- Я делаю все, что нужно делать в данный момент, - железным голосом отчеканил Дамбалла. - А контракт ты сейчас получишь.
Предчувствие опасности никогда ее раньше не подводило… Вот только оказывается, важно вовремя на него реагировать… В том, насколько это умение важно, Аннике пришлось научиться быстро… Слишком быстро… Она и не думала, что обычный вроде бы человек может перемещаться в пространстве с такой молниеносной, нечеловеческой скоростью… Скоростью, значительно превосходящей скорость ее мысли…
Удар кулака внезапно оказавшегося перед ней Дамбаллы был так неожиданен и силен, что Анника не успела ни почувствовать боли, ни вскрикнуть, ни уж тем более отскочить в сторону. Туда, то есть в сторону, она просто отлетела, молча и тупо, словно лишенная жизни гигантская кукла. Взрыв красных огней у нее в голове был столь ярок, что Анника почти ослепла, причем не физически, но душевно. Не в состоянии хоть как-то осознавать происходящее и реагировать на него, она, тем не менее, прекрасно видела все, что вершилось с ней и вокруг нее. Но видела странно, будто она являлась не живым существом, а неодушевленным предметом, механически фиксирующим окружающую реальность. Кто знает, может быть, такое оглушение души сильнейшим ее потрясением есть не зло, а истинное для нее благо? Что может быть более эффективным анестетиком, чем потеря чувства себя, памяти и сознания?
В ее широко распахнутых остекленевших глазах ясно и четко отражался Геннадий, связывающий клейкой лентой ее руки и привязывающий ноги к тяжелым антикварным креслам, стоящим по бокам стола. Оторвав кусок ленты, он залепил им приоткрытый из-за безвольно отвисшей челюсти рот девушки. Вынув из ящика стола массивные латунные ножницы, Дамбалла ловко вспорол ими одежду Анники, не оставив на сокрытой под ним коже ни одной царапины.
Сотрясаясь под его ритмично двигающимся длинным телом, Анника то и дело проваливалась в кроваво-алую бездну, раскрывающуюся у нее в голове. Отблески ослепительно яркого красного ледяного пламени душили и обжигали ее, врываясь вместо воздуха в легкие, но она не сопротивлялась им. Она не чувствовала ни страха смерти, ни желания жить. Она не чувствовала вообще ничего. Ледяной огонь, вливающийся извне в оглушенную душу, поглотил ее почти полностью, когда крохотное белое облачко белого сияния, все это время болтающееся где-то на периферии ее сознания, влетело в его угасающую суть…
- Борись! - прямой и короткий, как одиночный выстрел, приказ пронзил умирающее сознание острой болевой вспышкой. Облако белого сияния окружило ее сердце глубоким умиротворением и покоем. И из этого покоя, как ни странно, родилась боль.
- М-м-м… - простонала Анника сквозь клейкий пластырь, разрываемая изнутри внезапно переполнившей ее болью. Все страдание, которое она отказывалась переживать в ходе свершаемого над ней насилия, вдруг стало для нее единственно доступной реальностью.
- М-М-М-М-М…. - стонала Анника, слабо извиваясь под ритмично двигающимся Геннадием. Боль, рожденная вернувшимся к ней осознанием, срывала гипнотическое влияние страха и пробуждала одно-единственное, но такое искреннее желание - ЖИТЬ. А что в действительности оказывается решающим фактором при свершении или несвершении какого-либо желания? Конечно, степень его искренности.
В ужасе она смотрела в равнодушное лицо насилующего ее мужчины. Пустота, застывшая в глазах Дамбаллы, вселяла в Аннику ощущение панического отчаяния. Он насиловал ее не потому, что испытывал к ней хоть какое-либо чувство: страсть, гнев, ярость, стремление унизить, подчинить или отомстить. Нет. Он насиловал ее, потому что так было надо. Не ему, а кому-то другому, кто не отражался в зияющей пустоте взгляда Дамбаллы, но сам являлся этой невыносимой пустотой…
Она смотрела вовнутрь себя и пугалась еще больше, осознавая, что основная линия раздирающей ее боли пролегает между невероятно сильным желанием вырваться, оттолкнуть от себя, вытолкнуть из себя этого чудовищного нелюдя и не менее страстным желанием отдаться невыразимо облегчающему успокоению владеющей им неземной пустоты…
- Шлюха она и есть шлюха, - пнув по ребрам распростертую на полу Аннику, Геннадий деловито привел себя в порядок.
