Впрочем, это все равно был успех, о чем по окончании практики, в конце необычайно морозного ноября, во всеуслышание сообщил начальник отдела – товарищ Корольков, крепкий мордатый мужчина пенсионного возраста. Значок и диплом Соломону уже не полагались, зато ему вручили бумажку с кучей подписей и двумя круглыми печатями о назначении "в отдел Т-11 к тов. Гордееву". Ну наконец-то!
– Можешь идти прямо сейчас, если дела уже сдал, – сказал Корольков. Было три часа пополудни.
– Жаль, что у нас не остаешься, – добавил рядом стоящий Матфей. К концу практики он проникся к Павлу искренним уважением. – Ты и впрямь башковитый. Нам такие нужны.
– Спасибо, – ответил Соломон. – А как попасть к Гордееву?
– Проводи его, – попросил Корольков толстяка, – а то заблудится еще, времена сейчас неспокойные.
Отдел Т-11 находился на тот момент непосредственно в нижнем вестибюле "Массандрагоры", прямо около туннелей. Места эти после случая со Стражами теперь казались Соломону несколько жутковатыми, но виду он не подавал. Кабинет Гордеева находился прямо в диспетчерской. Начальник что-то озабоченно писал в большой ведомости, расчерченной на множество мелких граф.
– А вот и наш Павел! – обрадовался он, завидев Соломона. – Приказ о назначении принес? Ага, хорошо, сейчас зарегистрирую… Ты пока располагайся, вон стулья, выбирай любой. Сейчас как раз наши подойдут на совещание, заодно и познакомишься.
"Наши" появились в кабинете неожиданно, ввалившись шумной толпой, человек пятнадцать. Мест всем не хватало, и некоторые встали у стены, с нескрываемым любопытством разглядывая Соломона.
– У нас новенький, – объявил Гордеев. – Прошу любить и жаловать: Соломон. Будет нашим новым штатным программистом.
Все еще более пристально уставились на Павла.
– Здрасте, – сказал он, встав с места.
– Здоро́во, – проскрипел знакомый голос.
Соломон повернул голову и увидел своего самого первого провожатого, который провел его в магазин у метро, а затем в лифт-трансфер. Метростроевец был в замасленной черной робе и кожаном шлеме с очками-консервами, как у дореволюционных шоферов и летчиков.
– Я тебя помню, пацан, – сказал провожатый. – Да-да… Меня зовут Рэд. Тоже прошу любить и очень даже жаловать, – и протянул свою костлявую руку.
Соломон пожал ее, и к нему тут же потянулись остальные – все принялись называть свои имена и должности. Здесь было и несколько девушек.
– Зингер, – представилась первая из них, – оперативник первого класса, оружейник группы. – Она была миниатюрной брюнеткой явно с азиатскими корнями, темненькая, с узенькими карими глазами и короткой косой. В девушке чувствовались жесткость и непокорность; рука у нее была крепкой, шершавой. В то что она могла быть оружейником, – верилось. Она тоже была облачена в комбинезон, но не такой замызганный, как у Рэда. – Только не вздумай называть меня Зинкой, – прищурившись, добавила Зингер, – ухо отрежу.
Рэд прыснул.
– Елка, – жеманно протянула вторая особа, медленно подавая ему руку: высокая, худая, с мрачным черным макияжем. На ней были самые обычные блузка и юбка, разве что вместо туфель – кроссовки. – Оперативник второго класса, водитель-стрелок, переводчик с двадцати пяти основных языков нашей округи.
– Бормотуха. – Крепкий улыбчивый мужчина в гавайской рубахе и ботфортах. – Лоцман, то есть разбираюсь в навигации, а также сапер, ну и всякое такое прочее…
– Шустрик, – худощавый чернявый парень с длинным носом в серых брюках и когда-то оранжевом джемпере, – электронщик, электрик, компьютерщик. А по совместительству все остальное. Будешь у меня под началом, пацан.
– Лиман, – маленький кругленький мужичок с почти детским, стеснительным лицом, – стрелок-водитель. – Лучше Серегой звать, мне так больше нравится. Эх, прокачу, парень!..
– Распутин, – высокий рябой мужик с оттопыренными ушами, хмурый, – механик-стрелок. Второй оружейник.
