- О… Ну что вы… Не стоит так убиваться… Я полностью на вашей стороне, даже мужу объясню, что к чему… Защищу вас! - Шалкар успокаивающе погладил Елену по предплечью. - Никто из нас не желает вам зла, не правда ли? - обведя испытующим взглядом и без того тихо сидевших сотрудников, он собрал щедрую коллекцию кивков и угуканий всех мастей. - Если ты любишь Альфео, он твой, примадонна. Ну-у-у… пока что твой. Ведь ни один человек в мире не может быть твоей собственностью, не так ли? - вопросительно подняв брови, Шалкар ловко набросил на Альфео, как лассо на шею загнанному животному, долгий пронзительный взгляд, сдобренный плохо скрываемой издевкой, а потом перекинул петлю своего внимания на вмиг побледневшую под смуглой кожей Кристину. В выразительных черных глазах Шалкара недобрым предчувствием плескалась глубокая беззвездная ночь. А что можно увидеть в кромешной тьме, кроме как не видения, оживающие из вроде бы надежно запрятанных страхов, подозрений, гнева, ревности и любых иных эгоистических побуждений? Тьма, как и свет, срывает с человека все нацепленные на него маски и обнажает его истинную суть. Отличие лишь в одном: ночь провоцирует темные видения, а день - светлые. Подобное притягивает подобное, что тут поделаешь…
- Не понял? - обернулся Мирас к своей задрожавшей в нервном ознобе экзотически красивой подруге. - Ты чего… Ты это… С кем? - в расширившихся глазах молодого человека заметались огненные блики подступающей к сердцу ненависти. Ненависть, рожденная из ревности, - лучшая убийца любви.
- А ты меньше рот разевай по сторонам, когда не поешь, - злобно парировал его агрессивное недоумение Шалкар. - Будешь по чужим девкам шляться, за своей телкой не усмотришь, - ухмыльнувшись, он медленно, чтобы насладиться всеми нюансами разыгрывающейся трагикомедии, двинулся к зияющей в конце приемной кабинетной двери.
- МИРАС! - скрючившись, словно от удара ножа, взвизгнула Камилла. - Какие еще девки?!! Ты же мне говорил, что я любимая…
- Любимая - не значит единственная, - вроде как себе под нос пробормотал замедлившийся около Камиллы Шалкар.
- Да я что, я ничего… Они сами лезут! - забормотал парень, вырывая руку из острых коготков красной от гнева пассии. - Да ты сама на себя посмотри, сука! - загнанный в угол, взревел он, перейдя к лучшему средству самозащиты - наступлению. - Ты, б…, сама спишь с кем ни попадя!
- Я?!! - в полный голос завопила вконец разъяренная эфиопская фурия. - Да я тебя одного люблю, придурок! Я больше ни с кем!
- Знаю я твою любовь, дешевка! Ты спишь с ним, чтобы поскорее стать знаменитой! Как же, известный итальянский певец! А ты начинающая певичка! А я вообще никто! По сравнению с ним! Понятно, зачем я тебе! - закричал Мирас, вконец выведенный из себя, причем самим же собой, и с силой толкнул вцепившуюся в него девушку в ее тощенькую грудь, то ли вымещая на ней душившие его ярость и обиду, то ли желая оттолкнуть ее подальше. А, скорее всего, и то, и другое. - Люди зря не будут говорить! - выплюнув в лицо Камилле последнюю фразу, он вскочил и с угрожающим видом направился к застывшему горделивым памятником Альфео.
- О! Так ты изменяешь мне с этой тощей пигалицей? - наконец отмерла до сих пор беззвучно созерцавшая все происходящее Елена. - Сволочь! А я тебе доверяла, я открыла тебе свое сердце, я…
- Mamma mia! Amore mio… А-А-А-А-А! - насильственно переведенный в живое человеческое существование, Альфео дернулся и обеими руками схватился за щеку, вспыхнувшую пунцовым пламенем после увесистой, тянущей на полновесный удар, пощечины. Обескураженный перехваченной у него атакой, Мирас замер возле любвеобильного итальянца с занесенным для удара кулаком.
- Я тебя собственными руками прикончу, негодяй! - несомая шквалом разрушительных эмоций, Елена вскочила с дивана и кинулась на своего незадачливого любовника, сметя с пути невовремя на нем оказавшегося нерасторопного Мираса.