Наклонившись к умоляюще глядящей на него девушке, он грубо схватил за волосы и силой приподнял с пола ее голову.
- Мадемуазель все еще желает расторгнуть контракт? - подчеркнуто вежливо поинтересовался он и холодно улыбнулся.
В невыразимом ужасе от возможности вновь испытать боль осознания собственного душевного раскола, Анника замычала и отрицательно замотала головой.
- Понятное дело, не хочешь. Но, может быть, тебе понравилось расторгать контракт? - злорадно ухмыльнувшись, Дамбалла сверлил девушку изучающим взглядом. Силясь донести до мучителя степень своего нежелания страдать, Анника еще более отчаянно замычала и затрясла разметанными волосами.
- Отлично. Хотя, если еще раз захочется что-нибудь расторгнуть, обращайтесь, - оглядев истерзанное тело певицы, Геннадий презрительно поморщился и добавил: - Чтоб до следующего выступления вернула форму. Сука долбанная.
И непрозрачной тенью исчез за бесшумно распахнувшейся перед ним тяжелой дубовой дверью.
- Эрик, - обратился он к секретарю, с закрытыми глазами мерно раскачивающемуся в такт слышимой лишь ему одному музыке. - ЭРИК!!! - угрожающе нависнув над ним, проорал Дамбалла и громко хлопнул ладонью по столу, свалив все стоящие на нем предметы. Не успев открыть глаза, насмерть перепуганный обладатель сего имени одним движением сорвал с головы наушники и расплылся в профессиональной угодливой улыбочке.
- Слушаю вас, Геннадий Андреевич.
- Мы закончили там… с контрактом. Все разногласия улажены, - буравя секретаря злобным взглядом, произнес Дамбалла.
- Очень хорошо. Я и не сомневался… - ежась под ледяным взглядом заместителя босса, выдавил Эрик.
- Ты когда перестанешь изображать из себя недотрогу и святошу, а, урод? - склонившись к самому лицу ошалело глядевшего на него мужчины, тихо произнес Дамбалла.
- Я… Это… Не понял… - жалобно проблеял покрывшийся зелеными пятнами Эрик.
- Все ты понял… - прошипел Дамбалла, впившись недобрым взглядом в глаза Эрика. - Ты или с нами, или против нас. Да, именно ТЫ.
- Я… Я с вами… Конечно, я с вами! - вжавшись в спинку кресла, пропищал несчастный.
Несколько бесконечных мгновений Дамбалла угрожающе созерцал человека, беспомощно распластанного под его нечеловечески мощным вниманием.
- Тогда иди приберись, - ледяным тоном приказал Геннадий, резко распрямился и пошел прочь из приемной. - И не смей больше включать музыку или еще как-то отвлекаться, когда я работаю. В следующий раз будешь мне ассистировать. А окажешься плохим учеником, я тебя понижу… в должности. До полного нуля, - обернувшись у самой двери, сухо вымолвил Дамбалла.
- Да… Слушаюсь… - одними губами ответил Эрик.
- Фу-у-у-у… - выдохнул он в закрывшуюся за Дамбаллой дверь. - До чего же больно… Думал сдохну… - расстегнув пиджак, он потер левую сторону груди. - Будто ножом все изрезал, гад. А ведь всего лишь смотрел.
Тяжело поднявшись с кресла, с трудом, морщась от глубокой внутренней боли, Эрик снял пиджак и рубашку. Поднеся к груди медальон-зеркало, он в ужасе уставился на зловеще-красное пятно, расплывающееся на ней.