– Дрозофил – управляю всем, что летает. И управляю хорошо. – На голову невысокого парня с узким ехидным лицом был надет танковый шлем.
– Я Гаспар, – полноватый азербайджанец с большими мускулистыми руками, густо покрытыми черным волосом, – ксенобиолог – знаток живности Большого Метро. Без меня здесь не прожить.
– Ортопед, – высокий, за два метра громила со шрамом через всю левую щеку и расплющенным ухом, – охранные функции, и этим все сказано.
– Квантум, местный физик я… – С виду стеснительный розовощекий здоровяк. – Нужна водородная бомба?
– Черкес – следопыт и топограф, – мужчина лет сорока с совершенно непримечательной внешностью, – это, парень, не одно и то же!..
– Манго – повар, биолог, а также поэт! – Блондинистый толстячок с улыбкой, не сходящей с лица. – Потом обязательно дам почитать, заценишь. Глаголом жгу сердца людей…
Соломон уже не запоминал, кто есть кто – слишком много людей в этот краткий момент.
– Это лишь треть состава, – пояснил Гордеев, – остальные на дежурствах, в отпусках и командировках. Будешь сорок шестым у меня.
– Будет, обязательно будет! – кивнул Рэд, ехидно посмеиваясь.
– Вы… это… без этих ваших дурацких шуточек, усекли? – нахмурился капитан.
– Без них, конечно, без них, – закивал Рэд головой, словно китайский болванчик. – Мы ж люди серьезные!
– Серьезные они… – проворчал Гордеев. – Не наседайте на него особо, – он повернулся к Павлу. – Не вздумай пить вместе с ними. Узнаю – получишь выговор.
– Хорошо, – пробормотал Соломон, – не буду.
– Ну что, студент? С тебя два литра, дуй давай, – сказал Рэд, доверительно кладя на плечо Соломона руку. – На твой вкус. Только паленую не бери, ладно?
– Э-э… – Тот уставился в невыразительные, блеклые глазки метростроевца.
Они только что вышли с совещания у Гордеева. "Вот же хлыщ, – подумал Соломон. – Но время тут зря не теряют… Как ни крути, а влиться в коллектив, видимо, придется. Но где же тут искать водку?"
– Что-то не ясно? – расплылся в противной улыбочке Рэд. – Дрозофил покажет, он знает место.
– Ну-у-у…
– Экий ты непонятливый, ей-богу! Дроззи, сходи, говорю, с молодым.
– Эт можно, – кивнул Дрозофил. – Айда, чувак, покажу место знатное да злачное.
– Ладно вам к парню приставать, – вступился за Соломона Черкес. – Успеется еще.
– Точно, – кивнул Шустрик, – ты моего подопечного не трожь! Шел бы ты, Рэд, куда подальше…
– Да ладно, че вы… – пожал плечами Соломон. – Я совсем не против, угощаю!
– Вот видите, олухи! – ухмыльнулся Рэд. – Он у-го-ща-ет! Эх, фигово вы в людях разбираетесь!..
Соломон пошел с Дрозофилом. Шлемофон тот, правда, снял. Они поднялись на эскалаторе, попав в тесный вестибюль с неработающими кассами, показали пропуска находящемуся там вооруженному патрулю Метростроя, на самом настоящем блокпосте, и вышли… на улицу, оказавшись на задворках каких-то мрачных приземистых складов. Морозным снежным ноябрем мира Соломона здесь и не пахло – было хотя и пасмурно, но довольно тепло. Слегка моросило. Где-то играла музыка, кажется, что-то из шансона девяностых годов.
– Где это мы? – удивился Соломон.
– Наверху, – кратко ответил летчик. – Так себе мирок, доложу тебе, но водяра имеется.
Другой мир! Соломон еще никогда не был в другом мире…. ну если не считать Большое Метро, которое, строго говоря, не было параллельным миром. Он шумно вдохнул влажный воздух. Точно такой же, как и на его родине: не отличишь. Небо, облака, камни… Здо́рово!.. Соломон оглянулся – никакой станции метро. Полуразваленное здание, темный провал входа, лужа и дощатый мостик. На стенах и на полу в проходе – пятна побелки.
