргнул. Раскат грома. Все в ужасе обернулись туда.
Снова вспышки. Санумнис ругнулся по-конрийски.
Адепты. Конфас спрятал на кораблях своих колдунов. Имперский Сайк. Мысли в голове Найюра бешено завертелись. Он обернулся к войскам, выдвигавшимся из долины. Посмотрел на садящееся солнце. Снова грохот и треск в небесах.
- Нужны хорометатели, -сказал он барону. - У тебя найдется четыре лучника с хорами?
- Братья Диремти и еще двое. Но тогда им конец… Имперский Сайк! Сейен милостивый!
Найюр схватил его за плечи.
- Это предательство. Икурей должен убить всех, кто может свидетельствовать против него. И ты это знаешь.
Санумнис бесстрастно кивнул. Найюр ослабил хватку.
- Вели своим ребятам с хорами расположиться в зданиях вокруг гавани, чтобы не быть на виду. Объясни им, что убить надо только одного человека - одного из них, - чтобы запереть Сайк в гавани. Без прикрытия пехоты они не выступят. Колдуны берегут свою шкуру.
Глаза Санумниса сверкнули - он понял замысел. Найюр знал, что Конфас наверняка приказал адептам оставаться на кораблях, потому что их главная задача - не дать никому уйти. Экзальт-генерал не дурак, чтобы подвергать риску самое тонкое и мощное свое оружие. Нет, Конфас намеревался войти через Зуб. Но пусть Санумнис и остальные думают, будто они вынудили Икурея прорываться этим путем.
Ослепительная вспышка заставила Найюра посмотреть на гавань. Вне всякого сомнения, Тирнем и его люди - те, что уцелели, - бегут в город.
- Прежде чем нансурец сумеет организовать нападение на ворота, уже стемнеет, - кинул через плечо Найюр. - Все, кроме дозорных, должны покинуть стены. Мы отойдем в город.
Санумнис нахмурился.
- Имперский Сайк ничего не сможет сделать, пока мы здесь, среди местных жителей, - объяснил Найюр. - Есть надежда…
- Надежда?
- Мы должны обескровить его! Мы - не просто Люди Бивня. Барон на мгновение оскалил зубы от ярости, и это была именно та искра, которой добивался Найюр. Он посмотрел на стену, на десятки обращенных к нему встревоженных лиц. Другие, в основном туньеры, сгрудились у мощеного прохода около Зуба. Найюр глянул на гавань. Дым в свете заката окрасился оранжевым и черным.
Скюльвенд шагнул к внутренней стороне крепостной стены и раскинул руки.
- Слушайте меня! Я не стану вам лгать. Я ничего не знаю о том, кому вы молитесь и жаждете ли вы славы. Но я знаю другое: в грядущие дни вдовы станут рыдать, проклиная меня! Сыновей и дочерей продадут в рабство! Отцы придут в отчаяние, потому что род их прервется! Этой ночью я вырежу свою отметину на теле Нансура, и тысячи будут молить меня о пощаде!
Искра стала пламенем.
- Скюльвенд! - взревели воины. - Скюльвенд!
Раньше переход за Зубом представлял собой нечто вроде рынка. Площадка шириной в двенадцать шагов тянулась от основания барбакана до Волока. Старинный кенейский дом стоял у северного входа на Волок, рядом теснились ветхие лавки и стойла. Найюр затаился на другой стороне, в одном из домишек окнами на юг. Он вглядывался в сумрак и видел отблески оружия в руках солдат, притаившихся в доме напротив. Маленькое западное окно позволяло смотреть на проход сверху, но поскольку с той стороны взошла луна, внутренняя стена и барбакан казались непроницаемыми черными монолитами.
Сзади перешептывался с хемскильварами Тройатти, объяснял слабости нансурцев и тактику, которую Найюр изложил ему, Санумнису, Тирнему и Скайварре. Снаружи слышались крики нансурских офицеров - Конфас делал последние приготовления.
Как и ожидал Найюр, Сайк отказался покинуть корабли. Это значило, что нансурцы, по сути дела, контролировали только гавань. Найюр внимательно следил за приближавшимися колоннами - пока там были Фаратасская, Хориалская и знаменитая Мосская - и распределял свои отряды по зданиям, окружавшим Зуб. Солдат снабдили молотами, мотыгами и прочими инструментами, какие только удалось найти. Они выломали камни из стен и превратили широкую дорогу на запад города в лабиринт, а затем тихо заняли позиции и принялись ждать.
Найюр понимал, что дунианин сделал бы иначе.
Келлхус нашел бы способ овладеть ситуацией или сбежал бы. Разве не так он поступил в Карасканде? Совершил чудо, чтобы получить власть. Он не только объединил противоборствующие фракции внутри Священного воинства, но и дал им возможность вместе вести войну.