- О, нет… - простонал он, судорожно вцепившись наманикюренными пальцами в золотых драконов на обратной стороне зеркала и не сводя взгляда с отраженного в нем кровавого пятна на груди. Разливающееся под кожей, с каждым мгновением оно приобретало все более и более насыщенный багровый цвет и определенную форму. Обреченно закрыв глаза и уронив медальон на пол, Эрик опустился в свое дорогое дизайнерское кресло. - А на что другое я рассчитывал, когда сам подписывал с ними контакт? - спросил сам себя секретарь, бессильно свесив холеные руки вдоль кресла. - Хорошо, что я могу идти с ними. Что мне это предложено. Стать таким же, как они. Разве не на это я соглашался ради всех этих благ? Но как же больно убивать все человеческое в себе… И как же страшно лишиться того, что у меня уже есть…
Лицо Дамбаллы, отчетливо проступившее в красном пятне на груди сидевшего в кресле Эрика и столь же четко отражавшееся в валяющемся на полу и обращенном к потолку зеркале, расплылось в злорадной и одновременно равнодушной ухмылке.
Кроваво-черный шар раскрылся лепестками гигантского, монструозно-красивого цветка, обнажив сияющую белым светом сердцевину. Обожженные внезапно полыхнувшей вспышкой белого сияния лепестки вздрогнули и разлетелись по багровому песку. Притянутые друг к другу невидимой силой, они превратились в крылатую чудовищную тень, которая столь же стремительно, как появилась, исчезла за дальним барханом.
- Боже… - прошептала сквозь слезы распластанная на горячем песке Анника. - Что это было?
Сияющий белый купол, простершийся над ней, заискрился радужными бликами и собрался в облако белоснежного света.
- Ты пережила встречу с кроваво-черной тенью и ты молодец, - мягко проговорила Амелия, подлетев к лицу девушки. - Тени всегда оживляют наши воспоминания. Если мы выживаем при их нападении, разумеется. Можно сказать, в момент атаки они становятся нашими воспоминаниями. Они становятся частью души. И тем-то они и опасны. Проникая в душу, они могут высосать всю ее силу. Ты же знаешь, что сила души - в ее опыте и в отношении к нему. В его восприятии. В конечном итоге в восприятии себя.
- Я… я чувствую себя мертвой… - еле слышно вымолвила Анника.
- О, нет, ты стала как раз еще более живой, - горячо возразила Амелия. - Ты же ее победила. Мы ее победили. В данном сражении мы одержали верх.
- Господи, как я ненавижу его! - сглатывая неудержимо подступающие слезы, прошептала Анника и закрыла глаза.
- Не надо! - попытался успокоить ее ангел. - Ты привлечешь…
- Да мне плевать, кого я привлеку! - вскочив с песка, с вызовом закричала Анника в багровую пустыню сквозь налипшие на лицо длинные спутанные волосы. - Он насиловал меня шесть лет, стоило мне проявить хоть малейшее неповиновение! И заставлял спать со всеми заказчиками! Он расхитил, уничтожил мою творческую силу! Он… он разрушил меня психически! И потом убил!!!
Отчетливая точка, возникшая на горизонте, с ужасающей скоростью увеличивалась не в размерах, но в своей глубине, наливаясь невероятно непроницаемой чернотой.
- О, нет! - горестно воскликнула Амелия. - Черная тень атакует нас! Она идет издалека, но у нас очень мало времени! Ты можешь погибнуть по-настоящему!
- Ты что? Решила сдаться? - с горечью вопросил ангел девушку, свернувшуюся калачиком на песке. - Нет уж, так не пойдет! Анника, я помогу тебе. Но основную работу должна сделать ты сама. Ты слышишь меня? АННИКА!
Зависнув над замершей в позе зародыша Анникой, Амелия осыпала ее разноцветными искрами. Отведя скрюченные руки от лица, девушка перевернулась на спину, а затем села, расправив плечи, и с вызовом посмотрела на Амелию.
- Слышу, - твердо произнесла она. - Что я должна сделать?
- Ты должна простить тот поступок Геннадия…
- Нет! - яростно завопила девушка в облако света. - НЕТ, НЕТ и НЕТ! Это выше моих сил!
По багровому песку быстро поползли черные лоскуты, вырастая из неудержимо увеличивающейся мглистой точки на пунктирной линии горизонта.
- Тень отбрасывает тень… Она множится! Если мы не одолеем ее, погибнем не только мы… Анника, сосредоточься. Сейчас я помогу тебе, - тихо сказала Амелия. Раскрывшись сияющим полотном белого света, она обернула собой дрожащую девушку. - Поднимись над горькими воспоминаниями и болью. Ты не есть они. Ты - гораздо больше.