– А если бы кто-то увидел, как мы появляемся из воздуха? – спросил он.
– Нас бы с самого начала вояки не пустили, – ответил Дрозофил, – тут вокруг свои люди, которые следят за чистотой локации, ну и предупреждают, если что, своими методами. Радио между мирами ведь не работает.
Павел заметил неприметного мужичка, курящего в углу. Мужичок зябко кутался в плащ и делал вид, что не замечает их.
– Ясно, – протянул Соломон.
Они пошли вдоль кривого бетонного забора, стараясь не наступать в лужи.
– К тому же, – продолжал Дрозофил, смахивая со лба капли дождя, – так просто блокпост не пройдешь, просто меня тут хорошо знают.
– А чего ж Рэд… да, Рэд – чего ж он меня одного хотел пустить?!
– Да болтал он просто, не обращай внимания, понтуется он. Только на рожон не лезь. Рэд – он вредный.
– Понятно. А с водкой-то обратно пустят?
– Меня-то? Пустят. Одну склянку им отдадим, если что, и порядок. Только Гордееву и правда лучше на глаза не попадаться, но он по делам уходит, так что все будет нормуль.
– А деньги? У меня с собой только кредитка, она тут сработает?
– Эх, чему вас там на практике-то учат, а? Сработает, ясень пень, ежели твой двойник тут обитает с точно такой же карточкой… Хотя это вряд ли – эта вселенная на другой стороне нашего кластера миров находится, много отличий. Но не вздумай этого делать, даже в близких мирах! Вмиг чекисты заметут, пикнуть не успеешь. Секут они это дело очень хорошо.
– А как же тогда законно? Местную валюту как приобрести?
– Ну, метростроевская карточка-то у тебя уже имеется?
– Ну имеется…
– Вот она и пригодится. К своим же идем, братан! А к местным без особой нужды лучше не соваться. Но и ты прав – можно использовать ихнюю валюту, только зачем? Мы сюда лишь за бухлом и ходим. Как правило, на это сквозь пальцы смотрят. Главное – не зарываться и не залупаться. Понял?
– А если эти местные, в смысле их полиция прикопается?
– Вывернемся. У меня ксива есть, а тебе… потом сделаем. Ты что, даже курс адаптации не проходил?!
– Э-э… Проходил. Ускоренно.
– "Ускоренно"… Это же базовые аксиомы выживания в парамирах, чувак! Не все они, знаешь ли, одинаково полезны… А если научно, то по степени проникновения посвятов в государственные структуры вселенные делятся на несколько категорий. Если в рядах силовых структур мира имеются свои люди и там относительно спокойно, значит, из жестокой передряги тебя вытащат… вероятнее всего. Надо только знать к кому обратиться, какой пароль сказать или чего показать, чтобы тебя чекером проверили и спасли. В общем, это безопасные в этом смысле миры. В других похуже, и там можно надолго застрять – это средние по паршивости миры. А в-третьих – полная задница, действуешь на свой страх и риск – без подготовки вмиг проколешься, и вздернут тебя через пару часов на виселице. Или в лучшем случае в психушку засадят – навечно. Официально туда просто так никто тебя не пропустит, с контролируемых посвятами станций, конечно. Но контрольных пунктов не так уж и много – по сравнению с остальными выходами, где лазят всякие сталкеры да прочие преступные элементы… В общем, делай то, что тебе говорят старшие товарищи, и авось доживешь до пенсии. Она у нас в девяносто пять, кстати. Ты в курсе? Это потому что медицина хорошая. Эксплуатируют, сволочи, по полной…
Пашка внимательно слушал его. Насколько все-таки сложная эта посвятовская Мультивселенная! Проколоться на всякой чепухе в чужом мире действительно очень просто.
– Наших людей около станций обычно много, – объяснял Дрозофил, – но они чаще всего косят под бомжей, продавцов всякой зелени или разносчиков рекламы – видел, бегают такие, назойливые? Ну вот. Как ни странно, но все эти товарищи обычно меньше всего привлекают внимание окружающих, а потому могут следить за посвятовским порядком, быть связными, спецагентами, аналитиками, ну и всякое такое…
Они дошли до дыры в стене и пролезли в нее, оказавшись на кривой грязной улочке. Прямо напротив стоял покосившийся магазинчик с надписью: "Соки-Воды".