- Вот тебе, сволочь похотливая! - осыпала она щедрыми плюхами вовсе не готового к такой щедрости Альфео.
- Это ты во всем виновата, за своим кобелем не углядела! - с неожиданным для ее гиперхрупкой комплекции басовитым ревом Камилла торпедой вылетела из соседних диванных глубин и вцепилась в коротко стриженые волосы несчастной примадонны.
- Думаешь, если прима, то все можно!!! - голосила мулатка, гибкой лианой столь крепко обвившись вокруг неуклюжего тела беспомощно вертящейся Елены, словно норовя задушить ее в своих смертельных объятьях.
Со страшным грохотом обрушившись, наконец, на пол, Елена сумела-таки оторвать от себя взбесившуюся девицу и принялась пугающе ритмично стучать ее красивой головой о ковер.
- А-а-а-а-а! Красивая. Значит все можно! - сдавливая нитевидную шейку девушки в стальных ручищах, шипела Елена, поглощенная явно приятным ей делом. - С чужими мужчинами спать… Трахаться по расчету… Разбивать жизни… А-А-АХ!
Задетый чьей-то ногой, антикварный торшер шумно обрушился на пол, сбив с журнального столика дизайнерскую вазу из бирюзового муранового стекла. Толстый ковер жадно впитал в себя предсмертный звон уничтоженной хрупкой красоты.
- Пусти! Отвали! Пусти меня!!! - брыкаясь, закричала примадонна, расстроенная грубым вмешательством в полюбившееся занятие.
- Успокойтесь все тут. Тихо, - слегка заломив ей руки за спину, бесстрастно выговаривал Эрик. - Хотите драться, идите на улицу.
- Отпусти меня! - разбушевавшаяся Елена не оставляла попыток освободиться.
- Успокойтесь, Елена Владимировна. Вам нельзя кричать, голос сядет, - удерживая начинающую уставать женщину, Эрик сердито посмотрел на сидевшую на полу растрепанную и натужно кашляющую Камиллу.
- Значит, так. Лечить связки, заживлять раны и рассасывать шрамы, а также восполнять потери в дизайнерском оформлении офиса будете за свой счет. Все ясно? - обвел он выжидающим взглядом притихших артистов.
- Ясно… - хором произнесли они, глядя куда-то за спину Эрика.
- Вот, Геннадий Андреевич, беспорядок тут устроили, - обернувшись и мгновенно потеряв высокомерный вид, заблеял секретарь, даже не взглянув на вывернувшуюся из его ослабших рук всклокоченную Елену.
С непроницаемым лицом Дамбалла оглядел поле недавнего боя.
- Человеческие страсти… Они всегда так предсказуемы… - негромко сказал он, зевнул и не спеша пошел к закрывшейся за Шалкаром кабинетной двери. - Извращенец… - небрежно уронил Дамбалла, проходя мимо склонившегося в угодливом полупоклоне бледно-зеленого от ужаса Эрика.
- Быдло оно и есть быдло… - дождавшись плотного закрытия кабинетной двери, секретарь расправил плечи и пригладил слегка сбившуюся прическу.
- Боже, что это было… - давясь нервным смешком, прошептала очухавшаяся Камилла. - Ведь никаких доказательств измены…
- Это Шалкар нас спровоцировал… - помогая девушке подняться и усаживая ее на диван, тихо вымолвил Мирас и чуть не прикусил язык, напоровшись на прямолинейный и безжалостный, как холодная сталь ножа, взгляд Елены.
- Неправда. Шалкар никого не провоцирует. Это мы виноваты.
Встряхнув головой, она с вызовом и презрением посмотрела на избитую ею троицу.
- Шалкар спас моего сына, когда все от нас отвернулись. Он оплатил дорогую операцию и лечение за рубежом, в лучшей клинике Европы. И дал мне работу! И раскрыл мой талант! И ничего не требует взамен. Теперь мой ребенок будет жить, и жить в достатке. Шалкар - это самый порядочный и добрый человек из всех, кого я знаю. Он мой Бог. И если понадобится, я умру за него.