- Я не могу… Я не могу… Лучше я умру… Пусть я умру… - всхлипывая и дико озираясь вокруг, повторяла Анника.
- Слушай свое сердце, Анника, - голос Амелии, ласковый и настойчивый, лился на перекошенную от страха и ярости девушку пленительно прекрасной мелодией. - Проникни в самую его суть. Туда, где остался свет. Его много, поверь мне. Вспомни свое мужество и щедрость. Вспомни, кого ты любила… Ты ведь любила…
- Я люблю… я и сейчас люблю… - прижав руки к груди, словно желая спрятать от посторонних глаз что-то очень ценное и хрупкое, прошептала девушка.
- Да… - мягкие переливы ангельского голоса вплетались в воспоминания, похороненные под слоем привычного негатива, воскрешая истинную память души. - Вспомни, кого ты любишь.
- Мама… - прошептала сквозь непрестанно набегающие слезы девушка. - Моя мама… она думает, я известная певица. Она так рада за меня… Она умрет, если узнает…
- Вы с мамой очень близки… - пробуждаемый внутренний свет засиял в глазах Анники вновь проживаемой ею, пусть и забытой, но оттого не менее живой любовью. Голос Амелии стал громче и зазвучал музыкой обновленной красоты. - Она дала тебе жизнь. Почувствуй теперь ее сердце. Почувствуй ее любовь к тебе и гордость за тебя… Она любит тебя такой, какая ты есть… Сердце матери всегда чувствует истину…
- Мама… - протянув руки навстречу лицу матери, улыбающемуся ей из белого сияющего облака, воскликнула Анника.
- Милая моя, - глаза матери засияли ярче окружающего их белоснежного света. - Я всегда принимаю тебя такой, какая ты есть. Ты для меня лучшая в мире, моя кровиночка! Моя родная девочка. Мой ребенок.
- Мама… - уткнувшись лицом в побелевшие от гневного сжатия кулаки, прошептала Анника. - Я так сильно люблю тебя… спасибо тебе за все!
- Дамбалла, известный тебе как Геннадий, - сказала вновь проявившаяся перед девушкой Амелия. - Не мог поступить иначе. Он младший демон, служитель ада. Он просто делает свою работу. Глупо его ненавидеть.
- Ты меня слышишь, Анника? - после длительной паузы спросил ангел, пристально вглядываясь в невидящий взгляд подопечной, словно пытаясь отыскать хоть искру самосознания в потаенных глубинах замкнувшейся в себе души.
- Слышу… - спустя еще несколько минут вымолвила лежащая на песке девушка, возвращая осмысленность собственному взору. Дорожки от высохших слез, покрытые багровой пустынной пылью, исписывали ее лицо ажурной вязью.
- Я прощаю его… - отрешенно глядя в кроваво-черное небо, тихо сказала Анника.
- Что? Я не слышу! Громче! - торжествующе выкрикнула Амелия, глядя на замершую на горизонте могильно-черную тень.
- Я прощаю его, - твердо и громко произнесла Анника, усевшись на пышущий жаром песок. - Я прощаю его! - с победоносной улыбкой, рожденной осознанием собственной силы и власти над ней, воскликнула она, обращаясь к расстилающейся вокруг пустынной бесконечности.
- Посмотри на горизонт, - предложила Амелия.
- Там… Что это? - удивленно выпалила Анника, мгновенно пришедшая в себя от увиденного. На ее глазах пятно непроницаемой мглы, непонятно как и когда занявшее чуть ли не полнеба, исчезло, сжавшись в крохотную черную точку. - Что это? - обхватив себя руками в инстинктивном порыве заслониться от увиденного, переспросила Анника, продолжая тревожно вглядываться в черную точку, приклеившуюся к рваной линии горизонта.
- Это смерть твоей души, если ты ее допустишь, конечно, - мрачно изрекла Амелия, облетев вокруг удрученно молчавшей девушки.
- А что с луной? - проследовав взглядом за тонкой черной полосой, связывающей ночное светило и висящую в небе точку, вскрикнула Анника.
- А что с ней? - с притворным недоумением откликнулся ангел.
- Она стала больше… И кровавее… - подползая поближе к сияющему облаку света, прошептала Анника.
- Почувствуй ее своим сердцем, - тихо сказала ей Амелия и отлетела чуть дальше от ползущей по песку девушки.