– Ну вот, короче, – с удовлетворением сказал Дрозофил, – нам сюда. Доверять можно только Маньке, толстая такая, высокая, лет двадцать пять, с бородавкой на носу, и Гильмеш, вроде как таджичка, а может, и узбечка, я не знаю точно. В общем, маленькая, лет сорок пять, всегда с двумя косичками ходит, в тюбетейке. Хозяин магазина тоже наш человек, Аслан, но он там не часто сидит. Остальные – непосвяты, с ними не болтай. Тебя девчонки со временем запомнят, но могут изредка перепроверять чекером. Мало ли…
– Понял. – Соломон огляделся: ухабистая грунтовая дорога – с одной стороны бесконечный забор, с другой – какие-то производственные здания, голые грязные деревья… Вдалеке, пошатываясь, брел пьяный. Хакер зябко передернул плечами: чуть ли не насквозь уже промок.
Они зашли в магазин: маленькое квадратное помещение, две полупустые тоскливые витрины с лежалым сыром и колбасой подозрительного вида. У стены – витрина с пивом и плакат с призывом вовремя оплачивать счета ЖКХ. В углу уткнулся в свой телефон подозрительный тип, а за прилавком, по всей видимости, стояла Манька.
– Водка есть?.. – прохрипел Дрозофил, изображая уже не вполне трезвого гражданина.
– А что? – не спеша разлепила пухлые губы Манька. Они были по́шло ярко-алыми – помады на них продавщица явно не пожалела, так же как и подвести глаза жгуче-черной краской не забыла. "Образ такой, наверное, – решил Соломон и тут же съязвил сам себе: – А так наверняка два высших образования, пять побед на конкурсе шекспировских чтений, электронщик высшей категории и стреляет из лазерного лука на уровне олимпийского чемпиона".
– Водочки бы мне, сестричка, – проникновенно произнес Дрозофил. Шатаясь, он приблизился к ней и облокотился о прилавок, мол, еще чуть-чуть – и упадет. – Очень надо. Не то пересохну як тростиночка в долине Смерти. Ну же, милая!..
– Ладно… – проворчала продавщица. – Сколько вам? – Она подозрительно покосилась на Соломона.
– Пять бутылочек; правда, брат? – Дрозофил, покачивая головой, посмотрел на Соломона.
– Угу, – проухал тот, опасаясь даже слово сказать.
– Сво-о-ой человек, – протянул летчик, – молодой да зеленый, но дело свое знает!..
Видимо, это была кодовая фраза. Манька медленно кивнула и подошла к одиноко стоявшему холодильнику.
– С налогом выйдет семьсот тридцать два рубля восемнадцать копеек, – помедлив, сообщила она и начала доставать бутылки с овальными коричневыми этикетками, на которых было гордо написано: "Русь-Матушка". "Интересно, – думал Соломон, – а в моем мире эта водка существует? Правда, цена уж больно низкая. Наверное, для посвятов скидки… Или тут кризиса еще не было?"
– Это мы легко, красавица, семьсот рубликов-то, – кивнул Дрозофил и достал кошелек, – нашкребем кое-как, наликом. – Он красноречиво посмотрел на Соломона, и тот понял: что-то идет не по плану, но не подал виду, на всякий случай напрягшись.
Дрозофил отдал деньги, сунул пакет с водкой Павлу, и они вышли.
– Идем скорее, – уже нормальным языком сказал летчик.
– Что-то не так? – спросил Соломон.
– Да, какой-то левый мужик околачивался, Манька об этом сразу предупредила, спросив: "А что?" Так что никаких посвятовских расчетов, только местная валюта. Не переживай, потом отдашь, по выгодному курсу. – Дрозофил хмыкнул. – А вообще у нас много таких фразочек кодовых – дам завтра список, обязательно выучи.
– Без проблем.
На блокпосту "плату за проход" не попросили, вообще ничего не сказали, только коротко взглянули на содержимое пакета. Соломон с летчиком беспрепятственно спустились на эскалаторе на свой уровень, миновали перрон, поднялись на технологическом лифте и дальше пошли темными и узкими коридорами.