- У каждого своя цена, - снисходительно вымолвил Эрик, рассеянно слушая поспешно удаляющиеся от приемной звуки разномастных шагов. Глянув на разгромленный пейзаж, он тяжко вздохнул: - Прибирайся теперь за ними. Бардак устроили. Что в душе, то и вовне. Скорее бы уже определились, на чьей стороне воевать…
Глава 10
Ломка формата
Жара усиливалась с каждым шагом, и Анника не могла понять, откуда она исходит - то ли из раскаленных недр багровых дюн, то ли из огнедышащего нутра диковинного светила… Подняв голову к нависающей над пустыней Луне, девушка с тоской всмотрелась в расползающиеся по ее поверхности черные кляксы. Когда же и, главное, чем закончится их с Амелией нежданное и невыносимое путешествие? Тяжело вздохнув, она пустила взгляд неприкаянно блуждать по бесконечным барханам. Кажется, она отдала бы все на свете, чтобы вырваться из этой страшной тюрьмы… Но что означает ее освобождение? Где она окажется, если покинет багровую душу Геннадия-Дамбаллы? И куда сможет пойти?
Тоска удушливым серым комком собралась в центре груди и начала медленно сжимать исстрадавшееся сердце в тисках ноющей боли. Анника привычно всхлипнула, готовясь разрыдаться. Но странно, слезы не затопили глаза и не покатились по щекам - слез вообще не было. Боль, рожденная глубоко внутри души, стала какой-то другой… Более прозрачной и светлой… Или это сама Анника немного изменилась…
- Ты изменилась, - вклинилась в ход ее мыслей Амелия. Обернувшись, Анника посмотрела на улыбающегося ангела.
- Ты слышишь мои мысли? - недовольно и вместе с тем заинтересованно спросила она.
- Тоже мне, открытие, - улыбка Амелии стала еще шире. - Конечно, слышу. Я ведь нахожусь внутри и вовне тебя одновременно. А то, что видишь сейчас, - предвосхитил ангел следующий вопрос своей подопечной. - Одна из моих проекций. Или ипостасей. Или отражений. Тебе как нравится?
Недоумевающий взгляд Анники заставил ангела рассмеяться.
- Ты осознаешь, как именно ты изменилась? - посерьезнев, Амелия неспешно облетела вокруг девушки.
- Не знаю… - потерянно пробормотала Анника. - А это важно?
- Очень важно, - подтвердила Амелия, всматриваясь в растущую Луну. - Осознавая что-либо, ты насыщаешь осознанное силой своей души. Светлой силой, в твоем случае. И тогда то, что осознанно, становится силой. То есть чем лучше ты проникнешь в суть своих изменений и прочувствуешь их, тем гармоничнее сложится твой новый облик.
- Ну, не знаю… - задумчиво протянула Анника. - Может быть, идти стало легче… Кстати, да, намного легче! - с удивлением произнесла она, глядя на свои ноги, не увязающие в песке, а уверенно ступающие по нему, как по обычной человеческой дороге.
- Молодец! А еще? - с озорной улыбкой подлетела Амелия вплотную к ее лицу. - Твои мысли? Что с ними?
- Мои мысли…
- Как ты думаешь? Или чувствуешь? На что похожи твои мысли? Ты думаешь так же, как и раньше? Я имею в виду мыслительный процесс?
Остановившись, Анника вздохнула и закрыла глаза, прислушиваясь к себе.
- Мои мысли… Они похожи на… На тени… На тени!!! - в ужасе девушка вздрогнула и в панике вытаращилась на ангела. - Я что, превращаюсь в тень?
- Вовсе нет, - без тени улыбки Амелия пристально смотрела в глаза Аннике. - Пока что нет. Но по поводу мыслей ты права. Что, по-твоему, общего у мыслей и теней?
Снова закрыв глаза, девушка изучала себя несколько минут.
- Мне кажется… Мои мысли возникают не из меня… Они приходят из ниоткуда и снова исчезают. Они мимолетные какие-то. И в то же время, когда появляются, заполняют все внутри меня. Раньше так не было. Раньше они оставались, и надолго. А сейчас не остаются… Почему так? - вскинув голову, она тревожно поглядела на ангела.