- Защити меня… Я боюсь… - испуганно пробормотала Анника, беспомощно осев на песке. - Не уходи.
- Я не покину тебя никогда. Не имею ни желания, ни права, - улыбнулся ангел. - Но ты должна стать еще сильнее. Тогда и моя помощь будет действеннее. Вместе мы можем быть непобедимыми.
Уставившись на наливающуюся алым цветом Луну и нервно поглядывая на сияющую в стороне Амелию, Анника вздохнула:
- Ну, тогда командуй.
- Настройся на Луну. И спроси себя, что она такое. Ты можешь. Твое сердце умеет находить суть любой формы.
Тягучий пустынный жар заполнил все вокруг, поглощая звуки дыхания Анники и грохот ее сердца. Наступившая тишина оглушала и создавала новые пространства внутри уже знакомых пространств. Глядя широко распахнутыми блестящими глазами на неуклонно, хоть и медленно растущую Луну, Анника оцепенела, из внутренней тишины созерцая чужеродное светило.
- Это духовное сердце Дамбаллы, - открыв рот, неожиданно для самой себя произнесла девушка и тут же подскочила, как ужаленная. - Ой, что я сказала? Что ЭТО?!!
- Все верно, - поощрительно улыбнулась ей Амелия. - Ты можешь еще больше, поверь мне. В тебе очень много света, и он помогает тебе. Да, это духовное сердце Дамбаллы. И именно к нему мы и направляемся.
- Но оно вроде было не таким кровавым еще мгновение назад… Амелия! Смотри, оно багровеет на глазах! - вскричала перепуганная девушка, вскочив на ноги.
Облетевший Аннику ангел заглянул ей в лицо.
- Наше присутствие ослабляет демона. Настолько ослабляет, что Дамбалла даже был вынужден дематериализоваться из физического мира и вернуться в свое истинное "я", в его тонкую сущность. Сознание Геннадия сейчас собрано в его же духовном сердце. И нам надо как можно скорее добраться до него, потому что с каждой минутой сила демона возрастает.
- Как возрастает? Ты же сказала, мы его ослабляем, - резко повернувшись к Амелии, Анника сердито сверкнула глазами.
- Так и есть. Но он вернулся к себе и поэтому набирается сил от своего истока. От абсолютной тьмы. И, поверь мне, восстановится Дамбалла очень быстро.
- Что еще не так? Я чувствую, есть еще опасность, - задумчиво глядя внутрь себя, тихо сказала девушка.
- Ты права, - радостно ответила ей Амелия. - Твое сердце интенсивно раскрывается, и это более чем прекрасно. Это наш единственный способ выжить. Да, и мой тоже, - глядя на вопросительно молчащую девушку, изрек ангел. - Ведь мы с тобой так тесно связаны, что являем почти что одно целое. Знаешь, чем больше твое духовное сердце раскроется, тем живее ты будешь. Учти, можно жить в материальном теле, но если сердце закрыто, то жизнь твоя хуже смерти.
- Кажется, я понимаю… - с глубоким интересом глядя на ангела, вымолвила Анника.
- Если твое сердце закрыто, все, что ты делаешь, обратится против тебя. Даже творчество, - не сводя с подопечной теплого взгляда, Амелия грустно улыбнулась. - Но нам надо спешить. Твои переживания прошлого усиливаются возвращением в себя Дамбаллы.
Он сопротивляется таким образом, стараясь обратить твои ресурсы против тебя самой. Опасность в том, что воспоминания, то есть события прошлого, могут стать твоим настоящим. Сила Дамбаллы придает им невероятную эмоциональную насыщенность. Переживая прошедшее сейчас, ты страдаешь в несколько раз сильнее, чем в то время, когда событие произошло. Именно эта негативная насыщенность может выжать тебя, каплю за каплей, передав твою душу в его распоряжение. Ты попросту превратишь все свои светлые энергии в темные, если не будешь сопротивляться, прощая и любя. Настоящее, возникшее в душе служителя ада, чревато для души, застрявшей на перепутье, адом вечным. Ты сейчас его пленница, Анника, хотя и находишься здесь против его воли. И ты имеешь все шансы остаться в этой пустыне навсегда, превратившись в одну из бесчисленных и безликих обитающих здесь теней.