– Увидишь наше логово, в основном там и сидим, – сказал Дрозофил. – Ты тоже будешь с нами куковать, я так думаю – с Шустриком. Нормальный парень, уважаю его.
Наконец они попали в целую сеть небольших комнатушек, в одной из которых уже готовилось пиршество: крошили салат, вскрывали консервы со шпротами, резали колбасу и сыр. Здесь были почти все, кого Соломон видел в диспетчерской у Гордеева.
– Ну, вас только за смертью посылать, – проворчала Елка, кроша огурец огромным ножом практически не глядя. – Взяли?
– А что, не видно? – Дрозофил звякнул пакетом. – Ну и молодому заодно показал все как есть, а как же без это? Только там у Маньки хмырь какой-то ошивался, не знаю, кто такой. Но вроде пронесло.
– Надо быть осторожнее, в последнее время уж больно много накладок всяких происходит, нехороших очень, – покачал головой Манго, раскладывая на одноразовые тарелки хлеб.
– Машина с каждым годом дурит все больше, и это не к добру, – добавил Лиман, бухаясь рядом на стул и хватая грязными пальцами соленый огурец. – Давайте уже скорее, трубы горят!..
Рэд поднял стопарик:
– Товарищи эукариоты, – взгляд на Соломона, – и прочие спинозавры! – взгляд на остальных. – Минуточку внимания! В наших рядах пополнение: молодая кровь! Так выпьем же, братья и сестры, за то, чтобы не была она пролита в наших темных коридорах да в мирах далеких, неизведанных, чтобы еще не раз мы встретились здесь за одним столом, но лишь по хорошему поводу! И чтобы никто нашу теплую компанию не спалил перед начальством. Короче, будем!..
Пламенная речь была закончена. Метростроевцы как один выкрикнули: "Гип-гип, ура!", опрокинули рюмки, задвигались, загалдели и принялись пережевывать салаты с колбасой, заодно хлопая Соломона по плечу – кто мог дотянуться, конечно.
Перерывы между "дриньками" были недолгими. Было ясно, что отдыхать тут любили, и это только начало. Довольно быстро Соломон "набрался". Один перекур, второй, третий… Откуда-то появился коньяк… Как обычно: помутнение сознания, нетрезвая походка, ставшая на время веселой и безудержной речь превратилась в невнятную, потянуло на приключения, две представительницы женской части Метростроя вдруг превратились в писаных красавиц… После очередного перекура в коридоре (девушки наотрез отказали мужчинам в праве курить за столом), он умудрился отстать от остальных и заблудился, попав в маленькую комнатушку, в которой за единственным квадратным столом сидел незнакомый мужчина в мокром плаще. Метростроевец был высок, под два метра, широкоплеч, с длинным мясистым носом, седыми волосами, заплетенными в косы, и большими, очень грустными глазами. Опустив голову, незнакомец узловатыми пальцами отрешенно перебирал четки. Соломон, держась для верности за стенку, икнул и сказал:
– Э-э… мистер… в смысле гражданин, ну-у… товарищ… не хотите ли присоединиться к нам?
Грустный гигант медленно поднял голову и еле заметно улыбнулся:
– А ты, видимо, Соломон? Что ж… значит, это правда… Меня зовут Сенокосец.
– Да, я С-с… С-соломон, – на секунду задумавшись, ответил Павел. Двудольный логический аппарат нейронного типа под названием мозг уже не особо слушался его сумбурных команд. А вдруг он все-таки не Соломон, а? Однако откуда этот хмырь знает о нем?.. Впрочем, не все ли равно? Водки с коньяком на всех хватит. Хотя колбасы уже не осталось. – Привет, Сеноко… Сенокосец… – с трудом выговорил Павел. – Пойдешь… к нам?
– Спасибо за приглашение, – снова улыбнулся гигант. – Но мне некогда. Развлекайтесь.
– Я настаиваю! – выпятил губу Соломон. Его совсем уже развезло. – Очень.
– Мне нужно идти, Павел. Извини, как-нибудь в следующий раз. Порядок не терпит отлагательств. Ведь хаос не дремлет. Машина выходит из-под контроля. Надо что-то делать. И ты нужен ей. Возможно, больше чем другие. Не сопротивляйся.
– Чего?.. – вылупился на Сенокосца Павел.