- Потому что ты все дальше уходишь от своей связи с материальным миром, где ты жила. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что ты начинаешь жить по правилам тонкого мира, а это повышает твою в нем выживаемость. Но есть опасность - ты полностью не приспособилась к энергиям души Дамбаллы, но и не победила их. И любое мгновение может оказаться последним…
- Так что же, тени - это мысли Дамбаллы? - внезапно выкрикнула Анника.
- Так и не так. Они есть мысли и Дамбаллы, и кое-кого куда более мощного, чем он. Кстати, все сущее - это чьи-то тени, то есть отражения. И мы с тобой не исключение. Представляешь, мысль - это или целый мир, или вход в него.
- Как это? - растерянно уставилась на ангела Анника.
- Очень просто. Любая мысль - концентрат энергии, являющийся отражением какого-либо мира. Это если мы имеем дело с высокоэнергетической мыслью. Она не просто занимает твое сознание, но кардинально меняет всю твою жизнь - в лучшую или худшую сторону. Мир может быть светлым или темным, высшим или низшим. Так бывает всегда, когда твоя душа входит во взаимодействие с отражением определенного мира. Через этот вид мысли можно войти в контактирующий с тобой иной мир. Через сон, например. А если мысль слабее, то, скорее всего, ты имеешь дело с отражением в твоем сознании сознания другого существа. Негативные мысли вызываются чаще всего отрицательными созданиями, положительные - светлыми душами. Существа всегда приходят из каких-либо миров. И поэтому, концентрируясь на них, можно попасть к ним домой.
- Отражения… Миры… Слушай, а ведь я знаю все то, что ты говоришь! Но почему же раньше не помнила? - недоумевающе воззрившись на собеседницу, воскликнула Анника.
- Разумеется, знаешь и, конечно, не помнила, - радостно рассмеялась Амелия, осыпав девушку разноцветными сверкающими искрами ангельского веселья. - Знание становится доступным в процессе духовного роста, ведь оно вкладывается в душу в момент ее сотворения. Давай, продолжи мою мысль. Что я хотела сказать дальше? Настройся на меня сердцем и ты узнаешь ответ.
- Ты хотела сказать… - опустив глаза на багровый песок, вымолвила Анника, - что светлые миры и позитивные сущности дают душе силы для продвижения в сторону света. А темные - в направлении тьмы. Так ясно… И так просто… - растерянно взглянув на серьезно глядящего на нее ангела, Анника снова ушла в себя. - А! Еще ты сказала бы, что, накапливая в себе те или иные отражения, душа определяет свое развитие или деградацию. И что я оказалась в душе Геннадия, пройдя в нее через две слитые вместе мысли - мою о нем и его обо мне. Но его мысль оказалась мощнее и захватила мою душу. Он ненавидел меня сильнее, чем я его… Постой… А если бы я ненавидела его сильнее… Или любила бы его, то…
- О, смотри! - взлетев почти к самому небосклону, вдруг воскликнула Амелия.
- Они идут к нам? - приглушенным голосом спросила девушка, напряженно вглядываясь в распухшее от кровавого жара светило. По его багровому фону активно перемещались, стремительно меняя очертания, явственно черные тени. Остановившись, Анника зачарованно созерцала силуэты неземных птиц в полете, прыгающих и скалящихся неведомых хищников, выбирающихся из кровавого сумрака ужасающих монстров… Казалось, они все смотрели на нее и направлялись именно к ней…
- А-а-а-х-х-х! - резко отшатнувшись, она едва не упала на песок. Собравшись в гигантское черное пятно, тени вдруг взорвались ослепительно черным фейерверком, осыпав на дальние барханы каскады чернильных искр.
- Нет, - тихо ответила Амелия. - Не сейчас.
- Но я чувствую опасность, - настаивала на своем Анника, не сводя переполненного ужасом взгляда с печально улыбающейся Амелии.
- Верно. Ты чувствуешь, что наше время на исходе. Дамбалла получает подпитку из абсолютной тьмы… Он крепнет с каждой секундой, - спокойно сказал ангел, сочувственно глядя на вверенного ему человека.
- Откуда?!! - неожиданно для себя задрожав всем телом, выдохнула Анника.
- Из сердца властителя мрака… из своего дома, - бесстрастно глядя на Луну, сообщила Амелия.
- И что это значит для нас? - силясь справиться с охватившей ее дрожью, спросила девушка.