Здесь таких способов не было - по крайней мере, Найюр их не видел.
Тогда почему бы не бежать? Зачем связывать судьбу с обреченными? Ради чести? Ее не существует. Ради дружбы? Скюльвенд - враг всем. Да, случаются перемирия, временные союзы ради общих интересов, но больше ничего. Ничего значимого.
Этому научил его Келлхус.
Найюр хрипло рассмеялся, осознав это, и на мгновение мир пошатнулся. Его наполнило ощущение силы - словно из его тела вырастал кто-то другой, могучий и огромный. Словно он может протянуть руки, оторвать от земли Джокту и швырнуть за горизонт. Его ничто не связывало. Ничто. Ни сомнения, ни инстинкты, ни привычки, ни расчет, ни ненависть… Он стоял в начале всего. Он стоял нигде.
- Людям интересно, - сказал Тройатти, - что тебя так развеселило, господин.
Найюр осклабился.
- Да то, что я когда-то беспокоился за свою жизнь!
Говоря это, он услышал некий шум: неестественное бормотание, похожее на шорох насекомых. Слова пробирались сквозь него, как огонь сквозь дым, заставляя душу прислушиваться, искать смысл в их змеиных изгибах…
Сияние. Череда вспышек пламени на стенах. Внезапно барбакан показался щитом, прикрывающим воинов от ослепительного света. Один из часовых полетел вниз, охваченный огнем.
Началось.
Внутри барбакана полоски света очертили обитые железом ворота. По центру прошла золотая полоса, в мгновение ока обе створки сорвались с петель и со страшным скрежетом врезались в решетку. Камни треснули. Еще один взрыв. Из-под арки полился свет, как звук рога. Решетка не удержалась и влетела внутрь древнего кенейского строения. Клубы дыма повалили вперед и вверх, мимо домов, по Волоку.
Найюр заморгал. В глазах вспыхивали искры. Все потемнело. Солдаты кашляли, били руками воздух. Послышался нарастающий рев. Все замерли… Это кричали люди. Тысячи солдат.
Найюр знаком приказал всем отступить в темноту.
Этот рев звучал необыкновенно долго, но не терял силы, только нарастал. В черном горле барбакана появились воины с копьями и прямоугольными щитами. Они бежали вперед ряд за рядом, прикрывая фланги стеной щитов, и через ворота выплескивались на Волок. Найюр знал, что они обучены бить сильно и глубоко, нападать на отдельные части противника и отрезать их от основного войска. "Умное копье, - говорили их командиры, - само находит цель!"
Следующие мгновения казались просто нелепыми. Как сверкающие тени, нансурцы один за другим промчались мимо двери хлева, где затаились люди Найюра. Сотни бежали по Волоку, их шлемы блестели в лунном свете, их белые икры мелькали во мраке. Затем в темноте раздался звук рога - первый. Найюр увидел, как с третьего этажа дома напротив с устрашающим боевым кличем устремились на врага косматые туньеры.
Стальные клинки. Звон щитов. Затем - рев и сияние.
Почти все нансурцы остановились и развернулись: Некоторые подпрыгивали, чтобы рассмотреть топоры, разящие их слева. Немногие умники оценивающе разглядывали окна и двери окрестных домов.
Потом пропел второй рог, и Найюр ринулся вперед со скюльнендским боевым кличем. Его бойцы врезались в спину ошарашенным пехотинцам Нансура. Найюр ударил в челюсть первого обернувшегося к нему солдата, а второго схватил под мышку, пока тот пытался высвободить копье. За секунды были перебиты несколько сотен. Затем конрийцы с южной стороны внезапно очутились лицом к лицу с туньерами, двигавшимися на север.
Раздались хриплые радостные крики, но Найюр мигом прекратил их неистовым воплем:
- Прочь с улицы! Прочь с улицы!
Неестественный шум возобновился.
Дальнейшая битва не походила ни на одно прежнее сражение. Черноту ночи пронзали вспышки колдовского света. Кого-то убили, кто-то сам убивал. Люди гонялись друг за другом в лабиринте развалин, дрались на открытых улицах врукопашную, выбивали друг другу зубы, кровь брызгала им на лица. В темноте жизнь Найюра повисала на волоске, спасали только сила и ярость. Но на свету - лунном или от пожара - нансурцы отступали и оборачивали против него тупые концы копий.
Конфас хотел взять его живым.
У Найюра не хватило бы места на руках для свазондов, заслуженных той ночью.
Когда он в последний раз видел Скайварру, тот вместе с бандой своих косматых пиратов порубил отряд пехотинцев и готовился встретить атаку кидрухилей. Санумнис умер у него на руках, захлебнувшись кровью. Тройатти, как и множество хемскильваров, погиб под ливнем колдовской нафты, не задевшей Найюра. Что случилось с Тирнемом и Саурнемми, скюльвенд так и не узнал.