- Это значит, что Самаэль наполняет сердце своего служителя новой силой… - глядя на бьющуюся в нервном ознобе Аннику, с горечью вымолвил ее хранитель. - АННИКА, - зависнув перед лицом своей протеже, внушительно произнесла Амелия. - Тебе предстоит самая трудная битва в твоей жизни.
- Если то, что я проживаю сейчас, можно назвать жизнью… - выдавив из себя вымученную улыбку, пробормотала девушка.
- Жизнь - это осознание, вернее, самосознание. И нет разницы, где именно оно происходит, - ласковый свет заструился из взгляда Амелии. - Но вернемся к главному. Анника, - прозрачные глаза ангела лучились сочувствием и любовью, - я сделаю для тебя все, что смогу. И если придется, я отдам за тебя мою жизнь.
- Разве ангелы смертны? Я никак не могу свыкнуться с этим открытием, - начиная согреваться, вымолвила пустынная путешественница.
- Да, если к тому есть наш выбор. Если мы того желаем сами. Или если желает Он.
Взгляд Амелии, всегда вроде бы обращенный на Аннику или на реальность, ее окружающую, вдруг опустел, отпустив сознание ангела в сокровенные для него области. С изумлением девушка осознала, что Амелия всегда смотрела на все иначе, чем любое знакомое Аннике существо. Ее внутренний и внешний взгляды всегда были поразительно уравновешенны. Иными словами, ангел с неизменной четкостью осознавала происходящее в своей душе и вовне ее… Если только эти границы внешнего и внутреннего вообще существовали.
Открыв рот, Анника с потрясенным видом уставилась на мирно улыбающуюся ей Амелию. То, как она думала только что, было поистине необыкновенным опытом! Она не думала в обычном смысле, жонглируя в голове обрывками мыслей и путаясь в лоскутах внимания, а будто полностью входила в некую реальность и проживала ее. Словно тень, или образ, входящий в ее сознание в данный момент, становился ею… или она им…
- Мы что, все и вправду тени? - вопрос сорвался с ее губ вопреки осознанной воле.
- Я отдам за тебя свою жизнь, - проигнорировав его, Амелия продолжила предыдущую тему. - Но, боюсь, этого будет недостаточно. Исход предстоящей битвы в твоих руках.
- Что я должна сделать? - позволив себе погрузиться в недолгую, но глубокую паузу, решительно произнесла Анника. Сощурившись, она спокойно созерцала неумолимо растущее багровое светило.
- Встретиться с самым страшным своим кошмаром и пережить его, - ангел снова подарил подопечной исполненный сочувствия взгляд.
- Чего мне бояться, если я не более чем тень, - с мрачной улыбкой Анника решительно направилась к наливающейся кровавой тьмой зловещей Луне.
- Помилуйте, шеф! - привычно жалобным тоном тянул Александр Евстигнеевич, отирая мокрым носовым платком снова и снова потеющий лоб. - Мы не можем ни в какой форме сотрудничать с Шалкаром! Это же верный конец! В конце концов, это же неформат нашей деятельности! Сверху однозначно не одобрят такого хода!
- Иногда, дорогой друг, - успокаивающе похлопал Амадео секретаря по опущенному плечу и грустно улыбнулся. - Надо идти на риск и ломать формат. Тем более, когда обстоятельства к тому благоволят. Нет ничего хуже омертвевшей формы. Она убивает суть. Вспомни, суть создает форму, а не наоборот!
- Да откуда вы знаете, к чему благоволят обстоятельства! - горестно всплеснул руками пожилой мужчина. - То ведь чистая иллюзия! Все может оказаться совсем не так, как кажется! Тем более после той ужасной истории с благотворительным концертом… Конечно, никаких прямых доказательств тому нет, но, чует мое сердце, что без злого промысла шалкаровской банды там не обошлось…
- Ну, полно, полно вам! - примиряюще вымолвил Амадео. - Никакая они не банда, а так… группа артистов.
- Артистов?! - брызгая желчной слюной, взорвался праведным негодованием Александр Евстигнеевич, пурпурно-красный от распирающего его негодования. - Ничего себе артисты! Невинные ангелочки под предводительством отпетого бандита! Да они там все одинаковы!